кыс-кыс-кыс

      — Ита-а-ак, — протянула Адора, скрестив руки под грудью. — Кто ты?       — Катра, ты что, глухая? Я уже представилась, — шатенка раздражённо фыркнула. Эти люди такие странные, ей-богу.       — Ты прекрасно понимаешь, что я не об этом.       Катра насупилась и резко поджала ноги под себя. Она не любила это. Эти взгляды, эти разговоры, и всё в таком духе, потому что каждый раз казалось, что ещё чуть-чуть, и её запихнут под микроскоп, разберут по органам и педантично разложат на столе, осматривая каждую неровность, потому что внятно ответить, что она такое, Катра не может. Вряд ли людей удовлетворит фраза «Ну, вот я как бы кошка, а потом делаю хоба! И человек». Им нужно адекватное, считай, научное объяснение, родословная, и всё равно не хватит, чтобы понять и признать что-то новое. Что-то иное.       — Ну, я кошка, — шатенка наклонила голову в одну сторону, а потом, будто это объяснит лучше, в другую. — И человек. Два в одном, хвост и уши в подарок.       Взгляд Адоры не становится осмысленным или менее настороженным. Она всё ещё не понимает, думает, что спит, что её пытаются как-то по тупому развести. Незнакомка, которая ещё вчера была довольно знакомой кошкой, выглядит недовольной ровно настолько же, как и блондинка, но сидит и держится. И Адора пытается, даже если хочется подойти, тряхнуть за плечи, дернуть качающийся хвост.       Нельзя.       — Я это заметила, — девушка трёт руками переносицу и поднимает взгляд на кошку-человека, в надежде, что та просто испарится. — Ты, типа, оборотень?       — Если твоему мозгу так проще, то, типа, да.       — Окей, тогда сойдемся на этом, — Адоре срочно нужно занять чем-то руки, поэтому она решает сделать чай. В упаковке всего три пакетика, девушка предлагает и собеседнице тоже, но та просит молока. — И всё же, откуда ты взялась?       — Ну, как бы, с улицы? — перед ней ставят стакан с молоком, который практически сразу же пустеет, и над верхней губой остаются очень очаровательные, по мнению Адоры, усы. — Чего ты от меня ждешь? Истории нашего вида? Заметок от врача? Я не в курсе, окей? Мы вообще редко болеем. Если ты о том, как мы живем, то в большинстве своем, как кошки. Человеческим знаниям набираемся, наблюдая за вами, тупицами, а принципам выживания нас учат родители, которые очень быстро куда-то съебывают, как только ты можешь сам надрать зад воробью. Ну, не всегда, просто о тебе больше не пекутся. Что-то ещё?       Пока Адора с жадностью ловила каждое слово и не сводила взгляд с Катры, чай остыл, и сама Адора тоже остыла к этой ситуации. Принять правду именно как правду, а не развод или накуренный бред, всё ещё сложно, но вот живое доказательство обратного сидит перед ней в позе лотоса, и у доказательства, помимо красивого и абсолютно человеческого лица, ещё хвост и уши. Блондинка всё ещё борется с желанием подергать, но что-то подсказывает, что ей просто расцарапают что-нибудь, потому что когти Катры тоже явно нечеловеческие.       — Так вас много?       — Без понятия, — шатенка пожимает плечами и красноречиво поглядывает на холодильник. — В моем детстве кроме меня такими были ещё мать, какой-то облезлый котяра и старикашка. Может, был кто-то ещё, но они вполне могли утратить свою человеческую сторону.       — А вы так можете? — Адоре интересно, даже если это сон. Она усаживается на стол и задумчиво потягивает чай.       — Ну, если ты всю жизнь живешь как кот, то естественно человеческие инстинкты отходят далеко на задний план, я думала, это и болвану понятно будет.       — Хей, подбирай выражения, — Адора шикнула. Что это вообще за фигня, у этой Катры вообще какое-либо чувство благодарности имеется? Её приютили, обогрели, даже не врезали от неожиданности, хотя можно было, а она всё равно оскорбила человеческий род уже несколько раз.       — Да-да, обязательно, — шатенка закатила глаза и слезла со стула, направляясь к холодильнику. — У тебя что-то ещё есть поесть?       — Да сколько можно жрать! — хозяйка квартиры в один прыжок достигла холодильника и с хлопком закрыла его прямо перед чужим носом. — Ты не у себя дома!       Катра посмотрела на неё, и Адора почувствовала, как сердце заходится в начинающейся истерике. Разноцветные радужки притягивали, из тьмы вертикального зрачка исходила нешуточная угроза. По-хорошему, отвернуться бы, или из квартиры выбежать, но девушка напротив красивая. И опасная. Говорят, нельзя смотреть кошке в глаза, если не хочешь неприятностей. Так вот, Адора этот урок ни капли не усвоила. Её резко толкают обратно к столу, не с силой, но ощутимо прикладывая поясницей о столешницу. Лицо Катры оказывается неожиданно близко, и, о боги, какой же от неё идёт жар, в прямом смысле. Она дышит Адоре в лицо запахом молока и улицы, давит на чужие плечи, но когти не впиваются в нежную кожу до крови. У блондинки дыхание спирает и все мысли вылетают из головы, когда Катра говорит.       — А мне казалось, что когда люди приносят домой зверушку, то дом автоматически становится и её тоже.       — А ты, — голос дрожит, и Адора сглатывает вязкую слюну. — Ты разве зверушка?       Кажется, этот простой вопрос выбивает у шатенки землю из-под ног. Голубые глаза человека цепкие, допытливые, но в них ни капли угрозы или насмешки. Просто искренний вопрос. Вопрос, на который сама Катра почему-то не может дать ответ.       Они где-то с минуту просто смотрят друг на друга и думают каждая о своём, но не выдерживает первой именно Катра. Она закатывает глаза и отталкивается от плеч Адоры, явно игнорируя вопрос. Блондинка не настаивает, просто пользуется моментом перевести дыхание. Что за херня творится?       — Так есть че пожрать-то?       И всё. Будто только что не было странных ситуаций, будто Адора не захлебывалась в чужих глазах. В ней теперь лишь возмущение, и из опасно-прекрасной Катра превращается в нагло-противную.       — Значит так, — Адора вздыхает и смотрит со всей суровостью, на которую способна. Учитывая то, что в детском доме она была за старшую сестру, то суровости во взгляде ей не занимать, и на Катру, похоже, тоже действует, та сразу как-то тушуется. — Установим правила, раз уж я пока не решила, что с тобой делать. Из холодильника без проса ничего не брать, в квартире не мусорить, раз уж ты можешь это сделать, резко не выскакивать, при посторонних никаких этих оборотнических штук. Что ещё? А, не набрасывайся на моих друзей!       — Больно надо, — Катра презрительно фыркает и отворачивается к окну.       — Что это вообще было? Чем тебе так Глиммер не понравилась?       — Да просто не понравилась, че ты пристала? — шатенка прижимает уши к голове, шипит так, что ну правда кошка, не смотря на ипостась. — И что это значит, «пока не решила, что с тобой делать?».       — О боги, дайте мне сил, — Адора взмывает руки к небу, сомневаясь, что кто-то кроме старого разведённого мужика на верхнем этаже её услышит. — То и значит.       — Выгонишь?       Адора резко осекается от того, как это прозвучало. Чужой взгляд колючий, напряжённый, словно его обладательница — натянутая струна, которая вот-вот лопнет и ударит тебя по лицу до кровавой полосы.       — Нет, — она качает головой и честно старается не отвести глаз, чтобы ей поверили и наконец расслабились этим гребанным вечером, потому что жить с вечно кусающимся существом, которое ни мордой ткнуть, ни тапком кинуть, такая себе перспектива. — Не выгоню. Но обещай, что будешь нормально себя вести.       — Я могу пообещать лишь постараться в меру своих возможностей, — Катра ухмыляется, и Адора понимает, что нихрена с этим договором ей не светит, и навряд ли кое-кто будет нормально себя вести.       — Что-то это не внушает мне уверенности.       — А я этого и не планировала, — Катра заскакивает на стол и снова поджимает ноги. — Так может ты мне скажешь что-нибудь по поводу еды, или мне сдохнуть с такой хозяйкой?       — Я смотрю, кто-то королева драмы, — Адора раздражается, но открывает холодильник и решает, что приготовить рыбу на уже ужин неплохая идея.       — Кто? — Катра не понимает, она не настолько разбирается в человеческих штуках. Поэтому, когда Адора говорит: «Забей», и в её руках мелькает рыба, Катра беспрекословно слушается. Забей, так забей.