Aurum et Platinum

      Три дня. Три дня с тех пор, как я разбила свой телефон и душевное благополучие, допустив возможность быть услышанной во время своего общения с матерью. Не раз после этого случая я спрашивала себя, что же именно произошло со мной, что пробило брешь обычного спокойствия? До тех пор, пока Лисса не высказала предположение, что так действует на меня магия духа. Если подумать, это было верно - после её использования у меня всегда болела голова и портилось настроение, а тут всё вышло так, что настроение и без неё было испорчено. Да, мне пришлось и Василисе, в строго конфиденциальной обстановке, открыть свои чувства к Адриану. Она восприняла эту новость без удивления, однако, в отличие от Джил, не стала в этом моей сторонницей. Всё-таки, Сидни ей знакома больше, а я - беженка, которой если и можно симпатизировать, то уж явно не больше, чем алхимичке. Но на наши взаимоотношения это никак не повлияло, и поскольку обучение с Адрианом стало невозможным, Василисе пришлось самой выкраивать время для меня. Это были не какие-то серьёзные занятия, но мы общались друг с другом и делились опытом. Обнаружив, что я овладела исцелением, она попросила меня поучить её излечивать зависимость кормильцев. Учить особенно не пришлось: Василиса понимала сам принцип на отлично, и была успешна уже в первой своей попытке. Я была в восторге, но не Роза. Она была очень серьёзной, глядя на Василису, и сказала странную фразу: "Я больше не твоя Поцелованная Тьмой, и если ты перестараешься, я не смогу помочь".       Как мне позже рассказали они обе, термин "Поцелованная тьмой" подразумевает возвращение с того света кого-то, кто был на его грани, то есть, фактически мёртв, пользователем духа. Поцелованные Тьмой становятся связаны с ним, знают мысли того, кто их спас, и умеют проникать в голову. Но связь эта односторонняя, поэтому Лисса не могла знать мыслей Розы, зато с её помощью избавлялась от негативного воздействия духа. Подошедшая к нам в середине рассказа Джил продолжила тему, и сообщила, что является Поцелованной Тьмой для Адриана. - И ты не сказала мне? - Я не скрывала это, не подумай! Просто забыла, знаешь, я не ощущаю от этого особых неудобств, кроме похмелья по утрам и изменения настроения, и... - Джил осеклась, видя, с каким выражением лица я смотрю на неё, - Но я к этому привыкла, честно, и не особенно замечаю. Розе это показалось забавным, и она засмеялась, странно и двусмысленно. А Джил залилась краской. - Как там личная жизнь Адриана? Они с... - Роза! - Василиса прервала подругу. Я ничего не поняла, но не успела над этим задуматься, потому что до меня дошло одно обстоятельство. Мурашки ужаса пошли по спине, и я привалилась к спинке кресла, чтобы погасить это неприятное ощущение. - Джил, тебя... Убили? - Попытались. Но всё обошлось. Адриану пришлось куда хуже, он потратил кучу сил на меня. А на следующий день я проснулась с сильнейшим похмельем и отвратительным настроением, - закончила Джил своё повествование весело улыбаясь, находя это, по видимому, очень забавным. Я задумалась. Интересно, каково это - чувствовать другого человека так, как чувствует Поцелованный Тьмой? Как чувствует Джил Адриана? Что она чувствует сейчас?... Внезапно мою голову посетила исключительно глупая мысль: если бы Джил вытянула меня с того света, смогла я бы через её собственные эмоции чувствовать то, что чувствует Адриан?... Стоп, Кэт, ты явно сходишь с ума! Да, это, пожалуй, чересчур, но ведь можно спросить...

***

      Мы с Джил обедали в столовой в сопровождении Эдди и Джанин Хэзевей. Джанин приставили ко мне после того, как я попросила Максимилиана отправиться домой. Без меня. А точнее, попросила Лиссу, чтобы она выделила пару стражей чтобы те "сопроводили" в самолёт этого предателя. После того, как трап был убран, я больше его не видела, а обязанности по моей охране временно возложили на мать Розы. Если подумать, она мало чем отличалась от Максимилиана: так же молчала, была неизменно профессиональна и не обращала на себя внимание. Разве что ей не нужно было сообщать моей матери обо всех моих симпатиях, и в этом был её бесспорный плюс. Кстати, о моих симпатиях.       На протяжении этих дней я не общалась с Адрианом и даже не видела его. В этом не было моей заслуги, но я и не стремилась к общению с ним. Даже если бы мне пришло в голову, как извиниться за тот ужас, что он услышал, я бы всё равно не сделала этого. Лучше пусть считает, что противен мне, что я - двуличная сволочь: таким образом становятся невозможны любые романтические отношения между нами. Пусть так. Это лучше, чем идти на поводу у собственного эгоизма. Эгоизма, который спустя долгое время борьбы с рассудком всё же толкнул меня спросить: - Джил, ты сказала, что чувствуешь эмоции Адриана... Как он? На лице подруги, поглощённым до этого поеданием омлета с ветчиной, появилась полная понимания улыбка. - Ну, если ты хотела спросить, что он думает обо всём этом - не знаю, честно. Стараюсь не влезать в его голову. Но по его эмоциям - он был в замешательстве, когда услышал твои крики тогда. А сейчас я не чувствую никаких отличий. Я очень, очень не хочу тебя расстраивать, Кэт, но нет ощущения, что он вообще думает о тебе. Прости, пожалуйста. Я постаралась придать своему лицу максимально безразличное выражение, и с наигранным энтузиазмом ковыряла вилкой в тарелке с салатом, несмотря на пропавший аппетит. - Не расстраивайся. Ты будешь оставаться здесь долго, и может быть, потом это изменится. - Понимаешь... Я не хочу, чтобы это менялось. Так будет проще. - Но ты же влюблена в него! - воскликнула поражённая Джил. - Да, влюблена. И мне тошно от этого. Ты не задумывалась, что чувствовала бы на месте Сидни, появись рядом с твоим Адрианом какая-то пассия, желающая больше всего на свете увести его у тебя? - Нет... - А я вот задумалась. И знаешь, мне бы не хотелось такого "счастья". А поэтому, если ты не хочешь, чтобы так поступали с тобой - не поступай так с другими. Им хорошо вместе, Сидни явно влюблена, и я не имею никакого права влезать в их отношения и рушить их. Ожидалось, что мои до тошноты правильные слова возымеют благотворный эффект, и Джил скажет, что я права и похвалит за такое самопожертвование, однако что-то пошло не так. Глаза подруги обрадованно сверкнули, и она в порыве энтузиазма даже оттолкнула от себя тарелку. - Я не знаю, что чувствует к нему Сидни. Зато знаю, что он чувствует к ней... Мой эгоизм тут же оживился. - ...так вот, поэтому, я могу заявить с абсолютной уверенностью, что он не чувствует к Сидни совершенно ничего особенного. Максимум - лёгкая симпатия. А значит, тебе стоит немедленно пойти и извиниться перед ним. - радостно подытожила Джил, явно в восторге от возможности быть полезной. Ну почему? Почему бы ему не быть по уши влюблённым в эту алхимичку? Как бы это всё упростило! Она ведь довольно красива, не страдает видимым отсутствием интеллекта и к тому же влюблена в него! Что ещё нужно этим мужчинам?... Поток моих размышлений прервал голос, от которого я едва не подскочила с места. - Привет вам. - Сидни, привет. Хочешь пообедать вместе с нами? - спросила Джил. Видимо, её не так сильно застал врасплох этот неожиданный визит. Меня же хватило только на то, чтобы кивнуть, прикинувшись, будто я ем. - Нет, не совсем. Кэт, я бы хотела поговорить с тобой, если ты не против... Пришлось оставить свои попытки изобразить поглощённость содержимым своей тарелки и снова кивнуть. - ...Наедине. - А, хорошо. Ну что же, видимо, никакого выхода, кроме как встать и пойти за алхимичкой, у меня не было. Я кивнула Джил, которая смотрела на меня слишком обеспокоенно и поднялась. Сидни проследовала к выходу из столовой, я - следом. Мы остановились в коридоре и блондинка обернулась ко мне. На её лице легко читалось раздражение. - Я не понимаю тебя, - начала она без обиняков, - Сначала я была совершенно уверена в том, что ты запала на Адриана. Мне казалось, это так бросается в глаза, что я была удивлена, что он, наоборот, не заметил этого, хотя понимание людей никогда не было для него проблемой. А потом ты кричишь посреди коридора, что тебя от него тошнит. Знаешь, что я подумала? Нет? Я решила промолчать. Сидни это не смутило. - Я подумала, что это своего рода спектакль, чтобы привлечь его внимание. Ведь это так логично - сбежать последи вашего, - она хмыкнула, - "урока", чтобы заставить последовать за собой и потом демонстративно заявить об антипатии. Это был бы отличный способ, учитывая, что он не проявлял к тебе никакого интереса... А тут раз, и такой поворот! Какая находчивость - пойти от обратного, чтобы возбудить желание общаться с тобой, понять тебя... Но этот план должен был предполагать, что ты побежишь к нему извиняться, иначе в этом нет смысла и ты просто отталкиваешь его. А ты не побежала! И что это всё значит? И несмотря на то, что она лишь подтвердила равнодушие Адриана, несмотря на то, что я представляюсь ей этаким хитроумным чудовищем, способным на такие схемы, меня разобрало на смех, а не на уныние. Я смеялась, сама не понимая, что именно в этом всём настолько смешно. - Что ты ржёшь? - Оказывается, я была права, когда подумала, что ты не глупа. И правда - придумать такую чушь! Ничего не скажешь - хитрый план, чтобы заполучить внимание твоего Адриана. Но что-то не сработало, и ты приходишь разбираться со мной. А тем не менее, моего воображения только и хватило на то, чтобы попросить Джил увести тебя из комнаты три дня назад. - Я так и подумала, что без тебя не обошлось. - Поздравляю, - холодно отозвалась я, - хоть где-то ты угадала. - Но ты не ответила: что это всё значит? Пусть её прямолинейность и вызывает уважение, но не добавляет желания с ней откровенничать. Кто она, в концов, чтобы быть обязанной отчитываться? - Сидни, давай поступим так: ты не пытаешься лезть ко мне, а я - к вам, хорошо? Она посмотрела на меня как-то недоверчиво, сощурив глаза, словно у неё было сто причин не доверять мне. - Откуда мне знать, что я могу тебе верить? Конечно, прямолинейность - это хорошо, но не в таком тоне и не между едва знакомыми людьми. В этом случае она становится больше похожа на наглость. Но я всё же нашла в себе силы говорить максимально спокойно. - Ни от куда. Но у тебя нет выбора. Ты можешь или оставить меня в покое, или продолжать приставать. Однако второе тебе точно ничего не даст. - А первое? - Ну, есть надежда на мою порядочность и то, что я сдержу слово. Учти, я уже три дня максимально порядочна. Почему бы не продолжать в том же духе? Она задумалась, а потом произнесла совершенно другим тоном. - Я не понимаю тебя. Если я борюсь за что-то - то делаю это до конца, как сейчас. А если нет - никто не упрекнёт меня в том, что у меня были мысли бороться. Ты очень странная. Странная? Пожалуй, да. Мне преподносят корону - я ворочу головой. Появляется парень, который интересует меня, как никто другой - а я сама отворачиваюсь от него. Что это: странность, или глупость? - Я сама себя не всегда понимаю. Но знаешь, чего я точно сейчас не хочу - это видеть тебя или его. Думаю, ты сама бы не против не видеть меня, но это невозможно. Уж извини. Надеюсь, этот разговор что-то прояснил. И не слушая, что Сидни скажет в ответ, я развернулась, желая вернуться в столовую, но блондинка схватила меня за руку. - Ладно. Хорошо. Я скажу только одно: если это у тебя приступ глупого благородства - не надо. Мне это не нужно. Будь я на твоём месте - я бы не смогла поступить так, потому что мне плевать на тебя. Я всегда борюсь за себя и своё счастье, невзирая ни на что! Вот и ты борись - не надо показывать, что ты лучше меня. И Сидни сама чуть ли не бегом пошла прочь. А я так и осталась стоять - слишком внезапно открылся смысл того прищуренного взгляда. Это и правда было недоверие. Она не могла поверить в собственную, безумную по её меркам догадку о том, что я сама решила прервать своё общение с Адрианом.