Три звёздочки

— Юнги, сынок, не умирай! Они нашли донора! Потерпи немного! Все будет хорошо! Ты же такой молодой! — мать билась в истерике в коридоре.       Её сын, единственный в семье альфа, лежал в реанимации в критическом состоянии.       Пару часов назад ему стало хуже. Нужна была срочная пересадка почки. Донора смогли найти чудом — это действительно было чудо, ведь нашелся человек, который не только сам изъявил желание отдать свой орган, но еще и подходивший по всем показателям.       Мать Юнги хотела отдать свою почку, но проведенные анализы свидетельствовали о возможном отторжении, хотя обычно именно родственники лучше всего подходили для донорства.       Совсем маленького хрупкого омегу увезли на операцию. Мать Юнги встретилась с ним незадолго до операции, поблагодарив за спасение жизни ее единственного сына.       Омега ничего не отвечал. Лишь молча слушал, а потом также молча готовился к операции. Он весь дрожал, слезы в глазах — у него, у матери, у некоторых врачей, наблюдавших за этой историей. Операция по пересадке прошла успешно. Юнги выздоравливал, быстро шел на поправку. Но встретиться со своим спасителем так и не смог. Мать с горечью сообщила, что он давно выписался или перевелся в другую больницу, не сообщил ей никаких контактов, а в больнице отказались предоставлять персональные данные пациента.       Иногда Юнги спрашивал у мамы, как тот выглядел, или говорил ли что-то о нем, но женщина лишь пожимала плечами.       «Сынок, я же тебе говорила, что он все время молчал. Только теребил в ручках этот браслет! Он был совсем маленький, этот омега!», сообщала раз за разом мать, указывая на браслет на руке Юнги.       Омега оставил в своей палате маленький детский браслетик — на синей ниточке висели три золотые звездочки, который позже мать отдала Юнги.       Альфа не расставался с ним. Этот браслет, шрам на память и спасенная жизнь — все было напоминанием о человеке, который так неожиданно появился в его жизни и также быстро исчез. Это было магией, необъяснимым волшебством.       Теперь Юнги постоянно ощущал эту связь, которая отдавала даже не покалываниями в боку, а резкой, давящей болью в сердце. ***       Через четыре месяца Юнги выписали, и он вернулся в университет. Юнги учился на последнем курсе, изучал литературу, но хотел стать профессиональным автором песен. У него даже имелись проданные тексты, за которые он получал неплохие авторские отчисления.       Однокурсники были рады наконец-то встретить друга, некоторые омеги, отчаянно искавшие внимания симпатичного популярного альфы, даже оставляли возле его шкафчика записки с пожеланиями скорейшего выздоровления и возвращения.       Но сильнее всех радовался Чон Хосок, лучший друг Юнги, который был почти как член семьи. Тот постоянно навещал его в больнице, приносил фрукты, комиксы или включал какой-нибудь фильм, иногда даже оставался на ночь, зная, что мать Юнги много работает и не всегда может навещать сына. — Дружище, наконец-то ты с нами! — накинулся на Юнги Хосок в коридоре факультета. — Слезь с меня! Мы же виделись совсем недавно, – Юнги скинул с себя тушку друга и отправился в аудиторию.       Юнги как обычно расположился на последней парте. Он любил литературу, но пары с профессором Ким СокДжином, взрослым омегой, вводили его в состояние уныния. Он каждый год ведет у них по несколько предметов.       Иногда Юнги с нетерпением ждал выпуска — только так можно было избавиться от «Психа» или «Истерички» Кима, как его называли студенты. Но профессор не приходил — вместо него зашел совсем молодой парень, настроил оборудование и начал вести лекцию. — А это кто? Вроде, профессор Ким должен вести лекции, я не прав? — спросил у разлегшегося на парте друга Юнги. — Это Пак Чимин. Наш новый однокурсник. Я тебе не рассказывал про него, кажется, — сообщил Хосок. — Однокурсник? — удивился Юнги. — Почему он стоит возле кафедры? — Этот парень перевелся к нам с исторического факультета около двух месяцев назад. Говорят, что профессор высоко оценил его способности, даже помог ему с несколькими публикациями. Теперь он читает у нас лекции, — Хосок что-то говорил, но, кажется, Юнги все прослушал.       Не мог оторвать взгляда от совершенного прекрасного и удивительно милого создания с необычайно грустными глазами. — Почему он такой? — донимал вопросами Юнги. Нечего было спать на паре. — Какой? — Хосок не понял вопрос. — Парень как парень, который ведет лекции. Что в нем такого? — Ну, он такой печальный что ли. Грустный совсем, какой-то он тусклый, — заметил Юнги, дергая соседа за плечо.       Он посмотрел еще раз — действительно тусклый. Почти серые волосы, серый свитер, серые брюки. Даже рюкзак, и тот был серый. Только ботинки были коричневые и выделялись на фоне вещей разных оттенков серого цвета. — Вообще слухи ходят разные, дружище, но правда ли то, что говорят — не знаю, — Хосок решил-таки унять любопытство вновь прибывшего лучшего друга и ответить сразу на все возможные вопросы. — Он ни с кем не общается, все время ходит один. На физкультуру он со всем потоком тоже не ходит. Некоторые альфы старались подбить к нему клинья, если ты понял, о чем я, даже несмотря на то, что у него совсем нет запаха. Вроде он омега, но некоторые думают, что бета, — Хосок пожал плечами. — Я не знаю, почему он такой. Но факт остается фактом. Он никого не подпускает. Закатай губу! — крикнул Хорс, ловя взгляд Юнги на новом «преподавателе». — Почему у него нет запаха? Он же есть у всех омег, — не мог отстать Юнги. — И все же, почему он такой грустный? — А я-то, откуда знаю. Говорю же, я сам не знаю точно, кто он, — Хосок пожал плечами. — Но видимо это наложило свой отпечаток. Вероятно травма или что-то такое. Может, поэтому он и ходит такой грустный. Многие за глаза называют его бракованным. Я слышал даже, что некоторые омеги обижали его, — Хосок посмотрел на друга, но тот все еще вглядывался куда-то вдаль на нового преподавателя. — Кстати, последнее время профессор стал совсем звереть на семинарах, у половины группы уже недопуски. А Чимин помогает, объясняет после пар, если кто-то что-то не понял, дает советы или делает замечания, если «Псих» Ким задает слишком трудные письменные задания. Я сам один раз подходил, и он мне очень помог, правда, — заверил друг. — Он прекрасен, — шепотом сказал Юнги. Он не понимал, как можно называть кого-то бракованным.       Он ведь и сам в каком-то роде не такой как все. Его тело покрыто шрамами, здоровье оставляет желать лучшего, а об истинном омеге с такими недостатками можно и забыть — кто захочет себе неполноценного, больного альфу?       Даже те омеги, которые вешаются на него в коридорах, делают это лишь из-за его популярности, не более. Юнги был одной из местных звезд, талантливым студентом и любимчиком многих преподавателей, не считая Ким Сокджина, а отбоя от фанатов и вовсе не было.       Даже Хосок, альфа №1 университета, иногда в шутку завидовал такой популярности, заявляя, что на свиданиях с ним почему-то говорят о его лучшем друге. Но ведь стоило взглянуть правде в глаза — Юнги уже не тот, кем был раньше.       Болезнь не только взяла свое, но и позволила по-другому взглянуть на людей вокруг. Те, кто не бросил его в трудные времена, и были самыми настоящими друзьями. — Что говоришь? — не понял друг. Тот вообще мало что понимал, но всегда проявлял заботу и доброту. Хосок был из тех людей, которым было совершенно не важно, как ты выглядишь, глупый ты или умный. Если ты хороший человек, то его дружба станет твоим высшим благословением. — Лекцию, говорю, пиши! — посоветовал Юнги.       Только Юнги и сам хотел начать писать, как все мысли разом вылетели из головы, стоило ему посмотреть на Чимина. На странице с датой он написал лишь «Пак Чимин».       А потом подписал: «Хочу посмотреть, как ты улыбаешься!». ***       На остальные пары Чимин ходил вместе со всей группой. Он, как и сказал Хосок, действительно ни с кем не разговаривал, всегда сидел один и исчезал с пар так быстро, что Юнги никак не удавалось даже познакомиться с занявшим все его мысли парнем.       Хоcок по доброте душевной все также постоянно напоминал, что пора бы перестать мечтать. Так он ничего не добьется.       Поэтому Юнги решился — он уже пережил самый тяжелый период в своей жизни. Простой отказ не сделает ее сложнее — будет неприятно, но от этого не умирают, уж он-то знает. ***       Только после целого месяца посещения лекций и получения пары сомнительных замечаний от профессора Кима на семинарах он подошел к новому преподавателю и однокурснику в одном лице. — Извини, Чимин, верно? Я Юнги, — представился однокурсник после пары. — Да, я Чимин. Что-то случилось? — Чимин выключал оборудование, которым пользовался во время своего доклада. — Ты не сходишь со мной выпить чаю или пообедать? — Юнги не стал тянуть. Жизнь и так коротка, надо было действовать. — Нет! — слишком резко ответил Чимин и стал быстрее собирать вещи, совершенно не обращая внимание на растерянного Юнги. — Это не свидание, — заранее предупредил однокурсник. — Просто мне нужна помощь по предмету. Я много пропустил, но слышал, что ты можешь помочь, — Юнги пошел с другого угла, теперь уже следуя совету Хосока. Тот определенно знал больше в свиданиях и различных способах расположения к себе неприступных омег. — Мы можем обсудить все здесь или в библиотеке, — все также безразлично отвечал Чимин, скручивая последние проводки и складывая аппаратуру в отдельную коробку. — Я не могу сейчас, университетский психолог вызывал меня к себе, — соврал Юнги. Он уже две недели назад сходил к Чон Чонгуку, рассказал, что с ним все в порядке, и что он быстрыми темпами идет на поправку. — Может, сходим после занятий в кафе? — А… Ладно, только не долго. У меня много работы, — Чимин хотел поднять коробку, но Юнги перехватил ее. — Пары заканчиваются в три, встретимся возле главного входа, хорошо? — Юнги уже помчался к выходу, заметив, что Чимин потянулся за коробкой. — Да, хорошо, — послышалось в ответ.