Год спустя. 17 марта.
— С Днём Рождения! — закричали в темноте. Я наконец-то стала забывать тот вечер. Появилось много новых знакомых. Но самое главное — я отыскала среди чужих лиц лучших друзей. Сначала мы были приятелями, но с каждым следующим днём я понимала, что они помогают мне преодолеть тот ужас, который я переживала. Игорь, человек, работающий в «TonnyBang», появился по глупой случайности. Его послали к нам из-за скандала с фотографиями. Но скромный парень, явившейся ко мне на порог, не смел выяснять отношения, пытался избежать любого визуального контакта и большее время молчал, хотя и был послан на переговоры. Скромность зацепила меня. Он тихий, а это именно то, что я отчаянно искала в людях. С Лизой же мы были знакомы очень давно. Каждый день она бегала у меня под носом, приносила бумаги на подпись и рассказывала рабочие планы. Лиза натянула на Игоря праздничный колпак и подтолкнула ко мне, вручив торт со свечками. Сама же поправила платьице и встала за ним. — Сашуля, от всей души поздравляем тебя с персональным важным днём. Пускай ещё один год принесёт тебе только счастье, любовь и самые лучшие воспоминания. Мы все тебя безгранично любим и ценим. Игорь потихоньку поднёс торт ко мне. — Загадывай желание, Саш. — аккуратно сказал он, стараясь не задеть дыханием свечи.Я хочу, чтобы этот год стёрся из моей памяти как самый страшный сон.
Я одним разом задула все свечи. У потолка висели нежно-голубые шары, в вазах стояли превосходные пышные букеты, по дому витал запах шоколада, вина и лимона. Во рту чувствовался горьковато-сладкий привкус, на улице плавно начинала господствовать ночь. Я встала у окна. Наконец-то страх перед мужчинами побеждён. Теперь я не боюсь их, могу свободно говорить, флиртовать и шутить с парнями. Неужели я справилась? Я правда сделала это? А что самое замечательное — Крид за последние десять месяцев ни разу не объявился! Прошёл год. Я начинаю жизнь с чистого листа, с новой страницы. Время лечит. Вряд ли здесь имеет смысл слово «лечит», скорее «помогает заглушить боль». Порой воспоминания будут возвращаться, от них не скрыться в алкоголе, тусовках и работе. Я долго бежала, и сейчас понимаю — зря. Всё спуталось. Мы танцевали до трёх утра. Те, у кого были силы идти на своих ногах, шли домой, другим пришлось предоставить временный ночлег. Сама я почти не пила. Все спали, когда я бесшумно убирала квартиру. — Саша. Обниматься. Сашу… Сашу… Уля. — несвязной речью пытался сплести слова Игорь, а потом он рухнул на мою спину, сжимая за талию. От него разило спиртом, а сам он был красным. Его затуманенный взор косо прошёлся по комнате, и обессиленная голова упала на моё плечо. — Давай обниматься. Давай. — подыгрывала я ему, пока тащила до ближайшего стула. — Крепко обниматься? — Очень крепко. Давай, мой хороший. — я усадила обмякшее тело на стул, — Прости, диваны заняты. — А ты меня… После этих слов жизнь покинула Игоря и он с диким грохотом упал на пол, слегка застонав, и через пару минут начал похрапывать. После уборки я приняла душ и переоделась. Стесняться некого. В квартире остались только пьяный в дрова Игорь, уснувший еще в начале праздника Ваня, Лиза и ещё один коллега по работе, занявший диван. Сюп осторожно переступал пьяное тело. Пройдя препятствие, кот обернулся, обижено фыркнул и подбежал ко мне. Я погладила его. Самый прожорливый кот в мире, душу дьяволу готов продать, лишь бы ухватить кусочек колбаски. Но в честь моего праздника я отдала ему половину котлеты, отчего Сюп минут пятнадцать без устали тёрся об мои ноги, а потом пошёл вылизываться. Чудо, а не кот! Разбирая подарки, я наткнулась на длинную бархатную коробочку. Скорее всего в коробочке кулон или подвеска. Но я не ношу такое после случившегося. Я говорила и Игорю, и Лизе, и коллегам — от подобных подарков меня тошнит. Быть может там тоненькие наручные часики. Но часы не дарят… Я отложила коробку в сторону. Я решила дождаться, когда все оклемаются после бурной ночи и спросить, кто это принёс.18 марта.
— В смысле вы не знаете? Вы что хотите сказать — дома был какой-то левый чувак с благими намерениями оставить мне сюрприз. Лиза держала Игорю лёд. Ваня, оперевшись на дверной косяк, старался не свалиться намертво от похмелья. Коллегу мы спровадили рано утром. — Было много людей. — пожала плечами Лиза. Игорь страдальчески охнул. — Но вы же пригласили моих знакомых, а не людей с улицы! — развела руками я, — Я столько раз говорила, что я не люблю подобные вещи. Я должна знать, кто это подарил! — Открой и узнаешь. — сказал Ваня, — Только не кричи. — и прислонился лбом к стене. Бешенным ритмом заколотилось сердце. Стало холодно. Они не знают, чей это подарок, а я догадываюсь. — Тут подвеска «sorry». — проговорил Игорь, — И что? Видишь, ничего страшного. Можешь спокойно выкинуть. — «Sorry»?! Он… — Кто «он»? — с любопытством спросила Лиза, — Саша, кто «он»? Но я не услышала этих вопросов. Я выхватила у Игоря подвеску и спешно покинула квартиру. Он заигрался. Мало того, что он унизил меня, мало того, что пытался загладить свою вину подарками и деньгами, мало того, что он вёл себя как быдло, так он ещё беспардонно гуляет у меня дома, покупает подарки, словно я его персональная ночная бабочка. Я слишком долго боялась и настрадалась сполна. В подъезде, между этажами, я случайно выглянула в окно. Белая Бэха. Я видела её пару раз в бреду, когда, пошатываясь от выпитого алкоголя на праздниках, шла домой. Просыпаясь на утро, я чётко знала, что моё воображение сыграло со мной злую шутку и никакой белой машины не существовало. Сейчас я стою у окна трезвая, в здравом уме, без каких-либо психических отклонений и вижу чёткий образ самого ужасного в мире автомобиля. Я шлёпала по лужам в летних кеда. С каждым шагом страх усиливался. Подойдя вплотную и взявшись за ручку двери, ноги перестали слушаться и предательски подкосились. Я упала. — Ну ёб твою мать! — заорал Крид, выйдя из салона, — Шура! Ты какого хуя тут делаешь? Он подсунул под меня свои руки и поднял с асфальта. — Ну ты и жирная! — простонал он и сбросил меня, — Иди домой. — Перестань орать. — спокойно начала я. — Я тут живу. Что здесь делаешь ты — другой вопрос. Он недовольно закатил глаза. Кажется, я не должна знать о его слежке. Я продемонстрировала подвеску. — Твоё? — Мужики такое не носят. — Я спрашиваю — «твоё»? — голос самопроизвольно повысился, хотя внутри меня перевернулось всё, что только можно. — Иди домой. — Запомни на всю оставшуюся жизнь — я тебя ненавидела, ненавижу и буду ненавидеть до последнего вздоха. — Шура, — его лицо стало суровым, — Не беси меня. Ты знаешь, чем всё может закончится. Иди домой. — Отъебись. Он взял меня за волосы и ударил головой об машину. Что было дальше, я не помню.***
Кто-то кричал. Я не сразу поняла, что случилось. Вокруг слишком темно. Пахнет гарью и бензином. Я повернула голову. Боль пронеслась по всему позвоночнику и стихла. Меня словно сжали тисками в жутко маленькой комнатушке. Любое движение стеснено и вокруг полный мрак. Я ослепла? Или он привёз меня в какой-то подвал? Нет, скорее походило на гараж, раз я унюхала запахи машины. Но всё равно не то. Справа в моё ухо дул ветер. Я пощупала своё тело. Руки на месте, ноги тоже. Слева едва слышно донёсся слабый стон. — Егор? — обратилась я к пустоте. Мне не ответили. Раздвинув локти, я попыталась определить зону возможных движений. Её практически не было. Мои ладони прошлись по изломленному металлу. Что это? Где я? Куда он меня привёз? Я тронула выше. По-моему, трещины на стекле. Я попыталась выдавить его рукой, но не получилось. Небольшой трекс — весь мой результат. Продолжали постанывать. Переползти и помочь мученику у меня не получалось. Мысль о подвале и гараже давно отпала. Это не помещение. Я вновь вдавила ладонь в стекло. На этот раз получилось чуть лучше. Внезапно белое пятно спереди ослепило меня. — Эй! — пронеслось диким ором вокруг. В ушах зазвенело. — Эй! Есть кто?! — Да. — пискнула я, поразившись с изменений в голосе. Сбоку полетели осколки. Скрежет. Большая рука вцепилась в мою куртку и потащила вбок. Я повалилась на землю; с двух сторон окружили люди. Их глаза опечаленно смотрели на меня в то время, как одна женщина обливала моё лицо холодной водой. Я задышала полной грудью и поднялась, чтобы увидеть обстановку, но сильные руки опять прижали к земле. — Тебе нельзя вставать! — истерично приказала толпа. — Что произошло? Где я? Где Крид? Женщина с водой заплакала и отошла. Остальные теперь смотрели с особой, проникновенной жалостью. И тут я осознала, что я их не слышу. Кольцом вокруг меня стояли люди: плакали, истерили, кричали. Но я их не слышала. Будто я на десятом этаже, а они под балконом. Опять ужасный скрежет. Люди немного отступили. — Какого… Я хотела закончить «хера», но не смогла. В паре метрах от меня стояла Бэха. Искорёженная, разбитая в пух и прах, убитая со всех сторон до невозможности. Передняя часть машины вмята внутрь, на лобовом брызги крови. Другой машины поблизости не было. Подбежали врачи. Спросили, как я себя чувствую. Как я себя чувствую? Как? Слегка шокирована мелькнувшей перед моими глазами смертью с косой. В остальном — всё в порядке. Они помогли добраться до Скорой, которая с мигалкой поехала в больницу. Мы гнали за другой такой же Скорой, в которой соответственно был Крид. Испугалась ли я в тот момент за него или нет — я не знаю. Умрёт значит умрёт. Выживет значит выживет. «Мамуль, привет.» Нет, никогда не называла её «мамулей». «Мам.» Вот так лучше. «Мама, привет. Я тут в аварию попала.» Ей точно станет плохо после таких новостей. «Мам, слушай. Помнишь, дядя Вите в прошлом году…» Плохой пример, дяде Вите ампутировали руку после той аварии. «Мам, у меня всё нормально. Я в больнице.» Она спросит — почему. «Ну я попала в аварию.» Ужасно. Лучше промолчать. — Как ваше имя? — Саша Залесская. С двумя «с». — я почесала голову, — В машине ещё… — Егор Булаткин. — заулыбалась медсестра. Врач грозно кинул на неё взгляд. Улыбка с лица сползла. — Пульс 74. Слегка повышен. — Как там парнишка? — спросил врач. — Будем надеяться, что довезут. — ответил водитель. — Бог очень любит вас. Редкие люди при лобовом столкновении, — старичок в халате повертел мои снимки, — остаются с уцелевшими костями. А у вас… Я удивлён. — Всё хорошо? — Ну не всё. — он потёр пышные усы, — Пара рёбер всё-таки сломана, но это не критично. И я направляю вас на рентген ключицы. Я ощупала шею. Да, он прав, немного отдаёт вниз. — Простите, а как… — Как тот парень? — перебил он. — Как пройти в регистратуру. — Прошу прощения. Вся больницу гудит про аварию. — он вручил мне направление, — Регистратура на первом этаже справа от входа. Человек, который сломал вашу жизнь, висит на волоске от смерти. Это так воодушевляет, не правда ли? Все носятся по коридорам, ищут важные лекарства, обзванивают его родственников, а ты идёшь мимо с сияющим от свалившегося счастья лицом. Готова отдать всё, лишь бы сладостные минуты длились вечность. Я рада, что его жизнь под вопросом. Если он умрёт, я буду винить себя, если он выживет — умру я. А так наступила золотая серединка, и хорошо. Я шла по длинному, холодному коридору. Пропитанные больничным запахом стены вызывали тошноту. Из палат выглядывали любопытные физиономии больных. Их лица сливались с белыми дверьми, а губы сомкнулись в тонкую полоску страданий. Крид не пролежит здесь долго. Его богатые родственники переведут его в клинику гораздо лучше. — Извините, что отвлекаю. — всё же обратилась я к дежурной медсестре, — Что с Кридом? Он жив? — Булаткин в реанимации в крайне тяжелом состоянии. Судьба умеет шутить. Ехали в одной машине, оба — на переднем. Но я с парочкой переломанных костей, а он на грани двух миров. — Саша. — ко мне подошёл полицейский в форме, — Я рад, что с вами всё в порядке. — он нахмурил лоб, — Я хотел сказать — почти всё в порядке. — Уж точно я выгляжу лучше, чем водитель. Вопросительный взгляд. — Шутите. — сказал он. — Вовремя… Ладно. Мне бы хотелось узнать детали аварии. Вы сможете ответить на несколько вопросов? — Я ничего не помню. — Ну хотя бы куда вы ехали? Зачем? Может быть, Булаткину кто-нибудь позвонил? — Я ничего не помню, потому что… — я замялась. — Егор ударил меня головой об машину. — Опять шутите. — недовольно буркнул полицейский. — Саша, поймите. Дело серьёзное. Ваш юмор не уместен. — Так я не шучу. — возразила я. — Вы хотите сказать, что Егор Булаткин ударил вас? — Головой об машину. — добавила я, — Да. Именно это я хочу сказать. — Саша. — на выдохе произнёс он, — Вы устали. Вам нужно отдохнуть. — Ох. Конечно же, я вру. Это, скорее, я ударила Крида, чем он меня. Вы же так думаете? Не хотите признавать его вину, потому что он при деньгах и богатом папе? Я не удивлюсь, если на меня и аварию повесят! Про которую, на секундочку, я ни черта не помню, потому что была в отключке! — Наговариваете на полицию? Я подошла вплотную: — Знаете, если правосудие и существует, то только не в нашей стране. Классный День Рождения вышел. Просто нет слов! Начало 23-летия я запомню на всю жизнь, если переживу этот день.