Муж оябуна

Судя по ощущениям, Скуало проснулся поздно утром. Он был жутко голоден, а еще все тело болело так, будто он всю ночь не удовольствие получал, а дрался с несколькими противниками. Волосы слегка свалялись, но не критично, и Скуало вновь вспомнил о том, что хотел их слегка подстричь месяц назад. Судя по колтунам, сделать это стоило как можно быстрее, иначе проблем не оберешься. Кое-как разобрав пряди, Скуало поймал на себе тяжелый взгляд Занзаса, который явно не спал последние пару минут. Мечник еще вчера понял, что взгляд у Занзаса всегда злой и тяжелый, этому способствовали и будто всегда нахмуренные брови, и странный цвет радужки — не черный, а какой-то глубокий карий, почти сливающийся со зрачком. — Я все спросить хотел, а фамилия-то у клана какая? — Скуало отогнул бандаж на левой руке, рассматривая заживающие швы. — Сугимото, по фамилии семьи, — Занзас перехватил руки Скуало. — Не трогай, а то не заживет. Смуглые, слегка желтоватые пальцы мужчины огладили кончики пальцев Скуало, выглядывающие из бандажа. — И что, я теперь Скуало Сугимото? — Мечник в ответ чуть пошевелил пальцами, пытаясь погладить ладонь Занзаса. — Именно так, — Занзас чуть улыбнулся уголками губ, и стал на мгновение таким красивым, что Скуало едва не покраснел. В такого Занзаса можно влюбиться. Мечник вздрогнул от собственных мыслей, резко убрал пальцы из ладони мужа, а потом вскочил, позволяя одеялу соскользнуть на пол краешком. Тело болело явно не зря. По всей коже рассыпались пятна от поцелуев Занзаса и синяки от его же пальцев, более всего заметные на бедрах и боках. Скуало нервно скрылся под длинными волосами, не позволяя Занзасу увидеть свои эмоции, а затем прямо так, обнаженным, скрылся в ванной комнате, где был вчера. Здесь явно ничего не изменилось, хотя влажное полотенце исчезло, а чистое и сухое лежало на полке. Это слегка пугало. Кто-то из прислуги спокойно вошел в комнату, где спали глава клана и его муж, и никого другого это явно не задевало! Скуало затошнило, и он прижался к двери спиной, глубоко дыша. Желудок вдруг дал о себе знать протяжным и явно голодным звуком, и мечник приложился затылком о дверь. Теперь еще и это, как будто не мог вчера нормально поесть. И вообще, как теперь жить? Скуало, задумавшись, быстро и тщательно вымылся, замотался в еще один халат, который, насколько он помнил, носил название «юката». Мысли шатались от одного факта к другому, создавая головную боль, и пришлось выйти из ванной комнаты, чтобы развеять уже свои сомнения. Занзас, видимо, тоже успел помыться и теперь возлежал — другие слова не выражали бы увиденного Скуало зрелища — на постели, которую явно только что перестелили. Скуало тяжело вздохнул, а потом лег рядом, чувствуя, что его обнимают и прижимают поближе к горячему телу, на котором даже юката не была завязана поясом. — Занзас? — Чего? — мужчина уткнулся носом куда-то в макушку Скуало, и его голос оказался приглушен, но слышался все еще весьма четко. — А что дальше? Объясни, не знаю, порядки твоего дома. Что требуется от меня? Что мне можно или нельзя? Чем я могу быть полезен, в конце концов? Занзас хмыкнул, и Скуало испугался, что это и будет ответом на весь тот хаос вопросов, который копошился в его голове, не давая нормально жить. Но мужчина все-таки заговорил. Довольно медленно, явно подбирая слова, но надолго его не хватило, и он принялся объяснять более доходчиво. И, что самое главное, — по-итальянски, что очень согрело душу Скуало. — Ты теперь мой муж, буквально, — второй самый важный человек в клане. Или третий, я не уверен, насколько сильно дорожит клан моим отцом. Считай, что второй после меня. Ты неприкосновенен. Касаться тебя могу только я, мой отец и мой наследник — Тсунаеши. И твой телохранитель, если ты будешь в опасности. Любой другой, потрогав тебя, будет казнен или наказан. Это не касается прислуги — те две девушки не считаются людьми. — Почему? — Они талисманы клана. Служат в храме, обучают других девушек. Те две, что помогали тебе, с самого детства в клане, они заглаживают вину своих отцов. Они могут помогать тебе одеваться, причесываться, если надо — мыться, но не слишком много. В конце концов, ты взрослый и самостоятельный человек. Занзас выдохнул в макушку Скуало и продолжил говорить. — За тобой приглядывают все, кто может смотреть на тебя. На твои действия. В коридорах и больших залах установлены камеры, в нашем крыле — только в коридоре и тренировочном зале. — Вот как, — Скуало поморщился. — Ну ладно. — Измены караются, естественно. Если предашь клан или меня — погибнешь. Но, думаю, это нам не грозит? — Нет! — Отлично, — Занзас позволил мужу лечь удобнее, лишившись светлых волос у лица, и теперь Скуало мог видеть его губы. — Тебе можно дохера всего, а про запреты лучше спрашивать меня, Тсуну или жриц храма. А вот полезность… Сначала залечи руку, а потом поговорим и об этом. Скуало зарычал сквозь зубы, вскочил и навис над улыбающимся неприятной улыбкой Занзасом. — Я очень сильно хочу тебе въебать, — мечник наклонился так, что они едва не столкнулись носами. — И поверь, правой я могу врезать так же сильно, как и левой. Я почти амбидекстр. — Мне нравятся твои слова и твой пыл, — Занзас оскалился, дергая за распущенные волосы, и Скуало прогнулся в спине, пытаясь ослабить тянущую боль. — Ты мне очень нравишься, с самого начала я увидел в тебе твой непокорный характер, твою злость и твою страсть. Ты покорил меня, когда мы начали говорить, и мне было жаль, что ты поспешил смыться от меня. — Ты меня нервировал, — Едва пальцы мужчины отпустили волосы, Скуало опустил голову, позволив прядям упасть вперед. — Я тебя даже боялся. Ты был стремным, если честно. Занзас прыснул со смеху. Уложил обе ладони Скуало на плечи и рассмеялся так, будто услышал лучшую шутку. — Забавно. Я был от тебя в восторге, а ты меня боялся. Скуало уселся на бедра мужчины, разглядывая его лицо — смуглое, в шрамах, пугающе красивое. Тело — такое же смуглое, в тех же шрамах и татуировках, но приятно ощущающееся, потому что босс якудза себя не запускал, и под руками явно были мышцы, перекатывающиеся под кожей, наполненные силой. Сам же мечник был от природы жилистым и сухим, мышцы у него были не особо заметными, а вот гибкости хватало. Потому и с мечом ему было достаточно легко обращаться. Скуало сам был как клинок — длинный, гибкий и бьющий наотмашь. — А вообще, вставать пора, нет? — Мы можем и не вставать, — ладонь Занзаса скользнула по бедру Скуало. — Мы можем поесть здесь, не спускаться. Скуало громко вздохнул, мотнул головой, ощущая рассыпавшиеся по спине волосы, и прикусил губу. Предложение было заманчивым, да и не так сильно у него болело тело… Взгляд Занзаса принуждал к ответу, буквально обжигал. — А у тебя никаких дел? Или ты от них успешно пытаешься откосить? — У меня отпуск, — мужчина облизнулся, продолжая трогать Скуало. — На пару дней. Как думаешь, мы вместим в эти два дня медовый месяц? Скуало вскинул брови, ощущая чужие пальцы на пояснице, потом снова тряхнул головой. — Думаю, мы сможем это сделать. Но сначала позавтракать, а то я отключусь во время процесса. Занзас только хмыкнул. Он едва не забыл о том, что Скуало может быть не настолько выносливым. Да и вчера он едва притронулся к еде, а до этого вообще нос воротил из-за операции. — Обязательно. Занзас не солгал, он действительно был свободен целых два дня после свадьбы, во время которых Скуало из крыла особо не выходил. Даже из постели почти не вылезал, почти впервые в жизни ощущая себя настолько нужным и желанным. На третий день оябун (Скуало выяснил между делом, что именно так называют босса якудза, и что он тут всем якобы папочка, над чем они вместе поглумились) с раннего утра куда-то исчез, не оставив ни записки, ни чего еще. Мечник проснулся один часов в семь, сходил в душ и оделся в то, что нашел в стенном шкафу, который еще сутки назад показал ему Занзас. Там, помимо разномастных юкат, широких штанов и прочей японской одежды висели еще и вещи самого Скуало, а также пара официальных костюмов его же размера. Запаковав себя в удобные джинсы и светлую рубашку, мечник впервые за эти дни вышел из своего крыла и спустился вниз, где, насколько он знал, была кухня. Обычно клан принимал пищу совместно, но на кухне могли накормить в любое время. Молодожены, к примеру, вообще на совместные приемы пищи не спускались, перекусывали в спальне. На кухне обретались женщины клана, залепетавшие что-то при виде Скуало, и один из якудза, более похожий на какого-то шута. Высокий, наверное, выше Скуало, обритый почти наголо, с крашенными волосами и затемненными очками, напоминавшими плавательные. Якудза сидел и пил чай, изящно отогнув мизинчик. От абсурдности увиденного Скуало даже перекосило слегка. — Можно еды? — Мечник получил свою порцию чего-то очень вкусного и уселся чуть в отдалении от странного мужчины. Занзас ему о таких индивидах не рассказывал. — Прошу прощения, младший муж господина, — разглядев, наконец, Скуало, зачастил якудза высоким голосом. Он вскочил, весь затрясся и бочком пытался выйти из кухни, только вот мечнику стало интересно и обидно, что его так избегают. — Сидеть! — рявкнул Скуало, вертя вилку в руках. Не в праздники обычную еду ели тем, чем удобно. Якудза упал обратно на табуретку и весь съежился, воззрившись на мужа оябуна. Его глаза было видно даже сквозь темные стекла. — Я не привидение и даже не злой дух, так что не надо меня… пугаться? — Скуало цокнул языком, хотя и помнил, что цыкать и издавать подобные звуки для японцев оскорбительно. — Ужасный язык. — Если вы знаете английский, — якудза еще сильнее сжался, но договорил, — то лучше так. Удобнее для вас. — Отлично, — Скуало прожевал омлет, который успел закинуть в рот, пока мужчина бормотал. — Пока будем по-английски, а потом я доучу японский. Так вот, тебя как зовут? — Луссурия. Скуало вопросительно поднял бровь. — Прозвище, что ли? Да плевать. Короче, Луссурия, слушай меня. Я, конечно, весь такой на особом положении, но вот это вот все оставь. Я нормальный мужик, просто так получилось, — мечник отставил тарелку. Аппетит пропал. — Просто не шарахайся так, а то стремно. Луссурия снял очки и поклонился, умудрившись даже не грохнуться со стула. Глаза у него были совсем не японские, точно европеец. Даже странно, вроде якудза, а не все японцы. — Конечно, младший… — Оставь, просто Скуало. — Скуало-сама. — Пусть так, — мечник откинулся на спинку стула, глядя на стол. — Чай допей, и можешь идти куда хотел. Луссурия торопливо допил чай, вымыл чашку и, поклонившись, исчез из кухни. Женщины тоже куда-то подевались, но выхода из кухни было два, так что Скуало просто через силу доел свой слишком плотный завтрак и ушел наверх. Помимо спальни в их крыле был тренировочный зал, кабинет Занзаса, маленький кабинет с библиотекой для Скуало, что-то типа гостиной и гардероб. Гардероб занимал отдельное помещение, и там висели те вещи, что дожидались особого случая. Те же костюмы, что-то нарядное, несколько кимоно, причем для обоих мужчин. Возле одного из них Скуало даже задержался. Красивая синяя ткань практически переливалась волнами в тонких пальцах мечника. Жрица, задержавшаяся в комнате, сообщила, что все ткани для кимоно выбирал Занзас-сама, что это синее кимоно — одно из первых, пошитых именно на Скуало. Скуало даже поежился от такой… Заботы? Наверное. Это было даже мило — представлять Занзаса, выбирающего оттенок. И ведь попал во вкус мечника, умудрился же… Зачитавшись книгой, найденной в кабинете Занзаса, Скуало как-то пропустил целый час, и, спохватившись, переоделся в спортивную одежду и вышел в тренировочный зал. Там было красиво и как-то пусто, так что Скуало, несмотря на больную руку, размялся и принялся за растяжку, собираясь позже найти бокен или что-то похожее и немного вспомнить стили. С растяжкой все продвигалось отлично, и Скуало спокойно сидел на шпагате, когда в тренировочный зал вошел Тсунаеши. В школьной форме, будто бы слегка сонный, он удивленно рассматривал мечника, а потом сбросил сумку на пол и прижался спиной к стене. С его детского личика тут же слетела вся наивность, взгляд стал не таким наивным и более спокойным, но до взгляда Занзаса точно недотягивал. — Скуало-сама. — Тсунаеши-доно, — Скуало плавно сел на канат, перекатился и просто сел, глядя на брата мужа. На наследника. — Я хотел сказать, что вы, вроде, хороший, — Тсуна тяжко вздохнул. — Давай на «ты», не разводи официоз, мы типа теперь родственники или около того, — Скуало встал, уперев руки в бока. — Хорошо. В общем, я не против тебя, — юноша сложил пальцы в замок. — Ты подходишь Занзасу, а ему тяжело соответствовать. — На основании чего такие выводы? — Скуало подошел ближе, оглядывая пока зал. — Ты, кстати, не фехтуешь случайно? — Я умею обращаться с катаной, — Тсуна ошарашенно кивнул. — Не скажу. Интуиция. Хочешь подраться? — Потренироваться. Скучно. Тсунаеши улыбнулся и стащил через голову форменную жилетку вместе с рубашкой, оставшись в белой футболке и форменных брюках. В третий раз получив по плечу бокеном, Тсуна отпрыгнул назад и выставил свой бокен так, чтобы блокировать удар. — Все, прекрати, я понял, что ты чемпион! Скуало хохотнул, опуская бокен. — А тебя учить и учить, малец. — Так научи. Хотя нет, с тобой страшно драться. А друга научишь? — Тсунаеши забрал у Скуало бокен и убрал оба в инвентарь. — А друг у нас знает, кто ты? — ехидно спросил Скуало, распуская взмокшие волосы. — Не только знает, он уже в клане. Ну, пока стажируется, а потом, как ему восемнадцать стукнет, точно вступит, — Тсуна зачесал непослушные русые волосы, тяжело дыша. — Вот как. У входа раздался тихий смешок, не оставшийся незамеченным. Занзас стоял в дверях, подпирая плечом стену, и смотрел на них. Причем явно смотрел последние десять минут. — Скуало, как рука? — вдруг спросил Тсуна. — Что? — мечник только чуть улыбнулся мужу, когда его отвлек юноша. Посмотрев на замотанную ладонь, Скуало пожал плечами. — Вроде не болит. Занзас подошел к ним, прижал к себе Скуало, вжимаясь лицом в сгиб между шеей и плечом мечника и вдыхая его терпкий соленый запах. После всех заморочек в фирме и клане ему очень хотелось просто сгрести Скуало в охапку и забиться в угол. Странное желание, которое подогревалось осознанием, что теперь этот красивый мужчина — его муж, только его, навсегда. Тсуна хмыкнул и свалил из зала, прихватив свои вещи, пока его хрупкий пятнадцатилетний ум не треснул. О том, что своими руками Тсунаеши успел уже убить несколько человек, он предпочитал не вспоминать. — Как дела? — Скуало неловко положил правую руку на плечо Занзаса, не понимая, что ему делать. Он и не заметил, что уже вечер, и он почти весь день убил на чтение и тренировку. — Тупой мусор устроил какую-то хрень в отчетах, я чуть не поседел, пока пытался прочитать, — Занзас потянул мужа к выходу, продолжая сжимать. — Хотелось всех нахер перестрелять. А у тебя как? — Да вот, Луссурию припугнул. Занзас остановился, заглянул Скуало в лицо и коротко хмыкнул. — Правильно, ставь мусор на место. Пусть знают, кто ты и как себя ведешь. Занзас был скуп на эмоции, но Скуало заставлял его их выражать, иначе удержать их было нельзя. Вот и сейчас, услышав о Луссурии, в душе мужчины поднялась гордость за мужа. В клане нужно было поддерживать свой статус, иначе никак, и гордость мечника помогала ему в этом. Он точно далеко пойдет. — Если ты сходишь в душ и позволишь помыться мне, то я сделаю тебе массаж, — Скуало чуть сжал заживающую руку. — Правда, одной рукой, но я умею. — Не сомневаюсь, — Занзас прижал к себе мужа в полутемном коридоре, вдыхая запах его тела, более яркий из-за того, что Скуало вспотел. Они уснули около полуночи, утомленные ленивым сексом. Только спать долго им не дали. По всему дому раздался звук тревоги, а во дворе, насколько было слышно, кто-то то ли дрался, то ли что. Занзас торопливо оделся и спустился вниз, сжимая пистолет. Скуало натянул юкату и спустился следом. Пока якудза переговаривались с оябуном и пытались понять причину тревоги, мечник вышел в сад, где в него врезался тощий и грязный подросток. Под светом луны стали заметны его светлые волосы, подстриженные странным образом, и светлые глаза, затравленно смотрящие на Скуало. — Помогите, — выдохнул подросток, теряя сознание и оседая в руках мужчины. Тот обернулся, удерживая мальчика, и понял, что оказался под прицелом множества взглядов, один из которых буквально прожигал его.