Первое лето, когда я была влюблена

      На следующий же день после того инцидента с камнями и Луисом лето подбросило мне и моим подругам ещё один сюрприз. Это произошло ближе к двум часам дня, когда мы с ними встретились около кофейни Coffee Club, где, как вы, вероятно, помните, вчера у Джим с Нико было очередное свидание. Джим никогда не рассказывала в подробностях, как проходят её встречи с Нико, а мы, как настоящие подруги, всегда докучали ей вопросами о нём. Как и сейчас, когда мы бесцельно направлялись вдоль улиц, двигаясь в сторону Площади Единства.       День сегодня выдался пусть и очень жаркий, но несолнечный, небо было заложено плотными серыми тучами, и на горизонте не проглядывалось ни одного синего пятна, а у меня появилась ещё одна причина, по которой я за эти два летних дня ни разу ещё не вылезла на крышу дома в четыре утра на рассвете. Воздух был густой и тяжёлый, тучи низко нависали над нашими головами, и дышать было отчего-то трудно. Духота забивала лёгкие, вот-вот должен был грянуть гром.       Сегодня мы достали из кладовок свои старинные велосипеды и медленно ехали по Сан-Пуэрто, постоянно наезжая друг другу на колёса и тихо хихикая.       — Как думаете, кого встретим сегодня? — спросила у нас Джим, чтобы отвести, наконец, разговор от неё и Нико.       — Не знаю. Кто там из одноклассников остался? Каролина, Луна, Алекс, Джулия, Диего? — начала перечислять имена я. На самом деле, у нас мало одноклассников, если учитывать то, что в Сан-Пуэрто всего две старших школы, и наша находится, как говорится, «на отшибе», поэтому основной сток людей приходится на другую школу, что в центре.       — Смотрите, снова какой-то митинг? — Ям ткнула пальцем куда-то вперёд, и мы с Джим посмотрели туда, остановившись.       На Площади Единства обычно не слишком много людей: чаще всего, мамы с колясками и старички, но сегодня вокруг памятника столпилось действительно много народу. И правда, скорее всего, это был митинг, потому что люди держали какие-то таблички в руках. В Сан-Пуэрто где-то раз в два месяца проводились какие-нибудь митинги: против убийства вымирающего вида черепах, какие-то митинги против зоопарков, за открытие национальных парков и заповедников. Этот митинг, похоже, был посвящён китам, точнее, их защите. Ну да, иногда на побережье находили выбросившихся китов, говорят, они теряют ориентацию из-за шумов подводных лодок. В Сан-Пуэрто подводных лодок, наверное, со времён Второй Мировой не было, поэтому, вероятно, есть какие-то другие причины самоубийств китов, но, стыдно признаться, я такими вещами не интересуюсь. В свою защиту могу сказать, что меня, скорее всего, не отпустили бы на митинг мои родители, даже если бы я захотела. И да, причины не пустить меня у родителей были бы, потому что митинги обычно разгоняют полицейские, а особо буйных забирают в полицию. Конечно, если бы я ходила на подобные мероприятия, я не была бы очень буйной, и всё-таки, кто знает, что может взбрести в голову полицейским, я рисковать не очень хочу.       И сейчас тоже появилась полицейская машина, из окна которой высовывался мужчина с мегафоном в руке. Он кричал что-то неразборчивое, но у меня по коже всё равно пробежали мурашки, и мне сразу начало казаться, что я совершила какое-то преступление, что само по себе маловероятно.       — Нам надо уходить отсюда, — я подтолкнула себя к Джим ногой и ткнула её в плечо пальцем, но она отмахнулась от меня.       — Нет, стой. Это Луна Валенте? — уточнила она, показывая куда-то в толпу.       И, несмотря на моё не очень хорошее зрение, мне удалось увидеть на постаменте свою одноклассницу.       Луна Валенте это, наверное, самая странная моя одноклассница, если не самый странный человек, которого я знаю. На самом деле, нет, я совсем не знаю её, и с ней мы точно никогда в жизни не разговаривали. Но я всё равно многое знала про неё, как, наверное, вся старшая школа и все те, кто имел честь увидеть Луну хоть одним глазком. Она никогда не сидит ровно на стуле и никогда не останавливается, если куда-то идёт, и нет, это не художественная метафора, а реальный факт — она просто идёт широкими шагами и разговаривает со всеми на ходу или крича что-то через плечо. Она часто покупает кофе в нашем школьном автомате, носит разноцветные и всегда мятые свитера, а ещё ей вечно во всём не везёт. Если мы играем в волейбол на физкультуре, то мяч обязательно два или три раза попадёт ей в лицо, если мы занимаемся на физкультуре в бассейне, то она случайно наглотается воды с хлоркой, и потом её стошнит. Она уже два раза была в полиции, первый раз её поймали на митинге, второй раз приняли за грабительницу, когда она осталась в магазине после закрытия, не услышав объявления о закрытии. Так уж получалось, что она три раза за два месяца опрокидывала на себя поднос в школьной столовой и четыре раза уходила домой из школы, потому что обливалась своим кофе с ног до головы. Два раза для неё в школу вызывали скорую, один раз из-за вывиха колена в результате неудачного столкновения со стулом и второй — когда она поспорила, что, встав на парту, сможет допрыгнуть до потолка в классе, и свалилась с парты, сломав мизинец на ноге и получив слабое сотрясение мозга. Это если не говорить о вечных столкновениях с мебелью, о том, что она постоянно спотыкается на ровном месте, и приходит в школу с зубной пастой на лице по крайней мере два раза в неделю. Но несмотря на всё это, Луна была безнадёжной оптимисткой и всегда улыбалась и беспричинно хихикала, как будто это совершенно не странно.       И если вы внимательно прочли эту длинную часть с описанием Луны, то вы поняли, что увидеть её на этом митинге мы вполне могли ожидать. Я забыла упомянуть, что Луна вегетарианка и постоянно доказывает всем в школе, что они звери и убийцы. Я может, и считаю Луну очень классной, пусть и настолько же странной, но от куска жареного мяса за обедом удержаться не могу, поэтому мы бы с ней не сдружились.       Луна тем временем спрыгнула с постамента и побежала куда-то сквозь толпу, мне было видно её яркий красный свитер с огромным воротником, который можно было натянуть на голову, и даже волос не останется видно. Кажется, если её в очередной раз поймает полиция, ей придётся несладко, поэтому она так быстро и рванула, услышав полицейскую сирену. Она бежала прямо в нашу сторону, проталкиваясь мимо людей локтями, хотя на самом деле это не могло помочь, потому что Луна была очень маленькой и худенькой, что делало её ещё более милой, как будто не хватало всегда лохматых волос, больших круглых глаз и этих огромных свитеров.       На самом деле, она бежала не к нам. В паре метров от нас к дереву был прислонён велосипед. Я знала, кому он принадлежит — огромная молния на раме, и светящиеся колёса. На этом велосипеде ездил в школу Симон Альварес, который, как вы ещё помните, дружил с Гастоном, Маттео и Рамиро. Но сейчас Симона рядом с велосипедом не было. Он, скорее всего, был в супермаркете, который скрылся в тени деревьев. Однако Луну не волновало то, что у велосипеда есть хозяин, и она без особенных угрызений совести взялась за руль и, перекинув одну ногу через раму, села на сиденье. Из магазина вовремя вышел Симон.       — Эй! Это мой велосипед! — воскликнул он, едва не выронив из рук свой рюкзак, опешив от такой наглости.       — Садись быстрее, меня поймают! — возмутилась Луна, как будто это был её велосипед.       Она глянула куда-то в толпу и, ужаснувшись, снова посмотрела на Симона.       — Давай! — приказала она ему и оттолкнулась от земли ногой. Симону пришлось запрыгивать на багажник на ходу. Они проехали метров пять и остановились прямо около нас, завалившись набок. Луне явно было не под силу везти велосипед с грузом в лице Симона. Она снова обернулась на толпу и, увидев, как к нам бежит какой-то разозлённый мужчина, зажмурилась от страха. — Садись за руль, я на багажник, — приказала она Симону, и тот, пребывая в шоке, без слов выполнил указание.       — Стой, Луна! — заорал тот мужчина.       — Гони! Гони, быстрее! — взвизгнула Луна.       Я с ужасом посмотрела на того злого мужчину и тоже надавила на педали. Мы с Джим и Ям ехали прямо за ними, эта улица не пересекалась с другими и только в конце заворачивала на Сэрка-дель-Мар, откуда мы с девочками обычно выходили на свой тайный пляж. Мы собирались ехать именно туда, я поняла это, даже не разговаривая с подругами по этому поводу, так уж устроены мы. Но всё пошло не по плану, когда я, во-первых, услышала, как Луна приказывает Симону поворачивать налево (именно в той стороне наше тайное место), и во-вторых, обернулась назад и увидела, что тот странный мужчина от нас не так уж и сильно отстал. Я даже завидую его физической подготовке, потому что у меня за бег на дальние дистанции на физкультуре всегда низкий балл.       Несмотря на все проблемы, мы с Джим и Ям всё-таки повернули налево, прямо за Луной и Симоном, и на повороте нам удалось сравняться с ними. Видимо, Симону тоже Луна была в тягость, потому что на лбу у него выступила испарина, и ногами он двигал из последних сил.       — Остановись около того грузовика! — крикнула Симону Луна, показав на наш грузовик тонким пальцем. Я едва не крикнула ей, чтобы они не смели останавливаться там, но было поздно, и Симон уже завернул к грузовику, и Луна спрыгнула с багажника. — Прячьтесь быстрее, он сейчас увидит нас! — приказала Луна уже нам всем, и нам пришлось повиноваться, хотя, наверное, лучше бы нам было не делать этого, потому что только самой Луне и стоило опасаться нашего преследователя. Конечно, после того, как мы спрятали велосипеды в кустах, сквозь колючие розовые заросли пробрались за грузовик и осели, прислонившись спинами к его холодному металлу, опасаться этого мужчину следовало и нам с Джим и Ям, и Симону.       Пару минут мы просидели не шевелясь, не разговаривая и почти не дыша, боясь, что кто-нибудь выскочит на нас из-за угла или схватит за ноги, вылезая из-под грузовика. Но ничего не случилось за эти минуты, за исключением, конечно, быстрых громких шагов, наверняка поднимающих много пыли, и басистого голоса, произносящего слова: «Я найду эту дрянную девчонку, пусть только попробует заявиться домой, и получит такую выволочку… я устрою ей митинг…» Дальше мы уже не слышали, потому что мужчина ушёл, вероятно, искать Луну дальше. Я посмотрела на неё и заметила, что она снова зажмурилась от слов этого маньяка. Мне вдруг стало страшно за неё и, выждав ещё полминуты, я наклонилась к ней через Ям и шёпотом спросила:       — Кто это такой? Почему он преследует тебя? У тебя какие-то проблемы?       — Да, у меня большие проблемы. Это мой отец, он ненавидит митинги и запрещает мне ходить на них, — беззаботно ответила Луна, медленно встав на ноги и оттряхнув спину. Я заметила, что за её огромный воротник свитера и волосы зацепились какие-то веточки и гнилые высохшие листья.       — И почему тогда ты пошла на этот митинг? — спросила Джим, озвучив мой немой вопрос. Луна посмотрела на нас, как на последних глупцов, и подняла брови.       — В смысле, почему я пошла на него? — начала она, моргнув. — А судьба бедных китов вас не волнует? Мы должны помочь им, мало того, что это прекрасное животное само по себе, так ещё и вымирающий…       — Честно, если бы я знала, что мой отец готов убить меня за то, что я пошла на какой-то митинг, то я бы не пошла на какой-то митинг, несмотря на то, что киты прекрасные животные, — фыркнула Ям, тоже встала и громко отряхнулась. У меня появилось желание шикнуть ей, чтобы она вела себя потише, но я вовремя поняла, насколько это странно.       — В вас я особенно и не сомневалась, — закатила глаза Луна. Я могла предугадать эти её слова и это действие, потому что Луна ко всем относилась с лёгким презрением из-за того, что никто не принимал её, видимо, единственно-верную точку зрения. Она повернулась к Симону. — А тебе спасибо, что помог мне, твой велосипед оказался для меня спасательной лодкой.       — А? — рассеянно повернулся к ней Симон, и я даже испугалась за него — его лицо ничего не выражало, и он словно только что заметил, где вообще находится. По его взгляду я даже почти смогла определить, что он считал, будто мы едем до сих пор на велосипедах.       — Ты слышал, о чём мы говорили? — обеспокоенно спросила Джим.       — Кто был тот… ну, который за нами бежал? Это полицейский? — наконец, ожил Симон и ткнул себе куда-то за спину, показывая направление, в котором должен был уйти отец Луны.       — Это мой папа. Он не любит, когда я хожу на митинги, и мне пришлось убегать от него. И спасибо за помощь, — Луна сказала это тоном, которым обычно с маленькими детьми разговаривают, и я на её месте поступила бы также, потому что взгляд Симона выражал полное недоумение.       — Ты хотела угнать мой велик, — запоздало возмутился Симон.       — Извини, но ты просто не знаешь моего отца. Он запрёт меня в комнате на целый год, будет кормить водой и хлебом, и, возможно, поставит решётки на окна, чтобы я не смогла сбежать.       — Так, ладно. Мне надо домой. Где мы сейчас находимся? — он рассеянно огляделся по сторонам и с удивлением упёрся взглядом в стену грузовика.       — Сэрка-дель-Мар, — участливо подсказала я.       — Как мы здесь.? Неважно. Больше просто никогда не приближайтесь ко мне, — безэмоционально попросил Симон и полез сквозь кусты обратно, потом мы услышали, как он достал свой велосипед, послушали шелест колёс по пыльному асфальту, и, наконец, все грустно вздохнули, словно очень опечалились уходу Симона. Впрочем, наверное, так и было. По крайней мере, я надеялась, что он не расскажет Гастону о том, что сегодня произошло.       После пяти секунд молчания мы с Джим и Ям посмотрели на Луну, словно из-за чего-то осуждали её. Она растянула нам губы в улыбке и снисходительно наклонила голову.       — Ничего страшного со мной не будет, девочки, не бойтесь. Я как-нибудь договорюсь с отцом. Пока, — и она махнула нам рукой, поправила свитер и тоже вылезла на дорогу сквозь розовые кусты, а потом мы услышали её шаги, медленные и глухие.       — Она очень странная, — заключила Джим, когда мы шли по Сэрка-дель-Мар в обратную сторону, катя велосипеды руками.       — Но классная, — дополнила я, хотя за сегодняшний день успела, наверное, раза три передумать по этому поводу.       — Да, точно, — кивнула Ям. — надеюсь с ней действительно всё будет хорошо, и отец не запрёт её на год в комнате.       — Надеюсь, — рассеянно уронила Джим и полезла в карман за телефоном, на который кто-то звонил. — Привет, Нико? Да, конечно. Где-то через полтора часа, — после этих слов она глянула на нас, подняв брови, и мы кивнули ей, немного улыбнувшись. — да, через полтора часа. Снова в «Coffee Club», наверное. Отлично. До встречи.       — Снова свидание с Нико? Что-то он зачастил, — мы с Ям многозначительно переглянулись и хихикнули.       — У нас с ним скоро три месяца, как мы встречаемся, — пояснила Джим.       — А разве не двадцать восьмого? — нахмурилась я.       — Нет, двадцать восьмого день знакомства, — исправила меня Джим.       — Точно, извини. Так значит, через полтора часа?       — Да.       — Значит, зайдём ко мне, подберём тебе какой-нибудь нарядец попраздничнее, — поиграла бровями Ям, и я рассмеялась. Джим толкнула меня в плечо и отвела взгляд. Мы уже шли к дому Ям.