***
С Кимико Макавой или просто Микой, как любили её звать все знакомые мне «Овцы», я не была знакома лично. В конце концов, за всё то время, что мне довелось провести в группировке, это было всего лишь третье посещение медблока. Впрочем, какое-никакое представление о ней я имела — видела пару раз мельком, пусть и не при личных разговорах. Кимико была высокой девочкой. Тростинкой. О таких говорят «Жердь» или «Шпала». Что вовсе не удивительно для её-то четырнадцати лет — растущий организм, все дела. Смешным было лишь то, что Мика почти на добрые полголовы была выше Чуи, что Накахару, в силу юношеских каких-то заморочек, крайне бесило. Из-за этого семпай в пределах медблока вообще никогда не появлялся. Но ради меня, кажется, сделает исключение. Мика, как и Иоко, была дочерью врачей: крайне талантливой девочкой-бетой, волей судьбы оказавшейся на улице. Дом семьи Макава подожгли долбаёбы, нанятые больницей-конкурентом — к этому приложил свою тощую ручку отец Иоко, — чтобы поставить самого главу семьи в тяжёлую финансовую ситуацию. По плану это отвлекло бы Таю Макаву от важных договоров, а также соглашений, уменьшим влияние его больницы. Или что-то вроде того. Убивать, по крайней мере, никто никого не собирался. Но случайности случаются, а обстоятельства бывают разные. Вместо запланированного семейного путешествия, родители остались дома, отсыпаясь после тяжёлых смен, а дети пошли к друзьям семьи. Наличие людей в доме никто из поджигателей, конечно же, не проверил. Ебланы, Господи прости. Огонь, охвативший дом, разгорался стремительно. Отец и мать Мики не смогли выбраться вовремя из дому, сгорев заживо. А дети, прибежавшие на шум сирен, никак не могли им помочь. В одночасье Кимико, Ао и Аой остались круглыми сиротами: бабушек и дедушек у них не было — кто умер ещё до их рождения, кто почил совсем недавно. И даже друзья семьи отказались брать троих ребят, боясь повтора расправы — а то, что это была она и никак иначе, никто не сомневался. Приютская жизнь была не лучше. К несчастью для выводка Макава, Ао оказался омегой. И в страхе за братьев, что за омегу, на которого облизывались ребята постарше, что за Аой-бету, на которого глаз положил альфа, Кимико решила дать дёру. В здешнем мире союз альфы и беты считался извращением в силу биологических особенностей. Союзы, не способные завести потомство, имели статус «однополых», что не совсем верно с точки зрения терминологии, но вполне понятно такой как я, пришедшей из другого мира. Нужно ли было говорить, что Кимико оказалась гомофобом? Впрочем, чего я ожидала, это же не мой родной двадцать первый век, эх… Девочка дала стрекочата из приюта, даже не попытавшись банально перейти в другой. И ей невероятно повезло, что Иоко чувствовала свою вину перед семейством Макава, поэтому Кимико с братьями под руку весьма комфортно устроилась на базе «Овец». Они там жили и работали. Точнее, работала только Мика, знавшая от родителей крупицы информации о том, как оказать первую помощь, что-то зашить или прижечь, а также какие таблетки выписать и для чего. Грешным делом я даже подумала, что Кимико могла бы быть Акико. А что? У Мики тоже чёрные волосы с фиолетовым отливом и фиолетовые глаза. Покуда мне знать, какое прошлое было у Акико Йосано, до того как она оказалась в ВДА — умерла-то я раньше её флешбека. Впрочем, против моей теории говорило то, что она не эспер. Кимико Макава была обычным человеком, что весьма упрощало мне задачу. Не сказать, что мне было интересно слушать от Аоя историю семьи: жалости на всех не запасёшься. Но всё же это было полезно с той стороны, что Мика — единственный врач на корабле. И швец, и жнец и на дуде игрец: незаменимый блюститель заветов Гиппократа и Авиценны. Ультимативная карта против Ширасэ, я бы сказала, доступа к которой у меня, до недавнего времени, не было — всё же просто так прийти к Кимико и навязывать свою точку зрения, довольно подозрительно. А так… Кровь с подбородка всё ещё продолжала капать, доставляя мне дискомфорт. Солоноватый привкус на губах казался уже даже привычным. Переутомление для меня штука не новая, к сожалению. Последствия от него у меня были минимальные из-за регенерации тигра, но хлопот оно доставляло достаточно, ибо сам процесс восстановления снижался из-за голодания или банальной усталости. Почти три дня, после знакомства с Акутагавой, я спала не более пяти часов, ещё и отдала им деньги на медикаменты и еду — у меня самой в загашнике осталось немного, так что тратить приходилось с умом. Благо у «Овец» есть своя бесплатная столовая, где хотя бы кормили, так что конкретного недоедания у меня не было. Но, учитывая как редко у меня появляется время подкрепиться и отоспаться вдоволь, можно смело предположить, что сегодняшний инцидент явно повториться не раз и не два, именно поэтому появился просто «прекрасный» повод навещать Мику и мыть ей мозги как можно чаще. Ведь если Кимико действительно врач, то большое количество пострадавших на заданиях для неё будет Адом. И кому, в таком случае, мозги ебать пойдёт глава медблока? Пра-а-авильно, Ширасэ. А то, что пострадавших будет много, можно и не сомневаться, ибо я и агрессивная политика Ширасэ об этом позаботимся. Значит, чем чаще она разочаровывается в главе, тем больше прислушивается к альтернативным точкам зрения. И кто как ни я готова ей предоставить иной взгляд на суть вещей? Я гадко улыбнулась, что в купе с кровью, багровой полосой заполонившей щель меж сомкнутых губ, смотрелось жутковато. Если мой план выгорит, то это будет просто замечательно! «Главное, не перейти черту», — одёрнула я себя, свалившись на холодную кушетку. Мика дала лёд, показав, куда именно приложить, и отошла вместе с Чуей, надолго ли — не ясно, но времени на подумать должно хватить. Жаль только, что Аой, сидящий неподвижно на стуле рядом со мной, спокойствия не прибавлял, постоянно мельтеша на периферии зрения и мешая сосредоточится. Для мальчишки я и Чуя-семпай были что-то вроде авторитета, не выше авторитета его сестры, естественно, но всё же. Поэтому с горящими глазами он молча сверлил во мне дырку, явно на последнем усилие воли сдерживая словесный поток, который Ниагарским водопадом должен был обрушиться на меня. Не болтать ему стоило огромных трудов, что я оценила достаточно высоко (думаю, этого пацана можно использовать, чтобы надавить на сестру), и молча потрепала мальчика по волосам, слабо улыбнувшись. — Прости, мне не очень хорошо. Я посплю немного. Разбудишь, как вернётся твоя сестра? — Конечно! — с придыханием ответил возбуждённый Аой, активно закивав головой. Я же с удовольствием прилегла на прохладную плоскую подушку, тут же закрыв глаза. Одолевшая меня дремота, атласной лентой завязанная вокруг головы, полноправно забрала контроль над разумом, даруя мне покой в блаженной темноте. Господи, как же я люблю спать!***
Компания Нобуо-сан для меня была вполне приятной. Женщина, кажется, ко мне прикипела, от чего весьма активно участвовала в моей тайной жизни и старалась помочь советом там, где в силу опыта даже двух жизней, я не справлялась. Мы часто с ней обменивались письмами по защищённому пути, то бишь в школе, куда никому из «Овец» ходу не было. Да-да, учёбу никто не отменял, не быть же мне неучем? Даже если эта самая учёба заключается в посещении школы раз в неделю ради незначительных тестов. Там мы с Нобуо, которая приходила в качестве моего опекуна и для отчётности, обсуждали дела, психотипы некоторых отдельных личностей, корректировали мой план. В общем, полное содружество на благо общей цели. Вот и сегодня нам предстояла окончательно утвердить план действия, согласовав его с братом и сестрой Акутагава, которые на эту встречу были также приглашены. Пристроить через Нобуо-сан детишек, да помочь Рюноске с Гин найти жильё и полечиться, стоило мне пары бессонных ночей, истерики и последних нервных клеток. Особенно сводить всю это пиздобратию, что попила мне крови не хуже вампира из трешовых фильмов, по больницам — отдельный сорт пиздеца. Рюноске пришлось вести к врачу на буксире. Добрый дядя-фтизиатр сказал, что мы пришли очень вовремя — у Рю был туберкулёз. К счастью — первичный, да ещё и в начальной стадии! Вот только на лечение потребовалось бы как минимум полгода. Этого полугода, как нетрудно догадаться, у нас нет. Врач поставил выбор «Вы, девушка, конечно, можете обратиться позже, но не станет ли вашему другу от этого только хуже? Готовы ли вы рискнуть его здоровьем?» Тогда я просто улыбнулась и молча заплатила за приём, ничего не ответив врачу. К несчастью для фтизиатра (конечно же, в Японии такие врачи звались иначе, да и отдельно лечением туберкулёза они не занимались, по крайней мере пока, но мне как-то похуй, ибо суровое русское воспитание даже перерождением не вытравить) я относилась к смерти как к социальному конструкту, поэтому его красноречивый взгляд не подействовал, от чего тот смотрел нам в спины крайне обеспокоенно и опечаленно. Гин и Рюноске ничего по этому поводу не сказали. Но чуть позже, когда я отвела их к хостелу, который сняла Нобуо-сан, младшенькая Акутагава дёрнула меня к себе и излишне спокойным, больше даже ледяным, словно это был абсолютный ноль по Фарингейту, тоном сказала всего одну вещь: «Не смей жалеть нас». И была такова. Что значили её слова? Да поди — разбери. Но, в общем-то, она могла не беспокоиться: желания отменять операцию у меня не было никакого — несмотря на некую симпатию к Акутагаве, нежных чувств я не питала к этим двоим. Мне нужны были люди, которым я бы могла доверить сложные операции. Чисто деловые отношения. Рюноске — яростный пёс, что остаётся на привязи под звуки сладкой лжи. Готова ли я была рискнуть здоровьем Акутагавы ради дела? Очень даже. Ведь скольких людей нам предстояло спасти, если дело обернётся успехом! «Агнцы» были на голову стукнутыми. Сейчас они этого не признавали, но все их планы и мечты были схожи с идеологией мафии. Причём, старого босса, не Мори. Город захлебнулся бы в крови, прежде чем правительству удалось нейтрализовать новых маньяков в лице «Овец». И чёрт его знает, каких размеров катастрофа была бы подобная ситуация. Поэтому, против жизней кучи людей, моя или Рюноске жизни были ничтожной каплей в море. Хотя, конечно же, помирать никто из нас не собирался. Я уж тем более. Мне же явно не для этого давали второй шанс, в конец-то концов! Вот только смогла бы я себе простить смерть Акутагавы на моих руках?.. Не знаю. Совесть меня грызла, каюсь. Хоть и доводы разума были куда крепче, увесистее, но подлая сука по имени Совесть упорно доказывала мне, что рудиментом не стала. Да и вообще, жива, здорова, всё ещё дееспособна. Капала мне на мозги, взывала к милосердию, акцентировала внимание на плохом внешнем виде Акутагавы, чтоб аж сердечко кровью обливалось. Уверена, будь кто иной на моём месте, да хоть бы любой попаданец-фанат Рю, он бы наплевал на всё и пошёл лечить Акутагаву. Но я была упрямее и злее, чтобы в данном вопросе выслушивать собственную совесть. Нобуо и двое Акутагав обнаружились за самым дальним столиком кафе. Гин счастливо уплетала кусочек воздушного белого торта, Рюноске пил кофе, а если судить по кружечке, это — эспрессо. Ёсия-сан заказала себе чай, но, кажется, скорее ради приличия, чем из реальной прихоти. В конце концов, за ту минуту, что я наблюдала за ними, она ни разу не сделала даже маленького глоточка. — Дня доброго, — улыбнулась я, подсаживаясь к ним за столик. Атмосфера, на удивление, была весьма тёплой, несмотря на холодный взгляд Рюноске и тяжкие вздохи Нобуо. Думаю, мой куратор рад, что я пришла — это заметно по её расслабившимся плечам. Да и в целом Ёсия-сан перестала походить на натянутую струну: детишки ей явно нравились, но общаться с ними она не умела от слова «совсем». Со мной Нобуо-сан было явно проще, впрочем, я и не ребёнок вовсе. — Дня доброго, Ацуши-сан, — приветливо ответила Гин, улыбнувшись одними глазами. Милая девочка. Ещё и моя биологическая ровесница. Возможно именно это помогло ей относиться ко мне несколько проще, чем к той же Нобуо. Рюноске выглядел, в отличие от сестры, крайне хмуро, но показательных жестов нетерпения не делал. И на том ему большое человеческое спасибо. — Вы с учёбы? — Ага. Простите, что задержалась. Пробки они такие, — я сделала незамысловатый жест рукой, силясь подобрать нужное слово, но меня поняли и так. — Ничего удивительного, сейчас вечерний час пик, — кивнула мне Ёсия и наконец-то сделала глоток. — Но, пожалуйста, давай закончим эту ненужную вежливую интерлюдию и перейдём сразу к делу. — Как скажете, Ёсия-сан, — охотно ответила я, а после прислушалась и уверенно достала вещи из рюкзака: записную книжку, альбом, пару ручек и простых карандашей. Слежки за мной не было, это я знала наверняка, в конце концов, за этот месяц Чуей ни разу не удалось меня поймать на горячем, как и остальным овцам, которые активизировались после побега Иоко: следили «Агнцы» за каждым, кто мог быть причастным к проблемам группировки. Только у Чуи был абсолютный иммунитет к подобного рода вещам, ведь в его преданности не сомневались даже тараканы. Пока что. Ведь что может быть лучше, чем заставить Ширасэ усомниться в Чуе? Семпай явно такой наглости не потерпит, а по сему вопрос смены руководства станет временным. И мне не интересно, в какой сточной канаве найдут труп главы. — У наших «друзей», — произносить слово «Овцы» лишний раз в приличных местах было чревато. У стен, знаете ли, тоже есть уши, а у некоторых людей ещё и нервный тик, — планы воистину Наполеоновские. И мне не хочется думать о том, что станет со всеми нами, если их не остановить. — Всё настолько серьёзно? — уточнила Гин, по-птичьи склонив голову. Довольно милый детский жест. Я свернула язык трубочкой внутри рта, задумавшись. Как бы это объяснить… — Настолько серьёзно, что таких детей в трущобах как вы станет раз в двадцать больше. Хорошая аналогия? — Более чем, — зябко передёрнул плечами Рюноске. Тёплый новенький свитер и хорошие брюки с тёплыми носками, смотрелись на нём несколько нелепо, но в целом очень гармонично. К сожалению, обильное количество тёплых вещей подчёркивало болезненность Рю. Честно слово, мы не специально так подбирали, просто каждый раз, когда я или Нобуо приносили старшему Акутагаве одежду, оно получалось как-то само собой. Видимо, в нас взыграла потребность защитить этого хрупкого ребёнка, впрочем… Этот самый «ребёнок» очень ловко оборачивал новое пальто в оружие, безжалостно кромсая тренировочных манекенов. — Как ты собираешься их обыграть? — хмыкнул Рюноске. На «ты» он перешёл весьма просто и непринуждённо, я же себя такого не позволяла в силу банального желания не навязываться и, что не мало важно, не привязываться. В каноне Акутагава Рю был не самым плохим мальчишкой — просто несчастный ребёнок с дурацкой судьбой. Сейчас у меня был крохотный шанс не дать ему оказаться в рядах портовой мафии. И, признаюсь, вариант того, что он уйдёт в МДО, мне нравился куда больше. Ему не место среди убийц и маргиналов. Его место тут, в стане блюстителей закона, которые должны помогать подобным ему. Ибо мне так не хочется, чтобы сердце Рюноске очерствело окончательно. Нет уж, пусть лучше служит на благо других, авось дольше проживёт. — Для этого позвольте мне рассказать об основных этапах, которые планируют эти ребятки, — я прокашлялась и чуть понизила голос. Кафе, в котором мы сидели, было нейтральной территорией, за безопасность которую ручались не только МДО, но и ВДА, так как оно находилось прямо в их здании. Конечно, молодое детективное агентство полноценной третьей силой пока что не стало, но некое влияние оно имели. Мори, по старой дружбе, мозги дражайшему Фукудзаве не полоскал, благодаря чему серьёзных врагов у ВДА не было. И их становление проходило более или менее гладко. Но я отвлеклась. — Итак, первый пункт — отобрать денежную точку у тройственного союза. Умэ Такеми доверили крышевать магазинчик со всякой всячиной, где нелегально толкают некоторые дефицитные препараты и наркотические обезболивающие. Нам надо вывести из игры во время этого рейда как можно больше участников наших идиотов. Желательно даже украсть. И где-нибудь запереть. — Ацуши, послушай, а что ты вообще собираешься делать с этими детьми? — задала неожиданный вопрос Нобуо. Я посмотрела на неё как баран на новые ворота. А ведь и правда… Я планировала как можно быстрее сократить численность «Овец», остальной части — промыть мозги. Но вот куда мне девать тех, кому я не дам вернуться на базу? — Честно говоря, не задумывалась, — пробормотала я, незадачливо почесав подбородок. — А какие у вас идеи? — Почему-то я так и думала, — вздохнула Нобуо. — Ацуши, девочка моя, а ты вообще задумывалась о том, что нельзя так просто украсть кого-то и запереть на месяц в бункере или вроде того? Я могу замучать себя и устроить каждого пленённого вами ребёнка в приют как можно дальше от Йокогамы. Вот только на это нужно время и деньги. А ещё — куча работы с бумагами. Более того, у моих возможностей тоже есть предел, — Нобуо взяла мой краткий план-схему операций, которые планируют «Овцы», скорректированный по заметкам Иоко, и покачала головой. — При такой регулярности нападок, мой лимит будет в три ребёнка. За раз я смогу оформлять по приютам и подчищать память не более, чем трём детям, — я хмыкнула. Об эспере, способном навязывать ложные воспоминания, стирая личность подчистую, буквально создавая новую, я была наслышана от Нобуо. Не встречалась с ним никогда, даже фото не видела. Но о том, что такой ценный кадр я знала от Ёсии-сан и семейства Акутагава, поскольку именно этот загадочный немолодой человек помог детишкам из банды Рюноске начать новую жизнь. И, что не мало важно, у эспера был лимит по использованию способности. — Поэтому выбирать нужно с умом. — Дела… — протянула я и посмотрела на Рюноске с Гин. Хм. А ведь они довольно долго прожили в трущобах, может им будет легче предположить, кого стоит ликвидировать в первую очередь? — Нобуо-сан, а достаньте, пожалуйста, досье. — Зачем? — Мне кажется Гин-сан и Рюноске-сан будут куда более ценными советчиками, чем мы думаем. Оба Акутагавы переглянулись, заговорщически блеснув глазами. Кажется, они тоже постепенно входили во вкус долгостроя под названием «Овцы».