***
На следующий же день мы с Ям пришли к Джим домой. Её родители уехали куда-то по делам, и дома у неё никого больше не было, что сильно играло нам на руку, потому что мы просто обожали петь в караоке, но редко делали это, потому что, первое, мы все поём просто отвратительно, второе, караоке есть только у Джим дома, а идти в кафе-караоке мы не хотим, это вытекает из первого. Короче говоря, причины, чтобы прийти к Джим с самого утра, у нас как раз были. Сначала мы действительно немного покричали в караоке, потом включили магнитофон и улеглись на пол. Джим имела странные предпочтения в жизни, она любила винтаж, Элвиса Пресли и высокие кровати, о чём в её комнате говорило буквально всё: от плакатов на стенах до фотографий в рамочках (соседствующих с семейными фото и нашими общими снимками), от некоторых элементов одежды до коллекции значков, висящих на палантине над кроватью, опять же, винтажном. Так что мне всегда казалось, что Джим родилась не в то время, потому что, родись она в 60-е, она, я уверена, отплясывала бы рок-н-ролл в каком-нибудь баре того времени, одетая в короткие джинсовые шортики и красную футболку в горошек. Однако, жили мы, увы, не в 60-х, и приходилось довольствоваться тем, что мы имели, то есть, магнитофоном и кассетами. Я не знаю, говорит ли вам это что-то о Джим, или это ещё один ненужный факт. Но раз уж я описывала тут всех персонажей, даже Луну Валенте, пожалуй, пришло время написать такую же длинную часть и для моих лучших подруг. Джим Медина, рыжеволосая, улыбчивая девушка, которая зажигает для нас с Ям звёздочки на небе, как бы то пафосно ни звучало. Как я уже говорила, у неё у единственной из нас есть парень, и, я полагаю, что он действительно нравится ей. На самом деле я не то чтобы прямо помню, как они начали встречаться с Нико. Я не присутствовала при этом. Но вот зато отлично помню, как Джим написала нам с Ям одинаковое сообщение, содержащее только: «О Мой Бог, Нико Наварро пригласил меня на свидание, жду». И мы с Ям сели на велосипеды и приехали к ней домой за четыре с половиной минуты и, ворвавшись к ней в комнату, завизжали и обнялись. Джим несколько раз говорила, что из школьных парней её больше всех привлекает именно Нико Наварро, и то, что он пригласил её на свидание, было подарком судьбы для нас всех. Мы вместе выбрали ей идеальный, по нашему общему мнению, наряд для свидания, взяли с неё обещание держать нас в курсе событий и со слезами на глазах отправили во взрослую жизнь. И с того дня они начали встречаться, уже почти как три месяца. Сама Джим мало изменилась с тех времён, по крайней мере, я не заметила, а я, как хорошая лучшая подруга, должна всегда замечать даже самые незаметные изменения в своих подругах. Джим просто начала иногда красить губы, иногда беспричинно улыбаться, иногда отвлекаться на какие-нибудь милые сообщения, а иногда внезапно уходить с наших прогулок. Но она всегда предупреждала нас, и мы никогда не обижались на неё из-за свиданий. Таков закон дружбы. Напомню, у нас был дружеский контракт. Ну, наверное, этого пока хватит для вашего представления о Джим, позже, думаю, вы сможете понять, что ещё заставляет меня так радоваться тому, что мы с ней стали подругами, а сейчас вновь перенесёмся в комнату Джим, где мы лежали на полу, на ворсистом красном ковре, беззвучно подпевая Элвису в «Heartbreak Hotel», немного постукивая руками по ковру в такт. — Джим? — позвала Ям, садясь. — У тебя, телефон, что ли, звонит? Джим тоже встала и начала разгребать упаковки от чипсов на столе. Под ними и лежал её вибрирующий телефон, на экране которого мне, уже тоже вставшей на колени, было видно имя «Нико». Я посмотрела на Джим, которая, вероятно, трубку поднимать не хотела. Она только взяла телефон и положила его на ковёр между нашими с Ям ногами. Телефон продолжал вибрировать, я знала, что на звонке у неё стоит «Лунная соната» Бетховена, но Джим отключила звук. Наконец, Нико отключился. — Ты с ума сошла? — наконец, спросила я, отведя шокированный взгляд от телефона. Джим выпятила нижнюю губу. — Да. Я вчера не перезвонила Нико, — ответила она, зажмурившись. — Почему? — удивились мы с Ям. — А что я скажу ему? «Извини, Нико, моя мама настолько чокнулась, что запрещает мне встречаться с тобой, а я дико боюсь её, поэтому не могу противоречить»? Он бросит меня, — захныкала Джим. — Да не бросит, — не очень-то уверенно качнула головой Ям. — ты же нравишься ему. — Не знаю. — В смысле, не знаю? Вы три месяца встречаетесь, — подняла бровь я. — Тебе надо сказать ему всю правду, и он не бросит тебя. — Джим! — послышалось снизу. — Мама с папой вернулись, — испуганно шепнула Джим, вскочила и, едва не уронив стул, выключила магнитофон. — я говорила вам, что мы сегодня уезжаем? — Да, — грустно кивнула я, тоже встав и поправив футболку — перед мамой Джим всегда нужно выглядеть безукоризненно опрятной и аккуратной. — Надолго? — Нет, на один день. Ну, я надеюсь, — нахмурилась Джим. — В любом случае, я позвоню. Джим с родителями уезжала в Ла-Плату к своей бабуле на юбилей, и мы оставались здесь одни на целый день, сегодняшний, и утро завтрашнего, по крайней мере, как вы видите, мы все на это надеялись, но никто не знал, не задержится ли Джим у бабули дольше. — Джим, девочки, доброе утро, — в комнату вошла мама Джим — высокая, красивая женщина, копия Джим, можно сказать, только вот Джим ростом пошла в своего отца — низкого и толстенького. Джим толстой, конечно, не была, но вот ростом отца не превышала. — Джим, ты готова? Папа ждёт нас в машине. — Да, готова, — кивнула Джим, вытащила свой рюкзак из-под кровати, сунула в карман телефон, и мы вместе вышли из комнаты, спустились по лестнице и вышли на улицу. День стоял солнечный, и мы с Ям опустили на глаза тёмные очки. На дороге у дома стояла серебристая машина сеньора Медины. Сеньора Медина села в машину на пассажирское сиденье рядом с водителем, Джим открыла заднюю дверь, обняла нас, попрощалась и тоже села в машину. Они начали отъезжать, мы махали Джим, пока они не скрылись за поворотом на Центральную улицу, откуда выходило шоссе на Ла-Плату.Часть 4
15 декабря 2018 г. в 23:11
По правде говоря, Джим встречалась с Нико три месяца, но мы с Ям практически ничего не знали ни о Нико, ни вообще о том, как обычно проходят их встречи. Джим вообще-то не была стеснительной, отнюдь, но вот обо всём, что касалось Нико, она предпочитала умалчивать. Мы с Джим познакомились ещё до школы. Она тогда была маленькой милой девочкой с рыжими косичками, круглыми глазами и не слезающей с лица улыбкой. Я же представляла собой не менее маленькую, но куда более депрессивную девочку, которая ничего не хотела никому говорить, ничего не хотела делать и просто сидела на чердаке своего дома, смотря в одну точку и ни о чём не думая. Не могу сказать, что тогда управляло мной, меня не унижали ни дома, ни вне его, меня не унижал вообще никто, я не переживала больших психологических травм и с большой охотой съедала и завтрак, и обед, и ужин, то есть, причин для моей хандры не было. Но я хандрила, и никто не мог с этим ничего поделать до какого-то момента. В тот день — 22 октября, мы отмечаем его как начало нашей дружбы — Джим просто подошла к моему дому и постучала в дверь. На ней была детская футболочка с псом, играющим в баскетбол, и в руках она держала маленький красный мячик. Дверь ей открыла моя мама, и когда Джим попросила позвать меня, то она без проблем сделала это, заглянув ко мне на чердак. Из любопытства или из-за чего-то другого, я спустилась вниз и, из любопытства же или чего-то другого, отправилась с Джим на детскую площадку, она позвала меня. На следующий день она снова пришла ко мне, и мы снова играли вместе. К моменту, когда мы пошли в школу, наши родители уже хорошо дружили, а уж что говорить о нас — мы были буквально неразлучны. С тех пор мы так и дружим, и ничего друг от друга не скрываем. Потом к нам присоединилась и Ям, и с ней мы тоже быстро начали доверять друг другу самые сокровенные секреты. И поэтому, вспоминая это сейчас, когда мы подошли к «Coffee Club», я чувствовала себя не в своей тарелке. Меня успокаивала только мысль о том, что Джим, похоже, тоже не всё рассказывает нам, а значит, и я могу кое-что утаить от них. Разумеется, я имею в виду Гастона.
— Ну, иди, Джим, хорошо проведи время, — сказала ей Ям, остановившись около здания кофейни.
— Спасибо, — улыбнулась нам Джим и, извинившись, скрылась в «Coffee Club». Я никогда не знала, зачем она извиняется перед нами из-за свиданий с Нико, но мне всегда было приятно, когда она делала это, поэтому я тоже улыбнулась ей.
Мы с Ям переглянулись и вздохнули. На секунду мне показалось, что она тоже в кого-то влюблена, но всего на секунду, и в итоге я отвела от неё взгляд до того, как в её глазах снова мелькнуло бы что-нибудь, наводящее на размышления.
— Знаешь, что? — вдруг начала Ям.
— Что? — поинтересовалась я.
— Мы сейчас просто должны незаметно войти в это кафе и проследить за их свиданием, — заявила Ям. Я сомневалась буквально одну десятую секунды, а потом кивнула ей. Странно, что мы не додумывались до этого раньше. У нас даже были причины сделать это, поэтому угрызений совести или чего-то подобного мы с Ям не испытывали, когда входили в кофейню.
Нам удалось незаметно пройти внутрь и сесть за столик в тени, рядом с туалетом. Отказавшись от помощи официантов, мы прикрылись меню так, что оставались видны только глаза, как у крокодила, наблюдающего за жертвой. Наверное, мы выглядели глупо, как выглядят люди в таких ситуациях в фильмах, потому что их, как правило, очень хорошо видно. Но, поверьте мне, глупо или не глупо, в нашей ситуации это не главное. Главное то, что с нашей позиции отлично проглядывался столик Джим и Нико. Они мило о чём-то беседовали, Джим не была смущена, кажется, ей нравится разговаривать с Нико. Эта мысль грела мне душу.
Но вот пугало меня то, что я ничего плохого в их свидании не видела. В смысле, нет, я очень рада за Джим, но у неё нет причин что-то скрывать от нас, ведь Нико вполне милый парень, ничего плохого не делает, кроме, разумеется того, что рядом с ним чашка, угадайте с чем? Двойное удовольствие, правильно. Мне было хорошо видно эту ужасную бледно-серую пенку, и, кажется, я даже чувствовала отвратительный сладкий аромат этой отравы. Но о вкусах, как говорится, не спорят, поэтому пусть пьёт, что хочет, это точно не наше дело. Наше дело уже как раз было выполнено. Оставалось только узнать, чего такого стесняется Джим, и всё, тайна раскрыта.
Джим вдруг встала из-за стола и направилась в нашу сторону. Мы с Ям синхронно спрятались за меню, но Джим всего лишь прошла мимо нас в туалет, и мы вновь вынырнули. Нико сидел за тем же столиком и допивал свой кофе. Наверное, они потом собирались пойти куда-то ещё погулять. Я уже хотела сказать Ям, что нам тут делать больше нечего, как она положила меню на стол и вскочила со своего стула, потащив меня с собой за руку. Мы опустились на стулья за столиком Нико. Он посмотрел на нас испуганно и удивлённо. Я неловко хихикнула.
— Привет, Нико, — жизнерадостно провозгласила Ям, а я согласно кивнула, хоть и не понимала её замысла. Скоро вернётся Джим, и она убьёт нас.
— Привет. Вы подруги Джим, да? — уточнил он, бросив взгляд на вход в туалет за нашими спинами.
— Да. Я Ям, а это Нина. Не прими нас за сумасшедших, но Джим очень мало рассказывала нам о тебе, поэтому мы проследили за вами.
— Да? Эм, это очень странно, конечно. То, что вы следили за нами. Но мне Джим тоже ничего не говорила о вас, кроме ваших имён, — нахмурился Нико.
— Ты не знаешь, почему? Она не говорила? — спросила я у него, заинтересовавшись.
— Нет, не говорила. А вам тоже?
— Да. Мы, наверное, тогда пойдём, чтобы не мешать вам? — спросила я у Ям с нажимом.
— Нет, мы подождём Джим, — тем же тоном ответила мне Ям, мило улыбнувшись Нико. Тот тоже улыбнулся, пусть и немного неуверенно. Но у него на щеках всё равно показались ямочки. О, теперь ясно, почему Джим он нравится. Помню, мы с ними листали девчачьи журналы и обсуждали парней. Джим сказала, что ей нравятся у парней русые волосы и ямочки на щеках, а ещё скулы, но она тогда ещё не встречалась с Нико. Если вам интересно, то до Гастона меня привлекали высокие брюнеты, желательно, голубоглазые и в очках, а Ям сказала, что ей нравятся кудрявые чёрные волосы и ямочка на подбородке.
Джим как раз вышла из туалета и, увидев, что все мы — я, Ям и Нико, смотрим на неё с крайней степенью заинтересованности, сначала растерялась, а потом разозлилась, и я закусила губу, потому что всегда боялась, когда Джим злилась на нас. Она медленно приблизилась к нам и села на единственный свободный стул рядом с Нико.
— Что вы делаете здесь, дорогие подруги? — зло поинтересовалась Джим, натянуто улыбаясь.
— Мы решили узнать, почему ты скрываешь от нас такое чудо с ямочками на щеках, — решила разрядить обстановку я, показав на Нико. Он усмехнулся и посмотрел на Джим, видимо, тоже ожидая ответа на заданный вопрос.
— Ничего я не скрывала, я просто… Нико, ты не против, если я перезвоню тебе чуть-чуть попозже? — сменила тон Джим.
— Но я… Ладно. Только потом и мне всё объяснишь, ладно? — вздохнул он.
— Конечно. До встречи, — улыбнулась Джим вполне искренне и, проводив Нико взглядом до выхода из кафе, перевела взгляд на нас. Её лицо выражало то, как сильно она нас сейчас ненавидит. — вы что вытворяете?!
— Ничего, мы просто хотели узнать, — тихо сказала я. — а вот что вытворяешь ты? Почему ты не знакомила нас с Нико?
— Он очень милый, — подтвердила Ям.
Джим поджала губы, и мне показалось, что она сейчас заплачет. Потом она всё-таки коротко глянула на нас, отпила кофе из своей чашки и вздохнула.
— Извините, правда. Я вообще никого с ним не знакомила. Ни вас, ни родителей. Мама… она против того, чтобы я встречалась с ним. Она считает, что он слишком взрослый для меня, — последние слова Джим мне пришлось читать по губам, потому что речь её становилась всё тише.
— Он же всего на год старше тебя, — нахмурилась Ям.
— На год и четыре месяца. Для мамы это очень много, — фыркнула Джим и посмотрела в окно.
— Да ладно. Твоя мама ведь не настолько строгая, — неуверенно сказала я. Джим скептически подняла брови, посмотрев на меня, и я медленно кивнула. На самом деле, как раз настолько она и строгая. Я не скажу, что она запрещает Джим гулять после девяти, запирает дома из-за плохих оценок или, упаси Боже, бьёт. Но вот выходить из дома, пока она не сделает уроки, пока не уберёт в доме, или не приготовит поесть, Джим никогда было нельзя. И в начале нашей дружбы с Ям мама Джим тоже была против того, чтобы мы общались с ней, потому что она «на целый год старше». Так что я, на самом деле, и не очень-то долго удивлялась, когда Джим всё рассказала нам. И всё-таки… — И всё-таки, почему ты не сказала нам? Мы бы не рассказали твоей маме, ты же знаешь нас.
— Конечно, не рассказали бы. Но я всё равно боялась. Если мама узнает, она запретит мне не только встречаться с Нико, но и с вами дружить. Я не хотела рисковать. Извините, — опустила глаза Джим. Я положила руку на её ладонь и улыбнулась ей. Она посмотрела на нас блестящими глазами, и мы все обнялись, а потом рассмеялись.