Моё небо

АНИЭЛЛА Слова моего соседа произвели на меня просто оглушающий эффект. Не знаю, чему я больше поразилась: тому, что он заговорил, или тому, что согласился принести клятву? Так или иначе, у меня из головы разом вылетели все тоскливые мысли, оставляя только изумление. Поверить в это было сложно, почти невозможно. Я ведь уже смирилась с его поведением, перестала постоянно мучить себя мыслями о том, как достучаться до парня, и тут такое! — Ты это серьёзно? — спросила я, пребывая в полном шоке. В ответ парень наградил меня взглядом, громче любых слов говорящем, что он думает о моих умственных способностях. — Ты сама как думаешь? — всё же снизошёл ашрианец до ответа. А ведь ничего особенно не изменилось в его отношении ко мне. Разве что глаза теперь горят не столь убийственной ненавистью. Но всё равно, он мне откровенно не доверяет, да и об уважении речь не идёт. — Почему ты изменил своё мнение? — задала я вопрос, который буквально душил меня изнутри. — Скажем так, — кривая усмешка исказила чувственные губы, — я устал дни напролёт сидеть и ждать, когда мной снова оботрут все углы. Ясно. Банально устал от ничегонеделания и одиночества. Что же, это я понять как раз в состоянии. Я бы, наверное, и пары-тройки дней такой жизни не вынесла, он же так существовал месяц с лишним. Его выдержкой только восхититься можно. Хотя, после пребывания в лапах «братца» это, наверное, не самое страшное. Но что я могу обо всём этом знать? Я никогда не переживала ничего из того, через что пришлось пройти этому парню. — Как тебя зовут? — задала я следующий, немало волнующий меня вопрос. — Кайлен, — выдал он после недолгого молчания, словно поразмыслив: а стоит ли меня удостаивать чести знать его имя? — но я предпочитаю Кай. — Что же, Кай, — произнесла я, пробуя имя на вкус, — давай обсудим некоторые условия. Кай… Красивое имя для красивого парня. Я и до этого сталкивалась с ним, в своём мире в книгах и не только, но почему-то больше всего оно у меня ассоциировалось с мальчиком Каем из «Снежной королевы» — детской сказки. Теперь пальму первенства забрал этот ашрианец. Обсуждать нам, по сути, было особо нечего. Я провожу ритуал, он приносит клятву, которая лишает его возможности навредить мне, окружающим, моему имуществу или самому себе, до особого разрешения, я же не использую полученную власть ему во вред. Например, не пытаюсь использовать его как секс-игрушку или не одалживаю кому-то во временное пользование. Взамен он занимается всем тем, на что у меня банально не хватает времени: дом, сад и прочее. Да, Кай никак не вязался у меня с образом домохозяйки, ну, а что ему ещё делать у меня дома? Развлечения, принятые у эромайцев, меня не прельщали, да и его тоже, потому оставалось только это. Всё какое-то занятие и польза. Чуть позже, оставив парня в гостиной в кресле, я пошла готовиться к ритуалу принесения клятвы. По сути, он считался довольно простым, но мощным. Только каким бы простым он ни был, не стоит забывать о том, насколько я «дружу» с магией. Интересно, подозревает ли Кай, что эта клятва несёт для меня опасностей больше, чем для него? Не знаю. Зато знаю точно, если я где-то хоть немного ошибусь, последствия для меня могут быть не самыми радужными. Если я допущу ошибку, в лучшем случае ничего не получится, и, поняв это, придётся начинать всё заново. Но так же есть риск, что не подтверждённая клятва не сработает, а я, не распознав этого, сниму ограничивающие свободу Кая чары и в следующее мгновение лишусь жизни, ведь несмотря на то, что заговорил, никаких тёплых чувств парень ко мне не испытывает. И самое страшное, как по мне, ошибка может привести к тому, что всё получится наоборот, и это не он станет привязан ко мне клятвой, а я к нему. То есть стану фактической рабыней своего официального раба. Потому я со всей старательностью выводила линии магической пентаграммы, сверяясь чуть ли не каждую минуту с рисунком, который до мельчайших деталей скопировала со старинной библиотечной книги. А так же зубрила слова ритуала. Конечно, можно было бы пригласить человека со стороны, который легко и без рисков всё бы сделал, но тогда об этом быстро узнал бы Марас, а мне почему-то казалось важным держать его в неведении. Спустя пару часов мы стояли друг напротив друга в пентаграмме. Тщательно проговаривая каждый звук, я произнесла слова активации линий силы. Линии магического рисунка слабо засветились голубым, пока, вроде, всё идёт, как описано. Протянула Каю стилет, и он, согласно обговоренному, полоснул себя по ладони, после эту неприятную манипуляцию проделала и я. Следом парень заговорил: — Признаю тебя властительницей своего тела, души и помыслов. Клянусь беспрекословно выполнять твою волю и быть рядом, пока ты, моя властительница, не дашь мне свободу. И пусть залогом данной клятвы станут моя кровь и моя жизнь. Эстерам толиэр вас мерсуат. Сам ритуал и магия, сгустившаяся вокруг, делали восприятие мира каким-то нереальным. Всего несколько секунд ушло, чтобы Кай произнёс заветные слова, подкрепив их словами из ритуала на древнем наречии, но мне хватило этих мгновений, чтобы потерять себя в его сине-фиолетовых глазах и звуке его голоса. Когда парень только заговорил, его голос скрипел как старая не смазанная дверь, но сейчас, когда ошалевшие от долгого молчания голосовые связки пришли в себя, это голос стал мягким бархатом, который завораживал. Мне с огромным трудом удалось заставить себя вернуться в реальность. — Принимаю тебя и твою клятву. Отныне твоя душа, тело и жизнь принадлежат мне. Эстерам толиэр вас рамсууратин. После того, как отзвучали слова древнего наречия, Кай положил свою окровавленную ладонь на мою. Вокруг вспыхнул ослепительный белый свет, соединённые ладони наоборот пылали алым. Было горячо. А потом всё резко закончилось. Порезы на ладонях затянулись без следа, а пентаграмма стала лишь рисунком. Вроде, всё прошло как надо. Однако, мне всё равно было страшно. Первым делом я постаралась нащупать какую-нибудь связь с Каем и ощутила лишь едва заметную нить между нами. Надеюсь, я не стала его рабой. — Ну, ты снимешь подчиняющие чары? — спросил парень, который, похоже, начал сомневаться в моей честности. Вздохнув, я начала тихо распутывать хитро наложенные нити подчинения, которыми Марас опутал ашрианца, со всей тщательностью. Не знаю, сколько это заняло времени, но когда всё было закончено, пот стекал с меня ручьями, а в теле ощущалась противная слабость. М-да, и это маг с большим потенциалом? Лишний повод убедиться, что на тестировании произошла чудовищная ошибка. — Бездна! — раздался вопль Кая, который, лишившись управляющих нитей, мешком рухнул на пол. За дальнейшими действиями парня я наблюдала, отчаянно давя смешки. Так как, похоже, то, что собой он не владел год, сильно сказалось на его теле. И сейчас Кай больше всего напоминал ребёнка, который пытается научиться ходить. Правда, ребёнок этот отчаянно и зло ругался себе под нос. Только от этого зрелище не становилось менее забавным. КАЙЛЕН Когда-то я слышал, что потерять навыки ходьбы или владением оружием невозможно, вроде, это то же самое, как разучиться дышать. Возможно, это и так, но многие ли сталкивались с этим на самом деле? Я даже и не подозревал, в какое плачевное состояние пришли мои мышцы за этот год! Собственное тело напоминало комок желе, руки и ноги отчаянно не хотели повиноваться. И я всерьёз думал, что если Мара забудет про чары подчинения, я смогу не просто сбежать, но и отомстить? Сейчас, когда я, держась за стенки и мебель, полуходом, полуползком, учился заново передвигаться самостоятельно, сама эта мысль казалась смешной. Я чувствовал себя беспомощным, уязвимым и бесконечно нелепым. И смешки, которые Мара безуспешно старалась прятать или маскировать, только добавляли масла в огонь моего негодования. Спустя пару часов беспрестанного издевательства над собой у меня болело всё. Наверное, даже волосы на голове испытывали болезненный дискомфорт. Решив сделать небольшой перерыв, я буквально рухнул на диван. Радость от того, что я снова могу управлять своим телом, уже давно была погребена под злостью и разочарованием. За какой-то год я из быстрого, ловкого, сильного и умелого воина превратился в полную размазню. И осознание истины стало ещё одной дырой в и без того изодранной в клочья душе. — Что? — не выдержав, огрызнулся я, заметив смешинки во взгляде хозяйки. — Ничего, — пожала она плечами. — За тобой забавно наблюдать. Если бы взглядом можно было убить, Мара была бы уже мертва. Её унизительное веселье только подстегнуло меня продолжать учиться владеть собой. К вечеру я был едва жив, но уже мог вполне сносно передвигаться по дому и почти полностью восстановил моторику рук и пальцев. И пусть я понимал, что до прежнего уровня владения телом мне далеко, но это уже была пусть маленькая, но победа. Об остальном я пока был просто не в состоянии думать. — Кай, — неожиданно обратилась ко мне Мара за ужином, и поняв, что я её внимательно слушаю, продолжила, — слушай, я помню, что обещала не злоупотреблять властью, и потому хочу спросить, ты бы не мог пойти со мной завтра в Университет? — Зачем? — Понимаешь, там почти все ходят со своими личными рабами, — чуть заламывая от волнения пальцы, начала объяснять девушка, — и я смотрюсь там белой вороной из-за того, что хожу одна и не поддерживаю того, что многие творят с рабами. Твоё присутствие, возможно, немного сгладило бы ситуацию. Ты не подумай! Я не собираюсь как-то издеваться над тобой или унижать, как делают это другие, ты просто будешь ходить следом. Ну, может, сумку с учебниками носить, обеды с раздачи… Понятно. В своём Университете эромайка, видимо, не прижилась, и, судя по всему, её сильно допекли, раз она воспылала жаждой слиться с толпой. Но вот у меня нет ни малейшего желания снова оказываться среди толпы развращённых и жестоких тварей. — Это приказ? — спросил я, начиная жалеть о данной клятве. Если она скажет «да», хочу я или нет, мне придётся повиноваться. — Нет, — выдохнула Мара, бесконечно удивив этим. — Просьба. — Тогда я откажусь от столь сомнительной чести. Вздохнув, девушка уткнулась в свою тарелку, и остаток ужина прошёл в молчании. Давно я не ощущал себя так странно. Да, от одной мысли снова оказаться в обществе похотливых уродов просто передёргивало, но с другой стороны, эта просьба Мары, тихая и печальная… Бездна! Да почему я себя сволочью чувствую? Уж кому-кому, а этой девице я ничего не должен. Она — враг. Сестра урода, сломавшего всю мою жизнь! Она заставила принести меня клятву на крови, повязавшую крепче любых чар подчинения! Так что долой глупые сантименты. За последнее время я что-то совсем размяк. Девушка тем временем хлопотала по кухне, убирая последствия ужина. И в один момент, чуть улыбнувшись, она замахнулась, желая закинуть тряпку на стол, но в то мгновение мне показалось, что она замахнулась для удара. И я шарахнулся в сторону. Не попытался поставить контрудар или совершить манёвр уклонения, а именно позорно шарахнулся, как забитое ничтожество. — Ты чего? — уставилась на меня Мара. — Ничего, — буркнул я и ретировался с кухни. Я с ужасом осознавал случившееся. Да, я уже давно еле терплю прикосновения посторонних. Они вызывают отвращение и гадливость. Подсознательное ожидание унижения. Спасибо Марасу. Он научил меня презирать собственное тело. Но это… Во что я превратился? Получив возможность двигаться, я начал неконтролируемо шарахаться от всего, что хоть отдалённо напоминает опасность. Я превратился в труса. И это стало жесточайшим ударом. Осталось ли хоть что-то от Кайлена эл Эсклиотти, которого я уважал? Или забитое трусливое ничтожество это и есть теперь я? Эти мысли сводили с ума. Неужели я и правда стал в душе рабом? Ведь мои ощущения и реакции — это поведение раба. И это ужасало даже больше сексуального насилия и физических пыток. И, наверное, жажда доказать себе, что это не так, что я не скатился на самое дно, с которого никогда не подняться, и сподвигло меня на это безумие, но ближе к ночи я постучался в комнату Мары и, когда она открыла, произнёс: — Я пойду завтра с тобой в Университет.