Первое лето, когда я была влюблена

Я говорила, что вам придётся узнать о моей семье много всего. На самом деле, я вас немного обманула. Узнать вам придётся не о всей моей семье, а только об одном человеке. Для начала я скажу, что моих родителей зовут Ана и Рикардо. Моя мама — адвокат, вполне успешный, а папа создаёт компьютерные игры, благодаря которым я хорошо научилась в них играть и почти всегда побеждаю в наших боях с Джим и Ям. Все наши родственники говорят, что у мамы неудачный брак, мол, папа ей совершенно не подходит. По мне, так и есть. Я, наблюдающая за их отношениями каждый день, могу сказать, что они больше походят на друзей или одноклассников, но никак не на женатых людей. Однако они всё ещё вместе, и мы живём счастливо, поэтому я не жалуюсь. На всю неделю передавали сильные дожди, поэтому мы с девочками расстроились и планировали проводить эти дни у кого-нибудь из нас дома. Заняться всегда было чем — можно читать вслух, играть в компьютерные и настольные игры, что-нибудь готовить или просто целый день ничего не делать, а слушать Элвиса или ещё что-то в этом роде. Мы так уже проводили дни. Но всё, как всегда этим летом, пошло слегка не по плану, когда я первым дождливым утром обнаружила маму, достающую из кладовки новый комплект постельного белья. — Мама? — удивлённо спросила я, не до конца спустившись с лестницы. — Нина, хорошо, что ты проснулась, — кряхтя, сказала мама, не разворачиваясь ко мне. — Подойди и помоги мне, а то я сейчас всё это на себя опрокину… Я послушно подошла к ней и взяла у неё из рук постельное белье. Сама мама быстро справилась с остальными вещами в кладовке и с облегчением закрыла дверцу. — Но ведь ещё не время менять постельное бельё, — нахмурилась я. — Ты не помнишь? Я разве не говорила тебе, что сегодня приезжает бабуля Гертрудис? — задумалась мама и направилась в гостевую комнату на второй этаж. Я моргнула и медленно последовала за ней. У меня хорошая память, так что я не могла забыть об этом. Тем более о том, что приезжает бабуля Гертрудис. Я говорила, что некоторые мои книги мне достались от неё. Честно говоря, я думала, что она уже живёт в доме престарелых, если вообще не сошла с ума. Бабуле вообще-то уже шестьдесят пять лет, но она довольно бодрая и в молодости занималась спортом. Её муж, мой дедушка, умер ещё десять лет назад, насколько мне кажется, бабуля несильно горевала, потому что они с дедушкой постоянно были друг другом недовольны. Что говорить о внешних качествах — их я уже не помню. Я видела бабулю где-то пять лет назад, а в последнее время даже перестала обращать внимание на её фотографию в прихожей. То, что я помню точно — вечно презрительно сжатые губы и прищуренные глаза. — Ты не говорила, что она приедет, ма-а-ам, — жалостливо протянула я. Гостевая комната находится на втором этаже, так же, как и моя, а это означает, что мы с бабулей Гертрудис будем жить прямо через стенку. О таком и в кошмарном сне страшно думать. — Честно говоря, Нина, ты в этом сама виновата, вы с подругами вечно где-то пропадаете, а нам с папой волноваться. Взять хотя бы позавчера. Как вы могли найти этого кита? — всё также не смотря на меня, а заправляя кровать, бормотала мама. — Я уже объясняла, мам, что мы вовсе не искали его, а случайно увидели. И, возможно, если бы не мы, то этот бедный китёнок умер бы! Ты хотела этого? — я поймала себя на том, что начала говорить, как Луна, что сильно пугало. — Я хотела только того, Нина, чтобы нам с папой не пришлось целый день названивать тебе, а потом видеть твоё лицо в новостях. Она говорила правду — в тот день не обошлось без телевидения и интервью с нами — то есть, всей компанией, которая обнаружила умирающего кита. Мы прославились как «молодые неравнодушные ребята», и нас весь следующий день крутили по новостям на нескольких центральных каналах. — Но мы не каждый день находим китов, — вздохнула я, поняв, что доказывать что-либо маме бесполезно, как и всем родителям: они всегда всё вывернут так, что ты в итоге виноват. Поэтому я вернулась к теме о бабуле, — И мы сейчас говорим не обо мне и моих подругах, а о тебе и бабуле Гертрудис. Почему ты не сказала, что она приедет? — Я сама узнала буквально вчера. Просто мама решила погостить у нас две-три недели, вот и всё. Ничего криминального я здесь не вижу, и тебе не стоит волноваться. — Не стоит волноваться? Она сведёт меня с ума! — я бессильно рухнула на кровать. Мама шлёпнула меня по ноге, и мне пришлось скатиться на пол, а мама только расправила покрывало на том месте, где я лежала. Когда приезжает кто-то из родственников, она всегда сходит с ума. — Когда приезжает кто-то из родственников, ты всегда сходишь с ума, — с укором заявила мне мама, подавая руку, чтобы я встала. Я фыркнула и легла на пол, сложив руки на груди. — просто выйди из зоны комфорта и попытайся вести себя с бабушкой прилично. В конце концов, это ненадолго, ты не умрёшь за то время, что она будет у нас гостить. И не валяйся на полу. Она ушла, ещё раз поправив покрывало на кровати, а я захныкала и поползла (буквально) в свою комнату, чтобы сообщить о неприятной новости девочкам. Они отреагировали, как я и предполагала, сочувствующие вздохнув мне в трубку и пообещав чаще приходить ко мне домой, а потом Джим позвала мама, а у Ям появились дела в саду (они с мамой выращивали кучу овощей и фруктов), и они обе бросили меня. В двенадцать меня оставили дома убираться на кухне и ставить чайник, а мама с папой уехали к вокзалу, встречать бабулю. Я выполнила все свои обязанности и завалилась на диван. За окном бушевала стихия, я слушала, как капли дождя под порывами ветра то с большей, то с меньшей силой ударяются об окна по всему дому, а прямо над Сан-Пуэрто ревёт гроза. Комнату то и дело освещали удары молний. С дивана хорошо просматривался вход в дом, и я всё ждала, когда же во время очередного раската грома и блеска молнии дверь раскроется, и на пороге появится сгорбленный силуэт бабули Гертрудис. Собственно, почти так и случилось. Сначала мне удалось расслышать звук замолкающего мотора, топот ног по крыльцу и скрип повёрнутого в замочной скважине ключа, а потом дверь раскрылась. Как и предполагалось, именно на этом моменте громыхнул гром, потом блеснула молния, и в дверном проёме возникло несколько силуэтов. Я сразу вскочила с дивана и, молниеносно оказавшись у двери, натянула на лицо самую приветственную улыбку. — Бабуля Гертрудис, — «радостно» пропела я. — Нина, — скрипнула бабуля, и дверь за ней закрылась. — Раздевайся, мама, не стой в мокром, а то снова простудишься, — попросила мама, сама уже повесившая своё пальто на вешалку. — А, Ана, не говори глупостей, я не болею простудой, у меня выработался иммунитет после того, как Антонио целый год приносил эту заразу в дом, — отчеканила бабуля, но всё-таки сняла свой чёрный, шуршащий плащ. Антонио — её муж. Он действительно очень часто болел, причём, «несерьёзными», как их называла моя мама, болезнями, такими как грипп и простуда, но у дедушки Антонио был слабый организм, и он плохо справлялся с вирусами. Бабуля Гертрудис тем временем уже оглядывала меня своими выцветшими, но всё равно тёмными глазами. Я заметила, как она остановила взгляд на моих серёжках, распущенных волосах и шортах. — Ты, Нина, сильно выросла, — заключила она, выделив моё имя тоном, от которого хотелось поморщиться. — Да, — кивнула я, не зная, что можно ей ответить. Мама, стоящая за спиной бабули и наблюдающая за нами, медленно кивнула мне, одобряя мой тон и поведение в целом. — Сколько тебе лет? Четырнадцать? — уточнила бабуля. — Семнадцать, — поправила я. Бабуля хмыкнула, ещё раз оглядев меня и, видимо, что-то прикинув в уме, довольно кивнула. — Ана, мы так и будем стоять в прихожей? Я хочу чай, ты помнишь, что мне нельзя долго обходиться без питья? — Мама, чай — не питьё, доктор посоветовал тебе пить побольше воды… — возразила мама, провожая бабулю на кухню. Мы с папой остались в прихожей одни. Переглянувшись, мы нервно хихикнули и пошли за мамой и бабулей в кухню. К вечеру буря немного успокоилась, и стало светлее. Я убрала обратно на полку книгу, которую читала весь день, и вздохнула. Бабуля Гертрудис уже успела разложить все свои вещи в шкафы, взять у меня с полки пару книг и поспорить с папой о какой-то ерунде. Бабуля наиболее часто осуждала мамин брак и называла папу «твой олух-муженёк» при маме и «твой олух-папаша» при мне. Сначала мне было неприятно, но я, также, как и мама с папой, привыкла к этому и просто соглашалась с её мнением, предпочитая избегать лишних проблем. В остальном бабуля Гертрудис просто была довольно упрямой и вспыльчивой, но не доставляла мне больших неудобств. На следующий день после её приезда, утром, ко мне пришли девочки. С утра дождь просто чуть-чуть моросил, но вот к обеду разразился настоящий шторм, мне из окна была видно, как бушуют волны на море. Само море было мутным, серым и на вид очень холодным. Закрыв шторы, я повернулась к девочкам. — Ну что, готовы познакомиться с моей бабулей Гертрудис? — играя бровями, спросила я. Джим и Ям, сидящие у меня на кровати, переглянулись. Да, для меня было довольно странно такое поведение, ещё и в дождливый день, но я и сама не могла объяснить этого. — Разумеется, мы хотим познакомиться с ней, — ответила мне Джим. Ям, улыбнувшись, посмотрела на нас обеих и согласно кивнула. На самом деле, Джим уже знакома с моей бабулей, потому что она как-то уже гостила у нас, а нам было лет по семь, и мы жутко боялись её. Сейчас почти ничего не изменилось, разве что мы подросли на десять лет. Впрочем, возраст не мешает мне бояться бабулю Гертрудис так же сильно, как и в детстве. Мы с девочками вышли из моей комнаты и постучали в соседнюю. Бабуля как раз недавно спустилась за чаем и сейчас должна была быть у себя, читать какую-нибудь книгу. Я постучала в дверь и легонько приоткрыла её. — Бабуля Гертрудис, к тебе можно? Я хотела познакомить тебя с моими подругами, — попросила я, заглянув в приоткрывшееся пространство между дверью и дверным проём. Бабуля что-то буркнула, и я, посчитав это за приглашение, вошла, затянув за собой Джим и Ям. Бабуля действительно сидела за небольшим столиком, перед ней стояла чашка с чаем и тарелка печенья. Я слышала, что мама запретила ей её брать, но, видимо, бабуля получила своё право на порцию печенья. — Бабуля, это Джим, а это Ям, мои лучшие подруги. А это моя бабуля Гертрудис, — представила я всех и шумно вздохнула. Что делать дальше, я не представляла. За окном громыхнул гром, и стекло заволокло пеленой воды, ничего нельзя было разглядеть. Бабуля оглядела нас своими прищуренными глазами, снова посверлила взглядом мои шорты, а потом медленно, но довольно кивнула. — Ну садитесь, девочки, — заключила она. Мы с неким страхом переглянулись, но прошли в комнату и уселись на кровати, выпрямив спины и сложив руки на коленях. — Зачем же вы пришли? Послушать про мою молодость? — спросила бабуля Гертрудис. — На самом деле, мы не… — начала я, но Ям перебила меня. — А что было у вас в молодости? — с интересом спросила она. — О, много всего, — усмехнулась бабуля со светлой печалью в голосе. — думаете, я была, как моя дочь Ана или её олух-муженёк? Я носила юбки покороче твоих шорт, Нина. — Но у меня не короткие… — снова возразила я, однако Ям опять не дала мне договорить. — А как вы познакомились со своим мужем? — спросила она, положив голову на ладони, а локти уперев в колени. — О, это неинтересная история, — покачала головой бабуля, но всё-таки начала рассказывать. — нам было по пятнадцать лет, он выступал со своей группой в барах, а я со своей компанией разъезжала на мотоциклах по Буэнос-Айресу… — Бабуля! Ты умеешь ездить на мотоцикле? — шокировано вопросила я. — Ну разумеется, Нина! — бабуля обиженно вздёрнула свой длинный нос. — и твой дедушка умел. Я испуганно выпучила на бабулю глаза. Про моего дедушку Антонио я такого вообще подумать не могла, потому что он всегда отличался некрепким здоровьем, я помню его только лежащим на кровати, обложенного таблетками. А он, оказывается, играл в группе и выступал! А моя бабуля Гертрудис умеет ездить на мотоцикле, и у неё была своя компания. — Ты меня обманываешь, — нахмурилась я. Бабуля хотела оскорбиться, но вошла мама, удивлённо ахнувшая при виде нас троих, сидящих на кровати бабули Гертрудис. — Что вы здесь делаете? Неужели пьёте чай вместе с бабулей? — спросила она, забирая пустую чашку от чая и полупустую тарелку от печенья. Бабуля шлёпнула маму по руке, но та всё равно забрала тарелку. — Нет, бабуля Гертрудис рассказывает о своей молодости, — протянула поражённая Джим. — Мама, почему ты не говорила, что дедушка играл в группе и умел ездить на мотоцикле? — возмущённо спросила я. — Потому что я не считала тебе это нужным знать, — легко ответила мама, пожав плечами. — И была права. Теперь будете мне предъявлять, что я вам много чего не позволяю, а в вашем возрасте бабуля… Так, только, пожалуйста, не сидите здесь долго, бабуле нельзя переутомляться. И не забивай им голову, мама, они же ещё дети. Она вышла из комнаты. Мы с бабулей переглянулись, и она фыркнула. — Неужели я не могу рассказать вам о том, как надо жить? Для этого и созданы бабушки, — воодушевлённо огласила она и продолжила свой рассказ.