***
-Он был в одной рубашке, с хвостом и ушами, весь белый и шёл по снегу на запад! — возбужденно шептал один из них, заставив Чонгука отвлечься от поедания оладьев. -Да бредишь ты, таких зверей сейчас не сыщешься, тем более в такой-то холод без куртки? — ухмыльнулся второй, — Кажется, кому-то пора заканчивать накатывать по рюмашке каждый раз, когда становится прохладно. -Ну и ладно…- обиженно пробубнил первый, отпивая кофе из своей чашки.***
Не сложно было догадаться, куда нужно идти. Однако сколько бы Чонгук не шёл, Чимина он перед собой не видел, а если быть точнее, то он не видел уже ничего. Буран стал настолько сильный, что было тяжело разглядеть что-то дальше своего носа. Как сейчас хочется оказаться дома с горячим шоколадом и Тэхеном под рукой, сегодня ведь Рождество, они так хотели посмотреть «Один дома» в этот день. По рассказам Тэхена, фильм очень атмосферный, однако жаль, что они так и не посмотрят его вовремя. Мысли о доме не давали Чонгуку покоя, но беспокойство за Чимина было сильнее. Он не мог отступить, когда есть хоть какая-то возможность, что лис близко. Стоит только ему подумать об этом, как вдруг недалёко начал вырисовываться какой-то силуэт. Дрожащее тело, обнимающее само себя, пытаясь согреться, в волосах комья снега, а ноги буквально шаркают по полу, отказываясь подниматься. Ещё секунда и тело падает в снег. Сомнений нет-это он. -Чимин! Чимина! -закричал Чонгук, буквально со скоростью света оказавшись рядом с другом. Руки Чимина были ледяные, как и остальные части тела, на щеках были ледышки, ресницы буквально примерзли друг к другу, а цвет кожи стал отдавать синевой. -Не отключайся, только держись! — кричал Гук, обматывая шарф вокруг шеи лиса, пытаясь его приподнять. «Дело дрянь, нужно звонить в скорую»***
Ужасное чувство, чувство тревоги, буквально витающее в воздухе в доме Юнги. Время близилось к вечеру, а он все так же сидел один в гостиной, переключая каналы по телевизору. На самом деле телевизор лишь служил фоном, так как Мин давно ушёл далеко в свои мысли. Недавно он нашёл в заметках на телефоне Чимина список желаний, и одним из пунктов было встретить Рождество с пышной елкой в доме. По этой причине сейчас в гостиной красовалась ещё и это праздничное дерево, наряженное Намджуном и Хосоком, так как Юнги был просто не в настроении делать что-либо сейчас. Он в настроении только для депрессии и апатии. Единственное, чего он хочет, так это лежать и ощущать на себе тяжесть чужого тела, как в ту ночь. Хочет вновь слышать этот ангельский смех. Хочет вновь посмотреть в эти карие глаза, излучающие ласку и нежность. Как же он скучает по Чимину, он осознает это только сейчас. Только сейчас Мин понял, что лис ощущает себя так же, как и он сам, когда мать сказала, что он ей не нужен. Чувство вины и сожаления не давали Юнги нормально дышать, сдавливая грудную клетку со всех сторон. Мин не хотел, чтобы кто-либо когда-либо испытывал такие эмоции, как он, но теперь он же сам и стал их причиной. Как иронично и в то же время трагично. Говорят, что если загадать желание на Рождество, то оно исполнится, тогда самое большое желание Юнги сейчас- увидеть живого и невредимого Чимина. Глубоко вздохнув, Мин все-таки решает выключить телевизор, так как интересного там все равно ничего нет. И он уже думал направиться в свою комнату, как вдруг на всю комнату начала играть классическая музыка, а на экране телефона засветилось «Ким Тэхен» -Алло, Тэхен, нет, Чонгук не звонил и не писал, никаких вестей нет, все так же тихо.- протараторил Юнги, зная наперёд все вопросы, что задаст ему Ким. -Нет, Юнги, — послышался взволнованный голос в трубке, — Чимина нашли.***
В коридорах больницы веет спокойствием и теплом, будто здесь ты сможешь укрыться от всех невзгод мира, будто несколько часов назад сюда не поступил получеловек-полулис, буквально умирающий от слабости и переохлаждения. Уже давно наступил вечер, за окном стремительно стемнело, а напротив кровати Чимина остался только один Юнги, молясь и надеясь на чудо. Остальные либо уехали к семье, либо были Чонгуком, который после такой ужасной недели буквально валился с ног и заставлять его сидеть здесь после всего, что он сделал, было бы наглостью. Кажется, что время идёт отвратительно медленно, словно смола, растекающаяся меж пальцев и будто в замедлении ползущая вниз. Мин так долго думал о том, что он натворил, глядя на Чимина, лежащего напротив него без сознания. Его тело было покрыто синяками и ссадинами, волосы были ужасно растрепанны, вокруг глаз образовались огромные круги, говорящие об его усталости, а кости стали выпирать еще сильнее. Кажется, что хуже быть не может, однако Юнги плевать на это, ему плевать буквально на все. Сейчас единственное, что он знает точно, так это то, что он влюблён в этого лиса целиком и полностью, он готов отдаться полностью в эту любовь, буквально с головы до пят утонуть в этом оазисе. Претерпеть любые испытания, лишь бы Чимин вновь заговорил с ним, лишь бы вновь увидеть счастье и любовь в глазах напротив. Будто услышав его мольбы, Чимин вдруг начал шевелиться. Мин не смог сдержать подступающих слез, стоило только их взглядам пересечься. -Юнги, ты плачешь? -удивлённо спросил лис, не веря своим глазам. Он вообще не верил в реальность происходящего. Ему казалось, что он все ещё лежит на дороге, а все это предсмертный сон, самый сладкий из всех, которые могли бы быть. Он в тёплой кровати, пускай и больничной с кучей иголок от капельниц в руках, но рядом с ним сейчас Юнги, который с таким трепетом и такой нежностью, сжимает его ладонь в своих руках. -Да, Чимина, я плачу, потому что ты очнулся, -Мин сам не верит, что говорит это вслух, но влага на щеках не даст ему солгать. Вся маска, весь барьер равнодушия, что он строил эти годы, вдруг рухнул в этот момент, в момент величайшего чуда для Мин Юнги. Лису хватило одного взгляда на юношу напротив, чтобы тоже почувствовать ком в горле и влагу на глазах. Чимин не может поверить, что это правда происходит сейчас. Они оба, как дурачки, плачут от счастья, глядя друг другу в глаза. -Я люблю тебя, Чимин, — шмыгая носом произнёс Юнги, заставляя сердце лиса биться быстрее, — я правда хочу быть с тобой, но хочешь ли этого ты после произошедшего? Слова дались Мину не легко и больше всего в жизни он сейчас боится, что Чимин оттолкнёт его и с громкими криками выставит за дверь. Но в глазах напротив нет и намёка на такие эмоции. А лис все ещё будто во сне, только вот сердце, отбивающее чечётку, перехватившее дыхание от удивления и громкий стук сердцебиения в висках- все это настоящее. Все это происходит с ним прямо сейчас. -Хочу ли я? -с легкой улыбкой переспросил Чимин, а затем с легким смешком ответил, -Мин Юнги, клянусь, даже если бы ты стал собакой, я бы не стал любить тебя меньше. -Это значит да? — не веря своему счастью, спросил Мин. -Да, это значит да, — ярко улыбаясь произнёс лис, глядя на счастливое лицо напротив. Не успел Чимин добавить ещё что-либо, как вдруг лицо Юнги оказалось в опасной близости. Прям перед ним сейчас были глаза, полные любви, лицо, бледное, словно чистый лист бумаги и тонкие, алые губы, тянущиеся к его губам. Дыхание Мина опаляет верхнюю губу лиса, их носы слегка касаются друг друга, а губы сливаются в поцелуй, заставляя Чимина закрыть глаза от этих ощущений. Сердце уже готово выпрыгнуть из груди, в голове ураган, а в животе будто стая бабочек порхает, не давая вздохнуть полной грудью, щекоча кончиками своих крыльев диафрагму. Он чувствовал, как нежно Юнги сминает его губы своими, как слегка проводит одной рукой по его щекам, будто поглаживая. И пускай все вокруг остановится, пускай часы не идут, пускай замрут люди на улицах, но лишь бы только это длилось вечно. -О боже мой! — вдруг воскликнул Чимин, разрывая поцелуй, -Сегодня же рождество! -Ну да, — ответил Мин, не совсем понимая, к чему клонит лис. -А как же поцелуй под омелой? В фильмах так все делают! Юнги лишь посмеялся в ответ, потрепав волосы Чимина, слегка задевая лисьи уши. -У нас с тобой вся жизнь впереди, — ласково проговорил Юнги, поглаживая щеку лиса, — мы будем целоваться под омелой каждый год, если ты этого хочешь. -Обещаешь? -Обещаю, мой Чимини, обещаю.