Satiriazis

Я отчаянно отказывался понимать, как Локи мог так себя вести. Из чьих только объятий я его не выдёргивал, с кем не заставал, от кого только не прятал. И он снова и снова обещал мне, что это было в последний раз… Иногда такое выяснение отношений заканчивалось слезами, иногда молчаливым кивком, после которого я больше не отходил от него ни на шаг в течение всего вечера, заставляя заниматься со мной изучением языка, однажды мы даже немного повздорили, но, несмотря на всю серьёзность проблемы, я не мог сердиться на него слишком долго, поэтому после мне ещё и пришлось просить прощения… Я обещал, что непременно расскажу отцу. Сию же минуту отправлюсь и всё ему поведаю о похождениях его сына! Локи умолял меня этого не делать, он очень убедительно меня об этом просил, и я соглашался, яростно размахивая руками и уходя в другой угол комнаты, а после возвращался и как суровый воспитатель, взмахивая пальцем, говорил: «Чтобы это было в последний раз! На этот раз я не шучу! Ты слышал!? В самый последний раз!». Он послушно кивал и обещал мне навсегда завязать с этим скользким делом. - Ты думаешь, я не был в таком возрасте и не понимаю, каково это?! – спрашивал я, пылая от гнева. - Прости, – вздыхал он с жертвенным выражением лица. - Да при чём здесь… А-а-р! Локи! - Что? – становясь ещё более жалким, бормотал он. - Начни с кем-нибудь встречаться, - я подлетал к его коленям, обнимая их, - Пусть так. Ты будешь получать то, чего хочешь, делайте, что вашей душе угодно, но, ради великих предков, пусть это будет одна и та же девушка! - Н… нет, - с лёгкой улыбкой отказывался он. - Не девушка, не важно, кто хочешь, но пускай один. Я тебя очень прошу! - Ты н… - Ничего не понимаю! – я всплёскивал руками, не зная, что ещё ему сказать, вскакивал на ноги и опять начинал мерить комнату шагами, - Когда у меня была такая проблема, я решал её сам! А тебе предлагаю то, о чём сам даже не помышлял! Тебе рано сейчас иметь отношения! Пойми же ты это… - Понимаю, - соглашался он. - Отец сварит тебя заживо, если узнает, чем ты, с моей лёгкой руки, занимаешься! Понимаешь? - Понимаю, но… - Какие могут быть «но»?! - Мне это очень нужно, - пространно и задумчиво отвечал он, - Без этого я не могу. Я выдыхал, сложив руки на груди и безнадёжно потирая переносицу. - Тебе нельзя, - подводил я итог, - Тебе следует подождать всего пару-тройку лет, тогда это будет выглядеть хоть немного более удобоваримым… По крайней мере, ты будешь волен решать сам. Но подожди же ты эти несчастные два года! Не сейчас. Немного позже… - Тогда и посмотрим, что будет позже, - обстоятельно произносил он, - Сейчас я умру без этого. - Не умрёшь! – упрямствовал я, - Ничего с тобой не случится! Найдёшь способ снять напряжение. - Мне нужно именно… - Замол-чи-и! - останавливал я обычно его чрезмерные уточнения, - Когда я не отпускаю тебя от себя в течение нескольких дней подряд, ты почему-то не умираешь! - Но ты видел, что со мной происходит, - лепетал он, - Как мне становится плохо, не могу ни о чём думать, дрожат руки, в горле сохнет и… ты видел. - Да, конечно, видел… - понуро соглашался я, но тут же спохватывался, - А ну… Ну-ка не забалтывай меня! - Прости… - Да что ты будешь делать! – взрывался я, - Не нужно извиняться! Просто пообещай, что с сегодняшнего дня ты перестанешь это делать. - Я обещаю. - Локи! - Я обещаю больше этого не делать. - Посмотри мне в глаза, - и я поднимал его лицо за подбородок, ожидая правдивого ответа, - А теперь скажи, что это было в последний раз. Он озадаченно молчал, глядя на меня и снова заводил ту же пластинку: - Но Тор… Я садился рядом с ним. Что ему скажешь?.. Что я считаю его неспособным отвечать за собственные поступки? Говорил сотню раз. Опускался до глупостей вроде той, чтобы он хотя бы не трогал девушек. Он ответил – «не могу точно обещать». Моя головная боль! Он не может точно обещать, а кому потом разбираться с последствиями его внезапных страстей!?.. Когда я спросил об этом, он ответил, что в этом нет ничего страшного – девушки знают на что идут, а от королевского двора от небольших трат не убудет… Как он может так просто болтать подобную чушь… Словно он не рос рядом со мной, словно его не воспитывали вместе со мной. Не мог он настолько измениться за тот короткий промежуток, на который я его оставил! Не мог! Я отказываюсь в это верить. Мой нечаянно и неправильно повзрослевший братец. Моё постоянное круглосуточное беспокойство… То, что я реально мог делать – это ловить его за руку. Иногда, между прочим, прерывая такие моменты, когда за своё вмешательство, будь Локи взрослым, я рискнул бы получить хорошую взбучку. Но брат был подростком. По крайней мере я так считал. Его партнёры – всегда были его старше. Чаще всего из прислуги, хоть и не всегда. Он пользовался любым удобным моментом, любым намёком на близость. - Нельзя так поступать с другими, - сказал я в один из наших совместных вечеров за учебными книгами. - Почему? – пожал он в удивлении плечами. - Никто ничем тебе не обязан. - Я прошу… Я не приказываю. - И что же? - Они почитают за честь моё внимание, - вывел он. - Всё равно, - не мог согласиться я, - Любовь, в каком бы то ни было проявлении, не может быть настолько дешёвым товаром. - Никто не платит, брат, - утешил он меня, - Мне дарят любовь безвозмездно. - Но это неправильно: одним этим любовь не исчерпывается, и этого, его не должно быть так много! Он ненадолго задумался. - Ты многого не знаешь о любви, - произнёс он. - Что? – встрепенулся я, поворачиваясь к нему, - Это я-то не знаю?! - Я не это имел в виду! - сообразив, что сболтнул лишнего, испугался он. - Я знаю, что тебе положено заниматься ею в углу своей комнаты под одеялом! И не впутывать в это дворцовую стражу, солдат, поваров, горничных, лакеев… - Тор, пожалуйста! – взмахивая руками, вскрикнул Локи, - Не надо! Прости! Конечно, ты знаешь всё, что нужно! Не говори так! Прости!.. - Я не поэтому сержусь! – громогласно пресёк я его извинения. - Я понимаю, - примиряющим тоном произнёс Локи, - Понимаю… - и он, боясь меня разозлить ещё сильнее, боязливо погладил моё плечо рукой. Я с трудом выдохнул, возвращая себе некоторое подобие спокойствия. - Ты тоже… - выдавил я из себя, - Прости меня. Я не должен был так шуметь. - Ты по делу, всё правильно, - покорно кивнул он. - Что мне с тобой делать? – спросил я его, - Скажи ты, что я должен сделать? Он промолчал, ничего не отвечая. - Если бы ты был на моём месте, что бы ты сделал? – слегка изменил я постановку вопроса. - Не знаю, - сказал он, наконец. - Локи… - я протянул руку, опуская её на его волосы. Он скромно опустил глаза, позволяя мне взлохматить его недлинные волосы, пригладить, и, прижимая ладонь к его виску, подтянуть его к себе, целуя в край лба. - Почему ты просто не прекратишь, - я прижимался губами к его волосам над ухом и ему, насколько было ясно, это нравилось, - Просто потому, что я попросил тебя об этом. - Я прекращу, - проговорил он, - Я уже прекратил, Тор… - Хорошо, - почти совсем успокоился я, зная прекрасно, тем не менее, что он, как обычно лжёт, - Ладно. Пусть так… Если ты так говоришь. Больше не будем, хорошо, не будем… Сегодня – впору было бы добавить. Завтра, вполне возможно, я вновь поймаю его в тёмном углу с кем-то, чьего лица я до этого никогда не видел. Я был почти уверен, что мне следовало действовать иначе. Взять длинную хлёсткую ветку и объяснить всё брату на другом языке. На котором, кажется, он ещё мог понять. «Почему» ему что-то нельзя. Будь на его месте кто-нибудь другой, я бы, не задумываясь, применил к нему такую меру. Но Локи? Может быть, все мои слова о том, как я люблю его – пустой звук, если я не могу заставить себя его наказать ему же во благо, но я отчётливо и твёрдо понимал, что не посмею его наказывать. С куда большим рвением я согласился бы, чтобы хорошенько врезали мне, если бы это хоть чем-то могло помочь. Когда-нибудь, когда мы с ним будем на равных, это могло бы быть возможным. Но не сейчас. Я не мог представить ничего ужаснее мысли о том, чтобы поднять на него руку. Самое суровое, что я мог сотворить – это дать ему подзатыльник, и то лишь в шутку. Та ночь, когда он в испуге дёрнулся от меня, когда я попытался выяснить, почему он был с теми военными, до сих пор не покидала моей головы и, стоило мне только подумать о том, что ему не мешало бы как следует всыпать, как перед глазами сразу же возникала та сцена. И я понимал, что, на самом деле, не в силах тронуть его и пальцем. Но, кроме меня, никто не был посвящён в эту тайну, а значит никто другой не мог осуществить наказание. Те, другие, кто об этом знал – молчали, а я практически бездействовал, делая неуверенные попытки хоть как-то препятствовать происходящему. Я ненавидел себя за всё это. Я никудышный брат, пытающийся строить из себя никудышного родителя. У меня не было никакого права оставлять его одного! Но переживать об этом было уже слишком поздно. Возможно, не всё ещё потеряно. Он не спорит со мной, он покидает поле боя, стоит ему только заметить моё присутствие, он не вырывается из душных комнат, когда я нахожусь с ним. Не смотря на его сумасбродство, Локи всё-таки любит меня. Я очень надеюсь, он меня любит. Какой бы он ни был, без чего бы он ни страдал и к какой бы жизни не стремился, он всё тот же малыш Локи, с которым мы строили в детстве корабли из цветастых подушек. Я не успокоюсь, пока не сделаю всё возможное и невозможное, чтобы вернуть ему радость спокойной и праведной жизни, в которой он будет любить и будет любимым, а не продолжит выменивать секс на высокое положение принца. Я что-нибудь придумаю. Мы с этим справимся. Я надеюсь.