***
Солнце уже заливало своими лучами залив, когда я сидела на причале. Я много ходила по городу, без страха заворачивала в различные улочки. Со стороны, наверное, казалось, что я искала чего-то, но на самом деле… Ни черта я не искала, просто слонялась кругом, надеясь, что ветер остудит моё тело, заберёт тепло другого человека. Но, как бы я не старалась, определённые участки кожи всё ещё горели, а сердце не унимало бешеного ритма. Словно у меня сначала что-то отобрали, то, что я очень любила. А потом вручили новое, на первый взгляд не такое замечательное, как прошлое, но… Стоило приглядеться получше, распробовать, прежде чем осознать — то, что было раньше, даже и рядом не стояло с тем, что у меня есть сейчас. Сравнивать Дазая и Фёдора изначально было плохой идеей. Но я продолжала это делать, проводя параллели, которые, как я надеялась, никогда не пересекутся. Однако точки соприкосновения всё же находились. Если их двоих закрыть в замкнутом помещении и оставить всего один нож, то всё равно найдутся жертвы от их рук, когда они сами останутся целыми и невредимыми. Потому что они те, кто любят действовать чужими руками, дабы не запачкать свои. Но даже так, у Осаму Дазая и у Фёдора Достоевского крови было не то, что по локоть, а по самую шею. И её капли, в большинстве своём, капали с моих пальцев. Море успокаивало меня. Необъятно большое глубокое и сейчас, в лучах солнца, золотисто-оранжевое, отдающее синеватым блеском. Редкие волны, что разбивались о мощённый берег, создавали свою прекрасную мелодию прибоя. Где-то в вышине кричали чайки. Лёгкий весенний ветер поддувал, то и дело задевая мои волосы. На секунду, прикрыв глаза, я ощутила такое душевное равновесие и спокойствие, что мне даже показалось, что я сама качаюсь на волнах. Потерять память, а потом вновь обрести, узнав о себе кучу отвратительного. А потом принять всё это, смириться и продолжить в том же духе. Вот оно — моё равновесие и спокойствие. Нет смысла корить себя, ненавидеть, пытаться измениться. Смысл есть в том, чтобы переиначить свои поступки и перестать быть чьей-то марионеткой. Мне нужен свой царь в голове, а не безликий кукловод. Совру, если скажу, что мне не хотелось вернуться в номер. Хотелось застать спящего Дазая и прилечь рядом. Боже, я нуждалась в нём так сильно, что какое-то время просто стояла перед главным входом отеля, не решаясь вернуться. Мне нужно было зацепиться за Осаму, дабы больше не позволять себе думать о Достоевском. У него более не будет надо мной власти. Я уверена, что смогу отказать ему, смогу не подчиниться. А потом лезвие блеснёт в моей ладони и полоснёт по его горлу. Он любил так делать: вскрывать глотку. У него в рукаве был не только туз, но и смертоносный клинок. — Нет счастья в комфорте, покупается счастье страданием. Человек не родится для счастья. Человек заслуживает свое счастье, и всегда страданием. Всего секунда — и мне показалось, будто меня опустили с головой под воду и не давали шанса глотнуть воздуха. Я оцепенела: не могла пошевелить и пальцем. Этого не может быть!.. — Ты уже достаточно настрадалась, Софья Семёновна Мармеладова? Я зажмурилась, поджала губы, закачала головой. Нет, нет, нет! — Быть может, пришёл момент и для твоего счастливого конца? Его руки легли на мои плечи, и они показались мне чертовски тяжёлыми, отчего я даже сгорбилась. Холодная кожа его перчаток ощущалась даже сквозь ткань блузы. Его горячее дыхание обжигало мою макушку. Если Он сейчас воткнёт мне клинок между лопаток, то я сразу же пойду ко дну, упав с причала. Моё тело найдут через пару дней, когда его течением вынесет на один из берегов набережной. Или оно, по воле судьбы, вновь попадёт в сети Мафии. Интересно, что почувствует Дазай, увидев мой труп?.. Дазай! Я тут же выпрямилась, стряхнула чужие руки со своих плеч и поднялась на ноги. Оборачиваться не хотелось, так что прерогатива искупаться в холодной морской воде казалась мне весьма заманчивой. Но я повернулась к нему, и наши взгляды столкнулись. Он не изменился с нашей последней встречи. Всё такой же худой, но статный. И красивый. Дьявольски прекрасный снаружи и убийственно омерзительный внутри. Фёдор Достоевский, который, как я думала, остался в России, сейчас стоял в паре метров от меня. Он здесь, в Японии, в Йокогаме. Он всё время был здесь. Не отпускал меня ни на шаг. Вторгался в мои мысли, направлял своим голосом. Побуждал на убийства, заставлял причинять боль окружающим. Я думала, что выпуталась из его сетей. Я думала, что смогла избавиться от его влияния. Я хотела так думать. Он заставил меня так думать. — Ты не рада мне, Софья? Скучающая интонация. Мягкий тембр. Но холод всё равно прошёл по моей спине от его голоса. — Ты ведь всё время был здесь, так? — я с трудом нашла силы, чтобы выдавить из себя слова, сохраняя ровную интонацию. Но он видел меня насквозь. — Было бы весьма неуместно отпускать тебя одну в совершенно чужую страну, верно? Фёдор сделал несколько шагов в мою сторону, а я хотела отступить назад, но некуда — дальше только море. — Ради меня пересёк полсвета? — нервная усмешка тронула мои губы. — Тоска по тебе свела бы меня в гроб и буквально довела бы меня до самоубийства. Я всего лишь несчастный сумасшедший. И тот, кто мог затмить разум сладкими речами. Усыпить бдительность. Он всегда так делал: разговаривал красиво, ласкал чужие уши своим голосом, а потом резал клинком. Порой, жертва не понимала, что произошло, ведь была обескуражена его красноречием. Сейчас он делал то же самое и со мной. Фёдор приблизился ко мне и протянул свою тонкую руку. Пальцы в перчатках коснулись моей щеки, и меня вновь обдало холодом. Солнце отражалось в его глазах, и те принимали кровавый оттенок. Бледное лицо, казалось, светилось в лучах. Мне хотелось погладить его щёки, острый подбородок. Провести пальцами по его тёмным волосам с причудливым оттенком. Делать всё то, что он никогда не позволял. — Фёдор, прошу, отпусти меня, — взмолилась я, отступая ещё на полшага и понимая, что более мне отходить некуда. — Разве я тебя когда-нибудь держал, Софья? Ты всегда сама шла за мной. Убийственная правда, которую я и сама прекрасно знала. Но он никогда не позволил бы мне существовать отдельно, без него. Если Достоевский верил, что он есть Бог, то разубедить его в этом мог лишь сам Дьявол. И у меня был один на примете. — На тебе всё ещё остался его запах. Ты подобралась так близко, а он всё ещё дышит. Раньше ты не поддавалась сентиментальности. Что же теперь? Фёдор желал смерти Дазаю, когда сам Осаму даже и не задумывался особо о Достоевском. Скорее всего, один знал возможности другого и хотел устранить. Позади шумели волны. У причала достаточно мелко и виднеются камни. Я не разобьюсь и не утону, но смогу ли уплыть? Скорее всего запутаюсь в водорослях и в старых сетях, напорюсь на рифы… Фёдор слаб физически, и я могла бы запросто свалить его с ног. Но я не хотела этого делать. — Ты мог бы найти мне достойную замену, — сглотнула, потому что он прищурился, а его пальцы провели по моим губам. — Но не делаешь этого, потому что убеждён в том, что я всецело принадлежу тебе. Но это не так. — Я твой Бог, и я создал тебя такой, какой ты являешься сейчас, Софья. Иначе и быть не может. — Нет! — резко дёрнула головой. — Я была ребёнком, и ты не создавал меня! Ты подобрал сироту, которой некуда было идти. И у которой была весьма полезная способность. А потом воспитал под себя. Сделал из меня послушную собачку. В ту же секунду его рука сомкнулась на моей шее, и я судорожно начала глотать воздух. Я могла высвободиться. Могла. Но не делала этого. — Вижу, ты весьма избаловалась за то время, что была под чужим крылом. Но мне не впервой ломать чужие игрушки. Мы ведь даже когда-то ломали их вместе, помнишь, Софья? — Дазай… — прохрипела я. Сердце болезненно пропустило удар. Он ведь всё ещё в номере! Один! — Нет, прошу, не нужно! Что-то придало мне сил, и я смогла вырваться из хватки Достоевского. Он даже удивлённо приподнял брови, но мне некогда было ликовать над ним. Я кинулась вперёд, но не успела ничего понять, как уже летела вниз. Щёку и ладони обожгло от удара о бревенчатое покрытие причала. Что-то подсекло мне ноги. Достоевский обнажил свой клинок. Теперь его ничто не останавливало, чтобы добить меня. Но он медлил, стоя надо мной. Я ощущала его прожигающий взгляд спиной, пока вжималась лицом в пол, чтобы провалиться к чертям собачьим. Порез на правой голени горел, а струйка крови, стекающая вниз, обжигала. — Лучше прикончи меня, потому что я не остановлюсь, — я вновь нашла силы и смогла приподняться на локтях. — Твоя боль будет куда хуже смерти, когда ты будешь стоять на пепелище того, что тебе уже стало дорогим. И тогда, Софья, ты вернёшься ко мне. Разбитая, обездоленная. В страдании, как и тогда, десять лет назад. И я снова протяну тебе руку, а затем сделаю из тебя прекрасное и чрезвычайно убийственное оружие. Ты вернёшься на свой круг ада, как и положено. Но твой Бог всегда будет с тобой. — Страдание принять и искупить себя им, — пробормотала я, поднимаясь на ноги. Перед глазами всё плыло не от мелкого пореза, а от отравы, которой был смазан клинок. Уверена, яд не смертельный, лишь помутит сознание. — Я лучше отрекусь от такого Бога, как и ты, и отдам свою душу Дьяволу. Не помнила, ответил ли мне Фёдор, поскольку я перестала что-либо слышать. Отрава подействовала во всю силу, и я вновь рухнула, теряя сознание.***
Я не знала как, зачем, почему, но продолжала упорно подниматься по ступеням. Мой номер был на четвёртом этаже, а чёртов лифт не работал! Я практически не помнила того, как смогла добраться до отеля. Знала лишь то, что в отключке я провела около часа, а когда очнулась — рядом никого не было. Отвратное чувство поселилось в моей грудной клетке. Если Фёдор здесь, то обязательно произойдёт что-то колоссально ужасное: от массовых убийств до крупного теракта. Но сейчас моё сердце сжималось от мысли, что из-за меня мог пострадать Дазай. Осаму, несмотря ни на что, был добр ко мне, и моя истерзанная душа успела привязаться к нему. Он не заслужил того, чтобы попасть под прицел крыс. Отрава всё ещё не выветрилась из моего тела, поэтому ноги то и дело подкашивались. Я несколько раз падала на ступеньках, приваливалась к стенке. И лишь импульс в моей голове заставлял меня делать шаги вперёд. Что-то случится. Что-то уже случилось. Дверь, к счастью, была открыта. Не выбита и не вскрыта, а именно открыта. Ключ был оставлен в замочной скважине. Значит, Дазай самостоятельно покинул комнату. Я ввалилась внутрь и сразу же рухнула на кровать в форме сердца. Простыни были смятые, но уже остывшие. Но запах всё ещё чувствовался. Запах мафиози. Мне нужно было привести себя в форму, а именно — вывести из своего тела остатки отравы. Для этого нужно было пустить себе кровь или прочистить желудок. Более быстрым был второй вариант, но эффективным — первый. Взяв нож для масла с небольшой кухни, сделала надрез на запястье. Пока кровь густыми каплями капала в раковину, в глубине номера зазвонил мой телефон. Я тут же кинулась его искать и испачкала ковёр, кровать и даже занавески алыми мазками. Мобильник нашёлся под кроватью. Звонил Дазай. — Да?! — теряя терпение, ответила на вызов. — Дазай? Эй? На заднем фоне был непонятный шум, а затем послышалась отчётливая очередь от выстрелов. — Что происходит?! Дазай! — никто не отвечал. Возможно, Осаму просто выронил мобильник. Но гадать не было времени. На Мафию уже напали, и, скорее всего, по моей вине. Две сильные организации столкнулись между собой, и от их схватки от Йокогамы могут остаться только угли. Наспех перемотав запястье платком, отыскала свой пистолет. Беретта оказался в верхнем ящике тумбы. Честно думала, что я его безвозвратно потеряла ещё на рыбном заводе, но Осаму вернул его мне. Проверив обойму, засунула его за пояс и покинула номер. Уже на подходе к штабу Мафии можно было различить отголоски перестрелок. Из-за крыш невысоких зданий виднелись чёрные рукава дыма, окутывающие пять небоскрёбов. Жители города беспокойно оборачивались на залив, спешили укрыться в своих домах. Единственное, что меня смущало — отсутствие полиции. Прилегающие к штабу улицы и трасса были пусты. И стоило мне приблизиться, как тут же пришлось отстреливаться. Неизвестная мне группировка людей в чёрных масках ожесточённо осаждали вход в один из небоскрёбов. Спрятавшись за машиной, увидела отряд «Чёрных ящеров», что вели оборонительный обстрел, а кто-то из них даже сражался врукопашную. Но главное месиво было в Порту, поскольку именно оттуда виднелся чёрный дым. Скорее всего, там был и Дазай. Дождавшись, когда оперативники Мафии начнут стрелять, я кинулась под шквал их огня. Смогла добраться до Хироцу, который как раз обезвреживал одного из нападавших. Однако, из-за укрытия высунулся ещё один и уже нацелился в старика, но я успела среагировать. Проскользив на коленях, чтобы не попасть под шальную пулю, прикрыла Хироцу точным выстрелом в голову. — Благодарю, — кивнул он мне. — Что происходит? — встав на ноги, спросила я. — Кто-то устроил диверсию, — прячась за машину и показывая жестом пригнуться мне, пояснил старик. — Заключенный ребёнок был выпущен, а затем мы подверглись нападению врагов. Пули буквально свистели над нами, пробивали обшивку автомобиля, разбивали стёкла, рикошетили от асфальта. Жгучий запах пороха уже кружил голову, а уши закладывало от постоянных выстрелов. — Где Дазай? — выстрелив несколько раз из-за нашего укрытия, тут же поинтересовалась я. — Господин Дазай с господином Накахарой разбираются с противником в Порту, — Хироцу подтвердил мою догадку. — Банко, вам лучше отойти. Я отползла в сторону, прижимаясь спиной к указательному столбу, и старик отправил машину в полёт, ударив по ней ногой. Автомобиль, оказалось, был заминирован, потому что его отпульнуло на несколько метров и он смёл собой сразу четверых человек в масках. Я сразу же встала на ноги и кинулась к заливу. Отрава уже целиком покинула моё тело, а адреналин придавал мне сил и скорости, поэтому мне удалось достаточно быстро добраться до Порта. Однако мне сразу же пришлось несладко. Каким-то чудом я смогла увернуться от летящей в мою сторону лодки, которая с оглушительным треском врезалась в стену, разлетаясь на части. Среди доков бушевал Чуя. Он, используя свою способность, швырял противников налево и направо, не брезгуя использовать и другие предметы. Как лодку, к примеру. Здесь врагов было куда больше, но помимо них были и гангстеры Мафии. Вот только что-то было не так. И поняла я это слишком поздно. Один из подчинённых накинулся на меня, повалил на землю и принялся душить. Сильные мужские руки сомкнулись на моей шее, и я отчаянно начала пинать его ногами. Пыталась разомкнуть его пальцы, но у меня ни черта не получалось. А воздуха уже катастрофически не хватало, и мне казалось, что ещё чуть-чуть — и мои глаза лопнут. Но всего один выстрел, прогремевший над нашими головами, и на меня свалилась тяжёлая мужская туша, но зато я смогла вздохнуть. Кто-то столкнул с меня труп, а я тут же встала на четвереньки и начала глотать воздух. Даже не обратила внимания на то, что моё лицо теперь было окроплено чужой кровью. — Мужчины так и бросаются на тебя, — сквозь выстрелы доносился голос Дазая. Я подняла на него взгляд и тут же схватилась за его протянутую руку. Я была искренне рада, что он был цел и невредим. Да так, что чуть ли не кинулась его обнимать, но меня остановило то, что Осаму дёрнул меня на себя, и мы укрылись от очереди за огромным ящиком. — Почему он напал на меня? — я ужасно хрипела и потирала шею. Теперь точно останутся страшные синяки. — Потому что был под проклятием Кью, — Осаму был невероятно спокоен, несмотря на всю ситуацию. — Он спрятался где-то здесь, но, как видишь, у нас есть и ещё проблемы. В Мафии появились крысы. Я выстрелила несколько раз, чтобы дать нам возможность перебежать в другое место, ближе к Чуе. Но тот, казалось, увлёкся крушением всего подряд. Накахара мастерски использовал свою способность: отправлял пули обратно в тех, кто изначально их и выпускал, поднимал клочки земли, ящики и лодки в воздух, швыряя их. При этом умудрялся вступать в рукопашный бой. — Он и без нас справится, — Осаму вновь потянул меня вглубь доков. — Необходимо найти Кью и деактивировать его способность. Иначе нас всех перебьют. — Ты уверен, что это сделал кто-то из Мафии? — я следовала за ним, всё время оборачивалась, держа пистолет наготове. — Я это знаю, — уверенно заявил он. — Клетка была открыта ключом. Записи на камерах — почищены. Те, кто охраняли Кью, первые и сошли с ума. То есть, свидетелей нет. Он резко остановился, когда мы оказались среди многочисленных причалов и старых рыболовных лодок, что спокойно покачивались на волнах. Дазай огляделся и даже нахмурился. А я понимала, что обязана ему сказать о Фёдоре, но что-то останавливало меня. Страх? — Разделимся, — сухо начал он. — Так будет быстрее. — У тебя есть оружие? — спохватилась я, когда Осаму уже собирался уходить. Он обернулся и удивлённо глянул на меня. — Оно бы пригодилось. — Не стоит беспокоиться, — отмахнулся он и развернулся, удаляясь. Дазай был холоден со мной. Возможно, это из-за всей этой ситуации. На что я очень надеялась. Или, что вероятнее всего, он намеренно так вёл себя, чтобы я ни на что не рассчитывала. И ведь я сама была уверена, что мне полегчает после ночи с ним, и между нами ничего не изменится. Только вот сердце почему-то болезненно кололо. Я запрыгнула в одну старую лодку, и та закачалась ещё сильнее. Старое судно, проржавевшее до самого основания, стояло здесь уже, наверное, не первый десяток лет. Осмотрев капитанскую рубку и нижние каюты, отправилась к следующему причалу. Мальчишка, благодаря своему маленькому тельцу, мог запросто спрятаться где-то здесь. Или он уже давно смылся. Всё это время мне не давал покоя Достоевский. И это его план? Устроить раздрай внутри Мафии, а потом просто натравить на неё какую-то левую банду неодарённых людей? Либо Фёдор недооценивал господина Мори, либо это была лишь разминка. А, зная Фёдора, он ведь так просто не остановится. Сначала наделает множество маленьких дыр, чтобы нанести один большой удар. Смертельный удар. Я должна рассказать Дазаю. Возможно, так мне удастся хоть что-то да исправить. После уже четвёртой лодки, я плюнула на поиски и поспешила вернуться обратно. Я бежала по бревенчатому причалу, который скрипел подо мной. Завидев спину Осаму, ускорилась. Он стоял и смотрел куда-то за горизонт. — Дазай? — пряча пистолет за пояс шорт, сделала пару шагов к его фигуре. — Нашла что-нибудь? — не оборачиваясь, тут же спросил он. — Нет, скорее всего, он ушёл, — вздохнула. — Мне нужно тебе кое-что сказать. — Вот как? — обернулся он, а у меня вдруг всё похолодело внутри от его взгляда. — А я как раз собирался кое-что спросить у тебя. Дазай в один шаг оказался рядом со мной, но у меня не возникло желания отшатнуться от него. Наоборот, хотелось уткнуться носом в его грудь. — Достоевский в городе… — мой голос дрогнул, но Осаму взял мои руки в свои. — Кажется, он всё время был в Йокогаме. — Ну и ну, — он успокаивающе поглаживал большим пальцем запястье, где был порез. Платок я умудрилась потерять во время всей той котовасии. — Ты виделась с ним? — Да, — мне было стыдно это признавать. — Он намерен вернуть меня любой ценой. Потому что… — сглотнула, а Осаму сильнее сжал мои ладони. — Потому что он мой Бог. — Что ж, — я подняла взгляд на Дазая, не обращая внимания на его действия. — Тогда я буду твоим Дьяволом. Холод металла обжигает запястья, а резкий щелчок бьёт по ушам. Я отшатнулась от Осаму и увидела на своих руках наручники. В ту же секунду кто-то сзади меня выдёрнул мой пистолет из-за пояса. Этот кто-то — Чуя. — Что происходит? — ахнула я. — Это был вопрос времени, — грубо бросил Накахара. — Когда ты предашь нас. — Что?.. Нет! — Банко, — холодно начинал Дазай. — Ты ушла посреди ночи и виделась с Достоевским. В это время кто-то проник в наше подземелье и высвободил Кью. Это сделал кто-то из гангстеров. Но, — его взгляд пронзил меня, — по твоим словам, Достоевский всё время был в городе. Значит, ты всё время играла по его правилам. Иными словами, проникнуть в Мафию и приблизиться ко мне — было твоим заданием. — Я же ничего не помнила… — слабое оправдание слетело с моих губ. — Именно поэтому тебя бы не заподозрили, — Дазай вновь сократил между нами расстояние и поддел мой подбородок пальцами, заставляя смотреть ему в глаза. — Он использовал тебя, поэтому был прекрасно осведомлён обо всех наших действиях. Уверен, ту ночь с тобой я должен был не пережить. Прекрасная смерть была бы, верно? — Тц, — фыркнул сбоку Чуя. — У меня и в мыслях не было, — прошептала я, не отрывая от него взгляда. — Единственное, чего я хочу, так это избавиться от его влияния. Прошу, — схватилась пальцами за край его пальто, — поверь мне. — Чуя, — отвернув от меня голову, бросил Осаму, — убедись, что штаб в безопасности. С Банко я разберусь сам. — Знаю я, как ты разберёшься, — отмахнулся рыжеволосый, но всё же подчинился и ушёл. И что же Дазай будет делать? Поставит на колени, как тогда Хьюго, сломает челюсть и выпустит три пули мне в грудь? Пальцы дрожали, а браслеты натирали кожу на запястьях. Очень тугие. В моей голове было пусто. Неужели я изначально была Его оружием? И мой побег всего лишь обман? Я не сбежала от него, а, наоборот, прибежала к нему? Господи, да что происходит?! Но одно я знала точно — в ту ночь я не хотела убивать Осаму, просто хотела его самого. — И что теперь? — прохрипела я. — Побудешь пока моей заложницей, — пожал он плечами в ответ. — Уверен, Фёдор захочет вернуть тебя живой и предложит мне сделку. — Он обманет тебя и убьёт, а потом получит меня в любом случае, — так же пожала плечами. — Вот и посмотрим.***
Теперь я сидела, прикованная к стулу, и ждала своего часа. В один момент всё сломалось, и я стала врагом и предателем Мафии. Одно появление Фёдора — и моя жизнь пошла под откос. А была ли она хоть когда-то нормальной? Кажется, что нет. Мафии удалось более менее уладить проблемы, перебив большую часть бандитов. Кью так и не нашли, но этим теперь занимались «Чёрные ящеры». А меня, заковав, закинули в подземелье. Дазая с тех пор я не видела. Уверена, у него теперь проблем по горло. Ведь именно он привёл меня в Мафию. Наверняка теперь всех собак спустят на него. Мне же оставалось ждать своего приговора. До сих пор я не ощущала себя виновной. Да, я единожды покушалась на жизнь Осаму, но затем сразу же пожертвовала своей, спасая его. Если бы мне нужна была его смерть, я бы отошла в сторону, и позволила Хьюго прошить ему череп. Но это никого уже не волновало. Для них я лазутчик, крыса Достоевского, всего лишь персонаж его истории. Но никто даже и не подозревал, какое отвращение я начала ощущать по отношению к Фёдору. Как я начала желать ему смерти, чтобы освободиться от его влияния. Зажить своей жизнью, а не той, какой мне приписано. Пальцы сжали ручки стула, а кровь в венах забурлила. Жгучие слёзы лились по щекам, капали на мои колени. Я ни в чём не виновата! Достоевский говорил о том, что у эсперов могут случаться такие моменты, когда сила берёт верх над телом. Когда частицы сверхъестественного могут выходить из-под контроля по разным причинам: тренировки, угроза смерти, эмоции… Я никогда не задумывалась над этим, пока не ощутила, как сила рвётся наружу. Сейчас. Внутри меня находились тысячи чужих способностей, которые я когда-либо копировала. Но выудить из огромного множества я смогла лишь одну, воспроизвести её самостоятельно, опираясь лишь на свои возможности. Чёрные лезвия Расёмона рассекли цепи, освобождая меня. Сейчас источником для способности Акутагавы стали мои волосы, которые ожили. Теперь я иду по твою душу, Фёдор Достоевский.