Книга Химеры

      — И таки я вас умоляю, мисс, когда вас будут снимать на камеру — не делайте мне нервы, не становитесь правой стороной к объективу! Или хотя бы прикрывайте бок вашей нежной ручкой. Там такой шов, шо делает мне больно, но шо я могу, когда у меня нет столько времени? Клиентке нужно срочно — и я таки шью и срочно, и хорошо, но «хорошо» не значит «идеально»! Убейте меня за такой шов, но это лучшее, шо я мог…       Низенький старичок с залысинами и в круглых очочках по имени Мозес (но он просил называть себя «Мойша») суетился вокруг Рики в примерочной, разглаживая несуществующие складки и сдувая невидимые пылинки с её нового зелёного костюма. А она только смеялась, слушая его складный говорок.       К этому портному её тоже привёл Джон. И это был не пафосный «Стейтсмен» в Верхнем городе, где любая вещь стоила, как крыло от «Боинга», но зато и защищала получше иной брони. Там с неё тоже сняли мерки, но работа должна была занять неделю. А здесь, в Среднем, в том самом русском квартале, куда они ходили есть пельмени, в маленькой портняжной мастерской тоже творилось чудо швейного искусства — только подешевле, попроще и не в такие сроки.       — Потому что броня бронёй, а к качественной одежде настоящей аристократке надо привыкать уже сейчас, а не под вспышками фотоаппаратов, — наставлял девочку Константин. — И даже не заикайся про юбки или платья, тебе ещё бы в этих брюках научиться ходить!       Но это он уже лишку хватил. Чудо швейного искусства носилось пусть и не как вторая кожа, но было очень удобным, нигде не жало и не тёрло. А старый Мойша приговаривал, что у юной мисс такие ноги, такие ноги — что должны обуваться только в те туфельки, которые делает его племянник, и чтобы обязательно на низком каблучке!       Никакой косметики. Минимум украшений — помимо серёжек-индикаторов, с которыми Рика не расставалась никогда. Никаких изысканных причёсок.       — Ты должна чувствовать себя естественно и уверенно под оценивающими взглядами. Представь, что половина собравшихся хочет утопить тебя в сортире, а вторая — соблазнить. Причём, в том же сортире. Ну, куда ты краснеешь?! Почему сбилась с шага? Ещё раз, от бедра! Смотри на меня, как я пошёл. И хватит ржать, у меня другой центр тяжести!       Как выслушивать комплименты, не краснея, и распознавать, которые из них искренние. Как не уязвить хрупкое мужское эго, расплачиваясь за себя в ресторане, — и как не дать себя «купить», позволяя оплатить свой счёт. Как принимать руку на выходе из транспорта и как подавать её для поцелуя. Или не подавать — и понимать, кому именно и почему.       — Ты должна смотреть так, чтобы у всех присутствующих не возникло и мысли, что перед тобой можно не открыть дверь. Представь, что ты ледокол! Что? Уй, дитя африканского захолустья, бушменка недоделанная… Ладно, твой Альберт объяснит лучше, чем я.       Долгие прогулки по городу — и краткие побеги в школьный парк. Бумажные самолётики в окно, сгорающие после прочтения красивым синим пламенем. Разговоры обо всём и ни о чём, о прошлом и будущем, об интересах и увлечениях. Тёплая рука, обнимающая за талию, чужой плащ на плечах во время дождя (и как ему не холодно?..), сигарета на отлёте, чтобы дым не летел в лицо.       Они целовались всего пару раз: когда Константин объяснял, как принимать цветы на свидании, чтобы это не было намёком (а потом — чтобы было), — и ещё раз, когда она поцеловала его первая, но тоже отпрянула в ту самую секунду, когда их обоих могло увлечь настолько, что не захотелось бы прерываться. Джон тогда засмеялся, щёлкнул её по носу и ушёл, потирая шею.       Его уроки стали теперь для Рики уроками вдвойне: по предмету — и по отношению к ворлоку не как «чуть больше, чем к другу», а как к преподавателю. Было с кого брать пример! И нет, Джон Константин не играл в холодного профессионала. Просто если уж подмигивать, отпускать шуточки на грани сальности и коварно улыбаться — так уж всем, а не только ей одной.       А в остальном — жизнь шла своим чередом. Мало-помалу Рика снова стала выходить на ночные готэмские улицы, и тут как раз вовремя пришлась новая маска, выданная ей Барбарой. То есть так-то это была её старая маска Безликого — но технически дополненная и усовершенствованная. Надев её, Рика на долю секунду снова почувствовала себя в костюме Брюса, но наваждение быстро спало, а к похожему интерфейсу, как и ко всему хорошему, она привыкла быстро. Плюс — маска по-прежнему пропускала запахи, что было весьма немаловажно.       Настроение в Нижнем действительно было очень напряжённым и настороженным. В воздухе чувствовалось ожидание, пока выплёскиваясь лишь мелкими, злыми и весёлыми стычками у границ территорий, но было ясно, что и до крупномасштабных действий недалеко. Добраться до Сэм всё никак не было то времени, то возможности, а потом…       Потом, совершенно неожиданно, Рику вызвал к себе Доктор Стрэндж.       

***

      Это было очень… нет, даже не сложно. Странно. Вновь видеть эти стены, только свежеоткопанные и со следами недавнего ремонта на крыше и верхних этажах. Вновь идти по этим коридорам, где, казалось бы, вот только что разлетались в разные стороны человеческие кегли в оранжевых робах, — и пусть её руками тогда управлял Брюс, но ведь чисто физически это были её руки… И да, к вопросу о руках! Вновь сжимать ладонь Ричарда Куина, директора тюрьмы Айрон Хайтс, только в этот раз — знакомясь. И ни в коем случае не выдавать ощущение, что ты уже столько о нём знаешь…       Нет, Рика не винила Стрэнджа. Верховному Чародею Земли просто не могло что-то втемяшиться в голову без причины, по капризу. И если он сказал, что факультатив по артефактологии должен быть, да ещё и не для всех, и что вести его должен лучший мастер из ныне живущих… Ну и что, что это — самый опасный из всех преступников, когда-либо заточённых в Айрон Хайтс за пятнадцать лет её существования.       То, как Стрэндж убедил директора, оставалось для Рики тайной за семью печатями. Возможно, подключил Оливера… А может быть, и нет. Ричард не из тех, кто беспрекословно подчинится отцу. Скорее, наоборот, вмешательство Оливера могло бы заставить его заартачиться. Да и спалило бы всех нас, ведь мы отчасти инкогнито.       В любом случае, хмурый Куин-младший сейчас лично вёл их в крыло с максимальной охраной, и от погружения в недавние воспоминания Рику спасало только присутствие Умки с правого бока и Аметиста — с левого. Это и были те, кто вместе с ней должен был посещать факультатив по артефактологии. А сзади шли наблюдатели, должные быть готовы вмешаться, если будущий преподаватель решится как-то исподволь повлиять на своих учеников — не лучшим образом, разумеется: Стрэндж, Конрад, Сатана. Не как ученики и преподаватель школы «Нова». Как члены команды «Нова» и их временный союзник. Который навестил и тюрьму, и директора, и самого заключённого чуть раньше — и всё устроил.       И вот когда они вошли в нужное крыло — вот тогда-то девочку и отпустило окончательно, и она снова в полной мере ощутила себя собой — Химерой. Потому что с Бэтменом никто бы не стал так обращаться.       Всех троих из тех, кто должен был зайти в камеру, раздели в отдельных кабинках — даже не до белья, а догола — и тщательно просканировали суровые молчаливые охранники соответствующего пола. Не найдя ничего подозрительного, выдали совершенно стерильные комбинезоны и ботинки на липучках. По очереди пропустили в узкий коридор, заканчивающийся дверью в камеру, пока остальные расположились возле пункта наблюдения вместе с Ричардом. А дальше…       Рика видела камеру Загадочника. Непосредственно наблюдала, в каком состоянии содержат Уэллса. Тут было и похоже, и не похоже.       Нет, никакого кресла с привязанным к нему человеком. Тоже толстая прозрачная преграда, делящая камеру надвое. Но — разграничительная линия на хорошем расстоянии от неё, за которую нельзя заходить посетителям. Но — никаких окон, даже зарешёченных, даже в этом предбаннике, и чуткий нос девочки тут же ощутил еле уловимую нотку затхлости в этом воздухе, несмотря на все кондиционеры и систему вентиляции. Но — помповая система передачи еды, питья и прочего, ведущая в комфортабельный зальчик, где было практически всё: и вполне себе уютная койка, и тренажёры, и кладовка с чистящими средствами, и дверь в санузел… Вот только ни одного книжного шкафа, даже полки, не говоря уже о телевизорах и ноутбуках. Этому заключённому были не просто запрещены все сношения с внешним миром. Ему в принципе не дозволялись любые контакты — ни с людьми, ни с природой, ни с информацией.       Рика даже удивилась, не ощутив внутреннего содрогания, когда посмотрела на обитателя этой камеры, встречавшего их у такой же разграничительной линии — только со своей стороны. Видимо, наследие памяти Бэтмена ещё давало о себе знать.       Это был высокий и физически сильный человек, затянутый не в оранжевую робу, но в серый комбинезон — такой же, как у них самих. Светлые, почти белёсые волосы аккуратно причёсаны, широкий рот кривится в приветственной усмешке, чуть насмешливые глаза убийцы — настолько светло-голубые или светло-серые, что чуть ли не прозрачные, — смотрят в самую душу. Белая акула, да и только!       Бывший член Лиги Убийц и бывший глава «Улья», жаждавший очистить мир от зла и тьмы путём ядерного холокоста. Продлявший себе жизнь с помощью Ямы Лазаря соперник Ра’c-аль-Гула и гениальный артефактолог, подчинивший себе энергию древности. Чуть не погубивший Стар-Сити — и чуть не убитый Зелёной Стрелой во время осады города, когда на штурм вражеских сил пошла не только команда виджиланте, но сами горожане, уставшие бояться.       Дэмиен Дарк.       Ничего не передавать, даже листок бумаги, даже если попросит. Не встречаться взглядом дольше пяти секунд. Не переходить разделительную черту — и уж тем более не подходить к стеклу. Таковы правила.       И вот вроде бы можно было не бояться, что даже он различит и запомнит их лица, что уж говорить о тюремной охране: магия Стрэнджа защищала их надёжно, а все ребята, кроме Рики, были ещё и в масках. Но… Но глаза этого почти-альбиноса смотрели так пронзительно, что девочка не могла избавиться от ощущения, что он видит их всех насквозь.       Как-то мне подозрительно везёт на такие взгляды в последнее время… и на таких проницательных людей. Надо быть очень, очень осторожными.       Несколько минут прошло в томительном молчании. Троица из «Новы» застыла на своей половине камеры, как мыши перед змеёй, даже дыша с некоторым трудом, настолько томительными были эти первые моменты узнавания и понимания. Это было похоже на пред-начало поединка, когда бойцы оценивают друг друга, стоя неподвижно, чтобы не выдать противнику ничего о себе даже движением мышц. И любой, кто нападёт первым, проиграет…       Но первым заговорил Дэмиен Дарк. Голос его звучал настолько приязненно и радушно, будто он находился не в тюрьме, а в собственном шикарном особняке, попасть в который было той ещё привилегией.       — Что ж, не так часто ко мне приходят гости. Ещё реже у меня появляются ученики. Вы, наверное, думаете, почему я так легко согласился на предложение вашего… покровителя из Камартаджа. Подозреваете, что за этим стоит какой-то коварный план. Может быть, считаете, что я своими уроками намереваюсь сломать вам мозг и сделать своими верными слугами? Нет? Да? Что-нибудь?       Дарк обвёл их насмешливым взглядом, и Рика невольно сглотнула, успокаивая дыхание. А потом внезапно в тишине раздался спокойный и ровный голос Аметиста.       — Мы пришли получать знания, а не заниматься бессмысленными спекулятивными умозаключениями. Моральная сторона применения ваших уроков будет уже на нашей совести. Что же до вашей мотивации — это исключительно ваше дело.       Дарк картинно взметнул вверх белёсые брови.       — О, вот как? Что ж, похвальный настрой. Вы мне положительно нравитесь, юноша, своей целеустремлённостью. А что же скажут юные леди?       — То же, что и он, — проговорила Умка, и тонкий слух Химеры уловил в её голосе нотку побеждённой хрипотцы. — Мы пришли не лясы точить, а дело делать. И наше время здесь ограничено.       — А я думаю, что вам просто скучно, — тихо сказала Рика, поддавшись порыву эмпатии. — Вам настолько скучно, что ваша скука затапливает здесь всё. А мы — глоток свежего воздуха. Да ещё и возможность передать ваши знания дальше.       Дарк прищурился, и взгляд его стал ещё опаснее.       — Вот как? И почему же вы мне об этом говорите, а не вторите вашим сокомандникам?       Три… четыре… моргнуть, отвести взгляд. А теперь снова можно. Эх, жаль, голос не будет таким же идеальным, как у Аметиста…       — А я вас не боюсь, мистер Дарк.       Пару секунд он в некотором недоумении хлопал светлыми ресницами… а потом расхохотался, запрокидывая голову.       — Нет, право, это просто очаровательно! Вы — меня не боитесь! Какая прелесть! Вся тюрьма меня боится, весь Стар-Сити меня боится, сам Оливер Куин — ну, как минимум, он боится, что я когда-нибудь покину это место, а вы — нет! И ведь по вам не скажешь, что вы не осведомлены о моих способностях, прошлых подвигах и причине моего пребывания здесь… Так что же это — смелость или глупость? — Дарк склонил голову набок и сделал полшага вперёд, чуть-чуть не касаясь носком ботинка черты на полу. Девочка спиной ощутила, как напряглись взгляды тех, кто сейчас наблюдал за ними. — Может быть, подойдёте ближе, чтобы я смог разглядеть вас?       Дарк лениво и как-то протяжно заложил руки за спину и стал неспешно прохаживаться вдоль заградительной линии, а Рика в свою очередь едва не рассмеялась от нахлынувших ассоциаций. Нет, он не пригибался, не раздувал ноздри, не скалил зубы, но в мозгу девочки всё равно возник образ большого хищного зверя, который присматривается и оценивает — то ли своего предполагаемого соперника, то ли жертву, то ли нечто необычное, выбивающееся из привычных рамок. И только кончик хвоста нервно подёргивается…       — Вы не поймаете меня на слабо, — покачала головой Рика. — Отсутствие страха не означает отсутствие разумного опасения. С хищниками нужно правильно себя вести, мистер Дарк. Особенно — с запертыми в клетке.       Последние слова почему-то прозвучали особенно жёстко, и девочке показалось, что губы Дарка дрогнули, всего на долю секунды. Но это было настолько мимолётно, что может быть, действительно — показалось.       — Что ж… — через какое-то время протянул он. — Резонно, резонно. Ну-с, так. Справа от вас, рядом с отверстием для отправки предметов, стоит столик. На столике лежит книга. Прямо рядом с блокнотами и ручками, предназначенными для вас. Я прошу вас передать её мне — через эту столь удобную систему.       Химера картинно подняла брови, пародируя бывшую грозу Стар-Сити. Дарк улыбнулся.       — Я понимаю, о чём вы думаете. Нет, это не какой-нибудь черномагический гримуар — и даже не поваренная книга ядов. Это Морис Леблан, французский автор детективов. Видите ли, я нежно люблю читать о приключениях Арсена Люпена… И это и есть моя плата за наш маленький факультатив. Ваш покровитель должен был передать её мне после первого занятия. Но я хочу, чтобы это сделали именно вы. И именно сейчас. Иначе я отказываюсь от сделки.       Рика подавила желание обернуться и посмотреть туда, где должен был стоять за монитором Доктор Стрэндж. Наушники-капельки пришлось оставить там же, где одежду, так что связаться с ним напрямую девочка не могла, но и громкая связь в камере тоже не включалась. Никто ничего не одобрял и не запрещал.       Что же делать? Ричард… директор Куин строго-настрого запретил что-то передавать Дарку. Но это касалось предметов со стороны, не предназначенных ему. А книга лежит здесь — и явно прошла всю необходимую проверку и обработку. Почему её должна передать именно я? Он сможет что-нибудь считать с моего отпечатка руки или что? Или просто испытывает меня, чтобы я подтвердила свои слова делом? Впрочем… не важно. Стрэндж не вмешивается — значит, всё в порядке.       Химера неторопливо развернулась, разрушая своим движением неподвижность, царившую на их стороне камеры, — и всем телом почувствовала, как еле заметно вздрогнула Умка. Слово «осторожно», сказанное одним дыханием, почти без движения губ, явственно донеслось до её тонкого слуха.       Рика подошла к столику и взяла книгу в руки. На обложке действительно было написано: “Arsène Lupin, gentleman cambrioleur”. «Арсен Люпен, благородный грабитель». Надо же, читает в оригинале…       — Там рядом с отверстием есть такая жёлтая кнопка, — любезно подсказал Дарк, видя, как девочка пытается сообразить, как устроена помповая система. — Кладите книгу и жмите.       Лёгкое нажатие, свист сжатого воздуха, негромкий хлопок — и вот уже заключённый по ту сторону стекла бережно принял в руки новёхонький том классики французского детектива.       Несколько секунд Дарк просто держал книгу, явно наслаждаясь давно забытыми ощущениями от прикосновения к обложке. Потом поднёс её к носу и втянул в себя запах свежих печатных страниц. На лице его разлилось искреннее блаженство — но вскоре Дарк овладел собой и снова обратился к девочке:       — Ну что же, мисс?..       — Химера, — кивнула Рика.       — Ну что же, мисс Химера, а также Умка и Аметист. Рассаживайтесь и берите писчие принадлежности. Приступаем.       И как будто лёгкий вздох пронёсся по камере, всколыхнув застоявшийся воздух. Загремели отодвигаемые стулья, зашуршала бумага, защёлкали ручки, раздались покашливания.       Светлые глаза Дэмиена Дарка полыхнули внутренним холодным огнём.       Урок начался.