Reason to Live

— Папайрус, в последний раз повторяю, отцепись от меня! — крикнул Фриск, сидя на перилах перед комнатой Санса. — Давай же, Фриск, — Папайрус резво поднялся по лестнице. — Я позволю тебе отлучиться в уборную, если тебе нужно. Слезай. Нам нужно продолжить сеанс. — Твоя терапия очень странная! — А вот и нет! — А вот и да! — Вы, двое, скоро грызться друг с другом перестанете? — Андайн вышла из комнаты и прижалась к дверному косяку, сжимая мангу в руке. — У меня начинается всё самое интересное. А вы мне мешаете сконцентрироваться. — Ты обрела духовное единение? — спросил Папайрус. — О да, — кивнула она и раскрыла мангу на нужной странице. — Как раз сейчас Нацуки пытается получить божественную силу, чтобы надрать этому тупому демону задницу! — Видишь, Фриск? Хоть кто-то в этом доме ценит мои советы для конструктивной терапии! — Я не хочу больше обниматься, — мальчик скривился. — Это странно. — Но объятия отлично помогают от депрессии, — сказал скелет, всё ближе подходя к Фриск и протягивая руки. — Да? Наплевать! — Ну и зря! Я — твой терапевт, и я сказал, что мы с тобой обнимемся, молодой человек! А ну иди сюда! — НЕТ!       Фриск резко отклонился назад, ухватившись за основания перил. Затем он поднял ноги вверх, повис на перилах ненадолго и спрыгнул на нижний этаж, чуть не упав на спину. — Крутой приём, мелюзга! — одобрительно вскрикнула Андайн. — Спасибо, — впопыхах сказал Фриск, хватая свитер и куртку. — Часто его использовал, когда от полиции убегал. — Молодцом! — Не потакай ему, — злобно пробурчал Папайрус, грузно спускаясь по лестнице. — Да я вроде бы и не собиралась. — Фриск, вернись немедленно! — Нет! — крикнул Фриск в игривом раздражении, держа свитер и куртку Санса под мышкой. Он подбежал к двери и повернул ручку. — Я хочу прогуляться. — Даров, малыш! — сказал Санс, счастливо усмехаясь. — Что за шум, а драки нет? — Шевелись, Санс! — в панике сказал Фриск, пытаясь протиснуться между косяком и старшим скелетом. — Твой брат пытается напасть на меня. — НЕ НАПАДАЛ Я НА НЕГО! — крикнул голос из недр дома. — НАПАДАЛ! — крикнул в ответ Фриск. — Нет! — ДА! — НЕТ! — ЭТО ТАК! — Может, объяснитесь? — спросил Санс, вновь встав перед Фриск, когда тот попытался пройти мимо него.       Внезапно Папайрус подхватил мальчика сзади, обхватил его руками за грудь и прижал к себе, носовой костью упираясь ему в макушку. — Эй! — крикнул Фриск, роняя свитер и куртку на землю. — Папайрус, отпусти меня сейчас же! — Папс, что ты делаешь? — спросил Санс, надевая куртку и закрывая за собой дверь. — Я поднял здоровье Фриск на одну единицу, как у Андайн, и сказал ему, что мы пойдем с ним на поверхность забрать его рюкзак, — радостно сказал Папайрус, всё сильнее сжимая трепыхающегося мальчика в объятиях. — Я обнял его и именно тогда мне пришла в голову лучшая идея на свете. В книге говорилось, что дети, которым не достаётся достаточное количество ласки в раннем детстве, уходят в себя и начинают болеть. Фриск был одинок почти три года и ему было нужно, чтоб хотя бы кто-то полюбил его, так что я полагаю, что это основная причина его болезни. Чтобы помочь ему, я компенсирую это тем, что заобнимаю его как следует за эти три года, чтобы вывести Фриск из этого подавленного состояния. — Звучит правдоподобно и вполне безобидно, — сказал Санс. — Я знаю, — взволнованно сказал Папайрус. — Я пытался объяснить Фриск то же самое, но он всё равно убегает. — Потому что ты ведешь себя странно, — сказал Фриск. — Да не веду я себя странно! — Тайм-аут, — сказал Санс, чувствуя, что спор вот-вот разразится снова. — Прекратите вы, оба. Я только что отнес цветок Альфис, и я очень устал. Не могли бы вы успокоиться? — Я успокоюсь, когда и он успокоится, — пробормотал Фриск под нос. — Фриск, я твой старший брат, и ты позволишь мне проявить к тебе привязанность, — сказал Папайрус, выпрямляясь и усаживая Фриск на диван. — Ладушки, Санс, я все равно собирался посмотреть телевизор. Терапия весьма утомительна. — Звучит просто идельно, бро, — ответил Санс, усаживаясь поудобнее на другую сторону дивана.       Папайрус всё также прижимал Фриск к себе. И к огорчению мальчика, продолжал гладить его по волосам. По телевизору как всегда крутили шоу Метаттона. — Папайрус, я не кот, — пробурчал он, пытаясь выбраться из крепких объятий. — Но ты такой милый! Прям как котик, — он снова прижался носом к волосам. — Ну, я бы поспорил насчёт того, кот ты или нет, — усмехнулся Санс. — Ну, по крайней мере ночью ты спал на мне. Прям как кот. — На мне он тоже спал! — крикнула Андайн из комнаты Папайруса. — А чего ты там делаешь? — крикнул Санс в ответ. — Читаю мангу. Про Бога. — Мило. — Погоди-ка! — Папайрус поднял Фриск за подмышки и потряс. — Ты спал на Сансе и Андайн, а меня бросил?! Так нечестно! — Он прав, малыш. — Мне было плохо прошлой ночью, и Андайн тоже было плохо, — ответил Фриск. — Но сейчас тебе не плохо, а мне гораздо лучше, так что наконец ПОСТАВЬ МЕНЯ НА ЗЕМЛЮ! — Нет, тебе не лучше, — нерешительно сказал Папайрус. — Ты всё ещё в депрессии и… — Но это странно, — Фриск крутился в костлявых руках, как уж на сковородке. — Ладно, с меня хватит на сегодня, — сказал Санс, вставая с дивана. — Меня уже подзадолбало слушать вашу ругань. — Наконец-то, — прошептал Фриск с надеждой.       Предовольный Санс сидел прямо на коленях мальчика. — Эй! — раздражённо вскрикнул Фриск. — О да, так просто идеально, — довольно протянул скелет. — Ура! — завизжал радостный Папайрус и сжал Фриск покрепче. — Мы — добротный братский сэндвич! — Отцепитесь от меня! — раздался жалобный скулёж. — Боюсь, тут ничего не попишешь, парниша, — протянул Санс, стягивая с мальчика носки с ботинками. — Бога ради, что ты делаешь? — спросил Фриск, прежде чем Санс удобно устроил свою голову у него на животе, а руками обнял талию на подобие подушки. — Делаю себе поспать, — скелет поёрзал. — Я измучен просто до невозможности. — Знаешь, звучит не так уж и плохо, — сказал Папайрус, зевая и выключая телевизор. Он откинулся назад, на подклокотник дивана, и перетянул мальчика себе на грудину спиной. — Я возражаю, — сказал Фриск слишком раздражённо. — Ваше возражение отклонено! — сказали братья-скелеты хором. — Проклятье, ты мне содовую должен, — игриво протянул Санс. — Чёрт, — пробубнил Папайрус. — Так, я за содовой, — Фриск попытался вылезти из крепких братских объятий. — Не так быстро, — Санс схватил мальчика за правую руку. — Время лечь баиньки. — Ты ведёшь себя крипово. — Кстати, спасибо, что напомнил. Альфис передала тебе подарок.       Санс вытащил из кармана пузырёк с лекарством. Он, щурясь, прочитал этикетку и протянул мальчику. — И что это? — Витамины. Помогут с кровоснабжением в организме. Будешь чувствовать себя получше. — Ну, если ты так говоришь, — неохотно согласился Фриск.       Он с любопытством оглядел таблетку прежде, чем бросить её в рот. — Хороший мальчик, — Санс закрыл пузырёк и спрятал обратно в карман. — А теперь спать.       Он снова обвил тёплое тельце и закрыл глаза. — Вы можете хотя бы отпустить меня наверх, — цокнул Фриск. — Вы меня пугаете. — Ты сам пугаешься, — ответил Папайрус. — Считай это частью терапии. Санс так делал, когда я был маленьким, и обнимашки всегда помогали мне чувствовать себя лучше. — Правду говорит, — пробурчал Санс. — Серьёзно? — Фриск в замешательстве глянул на Папайруса. — Фриск, родители же обнимали тебя? — спросил Папайрус. — Конечно, — мальчик кивнул. — Они всё время меня обнимали, особенно мама. Она обожала обнимашки. — Тогда почему ты называешь нас странными просто потому, что мы обнимаем тебя? — Санс положил подбородок на руку, которой обнимал мальчика, и уставился на него сонными глазами. — Не знаю. Думаю, я просто отвык от телесного контакта. Я просто в шоке. — Пояснить не хочешь? — мягко спросил Санс. — Столько внимания, — Фриск помахал руками, указывая на братьев, — для меня очень и очень странно. Со смерти родителей мне никто его не уделял, я делал, что хотел, и бродил, где хотел. Почти никому не было до меня дела. Когда я только упал сюда, всё было также, только при моём желании поговорить никто здесь не шарахался от меня, как от прокажённого. Но сейчас вы хотите завалить меня вниманием, заботой и действительно хотите сделать меня счастливым. Это приятно, честное слово, но меня такой внезапный прилив чувств сбивает с толку и пугает. В последний раз меня обнимали только родители.       По щекам потекли несколько непрошенных слезинок. — Простите, — мальчик быстро стёр их рукавом. — Я не знаю почему это происходит.       Костлявая рука Папайруса дотронулась до щеки. — Всё хорошо, Фриск. Мне кажется, это самая печальная история, которую ты рассказывал. Это нормально, что ты плачешь. Ты же не бессердечный.       Мальчик оглянулся на скелета и грустно улыбнулся сквозь слёзы. — Я считаю, что тебе нужно как можно больше объятий. Прямо сейчас, — сказал Санс. — Читаешь мои мысли! — крикнула Андайн сверху.       Прежде чем хоть кто-то успел встать с дивана, Андайн прыгнула прямо на них с лестницы второго этажа. Сансу на мгновение показалось, что у него отчётливо хрустнул позвоночник. Или это Папайрус? — Вы меня раздавили! — крикнул Фриск.       Ах да. Мальчуган. — Что за отношение, сопляк! — Андайн, наконец, соизволила перекатиться на свободную сторону, прижавшись поближе к Папайрусу, чтобы не упасть. Она чуть поёрзала, заставляя братьев вжаться в самую спинку дивана, и с комфортом устроила руки на мальчике. — Ты должен позволить себе чувствовать себя любимым! А то твоего рюкзака на горизонте и след простынет. Ты же хочешь его найти, правда? — Конечно, — нервно проронил Фриск, чувствуя, как Санс накрывает его своей курткой, чтобы с удобством устроить череп. Как подушку использует, честное слово. — Тогда прекратить жаловаться и живо спать! ГЛАЗА ЗАКРОЙ! — Хорошо, хорошо, — сказал Фриск с застенчивой улыбкой.       Странное тепло, исходящее от братьев-скелетов, окутывало его, заставляя как можно быстрее закрыть свинцовые веки.