Моё небо

КАЙЛЕН Одного взгляда на измученную Эллу было достаточно, чтобы сердце преисполнилось сочувствия и вины. Девушка выглядела настолько вымотанной, что смотреть больно. Впрочем, это неудивительно, даже я чувствовал лёгкую усталость. И это при том, что в отличии от меня или Эслана она вообще почти не отдыхала, тогда как мы сменяли друг друга. Сиэрнар ловко изобразил заразную болезнь, при помощи всё того же лекаря-торговца снадобьями оформил себе больничный и подбил тоже самое сделать Эллу, дабы не терять время на никому не нужный сейчас Университет. И вот уже два дня с утра до позднего вечера мы всеми силами стараемся подготовить землянку к грядущему испытанию. Занимаемся по старой схеме: занятия магией чередуем с физической подготовкой. Только сейчас всё стало гораздо серьёзнее. Сиэрнар не даёт девушке никаких поблажек. Не делает скидок на опыт или усталость, не слушает жалоб и возмущений. Я же из-за этого ощущаю себя чуть ли не садистом-мучителем. И осознание, что всё это делается для блага любимой, слабо помогает. Это ужасно — причинять боль дорогому человеку. Пусть я и не ударил ни единого раза всерьёз, не оставлял следов на теле, но мне приходилось заставлять её выполнять движения и элементы через «больно» и «не могу». И сейчас, глядя на плоды наших с Эсланом совместных усилий, чувствовал себя распоследней скотиной. — Да что ты пристал ко мне? — уныло произнесла девушка. — Я не хочу. — Элла, ты как ребёнок, — вздохнул я в ответ. — Есть надо. Иначе сил вообще не будет. — Их и так нет, — фыркнула землянка. — Вы с Эсланом на славу постарались. Но, несмотря на ворчание, она всё же взяла вилку и принялась за ужин. На меня любимая предпочитала не смотреть, но мне удалось пару раз поймать её взгляд, где застыл упрёк. И от этого было так гадко на душе! — Я знаю, что ты злишься, — не выдержал я этой гнетущей тишины, — но прошу, не надо. — Кай, — устало улыбнулась Элла, отодвигая тарелку в сторону, — я не дура. Я прекрасно понимаю, вы оба хотите как лучше для меня. Но чёрт! Мне кажется, ещё день иди два в таком режиме, и я ласты склею. — Всё настолько плохо? — поморщился я. — Ощущение, будто болят даже волосы на голове, — отозвалась девушка и уткнулась в кружку с чаем. — Ничего. Сейчас закончим с ужином, я сделаю тебе массаж с целебной мазью, и завтра будешь как новенькая, — постарался я ободрить любимую. — И я снова отключусь в процессе, чтобы через какой-то миг вынырнуть в новый убогий день, — скривилась землянка в ответ. — Элла, так нельзя, — произнёс я с максимальной серьёзностью. — С таким настроем ни успехи, ни победа тебе не грозят. И я искренне считал, что это так. Ну как можно добиться чего-то, если изначально настраивать себя на сплошной негатив? Помимо обычных тренировок я как мог пытался объяснить Элле элементарные правила поведения в сражении. Меня пугал её пацифизм. Я боялся, что в решающий момент её мягкосердечие сыграет с ней злую шутку. Она замешкается или вовсе не сможет добить врага, что станет фатальной ошибкой, которая будет стоить девушке жизни. Потому я старался вдолбить в голову любимой элементарные истины: бей или умри, не щади врага, он тебя не помилует, и всё в этом духе. На мои лекции землянка кривилась и фыркала, мол, она не идиотка и сама всё понимает. Только, зная её, я считал необходимым проводить эти беседы в надежде, что мои слова хотя бы на подсознательном уровне отложатся в её голове и в нужный момент она не станет медлить или сомневаться. — Всё нормально, — постаралась улыбнуться Элла. — Не обращай внимания. Это просто приступ ворчливости, со мной так бывает.

***

Если отбросить в сторону изнурительные занятия, делающие каждый новый день испытанием на выдержку и нависшую смертельную опасность, то жизнь в целом казалась мне прекрасной. Это счастье, когда можно не размышляя о том, что любимый человек скажет или как отреагирует, просто подойти, обнять и поцеловать. Видеть чувства во взглядах и прикосновениях и дарить любовь в ответ. И пусть в силу обстоятельств у нас почти нет времени и возможности радоваться обретённому счастью, но и те мгновения нежности, которые нам удаётся урвать, бесценны. — М-м-м, ты волшебник, — промурлыкала Элла, расслабляясь под моими руками. Это уже стало почти традицией. Пять дней девушка занимается на износ, после чего принимает у Эслана дома душ. Добравшись до собственного жилища, мы ужинаем. Затем я осторожно, с использованием целебной мази, массирую перетруженные мышцы возлюбленной. Постепенно она расслабляется и засыпает. Мне же остаётся лишь надеть на любимую верх пижамы, уложить её поудобнее и устроиться рядом. Наверное, для взрослого мужика это странно, но я просто не могу нормально спать в одиночестве. Без Эллы то бессонница, то кошмары — верные спутники моих ночей. Рядом с моим сокровищем мне было так хорошо и спокойно, что спал я как младенец. Землянка была не против, и я этим нагло пользовался. — Это просто опыт, — мягко отозвался я. — Опыт? — вскинула брови Элла, садясь на кровати и прижимая покрывало к груди. — Где это ты набрался подобного опыта? Пусть глаза девушки и сверкали лукавыми искрами, но в голосе отчётливо проскакивали нотки ревности. Невольно улыбка сама растянула губы. — Ты явно думаешь не о том, — всё же заверил я её. — Да? — хмыкнула землянка. — И о чём же, по-твоему, я думаю? — Ну-у-у, например, размышляешь, кого из своих бывших я любил баловать массажем, — решил я чуть подразнить Эллу, и, судя по хмурой складке между бровей, чуть перегнул. — На самом деле это распространённая практика при тренировках, особенно на начальных стадиях или после особенно адских дней. Каждый воин-ашрианец должен знать, как правильно размять перенатруженные или сведённые судорогой мышцы. Этому учат специально. — Вот как, — уже куда свободнее улыбнулась любимая. После она потянулась ко мне и, обвив шею руками, поцеловала. Поцелуй быстро из невинного касания губ к губам окрасился нотками откровенности и страсти. Сердце тут же ускорило ритм, кровь начала закипать в венах. Сознание быстро затопил туман удовольствия. Далеко не сразу я понял, что сегодня всё пошло не по привычному сценарию. Но сил или желания протестовать не было. И пусть каким-то краешком сознания, той частью, которая отвечала за здравый смысл, я понимал, что Элле в первую очередь сейчас нужен отдых, а не любовные утехи, остановиться просто не мог. Слишком сильно любил её, не высказать, как истосковался по ней, и желал её так, что каждый, даже невинный, поцелуй грозил лишить меня самообладания. Как я сдерживался все эти дни? Не знаю. Наверное, это был подсознательный страх поторопиться и снова разочаровать возлюбленную. Нарушить данное ей обещание. Но сейчас, когда девушка сама так горячо целовала меня и прижималась гибким почти полностью обнажённым телом, все сознательные и противоречивые мысли покинули мою голову. Остались только страсть и дикая потребность в ней. Элла была моей одержимостью, и я с великой радостью поддался ей. Забыв обо всём на свете, я целовал её губы, лицо, тело. Ласкал, стараясь не пропустить не единого миллиметра кожи. Ответные прикосновения обжигали острым удовольствием. Аромат волос, бархатистая нежность кожи кружили голову. А тихие сладкие стоны заставляли сатанеть. Элла была моим раем, и с огромным наслаждением я слился с ней воедино, растворяясь во влажном жаре её естества. Мне хотелось, чтобы эти мгновения эйфории не кончались никогда. Умирая от плотского экстаза и возрождаясь от ярчайшего любовного восторга, я шептал Элле, как сильно она мне нужна, как до мучительной боли люблю её. Снова и снова овладевал ею, не в силах остановиться, ведомый первобытным инстинктом, мечтал навсегда стать с нею единым организмом. Это было для меня откровением, но именно в эти мгновения я осознал огромную разницу между простыми плотскими утехами и занятием любовью. Это иной уровень близости — любить друг друга каждым прикосновением и вздохом. Вкладывать в это сокровенное действо всю душу и сердце и чувствовать всем своим существом яркий ответ. Элла была центром моего мира, и когда чувственное наваждение схлынуло, остались сытая усталость в теле и щемящая сердце нежность, от которой слёзы выступали на глазах. Прижимая к себе уставшую спящую девушку, я с необратимой обречённостью понимал — просто не смогу без неё жить. Эта истина немного пугала, но я принимал её как данность. Сам того не понимая, я ждал её всю жизнь, и теперь ни за что не отпущу и не отдам ни богам, ни Бездне. АНИЭЛЛА Если ночь была сказочной, то про утро я подобного сказать не могла. Жутко хотелось спать, тело ныло. А стоило встать, как я ощутила, что между ног неприятно саднит. Похоже, мы вчера явно перестарались. И всё равно я ни о чём не сожалела. Это просто глупо, жалеть о мгновениях пьянящего счастья. Ещё по пробуждении я осознала, что нахожусь в комнате одна, и это глупым образом отозвалось уколом расстройства в душе. Мне так нравилось просыпаться рядом с Каем! Любоваться им, сонным и таким домашним. И сейчас у меня было иррациональное чувство, будто меня обокрали. Приведя себя в порядок, направилась на кухню. Попытки настроиться на рабочий лад терпели неудачу. Мысли против воли возвращались во вчерашнюю волшебную ночь, из-за чего я была несколько рассеяна, а на лицо помимо воли сама наползала глупая мечтательная улыбка. Своего любимого мужчину я нашла на кухне в очень непривычном виде. Было очевидно, что едва проснувшись, Кай поспешил решать вопросы пропитания, так как раньше делал это с вечера, потому что со мной рядом ему никак не удавалось проснуться пораньше, дабы приготовить завтрак по всем правилам. Вот и сейчас он пробовал что-то, источающее сногсшибательный аромат, нагнувшись над плитой. А вся непривычность вида заключалась в том, что он был непривычно помят и растрёпан. Мне не часто удавалось увидеть его таким. Даже когда он считал меня своей хозяйкой, а себя рабом, был всегда ухожен. Сейчас же рубашка, надетая в спешке, была затёгнута неправильно, а роскошная грива чёрных волос спутана. — Вот чёрт, — простонал парень, увидев меня. — Не успел. — Чёрт? — хмыкнула я, заслышав знакомое словечко. — С кем поведёшься, — проворчал Кай. — Хотел успеть приготовить завтрак к тому моменту, как ты встанешь. — Завтрак в постель? — игриво поддразнила я его. — У тебя на родине так принято, верно? — растерянно произнёс ашрианец. Он любил слушать про мой родной мир. Ему было интересно всё: от устройства и различных технических отличий до обычаев и традиций. Обожал слушать истории из моей жизни. И, судя по всему, сейчас старательно пытался вспомнить, что конкретно я рассказывала ему про романтические завтраки в постель. А судя по тому, как его мордашка с каждой секундой становилась всё более расстроенной, он мою шутку принял слишком близко к сердцу. — Не бери в голову, — улыбнулась я, невинно касаясь его губ своими. — Ты и так меня слишком балуешь в еде. Через несколько минут завтрак был готов и мы приступили к поглощению пищи. Нутром я улавливала от Кая странные флюиды то ли расстройства, то ли ещё чего-то в этом духе. Неужели моя попытка пошутить так выбила его из равновесия? Или случилось что-то ещё? В любом случае, зная его талант делать из мухи слона, я старалась не показывать, что меня что-то беспокоит, например, физический дискомфорт. Не дай бог надумает лишнего и в итоге начнёт избегать меня или твёрдо решит больше не прикасаться ко мне, вроде как для моего блага. Увы, похоже, актриса я никакая. — Ты как себя чувствуешь? — озабоченно поинтересовался Кай, расположившись напротив. — Всё хорошо, — весело отозвалась я, да, похоже, перестаралась с энтузиазмом. — Врушка, — улыбнулся парень, но быстро снова стал серьёзным. — Элла, я видел, как ты чуть поморщилась, когда садилась. Очевидно, что чувствуешь ты себя не очень, и я ощущаю в этом свою вину. Эх, хорошо хоть он не знает истинных причин, почему я морщилась. Во-первых, признаваться в таком неудобно, а во-вторых, опять же талант Кая к самоедству… — Я потерял голову, — продолжал тем временем ашрианец, — сейчас ты страдаешь из-за моей несдержанности, и я… Неожиданно мне стало дико страшно. Даже зазнобило. Больше всего я боялась потерять те ощущения чуда и счастья, которыми наполнилась моя душа после ночной феерии любви. — Не смей! — зашипела я, и даже самой стало не по себе от звука собственного голоса. — Не говори! — Элла, я ничуть не жалею о том, что был с тобой, — смягчился Кай и посмотрел таким ласковым взглядом, что страхи и негодование растаяли, как снег под жарким солнцем. — Это была чудесная ночь. Но в первую очередь я должен заботиться о тебе, а тебе сейчас больше всего нужен отдых по ночам, чтобы набираться сил. Я должен научиться держать себя в руках, хоть ты и сводишь меня с ума одним своим присутствием. — А если я не хочу, чтобы ты держал себя в руках? — спросила я, проникновенно смотря прямо в невероятные и любимые глаза. — Надо, — грустно отозвался Кай. — Обещаю, когда это всё закончится, мы отправимся в такое место, где будем только мы и природа. Слова возлюбленного заставили вздрогнуть. Я последнее время так погрязла в собственных переживаниях, что и не вспоминала о своей изначальной первозадаче — вернуться домой. И сейчас, когда Кай размышлял о будущем, меня накрыло смятением. Я безумно скучала по дому. Мне не хватало многих привычных вещей и той простоты моего бытия, которая меня там окружала. Но оставить Кая? Как я могу в случае благополучного исхода миссии отказаться от него? Сама мысль, что он исчезнет из моей жизни, вызывала ужас! Он стал частью меня. Разве можно оторвать половину души? Но всю жизнь жить в этом средневековье… Однако, возможно, мне придётся делать судьбоносный выбор. И как бы ни сильна была моя тоска по родине, без любимого ашрианца я вовсе не представляю, как жить. — Хорошо, — рассеянно кивнула я. Не знаю, о чём подумал парень, но вряд ли он мог распознать мои истинные мысли. Но, протянув руку, он сжал мою ладонь и ободряюще улыбнулся. — У нас всё будет хорошо, ведь кто нам запрещает любить друг друга? Только делать это следует с головой. Да и вообще, — подмигнул он мне, — всё просто будет хорошо. Ты мне веришь? — Верю, — вернула я улыбку. — И знаешь что? — Что? — Недавно ты показал мне небо, и это было сказкой наяву. А повторить можно? Выпалив это, я смутилась. Не прошу ли я слишком многого? Кто знает, вдруг у него какой пунктик на эту тему? С другой стороны, он же сам показал мне этот восторг полёта! — Конечно, можно, — мягко отозвался Кай и, обойдя стол, присел напротив меня на корточки, а в его глазах плескались ласка и нежность. — Для тебя всё можно. Элла, всю сознательную жизнь я больше всего на свете любил летать. Это было для меня высшим счастьем. Но сейчас я нашёл то, что люблю ещё больше. Я нашёл тебя. И если бы передо мной был выбор — небо или ты, я бы выбрал тебя не задумываясь. Потому что ты — моя жизнь, душа и сердце. Ты — моё небо, Элла. — Я никогда не заставлю тебя делать такой чудовищный выбор, — прошептала я растроганно, — лучше будем летать вместе. После я, соскользнув со стула, просто крепко обняла своего любимого ашрианца. И прижимаясь к нему, я поняла, что, по сути, свой выбор уже сделала — я останусь здесь, с ним. Да и был ли он, этот выбор? Не думаю. Но как ни странно, я не ощущала ни малейшего расстройства из-за того, что не увижу родных мест, ведь дом человека там, где его сердце. А моё сердце навсегда прикарманил этот парень с сине-фиолетовыми глазами.