Hearts Don't Break Around Here

Наши дни Никто не верит Киту, когда он говорит, что волосы Лэнса были непослушными, когда они были детьми. Типа нереально непослушными. Кудри были неукротимыми. Они спадали на лицо и пружинили, и запутывались, и отрастали пугающе быстро. Они были больше золотистыми, чем каштановыми, больше пушистыми, чем густыми, и цеплялись за ресницы. Волосы Кита всегда были короткими и неровно постриженными, обрезанные близко к линии роста, так что он был очарован существом, которое, казалось, сидело на крошечной голове Лэнса. Лэнс всегда стеснялся своих волос. Однажды, когда ему было шесть, он дал своей старшей сестре двенадцать центов, чтобы она выровняла кудряшки, и был полностью разочарован тем, что из этого получилось. Они торчали во все стороны и полностью закрывали его глаза, как ворсистый ковер. Кит помнит это, будто это было вчера. Постоянная мука с этой дикой густой гривой. Конечно, когда Лэнс вырос, волосы в конце концов выпрямились. Естественно, в разное время у него были разные стрижки. И сейчас Кит сидит на кровати и копается в телефоне, пока Лэнс пробегается расческой по своим коротким гладким волосам в тринадцатый раз, нервно кусая губу и пытаясь собраться с духом. — Лэнс, – говорит Кит, отбрасывая телефон в сторону и смотря на обеспокоенное лицо Лэнса в зеркале. – Лэнс, твои волосы выглядят нормально. — Нет! Не выглядят! – Лэнс надувает губы.– Они всегда выглядят хуже, когда у меня важная встреча! Боже, я ненавижу это. — Говорю тебе, они выглядят нормально. — Ну, я тебе не верю, – огрызается Лэнс. – Кроме того, даже если бы они выглядели нормально – а это не так – я бы все еще не стоил этой девушки, – он разочарованно стонет и бросает расческу. Она цокает о зеркало и падает на тумбочку. — Она не настолько горяча, – говорит Кит. – Вы, ребята, типа, оба восьмерки, – пауза, – восьмерки с половиной. — Восемь с… ты видел ее? – Лэнс изумленно разворачивается. – Я могу принять то, что я— восьмерка, но она? Я даже не знаю, почему она согласилась пойти со мной на свидание! Я не могу облажаться. — Ты не облажаешься. Ты буквально никогда не лажаешь. У тебя были девчонки, типа, каждые выходные на протяжении года, – говорит Кит закатывая глаза. Да, он живет с Лэнсом. Он хотел бы сказать, что то, что они оказались в одном городе после колледжа – это абсолютное совпадение. Но это не было полностью совпадением, потому что Кит преднамеренно подавал заявления на работу туда, где скорее всего, оказался бы Лэнс. Лэнс этого не знает, конечно, потому что после всех этих лет, что они были лучшими друзьями, Кит никогда не признается ему, что тот – один из самых важных людей в жизни Кита. Просто у Лэнса так много… друзей. Так много важных людей. А у Кита, на самом деле, есть только Лэнс. Так что его зависимость от этого глупого, до раздражения очаровательного парня – не то, о чем Кит любит распространяться. Но да, они делят квартиру, и да, они никогда не проводили больше трех месяцев вдали друг от друга. Но вот так оно у них есть, так всегда было. И раньше это не было проблемой. Их квартира не представляла собой ничего особенного. В конце концов, они только выпустились из колледжа, и у них обоих скромная работа, за которую платят немного, так что не то чтобы они ожидали королевского отношения к себе. Кит любил ее именно такой, какой она была, когда они въехали два года назад: белые стены и бежевый палас, и приглушенный свет; в ней не было особо много места для чего-то еще. Лэнс, однако, был от нее в ужасе и потратил шесть месяцев их времени на то, чтоб перекрасить гостиную и купить в Таргете дешевые картины, чтоб повесить на стены. Однажды он пошел в комиссионку и вернулся оттуда с ковриком, который должен был «приукрасить это место», но оказалось, что тот кишел заразными насекомыми. Им пришлось жить у родителей Лэнса, пока их квартиру закрыли на карантин и вычищали. Не нужно говорить, что Лэнс не был так же доволен квартирой, как Кит, потому что Лэнс всегда был в некотором роде чрезмерным человеком. Бежевый – его заклятый враг. Прошло уже почти два года, и их квартира мало чем похожа на ту, в которую они въехали, благодаря адски тяжкому труду Лэнса. Но отстойная планировка никуда не делась: крошечная кухня с потрескавшейся керамической плиткой; гостиная, в которой хватает места только на раскладной диван-футон и кофейный столик, сделанный из картонной коробки; захламленная затхлая ванная и две очень жалких спальни. На самом деле, Кит думает, что его спальня изначально была кладовой, но туда как раз помещается кровать. Ему все равно не нужно каких-то излишеств. Кроме того, комната которую они делили в колледже была гораздо, гораздо хуже. Лэнс пальцем приподнимает кончик носа и осматривает свои ноздри в грязном зеркале. — Фу. Глянь на мои отвратительные волосы в носу. Думаешь, стоит повыдергивать их? — Что? Нет. Фу, Лэнс. Прекрати. —  Но они такие отвратительные! – он наклоняется ближе к зеркалу, – О, Боже! Фууу. — Можешь перестать на них смотреть, пожалуйста? — Запишусь на сеанс. — О Боже, – Кит закатывает глаза. – Ты смешон. — Что если Найма наклонится поцеловать меня и увидит мои вибриссы, и убежит? — Это не вибриссы. — По длине такие же. — Я даже не вижу их. —  Ты недостаточно внимателен, Сникерс. Могу поспорить, у тебя тоже до безобразия длинные волосы в носу. Можно было бы подумать, что двадцать лет спустя тупые детские прозвища отживут свое. Но не с Лэнсом. Он называл Кита «Сникерс» с третьего класса. Причина тоже не особо приятная. Их класс ездил на экскурсию в Музей Естествознания, и Кит купил батончик «Сникерс» в сувенирном магазине. Он положил его в задний карман своих хаки и забыл о нем, а пока они добрались обратно в школу, тот растаял и растекся по его штанам, заставляя все выглядеть так, будто он… за неимением лучшего слова, обделался. Лэнс смеялся так сильно, что у него «Пепси» потекла из носа. —  Сникерс! – закричал он. – У тебя «Сникерс» на заднице. Остальное, очевидно, история. Сначала это бесило Кита до смерти, но теперь это так естественно, что он практически не замечает. — О, Боже, она будет здесь через двенадцать минут. Помоги мне! — Тебе не нужна помощь. Ты хорошо проведешь время. Лэнс вздыхает и присаживается на край кровати рядом с Китом. Он выглядит щегловато в светло-голубой рубашке и темных джинсах. Голубой делает акцент на привлекательных чертах Лэнса. И поэтому, как заметил Кит, он одевается в голубой только на свидания, что бы там ни было. Он почти не носит его в повседневной жизни, но на свидания? У него целый шкаф голубых рубашек. Кит сказал ему как-то, еще в старшей школе, что голубой оттеняет его глаза. Видимо, это не то, что друзья говорят друг другу, потому что Лэнс покраснел как помидор и нахмурился, говоря «это странно, чел!». Но с тех пор Лэнс непременно надевал что-то голубое на каждое свидание. Теперь Кит получше понимает социальные нормы, чем понимал в старшей школе, слава Богу, и с тех пор он больше не говорил ничего столь смущающего. Лэнс пробегает рукой по волосам, фактически сводя на нет все вложенные усилия. —  Куда мне ее повести? — У тебя еще нет плана? Лэнс бросает на него взволнованный взгляд. —  Нет, обычно я делаю что-то спонтанно! Но сейчас я слишком нервничаю, – защищается он. Кит вздыхает: — Ну, сейчас вечер субботы, так что… тебе, наверное, стоит забронировать место. — Бля. — Можешь отвести ее в то местечко с чикагской пиццей рядом с парком? — Чикагская пицца – это не сексуально, Сникерс. — А должно быть? — Конечно. — Но она такая вкусная. Вкусная еда будет у нее ассоциироваться с твоим лицом. — Не думаю, что это так работает, – смеется Лэнс. – И разве это не то место, где официант дал тебе свой номер? Кит улыбается. — Может быть. — Ну, тогда, очевидно, ты необъективен! – Лэнс толкает его. – Мы пойдем в тот новый ресторан, где подают морепродукты. Решено. —  Весело тебе потратить кучу денег. — О, я повеселюсь. Телефон Лэнса звонит и он вскрикивает: — А! Она рано! Блин! — Повеселись, – поддразнивает Кит без энтузиазма, поднимаясь и выпроваживая Лэнса из своей комнаты. – Пользуйся защитой. А теперь пока. —  Я нахрен ненавижу те… Кит захлопывает дверь перед его лицом, но слышит, как Лэнс мягко посмеивается по ту сторону. ххх Первый класс Лицо Кита мокрое от слез, и он цепляется за мамину юбку. — Пожалуйста, нет, мамочка, – бормочет он, беспомощно дергая ее. – Я хочу домой. Класс большой и пугающий, слишком устрашающий, чтобы Кит мог охватить это своим крошечным сознанием, и он просто сильнее прижимается к матери, когда видит, что к ним идет другая женщина. — Здравствуйте, миссис Когане! – представляется женщина, и Кит сжимается еще сильнее. – Я - миссис Пэтти, а это должно быть Кит! – она переводит взгляд вниз с широкой улыбкой. Кит морщит нос. — Мамочка… – выдыхает он, его глаза снова наполняются слезами. — Он немного нервничает, – мягко говорит его мама. – Так же было и в садике. — Нам будет так весело, Кит! – уверяет миссис Пэтти. – Не бойся! Кит хмурится на это, ослабляя хватку на маминой юбке. — Я не боюсь, – пищит он сквозь сжатые зубы. — Что ж, здорово! Ты такой храбрый! Давай, идем познакомим тебя с другими детками, – говорит миссис Пэтти, и Кит не уверен, почему он делает это, но он слегка неохотно отпускает мамину юбку и идет за своей новой учительницей. Его мама прощается с ним и вдруг он стоит перед кружком других детей, которые смотрят на него широко распахнутыми глазами с поднятыми бровями. Кит надувает губы, но он уже сказал миссис Пэтти, что ему нестрашно, так что он должен вести себя соответствующе. Он сжимает крошечные кулачки и предстает перед классом, дергая подол своей старой изношенной футболки. — Класс, это Кит, наш новый друг! Он только переехал сюда из Техаса. Это так далеко! Давайте сегодня будем вести себя хорошо перед ним, ладно? Волна кивков проходит по кругу и Кит приподнимает руки, чтобы обхватить себя, очень нервничая. Техас так далеко, и он скучает по своей старой комнате. И своим соседям. И своей воспитательнице в садике. Слезы наворачиваются на глаза, и он чувствует себя глупо, потому что он выставляет себя дураком, но мамочка всегда говорит ему, что плакать – нормально. Он смотрит вниз на свою обувь, пытаясь остановить слезы, а потом замечает движение перед собой и резко вскидывает голову. Перед ним худой, миниатюрный мальчик машет рукой вперед-назад. У него копна кудрявых волос и кожа темнее, чем у Кита, а на его лице огромная кривая улыбка, которой не хватает нескольких зубов. — Да, Лэнс? – спрашивает миссис Пэтти. Мальчик, Лэнс, смотрит на Кита. — Мне нравится твоя футболка, Кит! – говорит он писклявым голосом. Кит смотрит вниз и с его красной футболки на него в ответ смотрит Пикачу. — О, – говорит он. – Спасибо. —  В Техасе Пикачу такой же? Или у него есть ковбойская шляпа? Миссис Пэтти смеется: — Это хороший вопрос, Лэнс. Но нам нужно начать читать по кругу! Поговоришь с Китом на перемене! Лэнс дуется, а Кит слегка улыбается ему, что заставляет лицо Лэнса озариться снова. х Они всю перемену говорят о Техасе, и Лэнс улыбается так широко, что Киту даже не грустно. ххх Наши дни Дверь распахивается и Лэнс вваливается внутрь, лицо его раскрасневшееся, как становится понятно, от алкоголя. Он оживленно хихикает сам себе, и Кит пораженно наблюдает за его величественным появлением, почти падая с дивана. Было слишком поздно, чтобы не спать, но в последний раз, когда Кит уснул, пока Лэнс был на свидании, Лэнсу пришлось обращаться в неотложку, потому что он расцарапал руку ржавым гвоздем в каком-то сомнительном баре и нужно было накладывать швы. Это было еще до Убера, так что Лэнсу не было кому позвонить и он спал в больнице всю ночь. Кит чувствовал себя невозможно виноватым, и с тех пор он предпочитает дождаться, пока Лэнс доберется домой. Его отец говорит, что Кит унаследовал свою беспокойность от матери. Но Кит никогда не считал себя беспокойным. Глаза Лэнса открываются шире, когда он видит Кита сидящего на диване в гостиной. — Ты еще не спишь, Сникерс? – громко шипит он, явно не трезвый. – Тебе разве не нужно на работу завтра? Кит издает смешок: — Не мог уснуть, – он садится, поправляя взъерошенные волосы. — Это из-за сыра в пасте? Говорил тебе не есть ее! Твой крошечный не переносящий лактозу животик не сможет с этим справиться! – сетует Лэнс, дрожа и грозя Киту пальцем. – Не волнуйся, у меня есть «Тамс» [1] в комнате. Кит качает головой. — Нет, я в порядке. Почему бы тебе не… – Лэнс замирает на секунду, а потом начинает качаться, будто вот-вот упадет. Кит спотыкаясь бросается вперед, чтобы поймать его. В конце концов, они болезненной беспорядочной кучей валятся на пол. Кит кряхтит, – слезь с меня, Лэнс. Лэнс любовно вздыхает и оборачивает руки вокруг талии Кита, укладывая голову ему на грудь. Обычно он любит пообниматься когда пьян. Иногда он даже заходит настолько далеко, что будит Кита, когда приходит домой навеселе, просто чтобы ему было кого потискать. Кит, будучи весьма стеснительным, довольно долго привыкал к тому, насколько Лэнс тактильный. Но сейчас он больше не против. — Думаю, я влюбился, – мечтательно говорит Лэнс в рубашку Кита. Тот закатывает глаза. — Ты говорил это на прошлой неделе. — Но в этот раз это так. — Да? Он чувствует, как Лэнс сглатывает. — Она перепила меня. — Это я вижу, – посмеивается Кит, наконец, позволяя рукам упасть на талию Лэнса. Теперь бесполезно пытаться его спихнуть. – Она еще жива? — Мы ходили в клуб, – продолжает Лэнс, полностью игнорируя вопрос Кита. – Мы ходили в клуб и танцевали, и все такое. Потом она первая меня поцеловала. Типа, она прев… первая шагнула, – смущенная пауза, – сделала первый шаг. Кит медленно кивает. — Звучит сексуально, – говорит он невозмутимо, его губы изгибаются в ухмылке. Лэнс хнычет ему в грудь: — Она была такой горячей. Наши дети будут такими горячими. — Думаю, тебе пора спать. — Сникерс, мы поженимся, и ты будешь моим ш'фером. Шафером. Лучшим шафером. Ты будешь. Кит уже в открытую улыбается, поднимаясь и подтягивая Лэнса за собой. — Что ж, я рад, что ты повеселился. Но нам обоим нужно работать завтра. И ты будешь себя ненавидеть. — Ох, Кит. Любовь требует жре… жев…, – Лэнс раздосадовано стонет, всем своим весом опираясь о Кита, –ж-е-р-т-в! – говорит он громко. — Это точно, – отвечает Кит. — Мне нужно умыться. — Думаю, тебе стоит пойти в постель. — Ммм, лан. Они доходят до комнаты Лэнса и он шумно плюхается на кровать. Кит вздыхает, поправляя свою футболку, которую Лэнс практически стянул с него. Он смотрит на то, как Лэнс зарывается в одеяла, вжимается лицом в подушку. Завтра Лэнс убьет его за то, что он позволил ему пойти спать без его «абсолютно необходимого» вечернего ритуала; того, который включает три разных лосьона и еще два серума. Лэнс воспринимает заботу о своей коже серьезно и никогда не преминет возможностью дать Киту знать, что у него день-когда-его-кожа-плохо-выглядит. И Киту придется страдать от последствий. Он вздыхает. — Спокойной ночи, Лэнс. — Мм. Оставляешь меня? Кит улыбается: — Сейчас почти три утра. Ты мне не настолько нравишься, – шутит он. Слышится мягкий смешок, приглушенный покрывалом. — Спокойно ночи, Сникерс. ххх — Думаю, я умер, – говорит Лэнс, забредая на кухню в мятой рабочей одежде и с растрепанными волосами. – Думаю, именно так и ощущается смерть. Кит уже успел потренироваться, принять душ и сделать кофе. Он отрывает взгляд от телефона, когда Лэнс неуклюже плюхается на стул напротив него. Лэнс выглядит смертельно уставшим: мешки под глазами почти черные, а обычно гладкая кожа покрыта следами от подушки. Он зло трет глаза и разочарованно стонет. — Ты вчера не заставил меня воспользоваться лосьонами! Посмотри на меня теперь! Я – чучело с тусклой и сухой кожей! — Прости, – говорит Кит, борясь с желанием закатить глаза. – Ты не мог даже до кровати самостоятельно дойти. — Сколько раз мы говорили об этом, Сникерс? – Лэнс потирает руками лицо, – Ты знаешь, мне нужна моя вечерняя процедура! Кит хочет засмеяться, но прикусывает губу, потому что знает, как серьезно относится к этому Лэнс. — Ты выглядишь… не так уж плохо, – пытается он. Но из него все-таки вырывается смех и он сдается. Лэнс выглядит слегка ошеломленным и бросает на него сердитый взгляд. — Смеешься надо мной? Это твоя вина! — Это же ты нажрался вчера. Лэнс хмыкает: — Стоило того, – он двигает носом, пытаясь подавить очередной зевок, но его выдают слезы в глазах. Он коротко устало скулит. Кит вздыхает: — Я приготовил завтрак. — Что? — Я приготовил тебе завтрак, потому что знал, что ты будешь дерьмово себя чувствовать. Он на кухонном столе. Лэнс смотрит на него широко открытыми счастливыми глазами. — Погоди, серьезно? Это… — Зеленые яйца и ветчина? Да. — Ах! О Боже! Я люблю тебя! – Лэнс слезает со стула и подбегает к столу. Кит смеется. «Зеленые яйца и ветчина» были у Лэнса любимым вариантом завтрака с пятнадцати лет. И выглядит это так же, как и звучит. Ну, почти. Яйца не зеленые, а взбитые с измельченным зеленым перцем. И ветчина, конечно. Лэнс стал называть это зелеными яйцами и ветчиной несколько лет назад, потому что «к чему упускать возможность увековечить наследие доктора Сьюза?» [2]. Кит ненавидит зеленый перец, а Лэнс не ест пиццу без него. Раньше они всегда спорили из-за этого, пока не решили никогда не заказывать пиццу вместе, иначе их дружбе пришел бы конец. Это было важным решением и с тех пор они стали намного лучше ладить друг с другом, так что жертва того стоила. — Чувак, у тебя они получаются даже лучше, чем у моей мамы, – говорит Лэнс с благодарностью, садясь обратно с тарелкой в руке. – Не знаю, как ты это делаешь. — Это, типа, самая простая штука в мире. — У меня всегда подгорает, – Лэнс запихивает в рот полную вилку. – Я отвлекаюсь. Кит чуть улыбается. — Ага, я знаю. — Который ч… бля. Срань господня, я опаздываю, – Лэнс подскакивает, набрасывает пальто, хоть на улице, наверное, градусов двадцать. Он мерзнет буквально всегда. – Аллура убьет меня. В этот раз реально убьет меня. — Вероятно. Но разве она не выходит замуж секунды через четыре? Ей есть о чем волноваться. Лэнс работает в компании по организации мероприятий. Он всегда умел сделать шоу и у него всегда получается устраивать людям самые прекрасные и уникальные празднования. Кит без понятия, что происходит в мозгу у этого парня, но вечеринки – никогда не просто вечеринки, они – жизненный опыт. И Кит знает это только потому, что присутствовал на нескольких из них. Лэнс недавно начал работать в этой сфере, но он быстро обратил на себя внимание. Он изучал гостиничное дело в колледже и около года работал на ресепшене в отеле. А потом он как-то получил скромную должность в AlteaEventPlanning, где он теперь и работает. Его босс, Аллура, весьма пугающая. Но так, что это восхищает. Она носит юбки-карандаши и высокие каблуки, и ее голос никогда не дрожит, и она никому не позволяет собой помыкать. Кит бы серьезно боялся ее, если бы не познакомился с ней ближе, когда она начала встречаться с его старшим братом, Широ, четыре года назад. А теперь до свадьбы осталось почти три месяца и это повергло всю компанию в хаос. — Почему я вообще согласился помочь с планированием этой свадьбы? – скептически вопрошает Лэнс. – Она стрессовее, чем все мои проекты вместе взятые, а мне за нее даже не платят! — Ой, да ладно, я знаю, что она твоя начальница, но она еще и подруга. Плюс ты знаешь Широ почти всю жизнь? Он практически и твой брат тоже, – говорит Кит. – Ты бы, скорее всего, попросил их сделать то же для тебя. — Прикалываешься? Я хочу целиком и полностью контролировать организацию своей свадьбы. Это будет моим самым эпичным творением. — Ладно, Лэнс. Тебе, наверное, пора. Лэнс хватает свою сумку, которая лежит на полу у двери. — Увидимся, Сникерс. Спасибо за завтрак. Кит посмеивается: — Обращайся. Дверь захлопывается, и Кит качает головой. Наступит ли день, когда Лэнс перестанет быть такой балдой? Да неважно. Киту и так нравится. Третий класс — Вот оно! Вот оно! – Лэнс взволнованно покачивается, пробираясь сквозь густые кусты за своим домом. Кит ошарашено складывает руки на груди и не двигается с места. — Что? Это всего лишь деревья. — Нет! Это остров приключений. — Нет, не остров. Это твой двор. Лэнс закатывает глаза и усмехается. — Да ладно, Сникерс. Хотя бы раз попробуй воспользоваться своим воображением. Кит сжимает кулак и смотрит, как парашютики одуванчика приземляются на короткие путающиеся волосы Лэнса. Когда кудряшки отрасли, они не то чтобы прямо-таки отрасли. Они оставили по себе густой пушащийся бардак. — Я не понимаю, это всего лишь кучка деревьев. — Нетушки! – худая костлявая рука Лэнса хватает Кита за запястье и тянет в лесок. – Здесь разбились пришельцы! И нам придется найти их и выяснить, помогут ли они нам убраться из острова. Мы, кстати, застряли. — Как именно? – спрашивает Кит, ему правда любопытно. — Ну, наши родители хотели заставить нас убирать, так что нам пришлось выбираться из наших домов, чтобы сбежать. А потом нас похитили. — Похитили? — Президент похитил. — Почему? — У нас есть кое-что суперсекретное. — И что это? Лэнс пожимает плечами. — Я не знаю. Ты придумай! Они перестают идти и останавливаются посреди небольшой полянки в лесу, деревья возвышаются над ними, преграждая солнечный свет. Пятно яркого света все равно попадает Лэнсу на лицо и он щурится, глядя на растерянное выражение лица Кита. Воздух вокруг них полнится стрекотанием насекомых и пением птиц. Сильный запах земли и грязи заставляют Кита поморщиться. — Я не знаю. Ваза? — Суперсекретная ваза! В ней все секреты мира! – драматично заканчивает Лэнс. — В ней нет никаких секретов, – бормочет Кит. — Что? Конечно есть, Сникерс. — Нет. Это просто ваза. — Ну тогда зачем она президенту? — Я не знаю! – отвечает Кит, начиная расстраиваться. — Это просто игра, боооже. Давай поиграем, ну же. — Ладно. Лэнс взволнованно подпрыгивает. — Хорошо! Так, нас похитили. Вот, ты несешь вазу, – он протягивает Киту пустую ладонь. Кит пялится на нее. — Эм. Ладно, – говорит он, очень нервно беря в руки пустоту. – Вот так? — Именно! А теперь нам нужно бежать! Президент гонится за нами! – вскрикивает Лэнс, хватая запястье Кита и бросаясь наутек. Кит взвизгивает и спешит за ним, путаясь в своих порванных кроссовках, чувствуя, как грязь забрызгивает щиколотки. — Лэнс! Притормози! — Ты что, Сникерс! Президент поймает нас! Нам надо обязательно добраться до Россуэйского утеса. — Что? Россуэйский утес? Почему? – кричит Кит, внезапно начиная паниковать. Технически ему нельзя на Россуэйский утес без разрешения родителей, и он только слышал о нем. Но он очень высокий, над ручьем и, как говорят его родители, очень опасный. Даже Широ там не был, а он уже почти подросток. Но Лэнс продолжает бежать, и по его виду не скажешь, что ему страшно. Лэнс даже не замедляется. Он ускоряется. Кит цепляется за запястье Лэнса так, будто от этого зависит его жизнь, и они вместе петляют между деревьев, забираясь все выше и выше, пока равнина не переходит в склон, а склон не становится все круче и круче. Лэнс кричит что-то вроде «О нет, господин президент, вы гонитесь не за теми!», и Кит растерян, но руку он не отпускает. Киту интересно, какого черта Лэнс вообще не осторожен, пока они поднимаются выше. Он видит знак – большой красный деревянный знак с облупившейся краской, на котором аккуратным курсивным шрифтом написано «Утес Россуэй». — Почти добрались! – беззаботно кричит Лэнс, и Кит задерживает дыхание, видя, как деревья расступаются перед небольшим участком травы, а за травой – небо и ничего больше, и они подбегают ближе и ближе к краю и… — Лэнс! – кричит Кит, паникуя и выдергивая руку из мертвой хватки Лэнса. – Нам нельзя! Лэнс перестает бежать и разворачивается, его лицо покрылось потом и разрумянилось. Он тяжело дышит и обиженно смотрит на Кита. — В чем проблема? — Мы бы вот-вот сбежали с утеса! Лэнс фыркает, закатывая глаза. — Я собирался остановиться. Еще бы. Кит мотает головой. — Я не хочу больше в это играть. Выражение лица Лэнса становится расстроенным, и он смотрит вниз на руки, ковыряется в своих обкусанных ногтях. — Тут нечего бояться, – бормочет он. — Что? — Я сказал, что это не страшно. Я уже был здесь, – он протягивает руку.– Давай. Доверься мне. Кит смотрит на его руку, будто она сейчас съест его. — Нет. — Пожалуйста, – ноет Лэнс. Кит вдыхает, закатывая глаза. Его сердце колотится, когда Лэнс ведет его вверх по склону, ближе к краю утеса. Он видит, как трава начинает редеть. — Лэнс… Лэнс! Мы очень высоко! — Успокойся, – говорит Лэнс, но не кажется, что он рассержен. – Там классно, поверь мне. Кит пытается потянуть назад, но Лэнс тащит его вперед, и прежде, чем он снова может попытаться убежать, они уже стоят на краю. И Кит… никогда раньше не видел ничего подобного. Маленький ручеек внизу мерцает, трава на холмах яркая, по-дикому высокая. Деревья окружают воду, высокие, но они так поднялись, что Кит видит верхушки. Он никогда… не видел верхушек до этого. Похоже на брокколи. — Разве не красиво? – говорит Лэнс, возвращая Кита обратно в реальность. Их руки все еще крепко сцеплены… ни один из них не хочет отпускать, потому что можно упасть. — Ага. Красиво. — Видишь! – Лэнс стукает его плечо своим. – Ты можешь доверять мне, Сникерс. Кит кивает, его сердцебиение, наконец, начинает приходить в норму. — Да, – говорит он. – И самое лучшее, что… Президенту нас тут не достать, так что… ваза с секретами здесь в безопасности. Лицо Лэнс озаряет кривозубая улыбка. — Теперь-то ты понимаешь! Наши дни У Лэнса завал. У него никогда не было столько работы на один день. Это правда что он до смерти любит Аллуру и, вероятно, отдал бы жизнь за Широ, но это уже как-то слишком для трех месяцев. Аллура сказала «Ты сможешь, Лэнс. Я верю в тебя» и звонко чмокнула его в щеку. Но Лэнс не согласен. Он не думает, что справится. Потому что помимо свадьбы Аллуры он занимается еще двумя… и еще кансаньерой [3]. Все в одно время. Лэнс нервно сжимает свои ладони, лежащие у него на коленях. Он пытается не дать своему мозгу довести его до такого состояния, когда от стресса у него начнется кружиться голова. В последнее время у него это получается лучше, но иногда стресса просто слишком много. Он закрывает глаза и делает глубокий вдох, считает до десяти. Этому его научил Кит, когда они были в колледже. Ну, технически Широ сначала научил Кита. Кит так делает, когда ему нужно остыть, Лэнс же пользуется этим, когда слишком тревожится. В девяти случаях из десяти его это успокаивает. Он промаргивается и смотрит на кипу счетов и бумаг на своем столе. Ему сегодня нужно сделать заказ у четырех кейтеринговых компаний [4], но он потерял все заметки касательно того, что хотят клиенты. Он знает, что одни не хотят мяса. Он не помнит, кто именно. Бардак на его столе начинает действовать ему на нервы, но у него нет времени, чтобы прибраться. — Лэнс! – голос Аллуры заставляет его вздрогнуть. — Мм? – он поворачивается к ней лицом. Она выглядит потрясающе, как и всегда. Мягкие изгибы и темная кожа, и блестящие волосы. Будь проклят Широ и его внешность греческого бога, если бы не он, у Лэнса, может, хоть шанс был бы. Но увы идеальной челюсти Широ и его изысканной натуре было предначертано обойти Лэнсову саркастичную долговязую задницу. — Все в порядке? – спрашивает он. — Возможно, мне нужно, чтобы ты выполнил для меня поручение, – говорит Аллура. – Ничего такого. Я сама собиралась, но меня вызвали на встречу. У тебя есть время? Лэнс смотрит вниз на ворох бумаг на своем столе, сомневаясь в ответе. — Эмм… – дыши, Лэнс. Успокойся. – Да. У меня найдется… время, – лжет он. — Замечательно! Спасибо тебе большое. Мне всего-то нужно, чтобы ты поехал по этому адресу и спросил Джареда. Скажи ему, что я тебя прислала. Ему просто нужно выдать тебе смету на кое-какой заказ по цветам. Ладно? — Звучит несложно, – Лэнс снова лжет. Неточные инструкции – наверное, его худший ночной кошмар. Они оставляют столько возможностей для того, чтобы что-то пошло не так. Но он улыбается Аллуре своей самой очаровательной улыбкой. – Что-нибудь еще? Она благодарно улыбается в ответ. — Нет, это все. Спасибо, Лэнс. — Не вопрос. Удачи на встрече, – говорит он, махая ей на прощание, когда она спешит покинуть его похожее на кабинку рабочее место. Вздыхая, он разворачивается к столу. Возможно, вегетарианское меню хотела светловолосая леди. Разве ее сын не вегетарианец или типа того? Нет, это не так. Не может быть, чтобы это было правильным. Лэнс собирает некоторые свои вещи вместе с листиком, который дала ему Аллура. В голове он пытается пройтись по своим недавним телефонным разговорам. Алекса и Джеймс хотели шоколадный торт. Роуз и Алейна настаивали, чтобы рыбу готовили с соусом песто, а не маринара. А светловолосая леди… хотела только овощи. Он уверен в этом. Но почему кажется, что все не так? Пока он забирается в машину, он обнаруживает себя чисто рефлекторно вбивающим в телефон номер Кита. Обычно он не любитель звонить Киту, пока тот на работе, но иногда это все равно проскальзывает. Кит работает в отделе кадров небольшой местной компании — по большому счету, он – рекрутер. Он ищет новых людей, которых компания может нанять, перебирает сотни заявок на работу ежедневно и принимает окончательное решение, нанимать человека или нет. Кит, вероятно, отправляет по двадцать отказов на дню. Лэнс понимает, почему они выбрали его как человека, который принимает это решение: он прямолинейный, говорит сугубо по делу и не сомневается ни в одном из своих решений. У него не возникает проблем с тем, чтобы сказать кому-то, что они – отстой. У него так же не возникает проблем с тем, чтобы сказать кому-то, что они – идеальный кандидат. Должно быть, это что-то в его крови. В его генах. Потому что Лэнс знает его больше пятнадцати лет и все еще не понимает этого. Понимает он или нет сейчас не важно, потому что Лэнсу нужно помочь принять решение. И как обычно, он знает, что в таком случае лучше всего звонить Киту. — Алло, – в его ухе слышится глубоко невпечатленный голос Кита. — Хэй, Сникерс, – говорит Лэнс. – Яблоки, картофель или песто? — Картофель, – отвечает Кит без промедления. — Круто, значит, светловолосая леди. Я был прав, – говорит Лэнс. – Спасибо. — Ага. — Пока-пока. — Увидимся. Он блокирует телефон. Удивительно. Кит прав каждый раз. Конечно, этот звонок был одним из многих других. Лэнс постоянно вот так звонит Киту. Это началось в предпоследний год старшей школы, когда Лэнс должен был решить, с кем пойти на бал. Его пригласили три девушки и он не рассказал Киту об этом. Он не особо знал, как это сделать и это не казалось чем-то, чем бы озаботился Кит. После того как он свел себя с ума своими громкими навязчивыми мыслями, он все еще не мог принять решение, и ему надоело мучить себя этим. Он уже и так изводился по поводу всего, что он делал, и он отказывался от того, чтобы это стало еще одной вещью, из-за которой он бы загонялся. Так что когда они сели в машину Кита, готовые ехать домой, Лэнс рандомно спросил: — Хэй, Кит. Ручка, стул или плюшевая игрушка? Кит сразу же ответил «Ручка». Он так и не попросил объяснения. И так же не объяснил свой выбор. Это все было очень произвольно, но все равно, казалось, имело очевидный смысл для них обоих. В конце концов, Лэнс пошел с девушкой, эквивалентом которой была ручка, и то был прекрасный, беззаботный вечер. Возможно, способ принятия решения не был уважительный, но, эй. Они были старшеклассниками. Они не могли придумать что-то получше. Девушка-«стул» в итоге сбила свою пару машиной. «Плюшевая игрушка» наплевала на свою пару и обжималась с другим парнем в коридоре. Лэнс все еще не знает, как у Кита каждый раз выходит без колебаний принять правильное решение. Возможно, это связано с удачей. Но, чем бы это ни было, у Кита оно есть. И, черт, Лэнс любит это в нем. Он заворачивает за угол и въезжает на забитую парковку, где, по всей видимости, работает этот флорист Джаред. Он паркуется на одном из немногих свободных мест, выделяя себе мгновение, чтобы собраться, как он всегда делает перед тем, как встречаться с новыми людьми. Он смотрит в зеркало заднего вида в свои испуганные глаза и глубоко вдыхает, заставляя улыбку появиться на своем лице, подавляя желание сбежать. У него получится. В конце концов, это просто флорист. Он справлялся с ситуациями и похуже.