Aranea Lilia. Two sides of the coin

      За окном уже презакатное время, что не облегчает дымку перед глазами. Свет выключен, а тонкие лучи солнца ситуацию не спасают.       В коридоре очень громко. Шум… Шум, который грозится перерасти в драку.       — Какого?.. — Тэхён приподнимается, но тут же падает обратно, поскольку его плечо обжигает так, словно на него капают кислотой. — Цирк какой-то…       Встать удаётся с третьей попытки.       Сил придаёт хотя бы родной аромат, ведь кто-то додумался одеть его в вещи Чонгука, запах которого немного ослаб за время их жизни порознь в последние дни…       По пути едва не сбивает стул, падая при этом руками на столешницу и кидая взгляд в зеркало.       На левой стороне щеки и шеи, уходя под светую футболку, расползаются тёмные следы, похожие на ветви.       — Чёрт… Дело дрянь. Пуля…       Тихо вздыхая, отталкивается от горизонтальной поверхности и всё-таки идёт дальше — к двери.       — …ты не смеешь мне указывать, человек!       — А вы вообще кто, чтобы я вас слушал?       Чонгук.       Остальное становится совсем не важно, ведь совсем рядом Чонгук, и все собрались именно в квартире Тэхёна, а значит нужно просто…       — Какого чёрта вы тут устроили? — Тэхён не включал магию своего голоса больше года, но сразу становится очевидно, что силу не утратил, ведь все мгновенно обращаются в слух. — Всем молчать!       Высшие — Хосок и Чимин — на него шипят, поскольку даже им не под силу пойти против его приказа.       Всем не под силу…       Кроме одного.       — Дитя, почему ты так невежлив? — от тени у окна отделяется самый старший из них, и Тэхён с благоговейным ужасом смотрит на него, хотя и удаётся не дрогнуть, не показать слабости. Кожей ощущает, что все взгляды мечутся от одного к другому, вплоть до момента, пока они не оказываются рядом и не укладываются в одну картинку. — Ты устал, конечно, и ранен, но так себя вести нельзя, — вампир, одетый непривычно для Тэхёна — в синюю кожаную куртку и светлые джинсы — гладит его по здоровой щеке и мягко улыбается, хотя младший старательно смотрит куда угодно — в его чуть открытые ключицы, тонкую светлую шею или на тёмные волосы, но только не в глаза. — Сними Приказ, — звучит совсем без нажима.       — Будут снова шуметь — я его наложу вновь, — капризно заявляет, прислоняясь лбом к острому плечу и выдыхая очень устало. — Отец…       — Сними.       — Можете говорить, — не слишком громко произносит Тэхён, заставляя всех отмереть и выдохнуть, хотя пошевелиться и сделать шаг решается только незнакомо-знакомый ему человек. Краем глаза Тэхён его быстро оценивает — симпатичный, в чуть поношенных вещах, на вид лет под тридцать, а значит — это может быть лишь глава отдела Чонгука — Намджун. Именно он произносит:       — У тебя есть сын?       — Вообще-то, даже пять, Джун-и, — мягко улыбается в ответ, не прекращая обдавать своего ребёнка лаской. — Я прожил очень долгую жизнь. Не злись.       Внезапно раздаётся довольно громкий и неуместный смех, привлекающий внимание всех собравшихся.       — Простите, — говорит, но смеяться не прекращает, ещё и рукой в стену упирается, чуть сгибаясь и обмахивая себя другой рукой воротом футболки так, будто ему жарко. — У нас просто не отделение, а клуб анонимных любителей Высших вампиров. Даже Намджун-хён и Джин-хён замешаны…       «Отец… Это тот самый Джин из рассказов Чонгука. Может ли стать ещё страннее, чем есть сейчас?» — думает Тэхён, едва заметно усмехаясь, ведь раньше Ким Сокджин терпеть не мог, когда его имя сокращали.       — Цирк какой-то, — отвечает на это Чимин, вторя недавней мысли Тэ. Блондин, в отличие от остальных — стоящих кто где, устроился на диванной спинке ещё в начале этого бардака, и остаётся и сейчас там, качая ногой в воздухе и сложив руки на груди. — И я, как обычно, нелюбимый сын, да, отец?       — Вы все — мои любимые дети, не говори ерунды, — Сокджин мягко обнимает своего младшего и ведет того на диван, чтобы усадить между собой и Чимином, который тут же сползает вниз и гладит руку брата.       — Это всё прекрасно, конечно, но у меня очень много дел, — тянет с улыбкой Хосок, который до этого не издавал ни звука. Он уже через секунду стоит около Тэхёна, сгибается и целует того в здоровую щёку, а ещё через мгновение оказывается у входной двери. — Последствия того, что было в особняке, я разгребу своими силами. Договорились?       Последнее слово звучит жёстко, но тот, кому оно адресовано, реагирует спокойно:       — Если будут лишние жертвы, я знаю, как тебя найти. Юнги, отправляйся с ним.       — Да, капитан, — надменно усмехается Мин, кивая на приказ Намджуна и не удостаивая никакими прощаниями остальных. Он слишком устал за эту длинную ночь, если не за всю грёбаную жизнь.       Тэхён не особо следит за перепалками, пусть и слушает их. Его глаза прикованы теперь к Чонгуку, у которого на лице если не шок, то крайняя степень потрясения точно. Взгляд, направленный в никуда, напрягает, и вампир очень хочет успокоить своего человека, но слова Сокджина это желание перебивают:       — Намджун, прошу, уведи племянника ненадолго на кухню.       Этот высокий и, по мнению Тэхёна, приятный мужчина только кивает, хотя у него явно ещё есть вопросы. Миллионы вопросов, если всё верно читается в этих ясных глазах.       Тем не менее он действительно уводит подопечного без комментариев, и в комнате остаются только трое родственников.       — Что с Саном? — хрипло спрашивает самый младший, разглядывая краем глаза отца.       — Мальчик в порядке. Его сразу же забрали подоспевшие к нам Вонхо и Хёнвон, которые первыми освободились из особняка. Они уже с Крисом, должно быть.       — А Тао? — Тэхён предпринимает попытку выпрямиться, но заваливается обратно и ложится здоровой щекой на плечо брата, который тихо вздыхает и гладит его по волосам, отвечая сам:       — Его выкрали и отвезли туда же те Бродячие, что не были заняты с вами.       — Вы послали только отряд детишек на абордаж второго дома Охотников?       — Эти «детишки» страшнее в бою, чем мы с тобой. Я видел их. Поверь, — Чимин показушно передёргивает плечами, хотя его слова звучат пугающе правдиво.       — У Охотников есть претензии к Крису? — Тэхён продолжает задавать все интересующие его вопросы, хотя чувствует, как начинают тяжелеть веки.       — Нет. Он не нарушал законов. А вот семейка, что ему помогала, уже почти истреблена за все свои, — отвечает более осведомлённый Джин, самостоятельно участвовавший в зачистке, судя по тону его голоса и уверенности.       — Я рад… Хён ведёт себя как идиот, но я не хотел бы для него проблем, — улыбается самыми уголками губ, представляя, что теперь всё будет хорошо.       — Проблемы будут у… — начинает было Чимин, но его прерывает звонок в дверь. Он смотрит на отца, и тот быстро перекладывает Тэхёна к себе на плечо, после наблюдая как старший сын вихрем проносится к двери, за которой тут же обнаруживается тот, кого он так ждал. — Ты грёбанный придурок! — вопит Пак, ударяя рыжего в грудь и вытесняя в коридор, сразу захлопывая за собой дверь.       — Мои дети такие невоспитанные. Что я упустил, когда растил вас? — Тэхён буквально нутром чует, как при этих словах отец закатывает глаза.       — Ты не виноват. Это влияние времён и людей.       — Ты прав, — тихо хмыкает и гладит по руке, спрашивая, впрочем, серьёзно. — Дитя, ты ведь понимаешь, из-за чего мы ругались?       — Конечно. И, полагаю, раз я ещё могу принимать решения, вы мне это позволите сделать, — Тэхён с силой сжимает руку отца, показывая, насколько он полон уверенности и сил.       — Да, полагаю, так и будет, — в тон ему отвечает Сокджин, после повышая немного голос. — Намджун! Чонгук!       Эти двое появляются так быстро, будто стояли на низком старте, аккурат по линии дверного порога.       — Чонгук, — Тэхён тянет руки в беспомощном жесте, на что получает мгновенную реакцию — его подхватывают под спину и колени и несут в спальню, в то время как оставшиеся двое негласно принимают решение покинуть квартиру и хлопают нарочито громко, для обозначения, входной дверью, за которой едва слышно, как Сокджин кричит на Чимина, чтобы тот перестал орать, дал брату отдохнуть и поговорил со своим парнем в другом месте.       — Они такие шумные, — неловко констатирует, устраиваясь удобнее на постели и с замиранием сердца ожидая — залезет ли к нему Чон, который отходит, едва уложив его.       Тот не разочаровывает — огибает кровать с другой стороны, перелезает на центр и тянет Кима к себе под бок.       — Спасибо, Чонгук.       — Ты умираешь, — бесцветно констатирует.       — Да, — смысла врать точно нет.       — И убивает тебя Ликорис. Цветок, что вы выбрали себе гербом… это оружие против вас.       — Как много они вам рассказали, — едва слышно усмехается и утыкается носом в шею, позволяя себе вдохнуть аромат кожи. — Но им же хуже. Я и так умираю, а они…       — Вампир Юнги рассказал… что́ тебя может спасти. Все были против, но он и не думал молчать.       — Хосок-хён не от мира сего. А ещё безумно любит меня. Даже больше, чем члены моей семьи.       — Почему?       — Просто мы были близки. И… я был единственным, кто не отвернулся от него в своё время, — подрагивающими пальцами гладит по животу. Он бы забрался, как делает это обычно, под его футболку, но как-то не выходит. — Но вообще… У любви есть причины?       — Возможно, — почему-то звучит задумчиво. — Тэхён… Ты веришь в судьбу?       — Относительно. Иногда — очень, иногда — совсем нет.       — Меня взяли в отдел, когда мне ещё двадцати не было. Не на полный день, но всё же… Официально это не признавалось, но я начал работу ещё будучи студентом, поскольку уже тогда у меня было исследование по вампирам и выявился особый дар, — Чонгук чуть подтягивается и удобнее обнимает, теперь поглаживая по спине. — Ты говорил, что у вас есть способности… У Охотников они тоже есть. Не скажу про всех, но у меня это… Понимание интонаций.       — В смысле? — после таких слов Тэхён даже немного бодрее себя ощущает. Великая это вещь — любопытство.       — Я могу отличить вампира от человека по звучанию его голоса. По разным характеристикам вроде тембра и мелодики, — Чонгук тихо выдыхает, старательно контролируя сердцебиение. Он и не думал, что будет так волнительно рассказывать то, что знают далеко не все. — Это началось ещё в детстве… Мой отец очень жёстко меня тренировал, как и сводного брата. Мы были для него не детьми, а оружием для уничтожения вампиров. А ещё он был чрезвычайно вспыльчивым и агрессивным человеком. Мог с полоборота превратиться… в тирана, наверное. Так было не всегда. Только часть времени. Его отношение вызвало рост способностей по анализу мимики и голоса. Уже в десять лет я точно мог сказать, как и что он скажет дальше. Позже, сталкиваясь с вампирами, я стал улавливать, что их интонации отличаются от человеческих. Сейчас я понимаю даже различие в звуках и характеристиках у Низших, Обычных и Высших.       Чонгук замолкает, чтобы решить как правильно продолжить, а восхищённый Тэхён комментирует только тихим:       — Ты удивительный, Чонгук… — тактично не озвучивая мысли про часть, где внутренне младшему посочувствовал. Пусть Сокджин и не был отцом года, но своих детей любил безмерно и относился всегда очень лояльно и по-доброму, из-за чего Тэхёну даже представить сложно, как рос его человек.       — Удивительно… другое, — отвечает взволнованно, поскольку боится реакции на свои слова. — Тэхён… Я не мог понять твои интонации… Они звучат так, будто ты какое-то неземное существо, словно не человек или вампир. Таких характеристик, таких слогов и всего остального… Такого просто нет больше ни у кого. Совсем, понимаешь? Ты сейчас слишком устал, поэтому даже не подумал — почему не распознал тебя, но…       — Я подумал… Просто решил, что ты до меня Высших не встречал, — Тэхён даже немного приподнимается, чтобы заглянуть в глаза, в которых сразу же обнаруживает бескрайний океан чувств.       — Это… Имеет смысл. Но нет. Другие Высшие просто оказались слишком похожими на людей, я это понял по Джин-хёну и Хосоку.       — Но тогда…       — Тогда… Ты единственный в мире, кто сводит меня с ума своим голосом. Я люблю всё в тебе, но в первую очередь привлёк меня именно…       — Но я даже не использовал силу, — тут же перебивает, испугавшись, что Чонгук может не так подумать. — Вообще при тебе только сегодня…       — Я знаю, Тэ, — уверенно произносит, поднимая руку и мягко гладя по щеке, где нет отметин. — Я слышал тебя сегодня. Это было… Поразительно. Я даже попрошу тебя когда-нибудь потом поговорить со мной таким образом, чтобы понять… Но сейчас разговор не о том. Тэхён, ты не использовал силу, и я это знаю.       — Вот почему ты начал разговор с судьбы, — нервно усмехается, отводя глаза из-за неловкости и понимания, к чему ведётся это всё. — Но, Чонгук, я не собираюсь тебя делать своей Парой только из-за того, что умираю.       — А если я скажу, что хочу этого? Хочу быть связанным с тобой. Чимин проболтался, что связанные даже чувствуют примерное нахождение друг друга, поэтому он так злился на своего парня. Если бы я знал, где ты сегодня…       — Полез бы в мои дела без разрешения, — жёстко отбивает вампир и пытается отстраниться, но его мягко заваливают на спину и отвечают, глядя в глаза:       — Нет. Я бы просто знал, куда прийти на помощь, если почувствовал бы беду.       — Не велика разница.       — Велика, Тэхён. Я не буду «лезть» в твои дела. Но смогу быть рядом, по необходимости. Ты не можешь себе представить, как я боялся тебя потерять…       — Правда? Не могу? Уже забыл, как лежал у меня на руках, истекая кровью? А, подожди, ты ведь сознание потерял! — Тэхён язвит и огрызается, но его защитная реакция Гука ничуть не отворачивает. Наоборот, он радуется небольшому приливу сил у старшего, ближе наклоняется и трётся носом о нос, как обожает делать время от времени.       — Я люблю тебя, Тэхён. И мне кажется, что у нас слишком даже много подтверждений, что это судьба.       — Не хочу, чтобы ты потом пожалел, — упёрто твердит, едва сдерживаясь, чтобы не оскалиться на не менее упёртого человека.       — Потом и разберёмся, — гнёт своё, улыбаясь и целуя в губы, дабы перекрыть поток возражений, которые, кажется, длились бы вечность, если бы Тэхёну не грозила более скорая смерть, чем окончание этой самой вечности.       Вампир тихо и горько усмехается, чувствует эту горечь поцелуя для себя — не хочет принуждать и так своего человека ни к чему.       Звонок в дверь раздаётся не менее неожиданно, чем гром среди ясного неба, вызывая у обоих оторопь и отстранение друг от друга.       — Ты кого-то ждёшь в гости? — напрягается Чонгук, весь обращаясь в слух и пытаясь разобрать — что происходит в коридоре этажа.       — Нет, но… Странно. Все Высшие пользуются своими ключами, а твои…       — Позвонили бы сперва, — кивает хмуро, нехотя отпуская Тэхёна, едва способного вновь слезть с постели, чтобы отправиться в сторону выхода. — Если хоть что-то будет не так…       — Я тебя обязательно позову, Гук-и, — всё-таки находит силы на язву, хватая по пути шарф и заматываясь так, чтобы не было видно тёмные следы от разрушений, причинённых ликорисом.       — О, Тэхён, умоляю, шевелись быстрее. Будто умираешь там, — звучит раздражённый голос Чимина.       — А чего сам не открыл? — удивлённо хлопает глазами, открывая дверь и даже забывая прокомментировать, что, вообще-то, действительно умирает.       — Отец забрал ключи, а взлом устраивать я планировал в крайнем случае, — тянет небольшой охлаждающий бокс, который обычно используют для транспортировки крови. — Прости. Чанёль, на самом деле, в первую очередь пришёл к тебе. Это от Криса.       — И… это?.. — Тэхён слабо взмахивает контейнером.       — Противоядие от большой дозы ликориса, — пожимает плечами Чимин. — Оказывается, это семейство не только хернёй страдает, но и полезными вещами занимается, — тихо хмыкает и медленно уточняет, перекатываясь с мысков на пятки и обратно, держа теперь руки за спиной. — Вы ведь не?.. — Тэхён кожей ощущает, насколько брат себя заранее виноватым чувствует.       — Нет. Когда бы… Процесс-то не быстрый, — качая головой, задумчиво смотрит на принесённое и почти неверяще говорит. — Спасибо, — после мягко улыбается и всё-таки кивает, немного переключая внимание на то, что старший ещё и в нетерпении. — Иди уже. Наверняка, тебя ждут, и ты сгоришь прямо тут, если не…       — Спасибо. Позвони мне завтра, — тут же перебивает и заговорщически подмигивает.       Через секунду его уже и след простывает.       — Ты слышал? — Тэхён позволяет себе опереться на тут же подставленное плечо Чонгука.       — Видимо, не судьба, — хмыкает тот, помогая идти и снова укладывая на постель, хотя в этот раз остаётся сидеть слева от вампира, открывая бокс и доставая из него внушительных размеров флакон, слабо мерцающий в предзакатных лучах, что льются сквозь незашторенное окно.       — Судьба, — тихо поправляет Тэхён, скидывая шарф на прикроватную тумбочку. — Просто сейчас по судьбе не время, чтобы мы…       — Я о том же, — тянется и мягко целует в щёку, затем передавая противоядие. — Это же проверенная вещь?       — Не мной и моими знакомыми точно. Но… Я спас Сана, а его отец обожает своих детей, поэтому будем верить в желание меня отблагодарить.       — Действительно. Стоит довериться вампиру, который чуть было весь город не разнёс, чтобы найти свою семью. Веский аргумент, — саркастирует младший, подсаживаясь ещё ближе и только после замечая странноватую улыбку Тэхёна.       — Ты в первый раз это сказал.       — Что именно? — брови хмурит очень искренне и выражает всё своё непонимание очень ярко.       — «Вампир». Раньше при мне ты такого не говорил.       — Но ты ведь он и есть, — невинно улыбается, прикусывая губу, и кивает усиленно на мутную синюю жидкость. — Пей давай. Доверимся твоему этому… Крису.       — Чонгук, забудь это имя. Ладно? — Тэхён действительно напрягается, ведь так старался хоть от чего-то держать своего Охотника подальше, а в итоге…       — Пока что — без проблем. Если он снова не объявится и не начнёт… — губы Чона накрывают аккуратные пальцы, пока Тэхён гипнотизирует, салютует флаконом и быстро выпивает содержимое, уже после завершения морщась и выглядя как кот, который понюхал лимон.       — По вкусу — чистейшая отрава! — очень даже натурально закашливается после этих слов, убирая руку от лица Гука, чем тот сразу пользуется:       — Надеюсь, что только вкусовыми качествами, — медленно пересаживается, чтобы быть ещё ближе и нервно смотрит на тонкие и не очень линии на лице старшего. — Жаль, что твой брат не озвучил сроки, за которые эта вещь поможет.       — Не думаю, что ему такое передали. Да и сам Чанёль, если бы и знал, мог забыть… Чимин очень зол на него, — Тэхён выдыхает и убирает флакон на прикроватную тумбочку. — Чрезвычайно зол.       — Из-за связи, да? Он так сильно желает её установить, что мне в пору задуматься — а почему же ты меня отговариваешь…       — Чимин всегда боялся, что Чанёлю могут внушить. Всё-таки он — Обычный вампир, а значит, при желании, любой Высший способен подчинить его своей воле, — Тэхён чуть легче вздыхает, ощущая неожиданный приток сил и ослабевание болевого шока. — Поскольку у семьи нашей есть враги… Да и не все Высшие… Кхм… Добропорядочны…       — Как ваш… друг? — Чонгук с видимым усилием играет по правилам старшего, и тот определённо доволен таким ходом дел.       — В том числе… Ещё брат практически свято верит в то, что отец желает Чанёлю причинить вред… Хотя, по факту, это просто гиперопека, постоянно грозящая выйти из-под контроля, — мягко улыбается, опускаясь немного и устраиваясь поудобнее, после чего тянет Гука и заставляет того перелезть через себя и лечь на середину постели, чтобы прижаться к нему сбоку и продолжить. — У них вообще чудные отношения.       — Я успел заметить, — не сдерживает смешка, после обнимая и притягивая Тэхёна ближе к себе. — Но Джин определённо любит его. Он и в нашем отделе ведёт себя, как… заботливая мамочка. Заботится, буквально, обо всех и каждом… Кстати, а это он тебя получается…       — Да. Я — его прямой потомок. А вот Чимин — один из немногих обращённых Высших, — чувствуя, как младший набирает воздуха в грудь, сразу поясняет. — И Чимин уже тогда не был человеком. Но об этом в следующий раз расскажу. И, повторюсь, это — чрезвычайная редкость.       — Хорошо, — смеясь тихо, целует в макушку и зарывается в неё носом. — Ты очень вкусно пахнешь, Тэхён.       — Спасибо, Гук-и. Для меня это очень значимый комплимент, — довольно улыбается в ответ и сам не замечает, как начинает проваливаться в сон, засыпая через считанные секунды, объятый теплом и чувствами любимого человека.