*Выключай режим молчания, Выходи со мной на связь. Затянулось ожидание И терпения запас. Растворился в этом чае Словно в воздухе вода. И опять по мне скучают Слово «нет» и «никогда».
27 марта.
— Он запалит! — шипела на меня с кресла Саша. — Он точно запалит! — Если будешь сидеть тихо, не запалит! — шикнул на неё из-под кровати Женёк. План был прост до безобразия. Но мы с Женьком пожалели о том, что втянули в него Сашу. Её паника каким-то невероятным образом передалась всем вокруг. И теперь даже Женёк, который двести раз сверял расчёты-подсчёты, беспокоился за реализацию побега. Для начала мы не могли заткнуть Сашин рот. Он постоянно говорил, что эта бредовая идея, что мы психи и недоумки, что мы нарушаем несуществующие законы, что мне нужно лежать не в травматологии, а в психиатрическом отделение, а Женьку уже давно освободили там место. Потом мы полтора часа уговаривали Сашу помочь. Её миссия заключалась в двух простых вещах — пять минут поговорить с дежурными медсёстрами и уронить перед регистратурой лоток с пузырьками. Но и тут эта паникёрша припомнила **Техасскую семёрку, отчего мы с Женьком яро негодовали, ведь то был побег из тюрьмы! Ещё минут двадцать мы выслушивали удивительную, поучительную историю, произошедшую с её дальним и давно умершем родственником, о том, как он планировал побег из детского лагеря. Минутой больше и я разодрал бы тело хрупкой девушки на самые ничтожные, самые крохотные, самые масенькие атомы во Вселенной! Мозг Саши стал гиперактивным. Это пугало меня и веселило Женька. Друг окончательно убедился, что Саша ебанутая. В конце концов нам удалось убедить её в необходимости помочь. Да и по Саше было видно, что она предпочла бы торчать в любом другом месте, кроме этого. — Вечер добрый, Егор. Как себя чувствуешь? — в палату вместе с медсестрой зашёл Степан Алексеевич. В руках сжата огромная куча папок и бумаг, подмышкой чёрный кожаный портфель. Следом за ним вбежала ловкая медсестричка и приступила к своей работе — перевязке. — Прекрасно! — воодушевлённо ответил я, немного корчась от боли, — Потрясающе! Когда меня выпишут? — О, дорогой мой! — не очень радостно потянул врач, устремляя взгляд на мои перебинтованные ноги, — Ты из нашей больницы бегом побежишь. А это, как мы дружно можем заметить, — он покосился на Сашу, Саша вцепилась в книгу, — случится не скоро. — Степан Алексеевич приблизился к креслу, — Сашенька, я к вам что не зайду, ты постоянно читаешь. Интересная книжка? Саша не уловила его слов. Всё, что говорил Степан Алексеевич, летело мимо её понимания. Девушка сфокусировала карие зрачки в одной точке и, по-моему, молилась, чтобы никто ни о чём не спрашивал. Волосы неаккуратными прядями спадали на лицо, закрывая большую его часть и оставив присутствующим лицезреть лишь край носа и левый глаз. — Интересная. — энергично закивал головой я и постучал ладонью по кровати так, чтобы этого не заметил врач, но увидела Саша. — Очень интересная. — Ну что ж… — как-то огорчёно выдохнул врач. Он надеялся развеять конец рабочей смены небольшим диалогом с Сашей, но она не поддержала его инициативу и ему пришлось молчаливо покинуть палату с тенью грусти в душе. Через несколько минут вышла медсестра. Женёк вылез из-под кровати, и мы тут же столкнулись с первой проблемой — медсестра после перевязки забрала лоток с собой. Саша занервничала, но, к нашему удивлению, настроилась только на успех этого дела и не собиралась сдаваться перед первой же преградой. Она завязала хвост. — Телефон? — девушка схватила смартфон и сунула мне в руки, — Встретимся у входа. От неё остался только запах. Мы с Женьком бегло переглянулись и начали собираться. Из рюкзака он вытащил заранее купленную одежду. Всё продумано до мельчайших деталей: светлые джинсы на два размера больше, чтобы ноги в гипсе спокойно прошли в штанины, толстовка с капюшоном для закрытия лица, белые кроссы. И тут нашлась вторая проблема. Гипс, «г"-образной формы явно не влезал в джинсы, а те, как на зло, не могли растянуться для этого действия. Мы занервничали. Минут через пятнадцать должна позвонить Саша. Вдруг Женёк вспомнил про ножик в рюкзаке, который он брал для недавней поездки в Сан-Марино. Кое-как, приложив все усилия и стараясь как можно быстрее, он смог раскромсать гипс до щиколотки на обеих ногах. Я натягивал толстовку, друг — джинсы. С кроссами также случилась беда: из-за продолжительного лежания ноги опухли, обувь пришлось перешнуровывать. В то время, когда мы должны были быть у дверей лифта, мы только закончили моё преображение, что означало сильную задержку. К радости, Саша пока не звонила. Перелезая на инвалидную коляску, я понял — не могу согнуть ноги в коленях. А ехать на коляске с выпрямленными ногами — такое себе занятие. Сразу же привлечём внимание. Женёк резать гипс в коленях отказался напрочь. Мы итак потратили кучу важных минут. Он решил накрыть это недоразумение одеялом. — Мда уж. Скрытность наше второе имя. — недовольно буркнул я. — Заткнись. — шепнул Женёк, выкатывая меня из палаты. Доехать до дома и утонуть в мягкой кровати — вот о чём я мечтал во время всего пути от палаты до дверей лифта. Но проблемы не заканчивались. Словно сегодня в моей жизни наступила самая чёрная полоса, которая только могла наступить. В обычный лифт я не помещался, а грузовой минутой ранее повёз наверх тяжело раненую даму на носилках. Мы потеряли ещё минут семь. Когда же наш славный дуэт попал в лифт, мы натолкнулись на парализованную бабулю, от которой пахло кошками всех пород и возрастов, и на её милую сопровождающую, с которой Женёк успел пофлиртовать. Вышли. — Блять… — протянул я, щупая карманы. Женёк развернулся, выдохнул и повернулся опять. — Что такое, Егор? — постарался как можно спокойнее говорить он, но я видел в его глазах желание четвертовать меня прямо сейчас. — Что-то случилось? — Я забыл телефон в палате. Женёк сцепил пальцы в замок, отошёл от меня и поднял руки вверх, затем вниз, а затем опять вверх. Он заулыбался и снова приблизился ко мне. — Что ты сказал? — Бля, ну мы так быстро собирались… Он схватился за голову. Его рогалик задёргался и движением двух пальцев превратился в маленький хвостик. Взглядом он нашёл у регистратуры Сашу и направился прямиком к ней, всучив мне рюкзак. О чём он с ней говорил — я не слышал и не видел, так как всем актёрским талантом я делал вид усердно ищущего. Я чуть ли не с головой нырнул в рюкзак и копался в нём до того момента, пока Женёк не повёз меня. Я спросил: подогнал ли он мою Бэху. Он положительно кивнул. Перед входом друг передал управление Саше, и теперь она везла меня на парковку. — Я забыл телефон. — виновато сказал я. — Я не сомневалась. — проговорила она. — Ай! — крикнул я, когда Саша резко остановила коляску, перед этим наехав на камень. — Что случилось? — Степан Алексеевич! Я увидел в паре метрах от нас силуэт плечистого мужчины в пальто. Да, это он разговаривал с охранником у ворот больницы. Саша развернула меня и укатила за ближайший угол здания. Здесь мы, как уже было принято в нашем «продуманном до мелочей» плане, столкнулись с группой курящих врачей. Те любезно осмотрели нас внимательными взглядами и вежливо предложили сигаретку, какую я с благодарностью принял, поддержав легенду о небольшой вылазке покурить. Последнюю сигарету я курил года три назад. Всеми силами подавляя кашель, я мило и внимательно смотрел вдаль, чуть ли не плача от дыма, но делая вид, что я просто задумался. Врачи ушли. Я швырнул коротенький окурок куда-то в сторону и залился хриплым кашлем. Как же хорошо стало! — Женя спрашивает — где мы. — Саша показала смс-ку. Я попросил телефон и напечатал: «Подъезжай к задним воротам. Мы скоро будем.» — Там, — я указал себе за спину, — есть ещё одни ворота. Женя ждёт у них. — Я надеюсь, что нас никто не заметил. — Саша, пожалуйста. — умолял я, — Без Жени я с твоей паникой не справлюсь. Девушка молча довезла коляску до нужного места. Женёк вышел из машины, открыл заднюю дверь и перенёс меня. Я занял все задние сиденья. Устроившись поудобнее я обрадовался нашей большой победе и хотел уже поделиться весельем с соучастниками сего преступления, как заметил, что их обоих нет. Я выглянул в окно. Саша стояла у забора, Женёк размашисто жестикулировал. Через пять минут он начал хватать её и тащить к машине, но Саша брыкалась и не хотела делать даже шага. — Что случилось? — спросил я, когда друг сел за руль. — Да она ебанутая! — заорал Женёк, выделяя последнее слово для того, чтобы Саша его услышала. Я посмотрел на девушку. Она стояла как вкопанная. — Почему стоит? Женёк проигнорировал вопрос и завёл машину. — Почему стоит?! — чуть настойчивее спросил я. Выйти и самому усадить Сашу в машину я не мог. — Потому что машина белая! — И что? — Не любит, наверное. — ласково прощебетал Женёк и развернулся ко мне, проорав, — Я какого хуя должен знать??! — Выйди и приведи её. — скомандовал я. — Лечу и падаю. — он выжал сцепление. — Я сказал — выйди и приведи её. — О господи… — друг закатил глаза. — Стой! — окликнул я его, Женёк воодушевленно вернулся, — Открой окно сзади, я не достаю. Улыбка сползла, окно открылось. Теперь я слышал, о чём они говорили. О чём он говорил. Саша молчала. Она не моргая смотрела на автомобиль. Вцепившись в забор, она не собиралась покидать территорию больницы. Женёк всячески пытался уговорить её, старался узнать, в чём заключается проблема, но тщетно. Силой заставить он не мог: Саша приросла к чёрным прутьям всем духом. В очередной попытке уломать её, Женёк неловко свалился в траву и завопил страдальческим криком. Это привело девушку в себя. Она тут же подбежала к нему. Я увидел, как Женёк поднимается и держится за запястье. Их не было около получаса. Я сполз вниз, чтобы никто не увидел меня в машине. Дверь открылась. Я поднялся. Никто не сел. Саша стояла по ту сторону. — Где Женя? — Он упал на осколки. — потеряно рассказывала девушка, — Рассек руку. Его… Ему пришлось остаться. И ещё сказали про психолога. Они подумали… Они подумали, что он сам, но… Я сказала, что он упал. Случайно. Они не… Врачи оставили его. До завтра. В темноте карие глаза превратились в пепельно-чёрные дыры. Я не различал зрачков, и казалось Саша смотрит в пустоту салона. Хвост окончательно растрепался. Её лицо… Её миловидное детское лицо. С собранными волосами она походила на подростка лет пятнадцати. Кожа побелела и теперь нос, губы и брови выделялись особенно чётко. Зная, что Саша не красилась перед выходом, я заприметил, как губы стали алыми. Налились кровью? Да она искусывает их! — Саша? — потянул я вопрос, — Ты умеешь водить? Тело девушки вздрогнуло. Шаг назад. — Водить? — она зашаталась, — Я буду водить эту машину? — Женю оставили в больнице. Кто-то должен отвезти меня домой. — Я не сяду за руль этой машины. — дрожащим голосом сказала Саша. Глаза бешено забегали из стороны в сторону, скулы слегка дрогнули, шея напряглась. — Если бы у меня был другой выбор, я бы не просил тебя. Но мой телефон в палате, Женя в больнице. Выбора у меня нет. — Я не сяду в неё. Я не сяду! Никогда! — голос Саши сорвался, — Никогда! Этого не случится снова! Ни за что! Я понял, что у неё началась истерика. Единственное адекватное решение самой тупой в моей жизни проблемы — вызвать такси. Пока мы ждали, я никак не мог понять, что же так встревожило Сашу в моей машине? Сидит на бордюре, никого не трогает, с виду — адекватная молодая леди. Но в машину не села? Но в их семье есть машина. Её отец не раз предлагал «подбросить» свою жену до дома. Варианты с авариями отпадают. С детскими травмами, я предполагаю, тоже. Тем более мы ждём такси. Такси! А это значит, что приедет машина, а не повозка с лошадьми. И в такси Саша сядет, а в эту машину — нет. Я что-то сделал? Когда я успел всех обидеть? Семья, лейбл, выясняется что Сашу тоже. Каким образом? Что я мог сделать в машине? Мы, наверное, здесь в последний раз поссорились. Это объясняет её холодное поведение и отстранённость. Но я не помню. Мы могли не ругаться. Но других вариантов я не нахожу. Я сбил собаку и не остановился? Сбил… Голова заболела. Степан Алексеевич предупреждал меня, что это скоро начнётся. Боли усилятся через неделю-две, и я начну вспоминать. Он предупредил, что в начале я вспомню более свежие события, постепенно удаляясь в глубины прошлого. Значит на старте моего выздоровления будет Саша. Ведь, как она утверждает, наши отношения завертелись пару месяцев назад. Почему она такая странная? Иногда плачет, выглядит беспомощной, а в другой раз шутит как опытный стенд-ап комик и обижается по-женски на всякие маленькие мелочи. Ещё она может целые сутки молчать, отчего мне становится совсем плохо. Лучше бы вечно говорила свои глупости. Когда молчит — я беспокоюсь. Как же тяжело жить с дырой в жизни. Словно я жил-жил, дышал, ел, пил, спал — и оп! закончилось, пауза и опять пошло. А за эту паузу мир перевернулся с ног на голову. Не, я мечтал конечно когда-нибудь начать с чистого листа. Ну не так буквально-то! Я живу и не помню ключевых событий. Я говорю с людьми, и не узнаю их. А с некоторыми я оборвал все связи, хотя считал и на данный момент считаю этих людей самыми важными звеньями моей жизни. — Куда вам? — уточнил таксист. Я доставал деньги. — Куда вам? — повторился он. — Саша? — покосился я на неё. — Я не знаю. — Чего не знаешь? — я протянул таксисту деньги и сказал адрес. — Я не была у тебя дома. — Напомни, сколько мы с тобой встречаемся? Таксист усмехнулся. Ну да, наша ситуация казалась не обычным бредом. Абсурдом! Все цирки отдыхают после нас! Неходящий калека, у которого есть машина и в которой он удобно сидит, вызывает такси, чтобы поехать домой со своей девушкой, которая умеет водить, но заупрямилась и не села за руль. А по пути выясняется — моя любимая не знает адрес квартиры своего суженного. Смешки водителя — это ещё уважение с его стороны. Я бы ржал до слёз. — Два месяца. — Два месяца. — повторил я и изогнул брови от услышанного. Два месяца? Она серьёзно думала, что я тупой? Я два месяца обхаживал её и не привёл домой? Ни разу? Что? Она резка со мной, мои друзья впервые о ней слышат, она абсолютно не в моём вкусе, странно себя ведёт, не знает адреса моей квартиры. Ну что же, Александра Залесская, я почти выиграл эту партию. Осталось поставить вам мат.