Hearts Don't Break Around Here

Наши дни Дом Лэнса все такой же уютный. Они не ездили домой уже довольно давно, но в ту же минуту, как Кит слышит знакомый скрип половиц, он возвращается на десять лет назад. Запах старых, застоявшихся цветов и изношенного временем дерева заполняет его чувства и остается под кожей пульсирующим теплом. Семья Лэнса спит – в конце концов, сейчас три часа ночи. Так что в доме темно и тихо, как в то время, когда Кит и Лэнс пробирались посреди ночи на кухню, чтобы поесть всяких вредностей и добить остатки ужина; темноту рассеивал только свет из холодильника. Внезапная поездка на утес Россуэй была очень глупой, сентиментальной и такой клишированной идеей с точки зрения Кита. Он и правда не мог поверить, что сделал это. Чисто тебе момент из плохого любовного романа. Но из нее вышла парочка хороших вещей. Парочка… замечательных вещей. Потому что теперь он снова дома… что круто. И теперь Лэнс прижимается к нему, небрежно переплетает их пальцы и тянет его за собой в дверь с мягкой улыбкой. И это… еще круче. — Все спят, – шепчет Лэнс повернувшись. Его кожа кажется такой мягкой в приглушенном свете. Он не отпускает руку Кита. – Хочешь, пойдем наверх? Кит чувствует, как по щекам расползается жар и нервно кивает, позволяет Лэнсу вести себя. Они поднимаются по скрипящим ступенькам на мягкий ковер в коридоре второго этажа. Он не знает, почему нервничает. Не знает, почему у него голова кругом, но, возможно, это как-то связано с миллионами бабочек, которые порхают у него в животе последние полчаса. Лэнс любит его. Лэнс. Лэнс МакКлейн. Лэнс, у которого курчавые волосы и щербинка меж зубов, Лэнс, у которого неоновые резинки на брекетах и россыпь веснушек, Лэнс, у которого гладкая темная кожа и яркие голубые глаза. Лэнс любит его. В голове не укладывается. В груди не помещается. Этого чувства как будто слишком много, оно слишком теплое и дикое, и прекрасное, и Киту никогда не приходилось иметь дело с чем-то настолько удивительным. Это новое чувство, и он не знает, как с ним справиться, а заодно и заставить свои щеки перестать пылать. Лэнс расцепляет их руки, когда они заходят в его старую комнату – комнату, которую Кит знает как свои пять пальцев. Лэнсу даже не нужно включать свет, чтобы Кит увидел кучу фотографий на стенах: на некоторых изображен Лэнс с семьей, на других – Лэнс с Китом. Он уже знает, что на шкафу по высоте выставлены футбольные кубки. Он знает, что ящик с носками не закрывается до конца и не закрывался годами. Он знает, что на постели есть пятно после того раза, как они в шестнадцать лет попытались стащить бутылку красного вина и разлили его, потому что мама Лэнса ворвалась в комнату и до смерти их напугала. Он оборачивает руки вокруг себя, чувствует сразу так много. Окидывает комнату взглядом, рассматривая каждый предмет раз, другой, третий, пока не натыкается на лицо Лэнса. Лэнс улыбается ему мягко и уверенно. Он вопросительно смотрит на Кита, слегка наклоняет голову в сторону кровати. — Хочешь спать? Киту удается улыбнуться в ответ – сейчас он не доверяет своему голосу, – и кивнуть. Лэнс почти по привычке стягивает футболку. Кит замирает от этого вида, его вдруг накрывает пониманием сложившейся ситуации – они дома и совсем не готовы. Он смотрит как Лэнс снимает носки. Просто пялится, как идиот, жар со щек наконец расползается к кончикам ушей и затем –к шее. Лэнс поднимает на него взгляд, и глаза у него светятся, а волосы растрепались из-за футболки. Он фыркает, широко улыбается. — О Господи, – шепчет он. – Ты точно сейчас меня заценил. Кит смущенно хмурится, даже не смотря на их обоюдное признание. —Нет, – защищается он. – Просто эмоциональный был вечер, понял? — Великий Сникерс Когане заценил меня. —Нет. — О Боже, ты думаешь, что я горяч, так же? – Лэнс очаровательно посмеивается, трет глаза. – Ну да я тебя не виню, – добавляет он почти шутя. Кит сдерживает желание улыбнуться. Сдерживает желание рассмеяться как влюбленный глупец, но он уже чувствует, как смех зарождается в груди. Как-то слишком много трепета вдруг стало. Он этого не потерпит. — Я не заценивал тебя, – спорит он, а Лэнс забирается в кровать. Лэнс пожимает плечами и на лице у него самодовольная улыбка. — Как скажешь, Сникерс. Но то, что внутри ты не спрячешь, – пауза. – Ну, больше не спрячешь, – он закидывает длинные ноги на кровать, на которой раньше отлично помещался, но теперь она очевидно слишком короткая. Кит чувствует, как его сердцебиение отдается в пальцах, нахрен, ног, и на секунду он не уверен, что у него получится. Чувство переполняет его. Но затем Лэнс выглядывает из-под одеяла. — Что? – как бы защищаясь говорит он. – Я знаю, что эта кровать до нелепого маленькая, ладно? И у Кита уже не получается сдержать смешок. О Боже, он звучит прямо как диснеевская принцесса. Иисус, блять, Христос. — Да, маленькая, – ласково соглашается он. — Так в чем дело? Не присоединишься ко мне? Кит моргает, нервно заламывает руки. —Ээ… Лэнс поднимает тонкую бровь. — Да? — Как бы… – устало выдыхает Кит. – Мне кажется, что еще стоит поучиться… этому. Лэнс легко смеется и привстает. — Этому? Чему, обнимашкам? — То есть… типа, тебе не кажется это безумием? – он начинает нервно потеть. – Не кажется..? – он недоговаривает, пытается найти на лице Лэнса хоть какое-то понимание. Он чувствует себя идиотом, потому что после всех этих месяцев он наконец получил то, что хотел, а теперь он нахрен без понятия что делать. Когда Лэнсово лицо немного смягчается, Кит знает, что тот понимает. Он медленно наклоняется и оттягивает край одеяла, нежно улыбается Киту. — Давай просто попробуем, – тихим голосом говорит он. Кит тяжело сглатывает и смотрит на освободившееся пространство. Кажется, он отлично впишется. Если бы ему пришлось лечь, он бы удобно расположился рядом с Лэнсом. Лэнс был бы близко. Он бы смог… почувствовать его. Кит подходит чуть вперед. Лэнс одобрительно ему улыбается, и от этой улыбки перехватывает дыхание. Вдруг Кит даже не может представить, что может быть где-то еще, а не прямо здесь прижиматься к нему. Он забирается в постель, немного дрожит, потому что это так ново. Они и раньше обнимались, но были пьяны тогда. И не признавались друг другу в любви. Так что это по-любому немного отличается. Лэнс довольно мычит и со спины обвивает руки вокруг Китового торса. Лэнс всегда болтал о том, что он – большая ложка. Очевидно, у него на этом пунктик. И Кит, признаться, много об этом думал. Даже когда еще не знал, что у него чувства к Лэнсу, он всегда краем сознания думал, каково было бы, если бы Лэнс его вот так обнимал. Это было искреннее любопытство, потому что Кит ни с кем не обнимался, и когда он представлял, что обнимается с кем-то, почему-то всегда легче всего было представить Лэнса. Потому что они так близки. Потому что они всегда пеклись друг о друге. Блять. Сколько же Кит любил Лэнса еще до того, как понял, что любит? Лэнс прижимается к его спине и зарывается лицом в загривок Кита. Кит чувствует теплое дыхание в своих волосах. По позвоночнику проходит дрожь. Это Лэнс. Это Лэнс. Все так… Движение прекращается, и они просто лежат. Комнату заполняет тишина. Спиной Кит чувствует, как грудь Лэнса равномерно поднимается и опускается. — Это так странно, – он понимает, что говорит это даже несмотря на то, что говорить не хотел. Потому что он не хочет, чтобы Лэнс его отпускал. Он хочет, чтобы Лэнс был ближе. Просочился ему под кожу. Но он не может отрицать тот факт, что это… Лэнс урчаще смеется. — Ага. И кровать из детства не особо способствует. —Неа, – соглашается Кит и чувствует, что слегка улыбается. — Не могу поверить, что мы просто засосались на Россуэе. Улыбка Кита становится широкой, он смеется, закрывая лицо руками. Руки Лэнса крепче сжимаются у него на поясе. — Типа, мы буквально стали стереотипом, – смеется он. – Мы стали теми кончеными подростками, которые обжимаются на утесах. — Так романтично звучит из твоих уст, – ровно говорит Кит, прикусывая губу, чтобы не улыбаться. —Это и было романтично, – исправляется Лэнс, голос его становится мягче. Между ними западает короткая и до странного уютная тишина. До странного радующая. Запах глазури окружает Кита подобно теплому объятию. Кажется, у него голова идет кругом. Кажется, он слабеет. Затем он снова начинает говорить. — Тебе страшно? – шепотом спрашивает он. – Типа, мы вдруг… – он замолкает, пытаясь подобрать правильные слова. Пытаясь не пустить все под откос, до того, как оно началось. – Между нами… все по-другому теперь? Проходит короткая секунда, а затем тыльной стороной шеи Кит чувствует, как Лэнс медленно кивает. От прикосновения по телу снова пробегает дрожь. — Конечно, страшно, – тихо говорит Лэнс. – Есть огромный шанс, что мы все проебем. Киту от этих слов хочется сжаться. — Да… – говорит он. Затем: – Я… не хочу тебя потерять. — Эй... – бормочет Лэнс. Он убирает руки и мягко толкает Кита в бок. – Повернись. Кит немного рвано вздыхает, потому что он не уверен, что справится с этим. Но все равно он медленно поворачивается к Лэнсу. Когда он наконец разворачивается и снова укладывается, между их лицами всего пара сантиметров. Мысли вдруг начинают вихриться в голове Кита, не в силах решить, что им сделать. Он смотрит на губы Лэнса. Теперь, когда он знает, каково по-настоящему целовать его, это все, о чем Кит может думать. Ему это нужно. Ему нужна приторная сладость. Это сводит его с ума. — Сникерс, – тихо говорит Лэнс, заставляя его посмотреть обратно себе в глаза, – я люблю тебя. Кит моргает, глядя на него, в шоке от услышанного. Он, может, и слышал это раньше, но это не значит, что он к такому привык. Он не привык к серьезному тону Лэнса. Мягкой нежности, кроющейся за словами. Голос Лэнса становится тише: — Я люблю тебя, – снова говорит он. – И я почти уверен, что всегда любил, – он наклоняет голову и трется носом о нос Кита. Киту хочется растечься лужей. – Ты меня не потеряешь. Обещаю. Кит немного неловко прочищает горло, понимая, что не знает, как вести себя в такой интимный момент. — Я… тоже тебя люблю, – все же шепчет он в ответ. – Очень сильно. Они еще долго смотрят друг на друга – обоим заметно неловко, но не в плохом смысле. В… успокаивающем смысле. Как будто они оба понимают, что пройдет много времени, прежде чем они к этому привыкнут, но им обоим все равно. ххх Кит такой великолепный. Не «Я увидел твое лицо через весь бар, и ты горяч» великолепный. Не «Я бы вдул» великолепный. Не радуга или солнце, или закат, или пушистые облака, или зеленая трава, или любая другая красота, которая легко бросается в глаза. Кит великолепен, как отблески света на осколках стекла. Великолепен, как лесной пожар – дикая и неконтролируемая разрушительная красота. Все в нем уникально. От всего перехватывает дыхание. И Лэнс не может поверить, что ему потребовалось столько времени, чтобы это увидеть. Он в темноте рассматривает Китово сонное прижавшееся к подушке лицо. Ему отчаянно хочется впитать каждую деталь. Отпечатать в памяти и больше никогда в жизни ничего в нем не упускать. Кит неровно выдыхает, и Лэнс видит, как его грудь слегка поднимается и опускается. — Так… что нам теперь делать? Лэнс сглатывает. — Я не знаю, – говорит он гораздо тише, чем собирался. Он понимает, что не отводит глаз от губ Кита, и ему вдруг отчаянно хочется. Этот изгиб кажется таким изящным. Ему так сильно хочется попробовать их на вкус. – Но я был бы не против снова тебя поцеловать. Кит моргает своими огромными до глупого красивыми глазами. На секунду кажется, что он нервничает, но затем на губах появляется легкая ухмылка. —Мм лан, – урчит он, и от звука его голоса у Лэнс мурашки по коже. – Я тоже не против. — Все равно придется привыкать целовать тебя… – немного отстраненно бормочет Лэнс, уже начиная терять интерес к разговору и слишком сильно сосредотачиваясь на губах Кита. —Ммм, – согласно мычит Кит, уже совсем сонный. Он медленно моргает. – Ага. Лэнс даже не понимает, что они подвигаются ближе друг к другу, пока их губы не сталкиваются. Из-за этого по его позвоночнику проходит взрывная волна. У него как-то жалостно сбивается дыхание, из-за того, что он не привык к этому ощущению. Кит низко посмеивается, подвигается ближе и прижимает свою улыбку к губам Лэнса – в этот раз сильнее. От Кита все еще пахнет ржавчиной и еще чем-то, что к нему прицепилось там, где его носило, но на его одежде все еще чувствуется легкий запах пряного дезодоранта, и Лэнс хочет зарыться в этот запах лицом. Он хочет касаться кожи Кита через футболку. Он хочет почувствовать его сердцебиение под хлопком. Скоро он выясняет, что ему много во что хочется зарыться лицом. Во много какие вещи, связанные с Китом. Но Кит отстраняется прежде, чем до Лэнса как следует доходит, что их губы вообще касались друг друга. — Лэнс… – немного сипло шепчет он. –Прости, но я буквально засыпаю. А для таких дел я хочу быть в сознании. Лэнс игнорирует небольшой укол разочарования в груди. Вместо этого он смеется. — Да, это я вижу, – нежно говорит он. Он почти не узнает свой собственный голос из-за того, какой он мягкий. – Поспи. На раздражающе красивых губах Кита появляется легкая улыбка. — Ага… – выдыхает он. Его глаза закрываются, и на секунду Лэнс уверен, что он так и уснет. Не то чтобы он против: смотреть на такое лицо – само по себе подарок. Но затем – вообще удивительно – Кит «не трогай меня, блять, никогда» Когане подвигается ближе, прижимается лицом к Лэнсовой ключице и оборачивает руки вокруг его талии. На секунду он напрягается, как будто понимает, что только что сделал. Но затем его тело расслабляется, и он вплавляется в Лэнса. Лэнс через футболку чувствует, как Китово сердце громыхает у него в груди. — Я люблю тебя, – снова шепчет Кит, как будто примеряет эту фразу к своей речи. Пытается понять, каково ощущать эти слова на языке. Лэнс чувствует у себя на шее нервный выдох. Он поднимает руку и пропускает между пальцев волосы Кита – они на удивление мягкие, хотя наверняка грязные. — Я тебя тоже, Сникерс, – бормочет он Киту в макушку, не в силах унять огромную глупую улыбку, расцветающую на лице. ххх Когда Лэнс просыпается, теплый солнечный свет потоками проникает в его комнату через жалюзи на окне. Он просыпается почти полностью лежа под Китом – что его ни капельки не удивляет, потому что он знает, что к утру Кит всегда оказывается на противоположной стороне кровати. Он всегда переворачивается во сне, всего один раз. Просто чтобы передвинуться на прохладную сторону кровати. И Кит никогда в жизни особо не делал эту штуку про «спать рядом с другим человеком», так что на это и внимания никто не обращал. Однако, теперь Лэнс обращает внимание, потому что у него раньше не было такого опыта с Китом, и он не знает что, нахрен, делать с крепким горячим Китовым телом, прижатым к нему, и подтянутым крепким бедром, которое прижимается опасно близко к его промежности и заставляет Лэнса задуматься о том, как так получилось, что он никогда раньше не думал о Ките в… таком контексте. Кит – нереально горячий чувак. Типа, исключительно. Лэнс пытается игнорировать скользкую дорожку, по которой пустился его разум. Он отгоняет все мысли о том, чтобы чуть-чуть подтолкнуть бедро Кита. О том, чтобы слегка наклонить голову и целовать его в шею, пока он не проснется – разрумяненный и возбужденный. Лэнс фыркает, он немного удивлен этим своим мыслям. Он так сильно сосредоточился на том, что влюблялся в Кита, что у него не хватило времени подумать обо всех последствиях. Он никогда не уделял времени мыслям о мышцах, перекатывающихся под Китовой футболкой, или о его крепкой заднице, или о том, как бы звучал… О Боже, опять эта скользкая дорожка. Нужно перестать это делать. Он вспоминает, что сказал Широ и Ките и этом Кевине. Как Кит месяцами спал с ним, потому что «сходство очевидно»… Это значит…? Кит о Лэнсе думал в таком ключе? Кит вот так хотел Лэнса? Лэнс решает, что оставаться в таком положении ничего хорошего не даст ни ему, ни происходящему в боксерах, вздыхает и очень нехотя начинает сталкивать Кита с себя. Кит раздраженно бормочет, но он всегда бормочет, когда что-то угрожает его сну. Лэнс прикусывает губу – сдерживает смешок, и слезает с кровати. Кит сворачивается клубочком и прижимает одеяло к груди. Лэнс сотню раз видел, как Кит спит, но, кажется, никогда раньше он не видел его таким невероятно уязвимым. Еще свежие эмоции после ночи все еще висят в воздухе, и сердце Лэнса кажется гораздо более открытым. Гораздо более мягким, когда он смотрит на постоянно надутые губы на спящем Китовом лице. Сердце заходится стуком, когда он садится обратно на край кровати, не особо пока уверенный в том, как снова столкнуться с миром лицом к лицу. Кит даже не храпит во сне, он – статуя. Лэнс избегает смотреть туда, где футболка задралась и открывает упругую бледную кожу живота. Вместо этого он тяжело сглатывает и слегка наклоняется, чтобы прижаться поцелуем к виску Кита. Этот крошечный, невероятно слащавый, романтический жест выбивает у него почву из-под ног. Щеки заливает жаром, и он смеется немного нервно, мотает головой и пытается понять, как, черт возьми, оказался в таком положении. Как, черт возьми, у него получилось так сильно любить кого-то и даже не понимать этого. Как, черт возьми, этот человек каким-то чудом тоже любит его. Лэнс слышит, как его мама шумит на кухне. Должно быть, проснулась. Он вздыхает, бросает на Кита еще один взгляд и принимает ответственное решение о том, что выйти из комнаты пойдет его здоровью на пользу. Он тихо спускается по ступенькам и видит, что мама устало сидит за кухонным столом. В комнате стоит сладкий запах. Лэнс принюхивается и заходит на кухню. —Ммм, вкусно пахнет, – говорит он, пытаясь сдержать улыбку, когда мама с шокированным выражением на лице поднимает взгляд. Она вздыхает. —Dios! Лэнс! Ты здесь! Я знала! – она поднимается и торопливо подходит к нему, окутывает его объятием. Лэнс смеется ей в плечо. – Я увидела твою обувь у двери и подумала, что схожу с ума! – восклицает она и отпускает его. – Когда ты приехал? Посреди ночи? Я бы убила тебя! Ты знаешь, как опасно ездить…? — Кит здесь, – вдруг говорит Лэнс. Хоть ему и нравится брюзжание матери, его вдруг накрывает пониманием, что все это теперь… реально. А их семьи без понятия. – Он наверху. Его мама улыбается. — Да, его обувь я тоже видела. Так и подумала, что если вы приедете домой, то вдвоем, – говорит она так, будто это самая очевидная вещь в мире. – И поэтому я пеку булочки с корицей! Он их любит, так ведь? Лэнс снова принюхивается. Точно, этот сладкий запах. Он знал, что пахнет как-то знакомо. — Он их обожает, – нежно говорит Лэнс. – Ну, ему нравятся Cinnamon Toast Crunch, но да, булочки с корицей – тоже. Но, эмм… — О Боже, что ты здесь делаешь? – Лэнс оборачивается и видит, как его старшая сестра – Елена – заходит на кухню. – На этих выходных я получаю безграничную любовь и ласку от мамы, не ты. Мама Лэнса смеется. — Елена приехала домой, потому что ей нужно, чтобы папа помог ей разобраться с налогами. Елена фирменно дерзко хмурится: —А еще потому что я скучаю по вам, – говорит она. В ответ получает еще один смешок. Она поворачивается к Лэнсу, раскидывает руки и обнимает его. Лэнс улыбается. — Всегда рад, Елена, – саркастично говорит он. Затем бормочет: – Но серьезно, рад тебя видеть, – он любит Елену до смерти, несмотря на то, что она колкая и прямолинейная. Она всегда хорошо ладила с Китом – у них безумно похожие характеры. Когда Лэнс был младше, он постоянно шутил, что в один день они поженятся. Кит всегда морщил на это нос и влепливал ему подзатыльник. Кстати о Ките, Лэнс прочищает горло; теперь на него смотрят две пары глаз. — Кит здесь, – глупо повторяет он, не зная, что еще сказать. Елена фыркает. — Ага. Это, вроде как, понятно. Лэнс поднимает бровь. — Нет, я… – вздыхает он, – я имею в виду, он здесь. Типа, здесь здесь. Наверху. В… моей постели. Елена улыбается и мотает головой. —Эм, да. А где ему еще быть? В моей постели? – мама Лэнса согласно кивает. Лэнс пялится на них, уже вконец раздосадованный. Как ему это сказать? Как он об этом не подумал? — Нет, я имею в виду, в моей постели, он спал в ней. И я в ней спал… тоже. Елена закатывает глаза. — О Боже, Лэнс, думаешь, какое-то колдовство заставляет нас думать, что вы двое не спите в одной кровати? Так и бывает, когда с кем-то встречаешься. Ты уже взрослый, мы поняли, – легко говорит она, мотает головой – на лице скептичная улыбка – и поворачивается, чтобы открыть холодильник. – Можешь говорить с нами о сексе, нам не по пять лет. — Елена! – вздыхает мама Лэнса и поворачивается к нему. – Мы понимаем, Лэнс. Правда. Тебе не нужно ходить вокруг да около, – мягко говорит она. Лэнс краснеет. — Подожди, что? Как вы узнали о нас с Китом? – восклицает он и чувствует, что краснеет еще сильнее. Елена и его мама моргают глядя друг на друга, затем – на него. Елена вопросительно поднимает бровь. — Подожди, а ты о чем говоришь? – спрашивает она. – Что-то еще случилось? – вздыхает она. – Ты сделал предложение? —Ч-что? – Лэнс вскидывает руки и начинает яростно ими махать. – Нет! Это… нет! Мы просто! Мы встречаемся! На лице Елены снова появляется недоуменное выражение. — Да, мы это знаем. Это не то чтобы шокирующая новость. Лэнс хмурится. — Нет, типа, только начали! – говорит он. – Типа «мы начали встречаться сегодня в три утра» – вот настолько недавно! Мама Лэнса смотрит на Елену широко распахнутыми шокированными глазами. У Елены такое же выражение на лице. На секунду кухню накрывает тишина. Затем Елена переводит взгляд обратно на него. Начинает громко смеяться. — Ладно, Лэнс. Хорошая шутка, – Лэнс на это хмурится. – Подловил нас. — Я не шучу! – сердится Лэнс. Что за фигня происходит? Смех прекращается, и они обе смотрят на него, в глазах у них читается что-то вроде сочувствия. — Погоди… что? – медленно спрашивает Елена. — Вы… – мама Лэнс хмурит брови. – Вы с Китом не встречались все это время? — Да о чем вы, блин, говорите? – восклицает Лэнс. – Нет, конечно, нет! В смысле, мы жили вместе, но… нет! Мы были просто друзьями! — Завали, – недоверчиво говорит Елена. – Ты правда думаешь, что мы в это поверим? — Да! – ого, все, что ли, знали, что они были влюблены, кроме них двоих? – У меня три недели назад девушка была. Я привел ее на свадьбу Широ! Мама Лэнс угукает. — Родители Кита ничего не говорили о девушке, – скептично замечает она. — Ну, я не знаю, почему они не сказали! — Подожди, вы с Китом жили вместе – сколько? – лет восемь, и так и не сошлись? – встревает Елена, все еще в шоке. – Типа, даже в колледже? — Нет! – защищается Лэнс. Но теперь он об этом жалеет, потому что, блин, Кит уже в колледже был просто конфеткой. Может, он просто подавлял это. Находился на стадии отрицания. Как он вообще устоял перед ним? — Вы двое просто фантастические тупицы, Боже, – говорит Елена и мотает головой. – Типа, мы с мамой буквально считали, что вы начали встречаться после выпускного. Это настолько очевидно была уже не дружба. Мы так и предположили. — Вы, люди, не в себе, – говорит Лэнс, и щеки у него горят. – Не могу поверить. — Лэнс, mijo… – говорит мама Лэнса и мотает головой. – Это ты не в себе, – она говорит это мягко, как будто огорчена, но в плане «да, это мой глупый сын». Сердце Лэнса бьется быстрее, пока он переводит взгляд от матери к сестре. О Боже. Он и правда не в себе, да? ххх Когда Кит просыпается, голова у него как в тумане, а зрение – в расфокусе. У него такое чувство, будто он восстал из мертвых. Он уже давно не спал так долго и так хорошо; и когда он поднимает голову, он замечает, что Лэнса рядом нет. Но место, где он лежал все еще теплое. Он перекатывается и зарывается носом в пахнущую ванилью подушку. И вздыхает счастливо – вслух. Боже, он так счастлив. Кажется, так счастлив он не был никогда в жизни. Он слышит, как внизу Лэнс отчего-то вскрикивает. И еще он слышит голос Елены. И мамы Лэнса. Все это напоминает ему обо всех ночевках у Лэнса, с той только разницей, что это Кит обычно просыпался раньше. Это он обычно спускается вниз и болтает с семьей Лэнса, пока они ждут, когда тот проснется. Елена всегда шумная и веселая. Мама Лэнса обычно делает булочки с корицей. О Боже, Кит почти чувствует запах этих булочек. Погодите. Он чувствует запах булочек. Взаправду. Он чуть привстает и принюхивается. Да, этот тот самый запах булочек с корицей. Желудок у него требовательно урчит, и он скатывается с кровати и идет в ванную, чтобы почистить зубы, прежде чем с кем-то разговаривать. Он, немного беспокойно, понимает, что нервничает из-за того, что ему предстоит увидеть Лэнса. Раньше это чувство было ему чуждым, потому что Лэнс был человеком, который меньше всего заставлял Кита нервничать. Но теперь – с тех самых пор, как все эти месяцы назад он понял, что у него чувства к Лэнсу, – он привык к этому ощущению. Но теперь это не «плохая нервозность». А больше похоже на сильную взволнованность. Как будто он не может дождаться, но еще ему страшно. Совсем чуть-чуть. Он слышит обрывок разговора, когда спускается по лестнице. — Лэнс, mijo… – говорит мама Лэнса. Кит останавливается, потому что звучат эти слова серьезно. – Это ты не в себе. Не, неважно. Не серьезно. Кит знает этот тон – больше для подразнить, чем что-то еще. Он минует последние ступеньки и входит на кухню. — И почему Лэнс в этот раз не в себе? – ровно говорит он и слегка ухмыляется. – Не то чтобы я был несогласен, просто любопытно. Он плюхается на стул. Его взгляд пересекается со взглядом Лэнса, и Кит видит, как лицо у того смягчается, а на щеках появляется легкий румянец. — Привет, – нежно говорит Лэнс. — Фу, я ухожу, – прерывает их Елена и морщит нос, глядя на Лэнса. – Рада снова тебя видеть, Бука. Сейчас вернусь, – говорит она, кивая Киту. – Нужно найти папу, – она целует мать в щеку и выходит, закрывая за собой входную дверь. Мама Лэнса смеется и поворачивается к Киту. — Доброе утро, солнце, – немного саркастично говорит она. Скорее всего, потому, что Кит выглядит как воплощение беспорядка. Кит чувствует, как его губы растягиваются в улыбке. — Рад снова Вас видеть. Знаю, мы давно не приезжали, – виновато говорит он. – Жизнь была… безумной, – он принюхивается. – Вы мои любимые делаете? Она кивает, и глаза у нее светятся. — Да! Подумала, тебе не повредит. Очевидно, вы двое любите путешествовать в самое небезопасное время ночи… —Мам, – стонет Лэнс и закатывает глаза. Интонация такая же, как когда ему было четырнадцать, и у него возникало недопонимание с родителями. – Есть же смягчающие обстоятельства. Его мама хмурится. — Ты знаешь, какого я мнения о том, что вы двое не дома так поздно. — Мне двадцать три года! — И ты слишком молод, чтобы умирать! – мам Лэнса тычет пальцем ему в лицо. Лэнс вздыхает. Кит чувствует, как в груди ворочается что-то теплое – их знакомое поведение впечатляюще сталкивается с новизной теперешней ситуации. Как будто ностальгия, но смешанная с взволнованностью из-за будущего. Горько-сладко. Или, может, просто сладко. Духовка пищит, и мама Лэнса достает прихватки. — Мне утром еще в магазин сходить надо, – говорит она и открывает духовку. Аккуратно достает противень и ставит его на поверхность. – Вам что-нибудь нужно? Может, бутылка шампанского, чтобы отпраздновать? – она широко и озорно улыбается им. Кит отчаянно краснеет. Ладно, Лэнс очевидно рассказал ей о произошедшем. Лэнс громко выдыхает и поворачивается к Киту. — Сникерс! Видимо вся моя семья думала, что мы уже три года встречаемся! – недоверчиво говорит он, голос его надламывается,как когда его сильно сбивают с толку. – Три года! Кит непонимающе моргает. — Что? — Да хватит! – перебивает мама Лэнса. – У меня сегодня много дел. Кит, я рада, что вы наконец разобрались в себе, поздравляю вас обоих! Но теперь вы оба здесь, а у меня есть список дел, – она снова улыбается. – Вы можете вместе ими заняться! Как пара. Очень романтично! – она открывает тумбочку под раковиной и достает ведро и пару тряпок. – Первые свидания всегда самые запоминающиеся же! Лэнс стонет: —Мам… — Мне правда надо идти, mijo, – говорит мама Лэнса и, кажется, она и правда из-за этого расстроилась. – Но я вернусь через пару часов, и мы сможем как следует поговорить, ладно? – она берет лицо Лэнса в ладони и целует его в лоб. – Teamo. Скоро увидимся. Кит любуется этой сценой, и он все еще в шоке от того, что услышал чуть раньше. Видимо, все в мире знали, что Кит и Лэнс были по уши задолго до того, как они сами это поняли. От этой мысли сентиментальное вязкое чувство становится еще более сентиментальным. Он улыбается, когда мама Лэнса оставляет поцелуй и на его щеке. Она так всегда делала, даже когда он был младше, потому что он всегда тихо бухтел и потом вытирал щеку. Физическое проявление любви… не было ему по душе. Мама Лэнса всегда смеялась. Теперь же он чувствует, как щеки заметно теплеют, когда она отстраняется, и она понимающе на него смотрит. Во взгляде этом читается «Я люблю тебя». Во взгляде этом читается «Я знаю, что ты позаботишься о нем». Затем она уходит, оставляет Кита с быстро бьющимся в груди сердцем. Они оба наблюдают, как закрывается дверь, и еще секунду просто стоят на месте. Затем Кит смотрит на Лэнса, который с желанием смотрит на остывающие булочки и потирает руки. — Не хочешь взять тарелки? – спрашивает он, поднимая взгляд на Кита. – Давай! Пока не остыли! Кит фыркает, поднимается и подходит к Лэнсу. – Когда я булочки с корицей ел с тарелки? – спрашивает он, тянется через Лэнса и стягивает с противня особенно симпатичную булочку. — Ну, я не знаю! Я обычно сплю, пока ты их ешь, – хихикает Лэнс и видит, как Кит беспощадно запихивает себе в рот половину булочки. – Не привык так рано вставать. — Уже буквально полдень, – невозмутимо говорит Кит, хотя из-за набитого рта – скорее бормочет. – Буквально полдня уже прошло. — Это ты проснулся позже меня! – защищается Лэнс, на лице у него появляется легкая улыбка. Как будто споры с Китом доставляют ему неподдельное удовольствие. – Так нечестно! — Я вымотался. Эти мотельные кровати просто ужасны, – бормочет он. — Видимо, спать на мне было гораздо удобнее, – отбивает Лэнс, игриво поднимает бровь, и Кит чувствует, как в груди разливается тепло. — Я не спал на тебе, – ровным голосом говорит он. —Таки спал, – в конце концов Лэнс широко улыбается, подходит чуть ближе к Киту. – Прямехонько на мне. Теперь, когда Лэнс ближе, Киту приходится поднять голову. Только в такие моменты он понимает, какая у них разница в росте. — Это бред, – говорит Кит, голос его становится тише – говорить с обычной громкостью кажется странным, когда Лэнс… так охрененно близко. — Я не обнимашкаюсь. — Я бы поспорил, – почти шепчет Лэнс. — Каждому свое? – говорит он слабым голосом, потому что Лэнс поднимает руку и вытирает глазурь с уголка Китового рта теплой подушечкой пальца. — Мгмм, – взгляд Лэнса на секунду опускается на губы Кита и возвращается обратно. – Знаешь, мне все еще нужно услышать историю, – тихо говорит Лэнс, пальцем он водит по нижней губе Кита. Туда-обратно. Туда-обратно. —Какую… – Кит рвано вдыхает. – Какую историю? Палец Лэнса останавливается, чуть оттягивает губу вниз и отпускает. Он мягким движением опускает палец Киту на подбородок. — Знаешь. Всю историю, – бормочет он. – Все, чего ты мне не сказал. Кит наклоняется вперед – отчаянно хочет поцеловать. Лэнс чуть отклоняется назад и ухмыляется. Кит удивляется своему низкому короткому рыку, вырвавшемуся из горла. Лэнс тихо смеется. — Ты уже все понял, – немного раздраженно говорит Кит. Единственный раз он уверен в том, что хочет сделать, и Лэнс останавливает его. — Нет, – Лэнс мягко перемещает руку на тыльную сторону Китовой шеи, пальцем легонько проводит по челюсти Кита. – Ты не рассказал мне о… – он наклоняется и невесомо касается губами кожи под ухом Кита, – …Кевине. Кит замирает, чувствует, как желудок ухает вниз от ощущения губ Лэнса на… блять. — Пожалуйста, не говори о… — Или Ханке, – Лэнс наклоняется в сторону, снова прижимается губами к шее Кита. – Или Провиденсе… – теперь он оставляет несколько поцелуев – каждый осязаемее предыдущего. Они спускаются по Китовой шее вниз, и тот сжимает край стола у себя за спиной, и глаза его закрываются. — Лэнс… — Мне кажется, я заслуживаю услышать об этом, мм? – говорит Лэнс и скользит рукой от шеи Кита к его груди. Ребрам. Пупку. У Кита сбивается дыхание. — Я-я расскажу тебе, если ты… – еще один рваный вздох. Лэнс поднимает футболку Кита и костяшками проводит по его голому животу. — Если я что? –невинно спрашивает Лэнс. — Перестанешь… вот так меня касаться. — Как? Кит хмурится. — Ты хочешь, чтобы я рассказал, или нет? – спрашивает он, последняя капля самоконтроля уходит на то, чтобы сохранять голос ровным. Лэнс секунду рассматривает его лицо, и ухмылка становится не такой явной. Он согласно мычит, как будто задумался, но затем сокращает расстояние между их ртами. — Может, позже расскажешь… – нечетко произносит он, и тон его жадный, почти нетерпеливый, и он сталкивается с Китом губами. Когда люди говорят, что любовь как наркотик, обычно Кит фыркает и закатывает глаза. Но вот что они, должно быть, имеют в виду. Кит под кайфом. Очевидно, от всей той неловкости предыдущей ночью ничего не осталось. Кит думал, что им гораздо больше времени понадобится, чтобы к этому привыкнуть, но оказывается, если достаточно сильно чего-то хочешь, то ничего не остается, кроме как пойти и взять. И срань господня, они возьмут. Целовать Лэнса даже не считается за поцелуи. Потому что Кит перецеловал достаточно людей и ни разу не чувствовал, чтобы у него дрожали руки, или подгибались колени, или еще что-нибудь такое же слащавое и драматичное, что люди используют, чтобы описать любовь. Но это? Это что-то сверхъестественное. Губы Лэнса – настолько Лэнс: сладкие и нежные, и решительные, и страстные, и удивительные. Они почти не менялись, сколько Кит знал Лэнса. И целовать их теперь заставляет Кита вспомнить обо всех тех моментах, когда он просто смотрел на них. Даже не в романтичном плане. Просто все те разы, когда он смотрел на Лэнса и видел его лицо. Лэнс в магазине, под флуоресцентными лампами, губы растянуты в улыбке, когда он покупает Киту батончик «Сникерс». Лэнс на Россуэйском утесе в седьмом классе, губы плотно сжаты после того, как он рассказал Киту о своей тревожности. Губы Лэнса вокруг горлышка пивной бутылки на Хэллоуинской вечеринке в десятом классе, прямо пред тем, как он поцеловал Скотта Маррена. Губы Лэнса совсем близко к Китовому уху, когда они лежали на траве рядом с домом, где праздновали последний день школы. Губы Лэнса рассказывают столько историй. Кит не понимает, сколько времени провел рассматривая их, пока они не прижались к его губам, изголодавшиеся и сладкие, и вкусные. — Я…я… – выдыхает Кит, пока Лэнс вылизывает его рот. – Б-блять. Я так долго этого хотел… – получается похоже на всхлип, и Лэнс притягивает его ближе и прижимает их тела друг к другу. Он проводит руками по спине Кита. Кит все еще дрожит и даже не знает почему. Он зарывается пальцами в волосы Лэнса. И они такие, блять, мягкие. Настолько мягче, чем у Кевина. На ощупь точно такие, как он и представлял. Черт, он столько времени провел воображая это, что не может поверить, что это на самом деле про… — Господи, ты такой горячий, – бормочет Лэнс влажными губами Киту в рот. – И как я пропустил это? Т-так долго? Как я… И теперь Кит толкает его вперед, почти спотыкаясь и чуть не переворачивая полный противень коричных булочек. Лэнс смеется ему в губы, и Кит поднимает руку, чтобы хлопнуть его по голове. Они спотыкаясь заходят в гостиную и кучей падают на диван. Кит, не теряя времени, жадно проходится руками по футболке Лэнса. Кожа под огрубевшими кончиками его пальцев такая горячая и гладкая. Рядом с пупком Лэнса он видит небольшую родинку. Видит, как мышцы подтянутого пресса Лэнса притягательно перекатываются под золотистой кожей. Он поднимает футболку выше и под Лэнсовой ключице видит россыпь родинок. Лэнс посмеивается и смотрит озорно. — А теперь просто сними уже футболку, Сникерс, – дразнится он и прикусывает губу. И Кит не знал, как бы отреагировал, назови Лэнс его «Сникерсом» в такой вот ситуации, но он, на удивление, не против. А еще эта футболка идет к черту прямо сейчас. Кит одним слитным движением стягивает ее с Лэнса, а затем снова припадает к нему, ловит губы Лэнса своими. С каждой секундой поцелуй становится все горячее. Руки Лэнса сжимают сильнее. Кит вжимается теснее. Они прижаты друг к другу и кожу Кита жжет везде, где они соприкасаются, как будто они оба в огне. Это всеохватывающее чувство. Лэнс тянет его за волосы, тянет за футболку, как будто они все еще недостаточно близко. Как будто ему нужно больше. Кит опускается ртом чуть вниз, ведет глазами по Лэнсовой впадинке между ключиц. Он помнит, как Лэнс показывал на нее, пока в другой руке у него был картонный контейнер с курицей с кунжутом. Он помнит, как Лэнс говорил, что это… одна из его точек. Кит смело наклоняется вперед, не пытаясь ухватиться за остатки самоконтроля, прежде чем провести языком небольшую линию по ямочке. Лэнса вздрагивает всем телом. —Блять, – шипит Лэнс. – Я забыл, что рассказал тебе об… ннх, – Кит накрывает ямочку ртом и всасывает кожу, с громким звуком выпускает ее изо рта и проходится зубами по чувствительному месту. — Да, – шепчет он в кожу Лэнсу, – я их все помню. Лэнс поднимает бровь, поддевает пальцем Китов подбородок и приподнимает его лицо так, что они смотрят друг на друга. — Что, правда? – скептично спрашивает он, голос у него все еще немного подрагивает. – Я тебе не верю. — Что ж… – Кит проводит руками от плеч Лэнса по груди. Он слабо задевает пальцем сосок Лэнса, и тот сглатывает. – Эту я знаю, – хриплым голосом говорит Кит, снова задевает пальцем Лэнсов сосок. Лэнс издает непроизвольный тихий звук, не сводит глаз с Кита. — Мммх… может, это и одна из них… – шепчет он, чуть вздрагивая, когда Кит повторяет движение снова. Кит ведет рукой вниз, чтобы взять Лэнса за запястье. Он подносит его к своему рту и мягко целует нежную кожу с внутренней стороны. — Это – еще одна, – говорит он, и слова сминаются о кожу Лэнса. Лэнс смотрит на него из-под полуопущенных век. Он медленно моргает, смачивает языком розовые искусанные губы. —Ммгм… – неровно говорит он. Рука Кита скользит к боку, мимо бедра Лэнса, на мягкую, на удивление податливую кожу над резинкой боксеров. — И еще одна… – урчит он, проходится по блядской дорожке до самого края ткани. – Эта, возможно, моя любимая, – одобрительно говорит Кит, видя, как Лэнс бедрами подается вперед, когда Кит ведет пальцами по горячей коже. — Блять, – слабо говорит Лэнс. – Кит… ты таки помнишь их. — Конечно, помню, – хрипит Кит и целует Лэнса в сотый раз. И теперь он подается вперед и стонет, когда чувствует, как трется о бедро Лэнса. — Блядский Боже, – вырывается у Лэнса. – Этот звук. Ты только что. Святые… ахх,– Кит снова хватает Лэнса за задницу, заставляя его потереться в ответ. – Срань господня, у тебя стоит.И-и ты только что, блять, стонал… — Лэнс, – недовольно хрипит Кит. – Мы так ничего и не сделаем, если ты будешь болтать. —Т-точно. Извини, я просто… странно, тут «миры сталкиваются» и все такое, но это ничего… блять, Кит, – Лэнс выгибается, беспомощно хватается за Китову спину, когда тот притирается сильнее. Кит выдает неровное «а-ах», и зарывается лицом в шею Лэнса, позволяя запаху ванильных кексов опьянить себя. Они находят ритм; немного сбивчивый, немного отчаянный, но все-таки ритм. Они толкаются навстречу друг другу лениво, но ощутимо. Все еще практически полностью одетые. Ведерко с чистящими средствами все еще стоит нетронутое на кухонном полу. Булочки с корицей лежат на остывшем противне. Мама Лэнса, наверное, уже скоро вернется из магазина. Что касается первых свиданий, это, должно быть, самое неромантичное из всех, на которых Киту доводилось бывать. Но определенно и самое лучшее тоже. И теперь Лэнс дышит тяжелее. Жадные низкие звуки вырываются откуда-то из глубины его горла, и Кит чувствует вибрацию, когда целует Лэнсову шею, прикусывает кожу под мочкой уха и тяжело выдыхает в чувствительное место. Ощущение, как будто между ними накапливается статическое электричество. Ощущение, как будто их ударит током в любую секунду. Будет взрыв. Может, это люди и описывают, когда говорят про фейерверки при поцелуях. Или искры. Но это что-то большее. Это опасно. Безрассудно. Захватывающе. Просто это Лэнс. И когда Кит чувствует, что уже близок, он позволяет глазам открыться и смотрит на лицо Лэнса. Красные, разрумянившиеся щеки. Розовые влажные искусанные губы. Разметавшиеся волосы блестят от пота. Голова Лэнса чуть откинута назад, рот приоткрыт. Он тяжело дышит, рот открывается шире, брови сводятся к переносице, лицо напрягается. Кит побеждено падает на него, носом ведет по линии Лэнсовой челюсти. По щеке. Потому что, если это не самое, нахрен, горячее, что Кит видел в своей жизни, он не знает, что же «самое, нахрен, горячее». И Кит чувствует, как губы Лэнса начинают двигаться, нечаянно и случайно, и Лэнс низко хнычет. — Кит… – разбито говорит он. – Я-я… блять… — Я знаю, я тоже… – резко отвечает Кит, он чувствует, как поджимаются мышцы на животе. Накопившийся жар спиралью скручивается в животе. Бедра у него дрожат непроизвольно. Сильно. Такое чувство, будто его поглощает огонь. Из-за отчаянного звука, вырвавшегося у Лэнса, у него дергаются бедра, и срань господня, это так горячо. Лэнс такой горячий. Лэнс кончает первым. У него выгибается спина, а ногти впиваются в лопатки Кита, больно проходятся вниз. Когда это происходит, Лэнс издает грубый задушенный звук, жарко вжимаясь бедрами в Кита. Киту хватает только услышать этот Лэнсов стон, чтобы тоже кончить, зарываясь лицом в шею Лэнсу, и чувствуя, как из глубины горла вырывается звук. Они сталкиваются друг с другом, тяжело дышат. Кит разжимает трясущиеся пальцы, смотрит, как они подрагивают на голой груди Лэнса. Под ухом он чувствует биение Лэнсового сердца, все еще колотящегося после оргазма. Кит никак не может перевести дыхание. Блядский боже, они даже ничего не делали. Они почти не сделали ничего, что бы… — Так охуенно горячо, – тяжело выдыхает Лэнс. – Срань господня. Кит просто кивает без слов, он все еще не доверяет своему голосу. — Просто чтоб ты знал, обычно меня на дольше хватает, – неуверенно говорит Лэнс. – Сейчас просто. Момент такой напряженный, ладно? Так что не… Обычно меня хватает на дольше. Кит наконец открывает рот. — Лэнс… — Но, типа, блядский боже, ты всегда был таким сексуальным? Типа? Не удивительно, что все те бармены хотели с тобой переспать, – лепечет Лэнс. Кит знает, что это от того, что он нервничает. Это, вроде как, новая и необычная ситуация для них обоих. Но Кит думает, что это невероятно мило. Он чуть краснеет, когда Лэнс продолжает болтать. – То есть, ты помнишь все мои точки! Серьезно, ты мог просто потрогать меня там и этого было бы достаточно, но тебе нужно было затеять все это безобразие с… — Лэнс, – наконец вздыхает Кит, прерывая его. Он чувствует, как Лэнс сглатывает. — Да? – нервно отвечает Лэнс и прикусывает нижнюю губу. Кит поднимает голову, смотрит Лэнсу в глаза: — Это было идеально, – говорит он немного неловко, он не особо уверен, как выразить то, насколько ему понравилось, не пускаясь в такую же болтовню. Лэнс моргает, он выглядит немного изумленно. — Правда? – тихо спрашивает он. Кит ухмыляется. — Ну, то есть, я хорошо провел время, – как бы между делом говорит он. – Думаю, неплохо как для первого свидания, тебе не кажется? Лэнс выглядит шокированным. — Сникерс, это не наше первое свидание, – твердо говорит он. Кит смеется, роняет голову обратно на грудь Лэнса. — Тогда что это? — Это… ты знаешь! Буферное время! [1] — Буферное время? — Типа, как лимб. Чистилище, если позволишь. Кит хмыкает: — Думаю, петтинг– это чистилищная версия секса, так что все логично. Лэнс смеется. Из-за этого его грудь подрагивает, и Киту хочется, чтобы его целиком поглотило это чувство, счастливое и легкое. — Думаю, да, – ласково отвечает Лэнс. Кит сглатывает. — Это значит, нам теперь придется убирать дом? Лэнс мычит. —Ну то есть, ты же знаешь, что мама прибьет нас, если не уберем, – Лэнс чуть двигается под Китом. Но мне, вроде как, сначала надо в душ, – очаровательно говорит он. Кит пытается прикусить губу, чтобы сдержать улыбку, которая грозится вот-вот растянуть его губы. У него, конечно, не получается, и он улыбается все равно. — Ты такой милый, – выпаливает он, краснея как придурок, и поднимается с Лэнса. – Боже, я не могу. — А я не могу, когда ты вот так делаешь мне комплименты! – восклицает Лэнс, он чуть приподнимается и наблюдает за тем, как Кит встает. – Перестань быть таким милым со мной, а то я взорвусь! Кит широко улыбается. —Ладно, – говорит он, явно не соглашается, но пока оставляет все как есть. Затем: – Спорим, я быстрее добегу до душа. Лэнс поднимает бровь. — Что? Ты серьезно? Кит легко смеется – ему кажется, как будто у него официально гора с плеч свалилась, – взбегает по ступенькам. Он хихикает, когда слышит злой пронзительный крик Лэнса позади себя: — Так, забились, Сникерс! – кричит он и бежит по ступенькам за Китом. Сердце Кита колотится в груди, и он годами не чувствовал так сильно, так восторженно. ххх Неважно, кто первым добегает до душа, потому что принимают его они все равно вместе. ххх Пять дней спустя В итоге они устраивают «Вечеринку-извинение» для всех тех несчастных душ, которые пришлись под удар их непроходимой тупости. Конечно, учитывая, что Лэнс планирует вечеринки, он подумал, что вечеринка – это лучший способ убедиться, что они с Китом не похерят все продолжительные отношения, что у них были, только потому, что они не могли признать, что любят друг друга. И кроме того все любят вечеринки! Это уж точно. После того, как они провели остаток своего «первого свидания» убираясь во всем Лэнсовом доме, мама Лэнса вернулась и приготовила им ужин, прежде чем они уехали. У Кита и Елены состоялся не-такой-уж-и-увлекательный разговор о том, что им обоим до чертиков не понравился последний фильм, который видели и он, и она.Очень типичный разговор-Кита-и-Елены. После ужина они на пару часов заехали домой к Киту, просто чтобы поздороваться и выпить кофе, прежде чем отправится их автобус. Это было отличное первое свидание. Родители Кита тоже почему-то думали, что они вместе. Лэнса это вроде как угнетает, потому что они оба, кажется, придают этому больше значения, чем все остальные. Но ему приятно знать, что все так очевидно. Как идеально они подходят друг другу. И вот осталось всего несколько минут до того как все придут; «все» это Пидж, Ханк, Широ и Аллура. Лэнс знал, что Оливия, скорее всего, не появится, так что он просто позвонил ей. Он как следует извинился, до такой степени, что это почти стало неловким. На удивление, она, кажется, рада была его слышать. Очевидно, она все это время была занята и даже подумывает о том, чтобы переехать в другой город. Она очень порадовалась, что Лэнс рассказал Киту о своих чувствах, пожелала ему всего наилучшего. Это было немного горько-сладко. Немного очаровательно-неловко. Но Лэнс рад, что сделал это. У него будто гора с плеч упала. А вот с Ханком может быть сложнее. Лэнс не хотел быть таким резким, но ситуация вроде как требовала того. После того, как они с Китом основательно все обсудили по пути домой, Лэнс понял, что у Ханка были только самые лучшие намерения. И это принесло облегчение, потому что Лэнс считает, что Ханк может стать одним из его лучших друзей. И он никогда не хотел упустить эту возможность. — Лэнс, – осторожно говорит Кит из кухни, – ты… съел все дорито из миски? Лэнс сидит на диване, играет в приставку. — Без понятия, о чем ты говоришь, – врет он. — Я буквально только что насыпал полную миску доритос! – вскрикивает Кит и шурует в гостиную. – Я пошел в ванную на две минуты! Она пуста! — У тебя нет доказательств, что это был я, – говорит Лэнс, он поднимает глаза на Кита и улыбается. — Да, есть, – говорит Кит и подходит к Лэнсу. – У тебя все на лице. Лэнс поднимает бровь. — Ты не так хорошо умеешь читать меня, как ты думаешь, Сникерс, - едко говорит Лэнс. – Я – закрытая книга. Кит стонет. — Нет, у тебя буквально все лицо в крошках, – говорит он, и уголок его губ дергается вверх. – То есть, у тебя весь рот в сыре. Лэнс моргает и стыдливо краснеет. — Ой. Бля. Кит начинает смеяться. Музыка для Лэнсовых ушей. — Ты худший, – говорит он Лэнсу и мотает головой. – Теперь никто не сможет поесть. Лэнса затапливает теплом от того, как Кит на него смотрит. Его глаза практически сияют. И улыбка у него нежная. Лэнс чувствует, как тоже начинает улыбаться. — Иди сюда, – тихо говорит он и протягивает руку. Кит неуверенно ее берет и коротко вскрикивает, когда Лэнс тянет его на себя. Кит падает ему на руки, и Лэнс оборачивает руки вокруг него, прячет лицо в изгибе Китовой шеи. Кит только что вышел из душа. Он даже одеколоном побрызгался, что нравится Лэнсу гораздо больше, чем он когда-нибудь признает. Очевидно, Кит знает, насколько ему нравится. Кит знает много чего, о чем Лэнсу даже не приходится говорить. —Ммм, – тянет Лэнс Киту в шею. – Привет. Кит запыхавшеся смеется, обнимает Лэнса в ответ. — Привет, – мягко говорит он. — Извини, что съел все доритос. — Ничего, – бормочет в ответ Кит, голос у него урчащий и довольный, когда Лэнс пропускает его волосы сквозь пальцы. – Они все равно вредные. Теперь я умру позже тебя. — Я думаю это немного драматично, – говорит Лэнс, и сквозь смешок прикусывает губу. Кит тоже тихо смеется. — Может быть. — Эй, Сникерс? – спрашивает Лэнс. — Ммм? — Ты – мой любимый человек. Тяжелый вздох. — В чем именно? — Просто… вообще. Ты – мой любимый человек. Кит молчит с минуту, и Лэнс знает, что это потому, что он покраснел. Затем, очень мягким голосом: — Ты тоже мой любимый человек. ххх Когда все приходят, Кит понимает, насколько на самом деле по ним скучал. У Ханка совершенно облегченный вид, когда он его видит, и он крепко его обнимает. Кит ожидал, что он все еще будет зол, но вместо этого тот говорит: — Я так рад за вас! – и продолжает пытаться выжать из Кита жизнь. Кит не уверен, почему ожидал чего-то другого. С самого начала он только хотел, чтобы Кит и Лэнс сошлись. Возможно, по дороге все немного перемешалось, но в итоге это все же случилось. Пидж рада видеть Кита, и пока Лэнс извиняется перед Ханком, что вел себя как козлина, Пидж идет за Китом в гостиную и садится на диван рядом с ним. Новый семестр только начался, и выжимает из нее все силы, но опять же, она все так же улыбается Киту и смеется над его неумелыми попытками шутить. Кит рад, что ему повезло найти преданную подругу. И то, что у нее такое же чувство юмора, как и у него, тоже плюс. — Мы, честно говоря, думали, что это безнадежно, –говорит Ханк, садится за стол и ставит на него пару тарелок. – Мы думали, вы двое помрете, так и не узнав ничего. — Ой, да ладно, –защищается Лэнс, –вы настолько в нас не верили? — Ханк немножко верил, –говорит Пидж, – я – вообще нет. — Спасибо, Пидж, – ровно говорит Кит. — Как бы, ты отбросил мой пошаговый очень тщательный план, который я собиралась тебе написать на доске! – защищается Пидж. – И вместо этого ты притворился, что у тебя есть парень! Мой подход был научным. И дал бы результат с намного меньшими потерями. — Возможно, но мой план сработал, –гордо говорит Ханк. – Ну… сработал типа на восемьдесят пять процентов. С парой поправок. Лэнс разочарованно вздыхает. — Вы, ребята, правда заставили меня пройти через это, – говорит он. – Абсолютно несправедливо. — Но это заставило тебя задуматься, так же? – с улыбкой говорит Ханк. – А теперь посмотрите на себя! Такие счастливые и прямо очень сильно вместе. Что за денек. Лэнс посмеивается, а Кит закатывает глаза. Дверь открывается, и заходят Широ с Аллурой, у обоих на лицах довольные улыбки. — Кит! Ты наконец дома! – радостно говорит Широ и ставит тарелку, которую держал в руках, на стол. – Я волновался за тебя, –он коротко обнимает Кита и отходит на шаг, переводит взгляд от Кита к Лэнсу. – Боже, поздравляю счастливую парочку. Наконец-то. Мы надеялись, что вы поймете до того, как мы умрем. — Почему все так нагнетают? – вопрошает Лэнс. – Мы не настолько глупые! Аллура коротко кивает, прикрывает рот ладонью и пытается подавить смех. Кит не отходит от Лэнса, чья рука лежит у него на плечах. Он вжимается в него чуть сильнее в любой удобный момент, потому что теперь может это сделать. Он наслаждается тем, как смех Лэнса сотрясает все его тело, как происходило все эти годы. Ему нравится, как Лэнс ест, что-то мыча и смакуя каждый кусочек. Он в восторге от тонких изгибов его профиля и того, как все его лицо светится, когда он улыбается чему-то, сказанному Ханком. Все в Лэнсе, до самого рисунка его веснушек, заставляет Кита чувствовать безопасность и ужас одновременно. Лэнс просто… Лэнс. Тот Лэнс, которым он был всегда. Тот Лэнс, которого Кит любил всегда, так или иначе. Так что Кит не уходит из-под его руки. Потому что именно здесь ему хочется остаться на очень и очень долгое время. ххх Лэнс ненавидит убирать после вечеринок. Можно было бы подумать, раз он их планирует, ему нравятся все аспекты работы, но уборка это всегда худшее. Но теперь он убирается вместе с Китом. Так что все не так плохо. Кит напевает себе что-то под нос. Он почти никогда так не делает, так что, когда это происходит, Лэнс знает, что Кит в отличном настроении. Кит моет посуду, пока Лэнс вытирает стол, составляет тарелки и наблюдает, как крошки падают в подставленную ладонь. Это обычный порядок вещей. Так они обычно распределяют обязанности. Как будто почти ничего не изменилось. Лэнс никогда не понимал, насколько близко к отношениям они были – почти что в отношениях. У него от этого голова начинает идти кругом. От этого теплота заполняет грудь и расползается к каждой клеточке его тела. Потому что Кит всегда моет посуду, а Лэнс всегда убирает со стола. Затем, Лэнс всегда играет в приставку, а Кит всегда сидит рядом с ним на диване, занимается работой или смотрит Нетфликс. Один из них всегда что-то мычит. Кит обычно остается в обычной одежде, но Лэнс всегда переодевается в пижаму. Поздно ночью они едят снэки. Они разговаривают о своих друзьях из старшей школы или колледжа. Жалуются на работу. Лэнс всегда наносит маску на лицо. Кит всегда отказывается это сделать. Они сплетничают, смеются, засыпают в неудобных позах. Так всегда было. Это так обыденно. Так нормально и привычно, и ожидаемо. В этом всем почти ничего не меняется. Но вот на таких крошечных вещах и построилась их с Китом дружба. Это вся их жизнь, все скучные моменты, все моменты, когда один из них мог уйти. Все те разы, когда им не обязательно было проводить время вместе, а они все равно проводили. Все те разы, когда они просто сидели рядом и делали домашнюю работу, или разговаривали о своих влюбленностях, или пытались давить друг другу прыщи. Это кульминация каждого плохого момента, каждого быстротечного момента, каждого момента, который можно вспомнить только если Лэнс очень, очень сильно постарается. Оказывается, все эти моменты и создали между ними это чувство, у которого нет ничего общего с романтикой. И Лэнс всегда мечтал о том, что будет принцем для какой-то принцессы. Он представлял, как будет рыцарем в сияющих доспехах, как влюбится и окунется в солнечный свет и радугу, и весь этот воображаемый мир, который он годами выстраивал у себя в голове. Он хотел свадьбу, на которой были бы инкрустированные бриллиантами обои и восемьсот гостей, и огроменный бальный зал с большими люстрами. Он хотел, чтобы кто-то покупал ему десятками розы и шоколад. Он хотел, чтобы любовь была идеальной; кого-то, кто никогда не ругался бы с ним, никогда не спорил бы с ним, никогда не говорил ничего плохого. Просто человека, который обнимался бы с ним и делал бы все то, что должны делать пары. Ему нравилась сама мысль о том, чтобы влюбиться, хоть он не понимал, что такое любовь. Он хотел сказку: мир, наполненный драматичными жестами любви и пышными празднествами, и долго-и-счастливо, которое никогда не тускнело. А вместо этого у него есть Кит. И блядский боже. Кит гораздо лучше.