Unsong

Иерусалим — это город, возведенный в качестве достояния общественности. — kingjamesprogramming.tumblr.com

10 мая 2017 года Сан Хосе Прямо по дороге со станции Беррьесса стоит большой дом со скрытым подвалом. Там живут простые люди — обычно нас шесть или восемь, редко кто-то задерживается больше, чем на месяц — все эти студенты вычурных колледжей и бесцельные ребята двадцати с чем-то лет, считающие, что у домов обязательно должны быть имена. Мы зовём его Итакой. Шесть дней в неделю это обычное общежитие, в котором ведутся обычные споры о том, чья очередь готовить и когда убираться в гостиной. Но в ночь на четверг люди со всего Залива собираются в подвале, под покровом тайны проводя ритуалы религии, что запрещена по всему цивилизованному миру. Я достал ключ и зашёл внутрь. Я был не один. Священнослужители выглядели так же, как и всё остальное население Силиконовой Долины — двадцати-тридцатилетние, в джинсах и капюшонах; неловко проскальзывая внутрь, они жаловались на дорожные пробки. Их обыденность была не совсем притворством, скорее просто видимостью. Это были опасные люди. Силовики Тайной Конституции разогнали толпы, подчинили картели, но этих людей в потертых джинсах и поношенных футболках сломить не смогли. Они были тем сопротивлением, что никогда не отступало. Заговор, растянувшийся на столетия и охватывающий континенты. Фанатичный, непримиримый, смертельный. Они были Церковью Унитарных Универсалистов. Трещины в небе, смерть Преподобного Стивенса, Тайная Конституция; всё это задавило то, что когда-то было невинной верой, загнало её в подполье, заставив адептов сменить тактику. Это была новая порода Унитарианцев. Поющие, канторы, открытые колдуны, маркс-лурианисты, повстанцы, искатели, неформалы. Все те отверженные, которых Гинсберг называл ангелоголовыми хиппи, сгорающими для древнего божественного совокупления со звёздным динамо в механизмах ночи. Не важно, что реальная древняя связь с божественным находилась в огромном урагане в трех сотнях миль от побережья Луизианы, а ночные механизмы держались на жевачке да изоленте. Они всё равно горели. Одна из них стояла на импровизированном подиуме. На фоне её прически индейские ирокезы смотрелись скромненько, и, хотя сейчас этого не было видно, на плече у неё была вытатуирована горящая чаша, символ Унитаризма. Эрика Лоури, наш бесстрашный лидер, а также редактор оппозиционной газеты «Стивенсайт Стэндарт». А еще арендатор нашего общежития. И двоюродная сестра Аны. Она говорила с каким-то мужчиной в косухе, но будто загорелась, как только увидела меня. — Аарон! — воскликнула она, — Я уж боялась, что ты не придёшь! — Да так, на работе случилось небольшое происшествие, — отозвался я, что было неплохой заявкой на Преуменьшение Века, — а ещё по каббалистическим причинам поезд задержали в Пало Альто минут на десять. Эрика уже привыкла, что я отпускаю такие комментарии. Она улыбнулась мне и снова повернулась к мужчине в кожаной куртке. На другой стороне комнаты я заметил Ану Тормонд, любовь всей моей жизни и партнера по телепатическим библейским шуткам про китов. Она читала книгу и делала вид, что не замечает никого вокруг себя, в то же время отпуская телепатические комментарии о некоторых необычных посетителях. [О, нет], — подумала она мне, когда в дверь за ручку вошли Билл Додд и Карен Хэппик, — [они наконец начали встречаться. Господи Всевышний, помоги им обоим]. Прежде чем я успел ответить, Эрика поднялась за трибуну и объявила о начале церемонии. В соответствии с традицией, слишком древней и почтенной для описания, она прочла поэму, имевшую для нее особое духовное значение: Однажды каждому придётся сделать выбор За что сражаться в битве Истины и Лжи, Мессия одарит болезнью иль расцветом, От плевел зерна дланью отделив — И вечен выбор между тьмой и светом. Это был «Настоящий Кризис», стихотворение Джеймса Рассела Лоуэлла, унитарианского поэта 1850-х годов. Некоторые говорят, что раньше унитарианцы были не такими крутыми, как сейчас, но любой, кто читал стихи Джеймса Рассела Лоуэлла, знает, что это не так. Унитарианцы всегда были крутыми. Так выбирай, за чьей стеной ты встанешь — Тебя настигнет смерть над пыльною тропой. Неистребимо зло, но правда здесь сильнее, Окружена прекрасной изгнанной толпой; Над сотней нимбов неприступных перья реют. Я не удержался и взглянул на единственного ангела в комнате. Пириндиэль определенно был пернат и прекрасен, но держался неловко, как олень в свете фар, будто боялся, что сейчас его попросят сражаться с ложью, а он понятия не имеет, как. Беспечен мститель; сохранят в архивах Меж Словом и системой страшный бой. На эшафоте истина где ложь в короне, Но плаха вечно ведает судьбой; В тени таится Бог, единственный на троне. Было в творчестве Джеймса Рассела Лоуэлла что-то такое, что делало его идеальным певцом оппозиции. На эшафоте истина, а ложь всегда в короне. Система — это зло. Если бы она не была злом, она бы не была системой. Гонимые — праведны; не будь они праведны, они бы не были гонимы. Ана была Выдающимся Ученым Августинцем на факультете Теодицеи в Стэнфорде и ненавидела всё это. Но и в грохоте базарном есть пророчество в душе И неясные напевы возникают в ней уже  Что пребудут в рабстве дети и не выстоит тех дом  Кто, забыв о всём на свете, здесь на сделку шёл с грехом. — Да, — закончила Эрика, и её голос разнесся по переполненному подвалу, — «Не выстоит дом тех, кто идёт на компромисс с грехом». Затем она начала проповедь. Она говорила про Королевство Колорадо. Как всего пять дней назад такая же ячейка унитарианцев мирно собралась в доме в Денвере, и кто-то донес в UNSONG, и туда пришли люди в черном. Это должно было закончиться так же, как и мои сегодняшние неприятности. Нотации. Возможно, аресты, короткие судебные процессы, штрафы да испытательные сроки. Или, кто знает? Возможно, они захотели бы сделать их историю примером для всех. Это не важно, потому что какой-то умник произнес Неистовое Имя. Член братства? Пытался обороняться, еще не оправившись от шока, когда дверь разлетелась в щепки и десяток оперативников вскинули автоматы? Он произнес Неистовое Имя и началась стрельба, а когда она закончилась, два агента UNSONG и одиннадцать унитарианцев уже были мертвы. Наверное, самый страшный удар с тех пор, как Церковь ушла в подполье. И, что хуже всего, правительству не придется извиняться. Они просто повесят всё на Унитарианцев, заполнят все новостные ленты фотографиями убитых агентов, а затем обрушатся на нас с удвоенной силой. Эрика говорила обо всём этом, и говорила хорошо. Затронула все важные вопросы. Она говорила о том, как мы скорбим, будучи частью Церкви, и какую ярость испытываем, как граждане Разъединенных Штатов. Она призывала остаться отважными и не дать произошедшему поколебать нашу решимость. Еще она заметила, что мы не должны позволять этому обратить нас на путь насилия, несмотря на то что она, ну, любила насилие и ей было непросто говорить об этом убедительно. — Я не могу говорить вам, что нужно чувствовать, — заключила она, — Я могу лишь сказать, что они точно знали, во что ввязываются. И мы тоже знаем. Мы поклялись распространить тысячу тысяч Имён Бога. И хоть я и не могу обещать вам, что с нами не произойдёт того же, что и в Колорадо, я клянусь, что руководство Церкви делает всё, что может, для обеспечения вашей безопасности. А теперь несколько слов о безопасности скажет руководитель нашего хора, Брат Аарон. Ну да. Господи Всевышний помоги мне, я должен был сказать что-то на тему безопасности. Я, тот самый человек, который только что нарвался на штраф в 70 долларов за использование Божественного Имени, потому что кофейник был пуст. Что я действительно умею, так это делать вид, будто у меня есть полное право тут находиться, где бы я ни был. Я уверенно выступил вперёд на сцену. — Привет, — сказал я, — Я Брат Аарон. Краткая версия плана нашей безопасности заключается в том, что мы будем предельно скучными, делать всё строго по правилам, не выделяться и никоим образом не привлекать внимания. («Привет, — мысленно произнёс я, — Я Аарон Смит-Теллер. Я знаю, что нам не полагается называть свое полное имя в Церкви, но поскольку вы знаете, где я живу и как выгляжу, скрывать полное имя просто глупо, не так ли? Нам стоит перестать делать вид, что наша маленькая милая игра в Клуб Анонимных Алкоголиков обеспечивает нам хоть какую-то реальную защиту. Если UNSONG когда-нибудь действительно захочет нас взять, нам всем пиздец.») — Каждый раз, когда вы используете зарегистрированное Имя Бога, — продолжил я, — Агенты UNSONG, которые вытатуировали у себя над ухом Имя Стража, а на лбу то Имя, которое вы произносите, могут определить ваше местоположение. На практике это случается редко, потому что миллион людей незаконно использует Имена каждый день, а у UNSONG нет ни миллиона агентов, ни миллиона тюремных камер. Но если несколько людей часто используют разные Имена в одном и том же месте, они точно поймут, что это место, где тусуются Поющие. И, если им будет скучно, они приедут и накроют вас. Наверняка что-то такое и произошло в Колорадо. («Мы не имеем ни малейшего представления, кого UNSONG может засечь, а кого нет, — мысленно произнёс я, — Колорадцы не были настолько глупы, чтобы постоянно использовать Имена на месте своих встреч, потому что вообще никто не может быть настолько тупым. Значит, что-то другое пошло не так. Мы можем соблюдать все предосторожности, а завтра нас всё равно арестуют.») — Итак, — заявил я, — вот что вы можете сделать, если вы идиот и хотите, чтобы вас поймали. Вы можете использовать Имена у себя дома. Вы можете использовать Имена здесь. Вы можете использовать Имена по нескольку раз в одном и том же месте. И вы можете использовать недавно открытое Имя, за которым следят особенно пристально. («Итак,— заявил я в моём воображении, — Вот некоторые вещи, которые я делал много раз. Использовал Имена, не имея ни малейшего представления, что они делают. Использовал Имена, вызывая ужасные катастрофы. Использовал те же Имена ещё раз, на случай, если во второй раз они магическим образом сработают иначе, чего никогда не случается. Был примерно третьим человеком на Земле, который использовал Имя без надобности, просто ради адреналина и понтов.») — И последнее, — подвёл я итог, — помните, что мы можем разобраться с любыми возникшими проблемами. UNSONG вынужден действовать в рамках закона. Никто не имеет права пытать вас или иными способами заставить вас говорить. Они даже заставить вас замолчать не могут без распоряжения суда. Если вы поймёте, что попались, просто произнесите Запутывающее Имя, чтобы забыть всю важную информацию. Если это не сработает, скормите им один из наших ложных следов. Они приедут, чтобы схватить остальных, найдут свидетельства, которые мы заготовили, и решат, что мы запаниковали и покинули то место как раз перед их приездом. («И последнее, — мысленно подвёл я итог, — Генерал-Директор Нго во всех смыслах ужасающая, и довольно легко говорить, что никто никого пытать не будет, пока стоишь в этом милом безопасном подвале, но в Колорадо кто-то проговорился, и мы не знаем почему. Тот факт, что мы оставили несколько старых книг и CD-дисков в здании заброшенного завода, может обмануть, а может и не обмануть лучших следователей UNSONG, но я в любом случае не хотел бы оказаться тем неудачником, который проверит это на своей шкуре.») — О, — добавил я, — если произойдёт худшее, и тайная полиция вломится через вон ту дверь прямо когда я закончу говорить, пожалуйста, не надо произносить Неистового Имени. Лучше провести несколько лет в тюрьме за нарушение авторских прав, чем умереть. (В своём воображении я сказал то же самое, только ещё более снисходительно.) — А теперь приступим к хору. Пятьдесят лет назад Аполлон-8 расколол небо, и люди начали открывать Имена Бога. Спустя десяток лет корпорации начали патентовать Имена, требуя денежных выплат от каждого, кто хочет творить чудеса при помощи Имён. Ещё десятилетие спустя были приняты международные законы, а для обеспечения соблюдения этих законов был учреждён UNSONG (United Nations Subcommittee On Names of God), что в переводе означает «Комитет ООН по вопросам Имён Бога». А ещё через десять лет люди начали задаваться вопросом: почему мы это допускаем? Всё, что мы знаем о Боге, говорит о том, что Он любит всех людей, и не любит, когда богатые становятся всё богаче. Первым об этом сказал Преподобный Стивенс в своей книге. Затем возникло целое политическое движение, выросшее из местных Унитарианских церквей, которое утверждало, что Бог любит всех одинаково, и поэтому все люди имеют равные права на то, чтобы знать Его Имена. Наконец, когда все законные пути сопротивления были уничтожены, появились группы вроде нашей, которые стали воровать Имена и тайком учить их в скрытых лесах и темных подвалах. Распространяя незаконное знание, готовясь к… ну, мы никогда не планировали так далеко. Преподобный Стивенс был уверен — когда знание Имён достаточно распространится среди людей, оно положит начало революции в общественном сознании, завершающему этапу божественного плана, когда священная суть отразится в умах всех людей. Да. Примерно так. И вот я здесь. После исключения из Стэнфорда, когда обществе академической каббалы было полно чистого пренебрежения ко мне, после низкооплачиваемых работ, когда я едва ухитрялся сводить концы с концами, всё, что мне понадобилось — это знание нескольких базовых Имён, пара впечатляюще звучащих вещей из рейтинга Махараджей — и вот я уже Директор Хора и ведущий научный авторитет. Это было приятно. И если вспомнить, что со мной сделали большие теономические компании, насолить им казалось вишенкой на торте. Моя жизнь уже была спущена в унитаз. С Эрикой и её людьми меня связывало то же самоуничтожающее стремление, которое заставило меня использовать Пробуждающее Имя на работе. — Сегодня, — объявил я, — мы будем практиковать нечто особое. Это Имя Исчезновения. Кто-нибудь слышал что-то об Имени Исчезновения? Никто не поднял руку. — Это потому что его нашли три недели назад, — пояснил я им, — Свежатина. Фабрика в Питтсбурге обнаружила это Имя, и оно как-то просочилось в Унитарианскую ячейку в Кливленде, а им удалось за пятнадцать дней сломать клипот и разослать письма в несколько Унитарианских ячеек по всей стране. Я был почти уверен, что им помогли кое-какие мои работы по взлому клипот-шифра, но сумел сдержаться и не начать хвастаться. — Что же делает Имя Исчезновения? Это не что иное, как способ телепортации! Произнесите Имя, и вы исчезнете, а появитесь где-то ещё в пределах нескольких сотен миль. Согласно моим источникам, один из испытателей Имени в Питтсбурге отправился прямиком в Акрон, а другой в Эри. Точная дальность неизвестна, и похоже, что пункт назначения тоже не под контролем произносящего, отсюда и название. Это имя полезно, чтобы выбраться откуда-то, но не слишком подойдет, чтобы куда-либо попасть. Что особенно полезно, например, для членов Унитарианского хора в тех случаях, которых мы пытаемся избегать. — Так где же подвох в этом на первый взгляд поразительном открытии? Во-первых, Имя Исчезновения переносит вас в ситуацию, соответствующую той, из которой вы пытаетесь выбраться. Оба тестировщика из Питтсбурга, например, попали в лаборатории, изучающие каббалистические Имена. То есть если ты находишься в лаборатории в Питтсбурге, испытывающей каббалистическое Имя, и произносишь Имя Исчезновения, то оказываешься в лаборатории в Акроне, испытывающей каббалистическое Имя. — Это очевидным образом ограничивает полезность этого Имени. Я переписывался с директором хора Унитарианской конгрегации в Сан Антонио. К ней пристали хулиганы, когда она проходила через неблагополучный район города. Она произнесла Имя Исчезновения, которое перенесло ее в неблагополучный район в Остине, где другая банда хулиганов искала, на кого бы напасть. Она использовала Имя вторично и оказалась в Сан Антонио, посреди первой банды хулиганов, потому что соответствие соответствия ситуации — это просто изначальная ситуация. Так что она решила проблему мирским способом, путем использования перцового баллончика. Вывод очевиден — множественные использования Имени Исчезновения вряд ли принесут вам много пользы. Вопросы? Вопросов не было. — Во-вторых, касательно того, что я говорил раньше. Надеюсь, мне не нужно напоминать вам, что использовать это Имя было бы по-настоящему глупо. Оно новое. Unsong следит за его использованием. Вы должны выучить это Имя, потому что это ваш долг человека и Унитарианца — изучить и распространить тысячу тысяч Имён Бога. До тех пор, пока для вашего благополучия и безопасности не окажется абсолютно необходимым оказаться перед другой бандой хулиганов вместо тех, которые напали на вас прямо сейчас — считайте это приманкой для Unsong и ни в коем случае не используйте Имя Исчезновения. Вы понимаете? Собравшиеся понимали. — Замечательно, — сказал я. — Давайте выучим Имя Исчезновения. Всего нас тут было двадцать восемь: двадцать семь людей и Пириндиэль. Ангелы не могут петь Имена, и только двадцать человек собирались участвовать в хоре. Остальные искали здесь моральной поддержки, политических дебатов, грустного оппозиционного подобия нетворкинга и халявных прохладительных напитков. Так что я начал, и вторили мне девятнадцать голосов. Имена Бога длинны и лишены смысла. Если ты не какой-нибудь мнемонист вроде меня, запомнить их будет тяжело. Я не знаю, кто первым обнаружил, что если петь Имена подобно некой мелодии, они дольше остаются в памяти, но именно так это и работает. Именно поэтому мы называем это хоровой практикой, меня — руководителем хора, а людей, которые учат имена — певцами и канторами. Все мы вдвадцатером объединились в песне. — Asat! — пропел я. — ASAT! — откликнулись девятнадцать голосов. — Zam! — ZAM! — Rus! — RUS! — Asat-zam-rus! — ASAT-ZAM-RUS! [Ты же скоро с этим закончишь, пропустишь фуршет и расскажешь мне, как ты собираешься по-быстрому стать Императором Мира, верно?] [Шшш! Я пытаюсь сконцентрироваться!] [Евангелие от гЛюки]. […э… Послание к Филемонстро. И вообще, @+:#&!$% от меня]. — Asat-zam… извините, где мы сейчас?.. Asat-zam-rus-shan-sever-las-kyon-dal-athen-try-kophu-li-mar-tan-day! — ASAT-ZAM-RUS-SHAN-SEVER-LAS-KYON-DAL-ATHEN-TRY-KOPHU-LI-MAR-TAN-DAY! Это не было Именем Исчезновения. На самом деле оно не заканчивалось на «day», а начиналось не с «asat». Если бы мы произносили Имена прямо в их истинном виде, это было бы их использованием, и, в зависимости от Имени, заканчивалось бы телепортацией через три штата в другой Унитарианский хор, призывом бури или уничтожением города. Так что, чтобы передать Имя, не активируя его, надо было пропеть что-то, что было почти, но не совсем настоящим Именем. Трансформацией, которую можно было легко произвести и обратить по желанию. Одно такое преобразование уже было хорошо известно всем американцам. Это было странно и почти святотатственно. Но каждую неделю мы собирались вновь. Нельзя позволить UNSONG и теономическим корпорациям торговать Именами Бога безнаказанно. Революция близится, и мы будем к ней готовы. Никто не получит монополию на Божественное без борьбы. Именно поэтому каждую среду по ночам хор Унитарианской Церкви тайно встречается и поет скрытые трансцендентные Имена Бога на поросячьей латыни.