Reason to Live

— Папайрус, мы можем вернуться домой? — в отчаянии молил Фриск, пока скелет уже подбегал к магазину. — Прошу тебя! Я же уже решил, что не хочу умирать! Как-то не хочется опять замерзать насмерть. — Мы уже почти на месте, человек! — кричал Папайрус в промозглый воздух. — Мы не можем отступить сейчас! Мы вернёмся домой, если её не будет в магазине. — Но меня не пустят туда без обуви. — Потрясающе! Я буду тогда нести тебя на спине! ЭТО ПРОСТО ОПУПЕННАЯ ТРЕНИРОВКА!       Папайрус перепрыгнул разом через несколько брёвен, что лежали на земле, и добежал до магазина, около которого, без какого-либо удивления, увидел Санса. Он сидел расслабленно на скамейке, а рядом одежда Фриск и какие-то газеты. — Брат? — Папайрус наклонил голову. — Ты тоже будешь помогать? — Ну в основном, я пришёл на помощь пацану, — скелет глянул на Папайруса. — Выглядит так, будто он замёрз, но, буду надеяться, что смогу помочь. Да к тому же, мне и делать нечего.       Фриск посмотрел на брата с благодарностью. — Это потрясающе, Санс, — сказал Папайрус, снимая мальчика со спины. — Это избавило нас от проблемы возвращаться домой. Спасибо! Одевайся, человек, и потеплее, а я пока посмотрю насчёт Андайн. — Я тебе должен, Санс, — сказал Фриск, надевая носки и ботинки, пока Папайрус бежал в магазин. Ноги неприятно закололо от ощущения тепла, но человек счастливо выдохнул. — Спасибо! — Без проблем, малыш, — ответил тот, шаря по карманам в поисках неизвестно чего. — Мы пытались вытащить тебя из, так сказать, холодных объятий дважды. Не уверен, что ты хочешь встречаться три на три. — Абсолютно нет, — уверенно сказал Фриск, заканчивая завязывать шнурки и натягивая свитер. — Больше не хочу находиться в состоянии замороженной рыбы, хех. — Эй, Фриск, — бросил скелет. — Перед тем, как ты наденешь свитер, не хочешь ли ты, чтобы я что-то сделал с твоими руками? — В каком смысле? — спросил мальчик, садясь на скамейку.       Санс достал несколько рулонов бинтов. — Никто не знает, откуда у тебя эти шрамы. Остальные могут подумать, что они появились по совсем другой причине, и не совсем хорошей. И могут начать задавать вопросы… Фриск?       Санс проследил за взглядом человека. Мальчик смотрел на монстров, что стояли неподалёку и неотрывно пялились на худые смуглые ручки с огромным беспокойством и нескрываемым ужасом. Они шептались довольно громко, даже несмотря на то, что человек и Санс, особенно Санс, смотрел на них в обратную. Фриск скрестил руки на груди, пытаясь их спрятать, и чувствовал огромнейший стыд и замешательство. — Почему они так… пялятся на меня, Санс? — глухо спросил мальчик. — Эй, — кинул скелет трём женщинам, что смотрели на них, от чего те вздрогнули. — Не могли бы все вы обсуждать меня и моего младшего брата где-то в другом месте? Мы буквально слышим каждое ваше слово, серьёзно. Это довольно неловко.       Женщины быстро спохватились, хватая свои сумки с продуктами и куда-то убегая. — Почему они шептались обо мне? — снова спросил Фриск, когда те ушли.       Санс тяжело вздохнул. — Я боялся, что это произойдёт. Обычно, когда монстры появляются с такими шрамами, это означает то, что они пытались сделать это с собой. Люди же иногда причиняют себе боль, когда глубоко несчастны, и им по каким-то причинам приносит облегчение всё это. Это серьёзный признак психического расстройства.       Фриск в смущении отвёл взгляд. — Это только одна из причин. Я это к тому, что ты же не сможешь носить свитер вечно. Да и объяснять всем подряд, откуда у тебя эти шрамы, тоже довольно муторно. Поэтому предлагаю перевязать руки, чтоб видно не было, — он повертел в руках бинты. — Если хочешь, разумеется. — Я перевяжу их, — Фриск с готовностью развернул их. — Не хочу, чтобы меня считали сумасшедшим, как считала Ториэль. — Давай помогу, — Санс аккуратно забрал бинты из рук мальчика. — Закатывай рукава.       Человек с готовностью протянул ему руки. — Так ты поэтому сбежал от Тори, — сказал скелет, заматывая худые руки. — Да, она считала меня сумасшедшим, — Фриск понурил голову. — Андайн тоже подумала, что я не в себе, со мной что-то не так, тогда, когда мы были Папайрусом в магазине. Ей было меня жаль и именно поэтому она решила оставить меня в живых, чтобы твой брат заботился обо мне. Не люблю, когда люди смотрят на меня с жалостью. Обычно после этого происходят плохие вещи. — В каком смысле? — поинтересовался Санс, заматывая другую руку. — Я тогда жил на улице, — начал мальчик. — Там были дети, и они были слегка не в себе. Это… довольно сложно объяснить, но я попробую. Временами они бывали добрыми и милыми, но до жути медлительными, но в то же время громкими и агрессивными, несли всякий бред, словно настоящие психи. И тогда взрослые и полиция в том числе смотрели на них также, как те женщины сейчас смотрели на меня. И они исчезли после этого. Я никогда не видел, как их забирают, но мне рассказывали, что за ними приезжали люди в белом грузовике, что обит изнутри. Этих детей ловили, надевали смирительные рубашки, бросали туда, в этот салон, и больше их никто не видел. — Серьёзно? — спросил Санс, заканчивая перевязывать руки Фриск.       Фриск попытался размять руки. Бинты прилегали достаточно плотно, чтобы надёжно держаться на руках, но недостаточно, чтобы нарушать кровообращение. — Да, ты бы только видел некоторых из тех, кого выпустили или которые сбежали, — сказал Фриск. — Они говорили, что их отправили в место под названием приют, где была просто куча каких-то психопатов. Тебе нужно принимать какие-то таблетки, которые странно действуют на твой мозг, а в это время за тобой следят охранники, будто ты преступник какой-то. Тебе надо сидеть в кругу странных людей, рассказывающих свои проблемы доктору, слушать их, смотреть тупые шоу по телеку и жрать дерьмовую еду. Вот так-то. А если не делаешь того, что велит доктор, то тебя запирают в пустой комнате, отделанной белыми подушками, в смирительной рубашке. А если уж совсем всё плохо, то тебя накачивают сильными наркотиками, от которых ты будешь просто смотреть в стену целыми днями и ничего не понимать.       Фриск сморщился в отвращении, надевая свитер. Санс же сидел рядом и просто слушал. — Уж лучше умереть, чем быть запертым в таком месте, — практически прорычал мальчик. — Не могу представить, чтобы меня могли запереть просто потому, что кому-то там показалось, что я чокнутый. Ненавижу, когда на меня так смотрят. Чувствую себя таким слабым и беспомощным. — Да, я тоже, — сказал Санс.       Они вдвоем сидели в молчании несколько минут, пока не прибежал Папайрус. — Её здесь нет, — грустно сказал он. — Продавцы сказали, что попросили её покинуть помещение из-за того, что она шумела или что-то в этом роде. Что нам теперь делать? — Может быть она вернулась в Ватерфолл? — предложил Фриск и тут же стушевался. — Я имею в виду, она же там живёт, да? — Хорошая идея, — кивнул Папайрус, подхватывая мальчика и сажая к себе на плечи. — Побежали! — Погоди-ка, — Санс снял свою куртку и протянул её, сунув другую руку в карман шорт. — Надень. Так ты не замёрзнешь при беге. — Уверен? — спросил Папайрус. — Ага, монстры ведь замерзают не так легко, как люди, — сказал Санс. — Возьми. Я настаиваю. — Хорошо, — Фриск ответил улыбкой. — Спасибо. И за то, что перевязал руки, тоже. — Без проблем, малыш, — кивнул Санс. — Свидимся в Ватерфолле. — Всё, мы побежали! — крикнул Папайрус с горящей решимостью в глазах. — Держись, Андайн! Я иду!       Санс с улыбкой наблюдал за удаляющимися всё дальше и дальше силуэтами. Его душа мягко потеплела, когда он оказался в Ватерфолле. У них с Фриск гораздо больше общего, чем он думал.