С этого дня вы не существуете

Ползи. Невыносимо. Лежать под провонявшей клопами простынью. Лежать в тишине в окружении трупов. Лежать и не двигаться несколько часов. Но это всё равно было лучше, чем застрять в узкой вентиляционной шахте. Это было вчера. Вчера я ещё верила, что у меня есть путь на волю. Мы продумали всё. Я знала, что будет сложно. Знала, но рискнула ради призрака свободы, маячащего где-то вдалеке. Мы не подготовились к одному. Я дышала. И это меня сгубило. Когда простынь сдёрнули, я зажмурилась от страха. Всё. В камере, куда меня бросили после всего, был ещё один человек. Я лежала у его ног, покрытая синяками и ссадинами, с ноющими от боли почками, распираемая злостью и чистой концентрированной ненавистью. — Кто тебе помогал? — голос ровный, от него даже сейчас холодеют кончики пальцев, и это хоть немного, но помогает спастись от удушающей жары. Ползи. — Что со мной будет, если скажу? — пыталась торговаться. — Тебя не убьют, — и оба мы понимали, что это ложь. — Хочу есть. Нормальную еду. — Тарелка перловки за информацию? — презрение в его голосе буквально обволакивало, оно было настолько сильным, что у меня поднялись волоски на руках. — Перловки с маслом. Он кивнул, даже не подозревая, что я увидела новый путь побега, как только зашла сюда. Искра снова зажглась. — Идёт, — а сказал так, будто обращался к заговорившему куску дерьма. — Я не знаю его фамилии, но не думаю, что у вас много других людей с таким именем. Он сказал, что его Тихоном зовут. Худой такой, с длинным лицом. Этот человек вышел, а через несколько минут мне принесли обещанную тарелку каши с бруском масла и ложкой, воткнутой в эту, прости Господи, еду. Зачем устанавливать камеры в комнате полтора на два метра без окон и других путей к побегу? "Дурачьё," — думала тогда. А теперь понимала, что единственная дура здесь я. Ползи. Развинчивать вентиляцию было сложно и больно. Я исцарапала руки, изогнула и сломала ложку, пока смогла вынуть эти долбанные шурупы из стены. "Быстрее. Скоро они придут за тарелкой". Я обмазала подтаявшим куском масла своё тело, чтобы скользить. Так было удобнее пробираться сквозь шахту. А потом выдохнула и нырнула в вентиляцию. Темно. Жарко. Через несколько минут я уже тяжело дышала и обливалась потом, но продолжала ползти. По моим прикидкам, с начала побега прошёл час, и тогда от жажды мне стало плохо. Я слизывала со своих рук пот, чувствуя мерзкий вкус сливочного масла, проводила по лбу ладонью и собирала капельки столь необходимой влаги, не видя собственных пальцев из-за темноты. В какой-то момент вдалеке забрезжил свет. Свет надежды. Но оказалось, что это был "выход" в какую-то комнату, в центре которой сидела, мерно раскачиваясь, какая-то девочка лет тринадцати, что-то тихо себе под нос напевающая. Но был в этом всём плюс: я глотнула относительно свежего воздуха. Ползи. Иногда я делала передышки. Иногда приходилось сгибаться под немыслимыми углами. Иногда я обдирала колени о неровно спаянные металлические швы. Но это всё и рядом не стояло с той проблемой, с которой мне пришлось столкнуться сейчас. Я застряла. Это был очередной поворот, поднимающийся наверх. Я приготовилась снова карабкаться по шахте, упираясь в стены локтями и ногами. Не учла я одного. Темноты. Этот поворот был не таким, как предыдущие. Не соединением двух прямых шахт. Он шёл эдакой лесенкой, и если первую ступень я преодолела почти что легко, вторая была сродни снежной лавине на пляже в Турции. Её не ждали. Я не знала о ней. Я рывком выпрямилась, тут же ударившись головой о стену, скользнула вниз и чуть влево и... Застряла. Намертво. Паниковать нельзя, здесь это не поможет. Только вот слишком это, чёрт подери, сложно, когда вокруг темнота, а впереди — перспектива мучительной смерти от голода или удушья! Спокойно. Нужно расслабиться. Дыши. Я попыталась вырваться ещё раз. Теперь одна моя нога была на свободе, но из-за этого я соскользнула вниз. Стены упирались в колено и пятку одновременно. Согнуть ногу не получится. Я закусила губу. Нужно развернуться. Это было практически невозможно. Шахта давила со всех сторон одновременно, заставляя сжимать плечи и горбить спину. Нужно развернуться. Нога застряла. Если я встану на носочки, смогу не ухнуть вниз. Беда, что даже ноги мокрые от пота и скользят всё сильнее. Я бессильно завыла. Какая разница, если услышат? Не полезут же они здание разбирать на кирпичи ради выковыривания меня из вентиляции. Так, соберись! Медленно проворачиваясь вокруг своей оси, я неловко развернулась. Теперь можно было сесть на этой ступени и чуть-чуть передохнуть. Чёрт, я ведь смогла! Справилась! Наградой за мои старания был далёкий гул. Это... Так ведь гудят машины, когда быстро едут! Я почти выбралась! Ещё чуть-чуть поднажать. И тогда я смогу выбраться отсюда, поймать попутку и добраться до дома! Ползи. До свободы всего несколько метров. Я кое-как выбралась из этого грёбаного поворота, содрав колени и ладони окончательно. Ссадины щипало от пота, и мне пришлось остановиться и подуть на них, чтобы хоть немного уменьшить боль. Ещё немного потерпеть. Оно того стоит. Ползи. До свободы осталось всего десять метров. Свет с улицы просачивается в шахту. Мой язык слабо ворочается во рту. Пить хочется невозможно. Сейчас ведь зима, выйду отсюда — буду есть снег, пока не напьюсь. Я слегка приободрилась, а потом заметила, что жара понемногу, но всё-таки начинает спадать. Ну точно! Вот уже скоро я выберусь наружу, выберусь на свободу! Гул дороги становился всё громче, и меня всё сильнее тянуло к нему. Eщё немного, ещё чуть-чуть... Впереди была металлическая пластина. Она шаталась и громыхала. Я приложилась к ней ухом и услышала рывками нарастающий гул, похожий на звук проносящихся на большой скорости машин. Нужно как-то выбить её. Я начала долбить пластину руками. Упёрлась в стены ногами, потом, как пружина, оттолкнулась и распрямилась. Пластина задрожала. Я слышала, как выпал куда-то вниз разболтавшийся винтик. Хоть бы там не сильно высоко было... Да хоть десять метров до земли! Я смогу вырваться отсюда! И никакой кусок металла меня не остановит! Я снова упёрлась, снова распрямилась. Повторяла это снова и снова. Снова и снова. Наконец-то. Я выбила пластину. А потом инерция потащила меня вперёд, гравитация — вниз. А там... Внизу был огромный вентилятор. И я падала.