***
Парень чувствует, что его трясут за плечо, мир темноты тает, и в голову приходит сознание, ему ничего не оставалось кроме того, чтобы лениво открыть глаза и увидеть улыбающуюся медсестру. Ему пришлось развернуться и выставить свою руку для очередного укола. Парень медленно моргнул пару раз и обвел взглядом комнату, напротив сидела мама, вид у нее был мрачный, лицо без макияжа, отчего Бэку сразу не по себе стало. Она попыталась улыбнуться сыну, но ничего нормального не вышло, ее губы будто надломились. — Тяжело было? — спросил Бэк, после того, как ушла медсестра. — Я его почти не знала, но всё равно было больно. А еще эта песня…боже. — женщина не смогла сдержать своих эмоций, на глаза снова накатились слезы, а лицо искривилось, и она поспешила прикрыть его ладошкой. — Ох, я бы не выдержал. — парень запрокинул голову, шумно выдыхая. — Кстати, тут Минсок к тебе просился. Можно? — женщина смотрела на него с такой надеждой, параллельно вытирая остатки слез рукавом. — Можно. — мама улыбнулась и моментально выбежала из палаты, видимо, пошла на поиски волонтера. Парень устал быть один, ему нужно было с кем-то поговорить. Поздно опомнившись, Бэк начал запихивать в свою тумбочку кофту, нагло стащенную у Чанёля, но на середине процесса парень услышал приближающиеся шаги, поэтому задвинул кофту со всей силы и поспешил закрыть дверцу, и в последний момент в комнату зашел Минсок. — Погано выглядишь, друг мой. — вместо приветствия выдал Бэк. Но парень и правда выглядел намного хуже обычного, бледный, немного исхудавший, с отекшим лицом. — Не хуже вас, мой дорогой. — Минсок был прав, отчего Бэку оставалось лишь кивнуть в знак согласия. Бён поудобнее устроился на кровати, опираясь спиной о стену, и постучал по свободному месту рядом с собой, приглашая парня присесть. Минсока долго уговаривать не пришлось и он быстро уселся на больничную койку, обнимая больного руками и кладя голову ему на плечо. Бэк собирался начать говорить, но Ким приложил указательный палец к губам и зашипел. Он наконец смог почувствовать простое тепло от человеческого тела, прижаться к кому-то, опереться на этого человека, согреться им, ведь ему всего этого так не хватало. Мин был уверен, что настолько плохо ему еще ни разу не было. Ведь он ежедневно ломался, изнутри разлагался, как и полагается падали. Ему не хватало поддержки, ему не хватало тактильных ощущений, его морозило и убивало все это время, ведь он был один против жестокости мира, совсем один, а в одиночку бороться слишком сложно. — Давай, хотя бы ты сможешь выздороветь. — начал Минсок, а его голос был несвойственно милым для него. — Давай, маленькая булочка Мин. — Бэк не сдержался, невозможно было не умилиться голосу старшего. На свое высказывание он получил довольный смешок, который был больше похож на фырк. — Ты вообще как? — На данный момент сносно, я нашел опору. — ответил Ким и легонько постучал мелкого по животу. — В смысле? — Бэк наполовину не понял его фразу. До парня дошло, что он выступил в роли опоры, но он не понимал, что до этого происходило у парня. — Ты меня не пускал, Чанёль вечно взъедается, будто девушка в критические дни, а Чондэ…такое ощущение, что он меня избегает, но на самом деле он просто занят. И только сейчас я смог добраться до объятий. — и Минсок довольно улыбнулся, превращаясь в подобие живого кота. — Прости, что не пускал, просто…— парень немного замялся. — Просто я не знаю как бороться с пустотой внутри себя, как избавиться от боли, которая ежеминутно ломает меня, я не знаю, как справиться с ощущением пустоты, одиночества, я не знаю, как дальше жить. Просто, я разрушен. — голос парня начал предательски дрожать. — Я слишком хорошо тебя понимаю, ты будто мое состояние внутри описал. Только я через это уже не в первый раз прохожу, жаль, что легче не становиться. — Минсок тяжело вздохнул и лишь сильнее сжал руки вокруг парня. — Я не понимаю, насколько тебе плохо, представить себе не могу наслоение такой боли. Как ты вообще в первый раз справился, как ты сейчас справляешься? — Бэк затих под конец фразы, боясь вновь удариться в рыдания. — Знаешь, в первый раз я первую неделю был будто не в себе, не понимал, что вокруг происходит, будто в космосе оказался, вокруг лишь чернота и пустота. Но у меня был Чондэ, он первую неделю со мной в квартире был, все ножи и таблетки припрятал, не отходил от меня, в объятиях держал, укутывал, целовал. Я плакал навзрыд, утыкаясь ему в плечо, он тихо позволял слезам катиться по щекам. Я выжил только благодаря его поддержке, да и он так себя успокаивал. — и тут Минсок запнулся, будто вспомнил что-то, что говорить совсем не хотелось, но после вдохнул поглубже и продолжил, а Бэк поспешил погладить парня по голове. — А сейчас, я даже не знаю, видимо я стал сильнее, хотя кому я вру, я так же рыдал несколько дней у себя в квартире, только вот на этот раз один. От этих слов даже у Бэка в груди кольнуло. Он сразу вспоминал, как Минсок и Чондэ крутились рядом, заботились друг о друге. Чондэ всегда уводил парня к себе в кабинет и отпаивал его успокоительным, всегда подмечал, когда парню было особенно тяжело, и спешил обнять или хотя бы коснуться. Не верилось, что на этот раз Чондэ бросил своего Умини одного, что он не оставил все и не поддерживал Кима. У Бэка это в голове не укладывалось, пазлы не складывались, и теперь он начал переживать. — Не переживай, он еще не один раз тебя обнимет, поцелует, успокоит, я ведь знаю, как он к тебе относиться, как смотрит на тебя всегда. — парень постарался поддержать старшего, хотя ему самому эти слова тяжело давались. — Просто он не смог бросить работу в этот раз, ведь теперь у него есть я, который на качелях безустанно качается, и Сонмин, у которой огромный шанс на выздоровление, а его упускать нельзя. — А ты про нее когда разнюхать успел, тоже в заточении неделю жил, мир вокруг не воспринимал? — неподдельно удивился Минсок, он даже поднялся с плеча Бэка. — Про новую пациентку на первой стадии слышал давно, а лично сегодня утром познакомился. Она довольно милая, наивная даже какая-то. — Бэк недовольно поморщил нос, чем вызвал смешок Минсока. — Кстати, ты к нам в комнату не заходил? — Ким немного ухмыльнулся, переводя взгляд с пола на парня, а Бэк моментально напрягся. — Нет, — интонация голоса неожиданно скакнула вверх, выдавая переживания парня. — А что? — Да так, просто Чанёль уже полчаса кофту свою ищет, говорит на стуле оставлял, а я ему говорю, что нужно меньше вещи разбрасывать, а то так все в своей жизни просрать можно. — Минсок пожал плечами недовольно потряс головой. — Правильно говоришь. — моментально поддержал его Бэк. — Ты только тумбочку лучше закрой, а то рукав тебя палит. — сказал Минсок и начал смеяться. Бэк покосился на тумбочку и моментально залился краской. Старший лишь потерся головой о щеку мелкого и поднялся со своего места, а Бэк рванул запихивать обратно вылезший рукав черной толстовки. Уже около дверей Минсок обернулся и спросил: — Кстати, — начал парень, на что получил вопросительный взгляд. — Я уверен, меня сейчас один долговязый обаяшка начнет терроризировать. Вход открыт? — Пусть приходит. — устало вздохнул Бэк, присаживаясь обратно на кровать. — Думаю, он не упустит момент наведаться после тихого часа. Ты толстовку перепрячь, хотя я бы показательно на себя напялил. — выдал Минсок с хитрой улыбкой и удалился из палаты. Не зря он Бэку лиса напоминает. Бэк еще минут пять посидел на кровати, поглядывая в сторону тумбочки, в которой была спрятана толстовка, а в голове крутилась последняя фраза Минсока, но Бэк не был настолько самоуверенным, чтобы специально надевать ее. Откинув мысли подальше, парень забрался под одеяло и решил продолжить свой сон, что был прерван процедурами. Только уснуть у него совершенно не получалось, у него вроде и мыслей никаких в голове нет, а желание поспать наоборот есть, но сон приходить не собирался. Бэк недовольно перевернулся на другой бок, и поза показалась ему идеальной и абсолютно удобной, но через несколько минут затекла лопатка, и ему пришлось вновь переворачиваться, и так много раз по кругу. Бэк взглянул на время и понял что уже, грубо говоря, просрал минут сорок своего прекрасного дневного сна. Недовольно уставившись в потолок Бэк пытался придумать как уснуть, и он даже не понял, когда успел достать толстовку, и когда успел ее к себе прижать. Парень отвернулся к стенке и уткнулся носом в черную ткань, и тогда сон пришел моментально. Парень медленно просыпался, чувствуя ломоту во всем теле, он явно слишком много лежал в последнее время, теперь уже ни на какой бок не повернешься. Он сонно похлопал глазами и мутным взглядом осмотрел палату. На кровати напротив сидел Чанёль и что-то усердно печатал, при этом глупо улыбаясь. Бэк на секунду подумал, что он бы хотел, чтобы парень так же улыбался от его сообщений, хотя ему и писать не надо, он всегда под боком. Пак оторвался от телефона, после того как услышал шуршание, и взглянул на парня. — С добрым утром, соня. — сказал Чанёль, откладывая свой телефон в сторону. Бэк еще секунду посмотрел на парня, а потом тепло улыбнулся одними уголками губ, что у Пака на душе в мгновение стало легче, он переживал за мальчишку, но тот вроде был в относительном порядке. — Ты мог разбудить меня, когда пришел. — Бэк лениво повернулся лицом к Паку, продолжая смотреть на него с легкой улыбкой. — Не хотел, ты слишком мирно спал, да и сон тебе полезен. — Пак немного привстал на кровати и наклонился вперед, чтобы лучше видеть лицо парня. — Я тебя целую неделю не видел. — тихо сказал Бэк. — Соскучился? — Ты уже мне надоел. — выдал Бэкхён и повернулся лицом в потолок, чтобы скрыть подступающее смущение. — Ой, да ладно тебе. — Пак искренне широко улыбнулся и уставился на Бэка, наклоняя голову вбок. — Ты вообще как? — Морально или физически? — Все сразу. — Хуево, отличное слово, знаешь ли, описывает меня идеально. — Бэк сел на кровати в свою любимую позу, спиной к стене, чтобы смотреть на собеседника. — Морально меня уже нет будто, не представляешь, как меня внутри швыряет, ощущение, будто демона изгоняют, знаешь, как в фильмах, все конечности в стороны, все тело волной, вот так же, только внутри. Я на кусочки развалился, думал, что уже никогда собрать себя обратно не смогу, но ничего, видишь, даже тебя терпеть способен. — Пак лишь фыркнул и удовлетворенно улыбнулся. — А физически как всегда, мы с химией общий язык не находим. — Ну вообще, я рад, что ты нас с Минсоком наконец пустил к себе, разговариваешь, даже привычно язвишь. Теперь я могу спать спокойно. — выдохнул Пак и плюхнулся на кровать. — Я не давал тебе спать? — с насмешкой спросил Бэк. — Конечно, знал бы ты, какие вещи я с тобой во сне творил. — и Чанёль хищно облизнулся. — Фу, Пак Чанель, о чем ты только думаешь. — и Бэк искренне засмеялся, так ярко и звонко, что у Пака сердце замерло, он будто в детство вернулся. Жаль, что Бэк не узнает, как Чанёль во сне его и хоронил, и на кровати раскладывал. — Ты чем занимался? — Да как обычно, заменял девушку в другой палате Чондэ. — пожал плечами Пак. — Да, да, знаем, палата Сонмин. Милая девушка, симпатичная. — сказал Бэк и внимательно стал присматриваться к лежащему волонтеру. — Ну такое, личико милое, но она слишком простая и наивная,хотя у меня ощущение, что это маска. — Пак резко повернул голову в сторону Бён, отчего тот аж вздрогнул. — Не в твоем вкусе? — Не, люблю разгадывать головоломки. — Ну, у тебя и вкус. — заключил Бэк и довольно прикусил губу. — Я вечером еще зайду, не скучай, Бэк. — и от его «Бэк», у Бёна мурашки по коже пошли, ему будто виски в глотку залили, и его тепло стало по телу распространяться. Пак направился к выходу, и по пути сказал: — Кофту может оставить себе. И только после его фразы, Бэк вспомнил как засыпал, и потом заметил черную толстовку, лежащую на самом краю кровати. Парень лишь недовольно прошипел «да пошел ты» и, схватив толстовку, направился к шкафу.***
Мир настолько сложный, как и отношения между людьми, что с позиции одного маленького человека, все это кажется сложнейшим лабиринтом, который напичкан различными ловушками. Там так легко запутаться, и так сложно найти выход оттуда. И Чондэ запутался, в мире потерялся, будто сотня пар наушников спуталась, а он их развязать пытается, хочется плюнуть и сказать, что он обойдется. Он себя уже определить не может, сказать, что у него на душе происходит, не получается. Его лавиной накрыло, под огромными волнами затопило, и он из пучины вырваться никак не может. Кто бы мог подсказать мужчине, какие из его чувств правдивы. Его к Минсоку тянет, он не может не переживать за него, его к себе прижать хочется, сказать, что ты рядом находишься и помочь можешь, только он всегда с его работой связан, а Ким от всего этого устал, ему морально тяжело стало справляться с давлением. И Чондэ влечет к Сонмин, она будто для него специально создана, по его заказу, идеальная, ангельски чистая и невероятно милая, ее хочется своей назвать, ее губы на своих чувствовать, хоть она тоже тут, на его работе, только она послужила глотком свежего воздуха. Что из этого правда, а что ложь, привязанность и влюбленность, любовь и помутнение рассудка? Клубок запутался, а Чондэ не знает, как его распутать. В отделении больницы стоит тишина, иногда только слышится шепот и шарканье тапочек, но по большей части все отделение погружено в сон. Вот и девушка перед Чондэ спит, отчего-то морщит носик, немного хмурится, а потом продолжает сопеть. Ким не может заставить себя уйти от нее, ему необъяснимо хотелось ее сон защищать, с девушкой рядом быть, видеть ее улыбку. Она неземная будто, наивная совсем, словно ребенок, такую к себе забрать, никому не показывать, чтобы не смогли искусить столь невинное создание. Ее глупой считают, недалекой, но никто не спорит, девушка очень красива, и Чондэ хочет ей сотню корон на голову надеть, ежедневно говорить, что она слишком красива для этого порочного мира, но он просто не может. Он здесь только частью своей души, другая к сильному, но хрупкому парню привязана. Девушка переворачивается на спину, и ее распущенные волосы порядками в ресницах застревают. Доктор порыва сдержать не может, одним мизинцем непослушные волосы убирает, а потом аккуратно целует девушку в лоб, после чего выходит из палаты. Он был так поглощен своими мыслями, что не услышал приближающегося топота ног, пока он еще сидел перед пациенткой. Сестра Ли хотела забрать посуду, что осталась после обеда, да девушку проверить, ведь у ее палаты волонтеров не осталось. Но женщина у самых дверей резко тормозит, за них прячется, замечая доктора в палате. Она громко охает в себе, сдерживается, ладонь ко рту прикладывает, заставляет себя замолчать, когда доктор пациентку целует, и сразу с места срывается, боясь быть замеченной.***
Кёнсу, как может, старается загрузить Минсока работой, так чтобы не сложно, но занимала на долгое время. Вот теперь по очередному поручению Ким сидит в регистратуре онкологического отделения, пытаясь найти нужную карту с подборкой донорских материалов. Система сложная, папки расставлены по номерам и буквам, волонтер забрался в самую глубь, и теперь парень сидит прямо на полу перебирая файлы из папки, он чувствует, что ему немного осталось, нужную папку он уже нашел, надо лишь выбрать оттуда файлы начинающиеся с четверки, что это значит, парень искренне не знал, но он просто следует поручению друга. Он перебрал уже пол папки до того момента, как через несколько стеллажей от него не остановились медсестры. — Ужас то какой, я всегда говорила, что работа — не место для отношений, но на этот раз он все границы перешел. — шептал первый голос, который Минсок смутно помнил. — Да, мне вообще Минсока жалко. — этот голос принадлежал сестре Ли, а от ее слов Ким застыл, вслушиваясь в разговор. — Они не афишировали, но я подозревала, что они вместе. А доктор все в кабинете сидит, говорит врать Минсоку, зачем только? — Минсок за доктором Кимом всегда хвостиком вился, помогал, поддерживал, хороший парень, помню его с того времени, как его брат тут лежал. — И не говори, а Чондэ к этой слабоумной лезет. — Чего только нашел. — Я то думала, он сидит, осматривает ее, мало ли что, а он ее поцеловал. Ужас. Минсок будто из мира выпал, женщины уже ушли, а он так и не двинулся, сидел статуей, глазами стеклянными в папку смотрел, понять не мог, что сейчас произошло. Не может быть, чтобы Чондэ ему изменял, нет, он вел себя последнее время странно, но не настолько. Нет, он просто не мог, он же любит Минсока. Или любил… И пазлы в голове Кима складываются, все взгляды и интонации, поведение врача, будто он скрывал что-то, будто стыдился чего-то. Его занятость в последнюю неделю, возможно была не занятостью вообще, а попыткой избежать его. Нет, в это верить волонтер не хотел. Внутри у него и так живого места не осталось, а ему будто на место перелома специально давят, казалось, что больнее Минсоку быть не может, но это только казалось. Он перед собой не видит ничего, словно темнота перед глазами растеклась, весь мир вокруг поглотила. Парень кое-как садиться на колени, дрожащими руками убирает лишние папки, нужную сильнее сжимает, думает, нужный файл До и сам в состоянии найти. Парень свободной рукой о стеллаж опирается, поднять себя старается, встает на ноги, но они ватные совсем, ему бы просто до своей комнаты дойти, по пути не сломаться. Пока он по стенке двигается, ему в голову приходит идея, но сначала нужно залечить душевные раны. Минсок по пути папку в кабинет Кёнсу заносит, но ему везет и доктора на месте нет, поэтому он спокойно движется дальше. Стоит ему открыть дверь в волонтерскую комнату, как в него впивается пара удивленных глаз. Парень даже не мог представить, как он со стороны выглядел, зато Чанёль прекрасно мог его рассмотреть. Минсок бледнее мертвецов, глаза опухшие и красные, но взгляд пустой какой-то, парень стоит опираясь на дверной косяк, а его тело потряхивает, его шатает из стороны в сторону, будто он пьяный, но на самом деле к нему пришла паническая атака, и Пак это заметил. — Чанёль…— попытался начать Минсок, друг быстро встал с дивана и, подхватив парня за плечи, повел его в сторону дивана. — Что случилось? — обеспокоенно интересуется Пак. — Кажется, Чондэ что-то связывает с Сонмин. — хриплым голосом проговорил Ким, на что получил цык и отшатнувшегося друга. — Ты знал? — Слухи дошли, да и он вечно в кабинете прятался, говорил, что тебе сюрприз готовит. Кажется, друг мой, приготовил. — Пак с опаской взглянул на Минсока, но тот просто сидел и как болванчик головой тряс. Кажется, парня вся это ситуации совсем переломала. — Чанель, я хочу выпить. — Тут не выпить, тут напиться надо. — сказал Пак и пошел к шкафчику, достал оттуда стопки для соджу и бутылку с алкоголем. — Это не серьезно, мне нужен коньяк, но начнем пожалуй с того, что ближе. — Минсок потянулся за бутылкой, выхватил ее из рук Пака и начал пить прямо из горла. Чанёль понял, что ситуация серьезная и вменяемым из этой комнаты никто из них не выйдет. И пока в комнате волонтеров два молодых мужчины узнавали, какого это запить коньяк соджу, в палате Бэкхён страдал от бессонницы. Стороной его слухи тоже не обошли, каждая уважающая себя медсестра должна была обсудить отношения доктора и пациентки. У самого Бёна это почву из-под ног выбило, а о Минсоке он даже думать не мог, его изнутри колотило от переживаний. Парень пытался уснуть, но перед ним был открытый гроб, а там белый, такой спокойный Минсок лежал прямо в нем, в таком же белом костюме, рядом Чондэ стоял, обнимал Сонмин, а внутри Бэка злость поднималась, он на врача набрасывается и душить начинает. Только это все обрывается, когда он слышит голос Чанёля, который остановиться просит. Парень вскакивает на постели, задыхающийся от эмоций. Он выпил успокоительного. Бэк сидит и думает о том, что переживал, вдруг Пак в эту девушку влюбится, но не зря у него после встречи с ней плохое предчувствие осталось. Он поверить не мог, представить, как так все обернулось, парень не мог решить кого в этой ситуации ненавидеть и обвинять, решил, что обоих. Он выпил еще успокоительного. Бэк вспоминал, с какой нежностью Минсок на врача смотрел, как Чен своего волонтера обнимал, всю ночь рядом с ним сидел, поддерживал. А теперь Чондэ парня просто добивает, он и так от смерти Джуна не оправился, а теперь единственная опора, удерживающая его на этом свете, сломалась. Бэк на себя боль спроецировать пытался, но ему пришлось лишь выпить еще успокоительных. Через час его мучений в нем была уже опасная доза таблеток, рассудка почти не было, туман вместо картинки перед глазами, пустота вместо мыслей. Все существо Бэка не могло ничего, кроме как просто существовать, а нет, еще оно могло тянуться к Чанёлю, но у парня ни единой мысли в голове, поэтому он на автомате двинулся в сторону комнаты волонтеров. В темном коридоре ему показалось, что из комнаты кто-то вышел и двинулся в другую сторону по коридору, но возможно просто причудилось. Бэк медленно заворачивает в открытую дверь, из которой сочиться приглушенный свет, и останавливается в проходе, прикладываясь головой к дверному косяку.Комната провоняла алкоголем, столик был заставлен разными пустыми банками и пакетами, во главе которых красовалась пустая бутылка из под дорого коньяка. Чанёль развалился на диване, одна рука держит очередную бутылку, вторая расположилась на спинке дивана, парень голову в сторону гостя поворачивает, мутным взглядом по фигуре проходиться, губу прикусывает. Он был необычным, властным, сильным, сексуальным, он знает себе цену, знает как на него смотрят, он уверенный, спокойный. Противоположность. Желанная противоположность. — Проходи, Бэк, присаживайся, пить не предлагаю. И Бэк без замедления присел рядом, сразу к груди Пака прильнул, пальчиками по ней водить начал, пока тот свой алкоголь допивал. Ни у одного, ни у другого сознание как надо не работало, они оба будто не в себе были, способность думать отключили, оставили только желание. И Бэк понял, что хочет, Чанёль давно знал, что хочет. Бён даже не понял, когда успел усесться Паку на колени, но ему было удобно сидеть, обвивать ногами его торс, смотреть сверху вниз. Чанёль голову, лежащую на спинке дивана, в бок наклонил, любуясь открывшимся видом. А вид был отменный. Бён Бэкхён сидит у него на коленях, пальчиками по груди водит, что-то вырисовывает, смотрит так жадно, голову откидывает, оскаливается, а затем облизывается, и Пак свою хищную ухмылку не сдерживает, показывает, что ему нравиться. Бэк уже ладонями по паковствой груди гуляет, по ребрам проходиться, за спину цепляется, а сам приближается. Парень в сантиметрах останавливается, носом по нежной шее водит, дает почувствовать кожей свое сбившееся дыхание, а руками уже под футболку залезает, исследуя каждый изгиб чужого тела. Пак выдыхает, хотя скорее рычит, сам с себя футболку стягивает, терпеть больше не может. Руками по его тонкой шее проходиться, на голове останавливайся, большими пальцами под скулы впивается, Бэка к себе лицом поворачивает. Несколько секунд они не могут ничего, кроме как тонуть в глазах друг друга, смотреть так яростно, с огромным желанием, с звериным рвением. Пак парня к себе притягивает, аккуратно в губы чмокает, потом нижнюю губу целует, следом покусывает, ловит тяжелый выдох Бэка и язык подключает. Бён в его руках млеет, растворяется, теряется в ощущениях, чужой горячий язык по его проходиться, он еще один полустон-полувыдох парню дарит, а потом отвечает, своими пальцами в его волосы впивается, повинуется всем движениям чужого языка, всем телом вперед подается, ерзать начинает. Пак поцелуя не разрывает, руки под футболку пускает, холодными пальцами грудь опаляя, еще мгновение и Бэк с обнаженным торсом красуется перед глазами Пака. При полном сознании, Бэк поспешил бы прикрыться, пряча выпирающие ребра, слишком впалый живот, но сознание было сожрано успокоительным, поэтому он лишь голову откидывает, рукой по голому черепу проходиться, в пояснице прогибается, красуется, на что Пак скалиться, ладонями к себе притягивает, сосок парня покусывать начинает. Еще пара жарких поцелуев, фиолетовых засосов на бэковской груди, и парень уже голой спиной диван чувствует, глазами в нависающего Чанёля упирается, дышит тяжело, от простых поглаживаний постанывает, а Пак не устает выпирающие кости очерчивать, сдерживаемые стоны с губ ловить. Пак не останавливается, оставляя Бэка перед собой абсолютно голым, картиной любуется, тянущиеся к себе ладони целует, оценивает всю хрупкость парня. В комнате пахнет сексом, воздух раскален до невозможности, и в этом всем создается музыка из скрипов дивана, рычания Пака, стонов Бэка. Им обоим хорошо, им хорошо за гранью позволенного, они словно души дьяволу продали, чтобы ощущать всю эту эйфорию. И пиком всего этого для Пака оказалось «Ёль», которое шептал, выстановал Бэк, по которому он так соскучился, которое почти забыл.***
Решив, что выпил достаточно много, Минсок выходит из комнаты, оборачивается на шуршание тапок, видит шатающего Бэка, и, улыбнувшись, идет в сторону кабинетов врачей. Он тактично стучит в нужную дверь, а после раздавшегося «заходите», проскальзывает внутрь. Минсок, запинается о свою ноги, летит носом вперед, но хватается руками за стол, удерживая равновесие. — Ты пил? — Чондэ поднимает недовольный взгляд на вошедшего. — У меня от боли два лекарства — алкоголь и Ким Чондэ, только второе такое редкое, его хер достанешь. — Минсок… — А что Минсок, я зол, я раздавлен, я скучаю. — с каждой фразой парень двигался к врачу все ближе, пока не оказался совсем около него. — Ты меня не поддержал. — Прости, завал. — Чондэ ответил с дрожью в голосе, голову поспешил в сторону повернуть, даже не зная, насколько сильно он этим больно человеку делает. — Ты чего? — Минсок в любом состоянии свою роль удержит, мастерски прикидывается. — От тебя алкоголем разит. — оправдался Чондэ. — Ты сам ежедневно пьешь, не притворяйся, раньше тебя это не останавливало. — Минсок приблизился на минимальное расстояние, проводя кончиком носа по губам врача, он пальцем его голову к себе поворачивает, ему чуть-чуть остается, чтобы губами чужих коснуться, но его отталкивают. Минсок спиной со стеной встречается, еле равновесие удерживает. — Не стоит, Минсок. — Еще неделю назад ты бы поцеловал, даже не задумался, ну или назвал бы Умини, чтобы не обидеть. Ты меня избегал? — Да. — Ты влюбился в Сонмин? — Да.