Позвольте выйти мне в окно...

      «Жизнь вообще штука несправедливая, — меланхолично думаю я, лёжа на ледяном полу в подвале, сжимая зубы до хруста от саднящих ран. Регенерация тигра только-только начала свою работу. И почему-то мне казалось, что у мелкой меня-Ацуши восстановление происходит несколько медленнее, чем в каноне, — И угораздило же меня так встрять…»       Надо мной лишь потолок, который протекает, а неприятные капельки падают прямо мне на лоб, из-за чего охота встать и перелечь, но руки привязаны к крюку, забитому в стену — движение ограничено. Запястья уже затекли, и кожа неприятно зудела. Мне казалось, что вместо рук у меня две мёртвые колбаски. Гр-р-р… Чёрт… А выпустят меня только утром.       Я прикрыла глаза, вспоминая, что жизнь, конечно, та ещё скотина… Я умерла. Нет, не так, сдохла в агонии, оказавшись заложником террористов, которые неожиданно решили подорвать к чертям одну из веток питерского метро. Эх, а я ведь возвращалась радостная домой, так как увидела себя в списках поступивших на первый курс в ВУЗ, о котором мечтала чуть ли не вся моя параллель. А в итоге поездка закончилась взрывом, экстренной эвакуацией, поздним оказанием скорой помощи и моими муками в больнице перед смертью. За-е-бись! Это ещё без учёта горьких рыданий матери и поседевшего и постаревшего сразу лет на двадцать отца. Как же больно умирать!..       И нет бы как все нормальные люди попасть в Ад в специально отведённый мне котёл с «Блэк Джэком» и билетиком на перерождение, который ещё нужно заслужить путём прохождения пыток и терзаний души (в моём случае мне бы читали сопливые истории и показывали тупящих людей, ибо кроме этого нет пыток для меня страшнее), не-е-е-ет, ничё подобного! Я умудрилась попасть в мир аниме. Не самый плохой, но и не тот, где просто так я смогу прожить мирную и счастливую жизнь. Кто там в подростковых книгах романтизирует путешествие в другие миры, а?! Всё дерьмо, пацаны, искать приключения на свою пятую точку — не круто. Особенно если это путешествие теперь не имеет точки возврата.       «Надо же было так встрять и оказаться вместе с теми придурками! Чёртовы мальчишки. Если я когда-нибудь встречу их будучи взрослой, то всенепременно врежу между ног. Ублюдки! Свалили на меня воровство этих чёртовых конфет. И никого не волнует, что я не ем желе! — выдохнула зло я, понимая, что попасть в Ацуши Накаджиму в детстве охренеть как плохо. Хуже этого только стать Эреном из «Атаки Титанов», или Пико из «Мой милый Пико»… Хотя, насчёт последнего спорный вопрос. — Валить. Валить отсюда к чёрту на куличики. Неважно как: вплавь или ползком. Валить. А в какой картонной коробке я заночую, подумаю потом…».       В новом мире я провела почти четыре года. Два из которых были мутной пеленой воспоминаний. Потому что всё это время я убивалась горем по поводу собственной смерти, незаконченных дел и прочей чепухи, о которой я думала как о том, что лучше побыстрее забыть. А сейчас понимаю, что зря жаловалась на свои серые будни. В конце концов, у меня было всё: родители, крыша над головой, удобная одежда, ноутбук, инет, книги и образование. Вот за 11 потраченных в школе лет обиднее всего. То есть я на хардовом уровне сложности «девушка» проходила с первого уровня: «О, какая милая и умная девочка» до последнего: «Капец ты лошара, купить тебе верёвку и мыло ко дню экзаменов?», а в итоге сдохла на титрах! Кошмар! Это вообще законно?! Ну почему именно мне выпал сей шанс? Считаю это несправедливым.       А пока я плакала и пыталась понять, что вообще происходит вокруг меня, директор и прочие странные взрослые этого ёбнутого приюта с нихера решили, что раз уж я единственный эспер во всём этом гадюшнике, то меня нужно заставить бояться собственной способности. Взрастить во мне ненависть к моей силе, показать, что во благо её использовать не получится… Наверно, подобным способом они пытались обезопасить себя, вряд ли меня. Тем не менее, методы у них отвратные: пытки, наказания, унижения, психологическое давление… Полагаю, не пройди я какую-то часть всего этого дерьма в прошлой жизни, то фиг бы осталась в здравом рассудке сейчас.       Даже наличие физической боли не особо помогло мне прийти в себя после смерти. Было наплевать. Хотелось умереть, вот только этого дозволено не было. Какое-то время я даже пыталась удавиться, но, что странно, тигр этого не позволял. Наложить на себя руки не получалось от слова «совсем». Это напрягало, но заставляло хоть понемногу собирать мозги в кучу и анализировать происходящий вокруг меня пиздец… Зато теперь мне понятно, почему Ацуши был таким неуверенным в себе пацаном. Ещё бы! Я его почти всю мангу обзывала тряпкой на уровне Синдзи из «Евангелиона», а на деле после каждодневных телесных наказаний и унижений по типу «ты — отброс общества», «тебе не следовало рождаться», «тебя так и охота придушить», «ты даже не мусор — хуже!» и «лучше бы у твоей матери был выкидыш» мало кто смог бы остаться в рассудке. А вот Ацуши был молодцом — не наложил на себя руки в первой же серии, решив жить хоть как-то.       «Мда, те два года были ещё тем ужасом», — поморщилась я, припоминая, что из череды избиений и депрессий с истериками меня вывела книга. Каким чёртом я оказалась в библиотеке — не знаю, зато точно помню, что нашла там книгу для детей с картинками. Японского я не знала (сейчас, будучи восьмилетней малявкой, я могу говорить, но всё равно с этим туго, зато письмо пошло быстро; удивительно, что в этом приюте детям дают уроки родного языка, каллиграфии и истории, меня туда пускали через раз, гады), зато картинками любовалась с радостными вздохами. Они были яркими и тёплыми, а ещё здорово выделялись на фоне всего того смрада, что я видела в повседневности. Эти картинки меня нехило так встряхнули, напомнив несколько важных вещей:       Во-первых, я мертва. Всё, этого не изменить. Так что пора перестать смотреть на жизнь однобоко и попытаться привыкнуть к новой реальности.       Во-вторых, если ничего не предпринять, то по достижению восемнадцати лет я реально буду выброшена за дверь директором приюта, а после встречу Дазая и жизнь вообще станет калейдоскопом не самых радужных для моей задницы событий. Ну уж нет! Раз Ацуши умер — а может, правильнее сказать «умерла», ибо по первичным половым признакам здешний Ацуши вообще никаким раком не был похож на парня? — то чёрта с два я позволю миру продолжать издеваться над Накадзимой. Всё, я самолично вычёркиваю её из канона, пусть ВДА и мафия грызутся как-нибудь сами, без участия человека-тигра.       В-третьих, а какого хрена я распускаю нюни? Поревела два года и хватит — пора уже намотать сопли на кулак! Взяться за голову и…

А собственно говоря, что я могу?

      Сбежать-то можно всегда. Когда нас в последний раз выпускали на прогулку, я заметила дыру в заборе, ну или почти дыру, скорее помятую железную сетку. При желании через неё можно было сбежать. Уточнение: при желании тигра. Сама я вряд ли смогу всё это провернуть. Мне нужна способность Ацуши, но, увы и ах, меня она слушаться не хотела. То ли тигр помнил прошлую владелицу тела, то ли просто строптивый чёрт, вот только факта это не меняло: ему начхать на меня. С одной стороны, оно и понятно — животное могучее, сильное, властное, — а с другой, всё равно осадочек на душе. Я не выбирала появиться тут! Почему просто нельзя быть со мной хотя бы в нейтральных отношениях?! — Чёртов тигр, чёртов приют, чёртов директор, чёртовы дети… — тихо и зло пробубнила я, а после открыла глаза, чтоб бегло осмотреть себя: серая одежда так и осталась в кровавых разводах и грязи, но ноги уже не болели, да и дышалось легче, а это значит то, что регенерация тигра сработала. Ну и чудненько, — Жаль только, что руки связаны… По-моему, их скоро можно будет ампутировать нахер… Эх, жизнь моя жестянка! Устала от всего. Позвольте выйти мне в окно. Всё сразу станет хорошо! Я обрету покой навеки, я стану небом и травой… — насвистывала под нос строчку из песенки, которую мы когда-то сочинили с другом и распевали каждый раз, когда нам было плохо. Сидели на лавочке в самом дальнем углу сквера и пели, иногда смачивая горло газировкой и прерываясь на философские размышления. — Тьфу, не помню, как дальше…

***

      Я смотрела на дыру, дыра смотрела на меня. Искра. Буря. Безумие! Я думаю о том, почему моя способность заключается не в создании из воздуха сильных кислот. Так бы хоп! И я уже на свободе, замечательно же, да?       Тем не менее, взгляд всё же пришлось отвести. За мной наблюдали. В общем-то, играть с остальными мне не разрешали. Только стоять на улице и дышать воздухом. Стоять. Дышать. Смотреть на стадо из сорока упырей, которые лепят куличики из снега и соревнуются, кто дальше кинет снежок. Снова дышать, правда уже почти зло, с лёгким рыком. Я любила детей, что в прошлой жизни, что в новой, но некоторые индивиды вызывали во мне нестерпимое желание съездить по их смазливым личикам, проломив черепа.       На меня смотрели все без исключения, искоса, с презрительной усмешкой. И я чувствую себя зверем в зоопарке: все пялятся, тыкают пальцами, говорят о чём-то непонятном… Бр-р-р, ужасное чувство! А ещё на улице холодно. Не так сильно, как на моей прошлой Родине, но всё равно ощутимо. В конце концов, минус три покажется холодом собачьим, если на тебе лишь тонкие серые бриджи из непонятного материала и рубаха с рукавами в три четверти. А ещё кусок старого одеяла вместо шарфа. Класс. Ставлю десять отмороженных почек из десяти заботе о детях в этом приюте. — Собаки некрещёные, почему нельзя сразу убить? Хоть бы одежду потеплее дали, — пробурчала я и пару раз дыхнула на руки. Не особо помогало, но хоть что-то. Благо, что минут через пять мы уже зайдём в помещение. Интересно, а регенерация тигра спасает от обморожения или пневмонии? Просто если «нет», то мне капут. Сдохну раньше, чем сбегу. Хотя… Как у нас говорится: «Умри, но сделай». — Заходим! — голос у воспитательницы был на редкость звонкий. Не противный, не режущий слух. Просто звонкий, как у Диснеевской принцессы. В целом она была моложе всех остальных. Но, увы, наравне со всеми люто меня ненавидела. Блин, ладно я ещё понимала, почему в «Наруто» бедного лисёнка ненавидели, а я-то что им сделала? Сожрала их прошлого директора?.. Эх, впрочем, голос воспитательницы заставил меня проснуться. Печальным взглядом проводив дыру в заборе, я поплелась за остальными, получив толчок в спину и пару пинков по ногам. Вот же мрази, а не дети. Воспитательница же просто проигнорировала это. Да и хрен с ними со всеми. Если тигр внутри меня сойдёт с ума, то я буду даже рада, сожри он весь этот биомусор…

***

— Это ещё зачем? — хмыкнула тихо я, смотря на листочек с непонятно чем. Нет, конечно, слова «Вес», «Рост», «Объём груди», «Обхват талии», «Анализ крови», и прочее перевести было несложно, но… «Анализ слюны», «Мазок из влагалища»?! Это что вообще такое?! Что это за разврат? Захера? Удивляться тому, что мне не сказали о какой-то проверке здоровья не стоит. Тупо. В конце концов, кто я в этом приюте? Пустое место. Но, правда, я не понимаю. Талия? Грудь? Слюна? Мазок?! Это что ещё за параметры такие странные? Я блять объяснений требую, это перебор! — Внимание! — хлопнув в ладоши, начал директор. Дети, стоящие впереди меня, притихли, уставившись на это чучело в белом плаще. Ей-богу, не приют, а секта. В церкви. Символично, не находите?.. Впрочем, повертевшись я поняла, что из детей тут только те, кому есть восемь. А это, примерно, человек пятнадцать, не считая меня. Ну и ещё несколько девятилеток, недавно прибывших сюда. Кстати, мы единственные старшаки здесь, исключая ещё одного пацана лет двенадцати, самого старого из всех сорока детей, что проживали в этой церкви. Правда, пересекались мы с ним редко: за четыре года лишь два раза столкнулись в библиотеке. — Сегодня вы все обязаны сдать анализы, указанные на ваших листках. Тогда мы сможем понять к какому классу вы принадлежите. — Чё? В смысле «принадлежим»? — буркнула я недовольно под нос, с большим недоверием посмотрев на листок, пока не додумалась перевернуть оный. На обороте были нарисованы три буквы латиницы: альфа, бета и омега. Я задохнулась, чуть было не заорав от ужаса. Пиздец. Только не говорите мне, что… — Через два дня вы будете разделены на группы в зависимости от своего класса. Также, в соответствии с вашим вторым полом, вам подберут уроки и переселят. На этом всё. Остальную информацию узнайте у воспитателей, которые будут брать ваши анализы. Разойтись! — Вот это я встряла, — пролепетала я, отойдя к стене, чтоб отдышаться. Омегавёрс! Омегавёрс, блять! Нет! Ну нет! Ну почему я? Ну почему из всех возможных вариаций вселенной «Бродячих псов» я попала в тот, где есть сраный омегавёрс! Сука! Просто пиздец!       Нет, ну это вообще несерьёзно! В том плане... Почему, прожив здесь четыре года, я ни разу, НИ РАЗУ, не слышала ни о чём подобном? О'кей, у нас был лишь один старшак, но это не оправдание. Воспитатели, что, не обязаны рассказывать детям о законах вселенной, в которой мы живём? Или... может, это всё рассказывали на уроках истории, на которые меня пускали через раз? Хотя всё равно херовое оправдание. Я ведь должна была заметить у воспитателей гон — ну или как там его называют? — или течку, хоть какие-то видимые признаки омегавёрса! Да я даже от детей краем уха о подобном не слышала, а дети народ болтливый, нет-нет, да проскочит какая-никакая инфа.       Есть, конечно, вариант, что детям в приюте не рассказывают об особенностях их строения до наступления определённого возраста, но не тупо ли это? О, или, может, просто меня не хотели просвещать?.. Хотя, бред, что-то я в конспирологию уже ударяюсь. Я со злости стала бить каменную стену, которая была совсем не виновата в моих проблемах. Но пар надо было как-то выпустить. Всё равно мне не под силу сломать эту каменюку! Блять... — Эй ты, мелкая тварь, перестань пинать стену! — крикнула мне воспитательница в самое ухо, появившись за моей спиной, как чёрт из табакерки. Больно дёрнув за волосы, она потащила меня к остальным детям, которые тихонько подхихикивали надо мной, попутно шёпотом обсуждая, какой второй пол у них мог бы быть. И мне было как-то фиолетово на всё это, только мысль о том, что надо валить, набатом застучала у меня в голове.

***

      Слёзы — это не всегда слабость. Порой это просто способ избавиться от накопившегося стресса, облегчить боль, просто дать отдых душе. В моём же случае это были слёзы злости. На мир и этот гадюшник в целом. Вся эта жизнь была несправедливой по отношению к Ацуши! Ко мне, едрить её конём!       Подождать два дня результатов было несложно. В конце концов, ждать я могла долго, если учесть, что в прошлом главы любимых манг или серии аниме выходили чуть ли не раз в три месяца! Но неприятное чувство тревоги всё же сосало под ложечкой, отчего невольно накатывало волнение. Пару раз в параноидальном состоянии я даже начинала нести бред на русском, пугая паразитов, называвших себя детьми... Глупости всё это. Все дети в этом приюте были маленькими жестокими тварями без сердца и души. Впрочем, может, их также пугали воспитатели — не знаю, но окажись оно так, это всё равно бы не повлияло на моё отношение к этим упырям.       Так что, когда мне отдали мой конверт, который, к моему удивлению, даже не вскрыли предварительно, я была уже настолько уставшей от собственных переживаний (стоит учитывать, что омеги во всех вселенных либо были игрушками для альф, либо очень ценными, красивыми, но бесполезными существами; ни тем, ни другим я стать не хотела), что открыла конверт даже с каким-то пофигизмом, решив, что буду действовать уже дальше по ситуации, независимо от результата… И я охренеть как ошиблась. Никогда в жизни так не ошибалась.

Омега.

Как приговор, как тупой нож в спину. Как терновый венок на голове Христа. О.Т.В.Р.А.Т.И.Т.Е.Л.Ь.Н.О. За что я так провинилась в прошлой жизни, что в этой оказалась омегой? Омегой! Мир, ты серьёзно?! Да какого хрена?!       И не было ни слёз, ни истерик, только внутренний крик и мертвецки-бледное лицо. Мои руки дрожали, а я продолжала пробегать глазами по строчкам письма с анализами, надеясь, что всё это ошибка, просто обман зрения. Но мой второй пол не был обманом. Он никуда не денется. Всё. Баста. Смирись с этим. И выживай как хочешь. Твою мать! — Покажи свои результаты, — сказала молоденькая воспитательница. И, не дожидаясь моего ответа, просто вырвала письмо из моих рук. Быстро прочла, что там было написано, и, скривив губы, она развернулась на сто восемьдесят градусов, засеменив к директору приюта. Я же невольно оскалилась, вцепившись руками в края своей туники, когда заметила недобрый прищур на лицах взрослых. Мне страшно за свою жизнь. Я боюсь того, что со мной могут сделать. Я омега, я ни черта не знаю о своей роли в обществе, я ни черта не умею. Меня могут использовать как заблагорассудится. В этом приюте о законе знают только из книг… Я должна сваливать отсюда. И чем раньше, тем лучше.