Матрицы Рока

Зима в этом году в Москве выдалась на удивление холодной. Хоть и вовсю светило солнце, озаряя яркими лучами все, к чему прикасалось, согреть было не способно. Отражаясь на белом заснеженном полотне дороги с ледяными участками замёрзших луж, в инее на деревьях, счищенных дворниками сугробах на обочине, слепило глаза. Создавая иллюзию тепла, солнце безжалостно обманывало наивных людей, с утра выглянувших в окошко, и одевшись не по погоде. А потом долго смеялось, наблюдая как озябшие люди без шапок, с покрасневшими носами, застегивают тонкие куртки до подбородка, переминаются с ноги на ноги и дуют на ладони в тщетных попытках согреться. К северо-западу от столицы располагался международный аэропорт Шереметьево, ежедневно пропускающий через свои терминалы тысячи улетающих и возвращающихся пассажиров. На выходе из зала прилёта одиноко стоял мужчина. В этом всегда шумном и многолюдном месте редко можно было остаться в одиночестве. Но ввиду сурового климата за бортом, все старались как можно быстрей укрыться в тепло — кто прыгал в припаркованные рядом такси и за баснословные деньги, практически равноценные перелету, по пробкам добирались до города; кто дожидался «Аэроэкспресса», и экономя время и деньги, ехали по своим делам. Все быстро расползались кто куда, ни на минуту не останавливаясь. Казалось, будто бы этот пассажир отстал от группы или его забыли встретить. Он растерянно смотрел по сторонам, в замешательстве не зная, что ему делать. С собой у него было две чёрные сумки среднего размера — одна с длинным ремнём через плечо, вторую, поменьше, он держал в руках. Легкая темная куртка до середины бедра, наполовину расстегнута. Под курткой серая кофта с глубоким вырезом, открывающая морозному воздуху шею и часть груди. Шапка на голове, естественно, отсутствовала. На волосах уже успели замёрзнуть влажные капельки — то ли от лака, то ли от вспотевшей кожи. Превращаясь в серый иней, они создавали иллюзию седины. Этот странный мужчина не предпринимал никаких попыток согреться. Не заходил в находившееся неподалёку здание терминала, где можно было подождать, в случае если встречающие опаздывали. Он не застегивал куртку, добавляя таким образом телу пару градусов тепла. Он не пытался согреться, активно шевелясь, как некоторые забавно пританцовывают на морозе. Он просто стоял и все. Казалось, будто бы какая-то программа в голове сломалась или зависла. Очевидно, что сам разобраться с проблемой он не мог, и приходилось надеяться только на чью-то помощь. Но к сожалению, хоть он и обращал на себя внимание других пассажиров своим странным видом, никто не спешил помочь. Люди безучастно сновали туда сюда, игнорируя замёрзшего, не по погоде одетого, мужчину с растерянным взглядом в никуда. Но вдруг чей-то взгляд задержался на нем чуть дольше, шаг замедлился. И человек, внутренне принимая решение остановиться или нет, выбрал первый вариант и подошёл к мужчине. — Глеб, здравствуйте, — девушка радостно улыбалась, узнав его, — как неожиданно Вас тут встретить. Я ваша большая поклонница ещё с детства, росла на вашем творчестве. Девушка прижимала руки, спрятанные в кожаных перчатках, к груди, и куталась в меховую шубку. На вид ей было 30-35 лет, довольно ухожена, и возможно косметология стёрла с лица несколько лет. — Здрасьте, — промямлил невнятно Глеб замерзшими губами.  — Всю жизнь об этом мечтала. Можно с Вами сфоткаться? — она достала из сумочки золотисто-розовый айфон последней модели. И не дожидаясь ответа, включила камеру. Надежды на спасение потерпели крах — это никакая не знакомая, и она не сможет никак спасти Глеба. Он недовольно поморщился. Девушка вытянула руку с телефоном и позировала, глядя в мониторчик, выбирая удачный ракурс. Она поправила волосы, снимая шапку, перекинув примявшиеся локоны вперёд. Она вовсю улыбалась, приняв свою обычную наиболее выгодную позу и сделав привычное выражение лица для селфи. Видно, что она была опытна в этом деле, и за пару щелчков камеры умела создать отличный кадр для поста, набирающего несколько сотен лайков. Но сейчас что-то явно шло не так, при чем решающую роль играл фактор, не зависящий от неё. Ее партнёр по кадру портил всю картину. Взгляд опущен в пол, на лице такое выражение, будто бы он страдает и ему больно, презрительно скривлённые губы и сморщенный лоб запускали сеть морщинок, разветвляющихся по лицу. На контрасте с ее радостным лицом он казался ещё мрачней. Сделав на всякий случай несколько запасных дублей — авось что-то удастся выбрать и склеить, девушка поблагодарила и удалилась. Мужчина, презрительно посмотрев ей вслед, так и остался стоять на том же месте. Ветер усилился, громко свистя, пролетая с огромной скоростью над пространством аэропорта. По прогнозам синоптиков арктический циклон, пришедший с северо-восточной части Сибири, и принёсший с собой понижение температуры, снежные осадки, и порывы ветра до 120 км/час, продлится на территории Московской области ещё несколько дней. Дальше их прогнозы были оптимистичней — резкое повышение температуры воздуха с вероятностью переходящего из снега дождя. Но пока снег не собирался прекращаться, падая мелкими причудливыми снежинками, будто бы внуки деда Мороза всю ночь вырезали из льдинок своими детскими ручками неповторимые узоры. Замерзшие кристаллики воды, кружась, долетали до земли и ложились, присоединяясь к своим собратьями. Некоторые, прикасаясь к тёплым телам людей, растворялись и умирали, так и не долетев вниз. Почему-то все считают потепление и весну периодом возрождения, люди радуются и веселятся. Но никто не скорбит по массовой смерти снежинок, ведь для них растаять значит умереть. Но найдя прибежище на голове замерзшего одинокого мужчины, снежинки свили гнездо и теперь не умирали, как вначале, а могли спокойно существовать. Они обустроились в мягких русых волосах, обвивая их снежной коркой, как перелетные птицы, надеясь найти тут уют и перезимовать до весны. Смахивая снег с шапки, и жестоко убивая непрошенных маленьких ледяных гостей, к терминалу приближался мужчина. За ним тянулся чемодан на колёсиках, оставляя после себя тонкие колеи на заснеженной дороге. Солидно выглядевший, на вид ему было лет 50, в дорогом кашемировом пальто. Он отодвинул рукав, открывая циферблат статусных часов на руке. На носу зияли очки в элитной оправе. — Извините, — обратился он к стоящему посреди пустынной улицы мужчине, — а где тут вход? А то этот таксист, черт его бери, высадил меня у выхода. Наверное сам не далее как три дня в Москве, а уже рассекает по городу, как аксакал, доставляя людей не туда, куда им надо. Слава богу, хоть аэропорт тот, — сказал он глядя на огромную вывеску "Шереметьево", — А то по его глупости мог бы оказаться где-то в Домодедово или Внуково. Вот почему на работу берут первого попавшегося, не проверяя квалификацию и психологические характеристики, необходимые для данной специальности? Ведь это же работа с людьми. Почему-то общество предъявляет особые требования к учителям, врачам и психотерапевтам — считая, что при общении с ними закладываются моральные и психологические качества. А те же водители в такси, продавщицы в супермаркетах и бармены никак не влияют и могут вести себя как угодно? Будь моя воля, я бы с особой трепетностью подбирал кандидатов на вакансии, требующие непосредственного взаимодействия с людьми. Не переставая возмущаться несовершенству современного обустройства мира и общества в целом, он отметил, что и его собеседник не совсем в порядке. На его тираду он не ответил ни слова, рассеянным взглядом глядя куда-то в прострацию. Щеки раскраснелись от мороза, на волосах налип снежный иней, а тело било мелкой дрожью. — А вы давно тут ждёте? — решил узнать обстоятельства дела мужчина, заметив, что только что вывалил на незнакомца ворох своих проблем и жалований на жизнь. Хотя это было вовсе ему не свойственно, в силу профессии он наоборот привык помогать и выслушивать других. — Я? — вопросительно сказал Глеб, оглядываясь по сторонам, — Какое-то время уже тут. — Вы наверняка замёрзли. Давайте зайдём внутрь, угощу вас чашечкой кофе. Глеб, поправив спасающую с плеча сумку, послушно направился вслед за мужчиной. В ближайшем кафетерии тот заказал себе эспрессо, а Глебу принёс горячий капучино с молоком. — Как вы тут оказались? Вам есть куда вам идти? — начал с вопросов мужчина, — простите, забыл представиться. Меня зовут Аркадий Борисович. — Глеб… Глеб Рудольфович, — ответил он, поставив кружку, которую обхватил обеими руками, и протянул начинавшую немного согреваться ладонь, — я помню, что откуда-то прилетел, вышел из самолета и все… не знаю, что дальше делать… — Хорошо… хорошо. Имя, значит, своё помните. А остальное — дело поправимое, — пытался успокоить его Аркадий. — У вас телефон с собой есть? Глеб начал щупать карманы, вытащив пачку сигарет, зажигалку и гаечный ключ. «Может автомеханик» — промелькнула догадка, — «или какой-нибудь рабочий на заводе. После бурной пьянки сам не помнит как сел в самолёт и впал в алкогольный делирий». — Был, определенно где-то был, — пробормотал Глеб, роясь в сумке. После недолгих поисков на стол он выложил портативную беспроводную колонку, планшет и айфон. — О, отлично, — обрадовался мужчина, — сейчас позвоним вашим родственникам или друзьям и они приедут вас заберут домой. Разблокируйте, пожалуйста, телефон, система безопасности требует вашей личной идентификации. Он придвинул телефон к Глебу, тот приложил палец к круглой золотистой кнопке, но никакого эффекта это не возымело. Приложил другой палец — система снова не распознала его отпечаток. — Может от мороза, холодные пальцы и поэтому не срабатывает. Попробуйте ввести код вручную. Глеб на несколько секунд задумался, глядя в мониторчик. — Не помню. — Может дата рождения или какая-то значимая дата? Он несколько раз простучал по сенсору клавиатуры и беспомощно обхватил голову руками. — Оперативка совсем узкая. Так сложно что-то вспомнить. — Ничего страшного. Не волнуйтесь, вас наверняка кто-то ищет и сам позвонит. — Ага. Если успеет… осталось три процента. Да и никто не будет меня искать. Я сделал все для этого… — Родственники всегда остаются родственниками, и даже после ссор и разногласий забывают прежние обиды, если их близкий человек попал в беду и нуждается в помощи. — Ну да, конечно. На похороны разве что придут… — Ну что вы нагнетаете, давайте смотреть на жизнь позитивней, — пытался приободрить его Аркадий Борисович. Однако сам далеко не был уверен в позитивном исходе, успев на своём веку повидать столько драм и человеческих трагедий. Но все же он был уверен в одном — поддержка нужна в любом случае, даже если приходится лукавить. — Вот это точно не про меня: если нет повода погрустить я сам найду его, — криво улыбнулся Глеб. Улыбка придавала нелепость его словам, контрастируя с внутренней меланхолией. Глеб теребил телефон в руках, каждую минуту проверяя время и заряд. Телефон по-прежнему молчал. Он как маленький мальчик ждал какого-то чуда — вот сейчас прозвенит звонок, голос в трубке скажет, что все в порядке, он уже подъезжает к аэропорту и скоро заберёт его домой. Проблемы решатся сами собой. Вскоре телефон действительно запиликал, но это был не долгожданный спаситель, а оповещение о полной разрядке батареи. Глеб молниеносно кинулся к айфону; глядя как гаснет экран и тот медленно умирает. Казалось и без того несчастный вид не может стать ещё больше. Но Глеб проявил невероятные чудеса мимики — опущенные уголки губ сместились ещё ниже, межбровная складка выросла, брови просели, в глазах появилось ещё больше тоски. «Ему точно надо на сцену» — подумал Аркадий Борисович, невольно засмотревшись на эмоциональную игру на лице собеседника, — «такой талант, он явно никакой не автомеханик, а человек творчества. Было бы интересно узнать его ближе, изучить, провести парочку тестов». — Не переживайте. Мы что-то придумаем. Мне сейчас надо улетать, но завтра утром я вернусь. Сейчас я вас посажу на такси и отправлю к себе в офис. Там вас встретит секретарь, вы сможете немного отдохнуть, перекусить и подзарядить батарею. И если ничего не поменяется — то завтра я вернусь и займёмся более плотно вашим вопросом. Договорились? — Ой, вы знаете, мне как-то неловко. — робко сопротивлялся Глеб, однако в глубине души понимал, что другого варианта все равно нет, — не хочется доставлять вам неудобства и чувствовать себя обязанным. Сейчас я ещё немного посижу, подумаю и вспомню адрес. — Ну что вы, бросьте, никаких неудобств. Вы бы и сами на моем месте также поступили. Идемте, такси подъехало. А мне надо поторапливаться, скоро заканчивается регистрация на рейс. ——— Сразу же после прилёта Аркадий Борисович спешил в офис. Он решил не заезжать домой, и взяв чемодан, из аэропорта направился в оживлённый бизнес центр в центре Москвы. Командировка прошла смазано, из головы не вылетал тот странный мужчина, встреченный в Шереметьево. И хоть тренинг по холодинамике был таким долгожданным событием, но во время выступления Аркадий почти не слушал лектора. Мысли были не здесь, а остались там в Москве. Хотелось поскорей вернуться и проговорить с мужчиной — узнать, что с ним и почему и как он стал таким. Едва конференция закончилась, он тут же ринулся в аэропорт, не поговорив с коллегами, не пропустив с ними, как обычно принято, по бокальчику, и отказавшись от традиционного фуршета. К счастью, на несколько часов раньше был рейс до Москвы и удалось обменять билет. На часах ещё не было семи, когда Аркадий заскочил в офис. На ресепшене, положив голову на стол, дремала секретарша. Не став её окликать, он сразу направился в свой кабинет. Сквозь щели между шторами попадали первые лучи восходящего солнца, разбавляя темноту. В полумраке можно было разглядеть очертания мужчины, расположившего на диванчике. Устроившись на левом боку, он положил руки под голову и тихонечко сопел. Он так мирно и беззаботно спал, как умеют только дети: морщинки на лице разгладились, губы растянулись в легкой улыбке. Физиогномисты назвали бы подобное состояние счастьем. Аркадий невольно залюбовался видом спящего, нависнув темной фигурой над его телом. Вдруг на лице появилась тревожная нотка, постепенно выражение сменилось испугом, злобой и недовольством. Все счастье куда-то улетучилось вместе с остатками сна, и Глеб открыл глаза. — Оп-па! Это вы вернулись! — не поднимаясь с дивана, Глеб протянул руку. — Я уж подумал надо мной склонился маньяк или кто похуже. — Кто может быть хуже маньяка? — поинтересовался психолог, засовывая чемодан под стол и снимая пиджак. — Не знаю… да много кто, нечисть какая-то. От маньяков хотя бы знаешь чего ожидать, а тут предположения ограничиваются лишь воображением… фух, даже думать не хочу об этом. Изыди, страшная сила! — Ладно, об этом позже поговорим. Как вы тут обустроились? — Аркадий Борисович быстро окинул взглядом кабинет. Разбросанная на кресле одежда, на полу возле дивана лежало несколько смятых пачек от сигарет, а на самом диване — ещё пару полупустых пачек вперемешку с какими-то шнурами и непонятными устройствами. На столике стояло четыре грязных чашки, в одной из них плавали окурки. Привыкший к порядку врач был немного шокирован таким изменением в его уютном чистом кабинете, который он оставил таковым накануне. — Да ничего, нормально. Жить можно, — Глеб приподнялся, подложив под спину подушку, и закутался в плед, — спасибо за приём. — Да что вы, не стоит благодарности. Это такой скромный временный вариант. Если ничего не прояснится — организуем вам более комфортное прибежище. — Что вы, не стоит. Мне и тут хорошо. И ваша секретарша очень милая, — впервые за сегодня улыбнулся Глеб. — Да, она очень хорошо справляется с профессиональными обязанностями. Я попросил ее позаботиться о вас, а она вон как, даже домой не поехала спать, вас сторожила. Но, к сожалению, мы не может оставить вас тут. У меня клиенты, не желательно, чтоб вы встречались. — Угу, все ясно. Мешаю, значит, — обиженно склонил голову Глеб. — Просто так всем будет удобней, и вам в первую очередь. Аркадий Борисович прошел к окну, открывая шторы. — Маш, будьте добры, организуйте нам завтрак и кофе, — окликнул он секретаршу. — А после мы с вами побеседуем. Через несколько минут девушка заглянула в дверь: приветливо улыбаясь, неся с собой поднос. Убрав со стола грязные чашки и окурки, она потёрла поверхность, и поставила две чашки кофе и упакованный завтрак из ближайшего ресторанчика. — Приятного аппетита, — сказала девушка, глядя на мужчин. — Спасибо, Машенька. Вы свободны. — Что бы мы без вас делали? — Глеб заговорщицки ей улыбнулся и подмигнул. — Просто золото, любой каприз исполняет… что ли и себе нанять секретаршу, — мечтательно прошептал он. ___ — Дышите. Дышите часто и глубоко. В результате учащённого дыхания происходит гипервентиляция лёгких, углекислый газ вымывается из крови и наступает состояние гипокании, сосуды мозга ссужаются, и происходит торможение коры головного мозга. Активируется подкорка, что вызывает чувство эйфории, галлюцинации, изменённое состояние сознания. Выходят наружу переживания, вытесненные в подсознание. Ум переносится в необычное состояние, которое даёт доступ к забытым воспоминаниям. — Сомневаюсь, что смогу что-то вспомнить, — Глеб почесал макушку, но потом одернул руку и принялся рассматривать пальцы, — сколько раз я не пытался, ничего не выходит. Мыслительный аппарат настолько сузился, что туда еле помещается информация, требуемые для выполнения оперативных действий. — Вам и не надо все хранить в голове. Есть более объемный, даже можно сказать бесконечный, ресурс. Все пережитое когда-либо человечеством — все мысли, поступки, эмоции каждого человека никуда не исчезают, и даже если человек умирает, не пропадают бесследно. Они попадают в огромную вселенскую библиотеку — хроники Акаши. Вот в нее мы и заглянем и прочитаем все необходимые сведения. — Да? И что мне потом делать с нахлынувшими воспоминаниями, забытыми сознательно или бессознательно? Я и с незабытыми чувствами еле справляюсь, да что лукавить, хреново справляюсь, — Глеб вопросительно посмотрел в глаза собеседнику. Это был уже далеко не первый его психотерапевтический опыт — за годы депрессий, неврозов и панических атак успело смениться немало всевозможных психологов, психоаналитиков, психиатров и психотерапевтов. Конечно, имелись определённые успехи, но не стабильные — что, безусловно, нельзя было назвать полным выздоровлением. Выписанные докторами таблетки нормализовали душевное равновесие — точнее, заглушали внутреннюю боль, но не убивали ее полностью. Как только заканчивался срок действия антидепрессантов, ужасающее состояние психики накатывало с новой силой. Это как при пожаре, когда горит весь дом, лечь с головой в ванну с водой, и делать вид, что все нормально. Ты какое-то время в безопасности — на мнимом островке, отрицая реальность происходящего вокруг. Но все равно рано или поздно придётся вылезти из ванны, и последствия могут быть уже серьёзней. Пожар разгорится сильнее чем, если бы ты сразу с первой минуты пытался его потушить или позвать на помощь. Разговоры с психоаналитиками тоже мало помогали. Докапываясь до более глубоких слоев психики, открывались новые переживания, и приходилось жить ещё и с ними. Глебу не верилось, что в этот раз произойдёт что-то особенное и поможет ему, но почему-то согласился. Конечно, где-то в глубине души теплилась надежда, иначе бы он не согласился, но это как вера в чудо, вера в ангелов и русалок. По странному стечению обстоятельств человек, который помог Глебу в аэропорту, оказался психотерапевтом. Кроме того, что он спас от холода, голода и приютил, когда тому некуда было идти, доктор также предложил пройти сеансы терапии. Он обещал помочь вспомнить кто он и откуда, почему оказался совсем один — растерянный, беспомощный и отчаявшийся. Зайдя в уютный кабинет, Глеб огляделся. Стены в пастельных тонах, сразу напротив окна располагалось высокое кресло, а напротив — бежевый кожаный диванчик-софа. На стене висели всевозможные дипломы и сертификаты, подтверждающие квалификацию специалиста — но это всего лишь бумажки, истинный профессионализм должен подтверждаться делами. За столом сидел Аркадий Борисович, одетый в серый костюм-тройку. Типичный представитель профессии — высокий лоб, очки, борода с проседью. Пациент плюхнулся в мягкую утопающую поверхность диванчика и, не спрашивая разрешения, закурил. Пока доктор объяснял суть процедуры, сигарета почти закончилась. В крайний раз глубоко затянувшись, Глеб недоверчиво с прищуром посмотрел на врача, резким выдохом выпуская густую струю дыма, и будто бы разрешая внутренние сомнения, решительно затушил сигарету о блюдце, на котором стояла чашка с остывшим кофе. После этого послушно лёг на кушетку, разведя ноги и руки от тела. — Ну, что ж, начнём, — одновременно с голосом зазвучала музыка, ритмично постукивая африканскими барабанами, что помогало войти в состояние транса.