***
То, что он проспал, парень понял сразу, как только открыл глаза. Выругавшись себе под нос, он торопливо собрался и поспешил домой. Проскочить незаметно в комнату не удалось, и ему пришлось выслушать очередную лекцию от матери, какой он никчёмный сын и что его ждёт в будущем. Покивав головой в знак согласия, лишь бы побыстрее всё закончилось, Юнги заскочил в свою комнату, наспех побросал в сумку учебники, привёл себя в порядок и направился на учёбу. На первый урок он уже опоздал, поэтому заглянул по дороге в школу в кафе, где прикупил себе кофе и булочку, которые с удовольствием съел на ходу. Придя в учебное заведение, Юнги, чтобы не болтаться в коридорах в ожидании перемены, решил подняться на крышу здания. Ему нравилось бывать здесь — тут всегда тихо, спокойно, только он и ветер. То, что надо, чтобы привести свои нервы в порядок после утреннего разговора с матерью. Эту женщину парень за последнее время перестал считать тем близким и родным человеком, который всегда придёт на помощь в трудную минуту, успокоит своими объятиями и просто посидит рядом, когда так необходимо её утешение и тепло. Разве может мать пойти против своего ребёнка, обвиняя его во всех грехах, но верить сказкам какого-то извращенца, цепляясь за иллюзии о семейном счастье? Нет, если бы она любила своего сына, то никогда бы не позволила такого отношения к нему и выгнала бы нахрен своего сожителя из дома. Юнги разочаровался и больше не стремился что-то доказывать ей, предпочитая появляться дома лишь на ночёвку и по возможности избегать общения с этими двумя, что забыли смысл слова «семья». Мин тяжко вздохнул: как же хотелось освободиться от этого накопившегося груза проблем. Он подошёл к парапету, залез на него, закрыл глаза и распахнул руки навстречу ветру. Дыша полной грудью, чувствуя себя сейчас таким свободным, Юнги ощутил тихое счастье. Накатившее умиротворение давало новые силы, чтобы жить дальше. Сзади тихонько скрипнула дверь, ведущая на крышу. Он услышал чьё-то прерывистое дыхание, тихий вскрик и топот в его сторону. Юнги не успел опомниться, как кто-то схватил его поперёк туловища. Покачнувшись, парень едва не свалился с крыши, но неизвестный крепко держал его со спины и, с силой дёрнув назад, упал, утягивая Юнги на себя. Оба грохнулись спиной на крышу: Мин больно ударился затылком о лоб «спасителя», на что тот только ойкнул, не в силах пошевелиться под весом упавшего сверху парня. Недовольно ворча, Юнги попытался слезть с того, но парень (судя по крепкому захвату) не торопился его отпускать, продолжая цепко держать в своих объятиях. Сопя и ругаясь, Мин всё же смог развернуться лицом к державшему его человеку и удивленно выдал: — Чимин? Ты что творишь, придурок? Отпусти меня быстро! На эти слова Пак отрицательно замотал головой и крепче прижал к себе брыкающегося друга. — Не делай этого, пожалуйста, Юнги. Это не выход. Ты подумал о нас? О своих друзьях? От услышанного Мин впал в ступор, пытаясь осмыслить, что за бред несёт этот ненормальный. Но, заглянув тому в глаза, где плескалось волнение вперемешку со страхом, до него стало постепенно доходить. — Ты меня за кого держишь? Решил, что я с крыши прыгнуть хочу, что ли? — вкрадчиво поинтересовался Юнги у Чимина. — Да. Я в курсе — у тебя сейчас трудные времена. Но ты должен знать, что я всегда рядом и никогда не брошу тебя, — решительно посмотрев в глаза Мина, ответил Пак. — Даже если прогонять будешь, не уйду. Ты для меня слишком дорог, чтобы позволить тебе совершить глупость, — упрямо вздёрнув подбородок, заявил парень. Юнги дураком никогда не был, поэтому, быстро прикинув, что к чему, спросил: — И давно ты знаешь? — С того дня, когда тебя ранили, — Чимин отвёл глаза. — Я всё слышал. — То есть ты знаешь, как я отношусь к Чонгуку, и всё равно хочешь быть рядом? — уточнил Мин, в упор разглядывая лицо парня. Чимин собрал всю свою волю в кулак и, так же смотря прямо в глаза своего краша, ответил: — Да. Потому что люблю. И Чонгук правильно сказал тебе про меня: моей любви хватит на нас двоих. Просто попробуй дать нам шанс, не сравнивай меня с ним. Ты связываешь себя прошлым, а надо жить настоящим и смотреть в будущее. Юнги внимательно слушал Чимина, и от его слов то тёмное, что сидело внутри и давило тоской, вдруг начало сдаваться и уходить, сменяясь теплом в груди. «А ведь он мог бы стать моим спасением», — пришла неожиданная мысль в голову Юнги. Он внимательно посмотрел на привлекательное лицо говорившего, в глазах которого плескались нежность и неподдельная любовь. К собственному удивлению, Юнги отчего-то стало уютно и тепло в объятиях Чимина. А потом неожиданно пришло понимание, что парень ему действительно нравится, и от этого стало как-то легко и радостно на душе. Раздумывая над всем этим, Юнги скользнул взглядом к губам Пака. Пухлые, мягкие, они так и манили попробовать их на вкус. Чимин, высказав всё, что у него накопилось на душе, замер в волнении, с чуть приоткрытым ртом, ожидая ответа от Мина. А тот не заставил себя ждать. Хитро посмотрев на парня, он усмехнулся: — Значит, предлагаешь попробовать? Давай рискнём. Я согласен попробовать, — и с этими словами он прильнул к так манящим его губам. Чимин обомлел от восторга, нереальность происходящего кружила голову. Юнги целовал так сладко, умело беря инициативу, что парень впал в состояние эйфории. Отвечая на поцелуи, ему хотелось, чтобы время остановилось, и они остались в своей вселенной для двоих. Облом пришёл в виде прозвучавшего звонка на следующий урок. Отстранившись от Чимина, который выдал недовольный стон, Юнги издал короткий смешок и попросил: — Может, уже отпустишь меня? Вроде выяснили, что прыгать я не собираюсь. Пошли на урок, а то замерзнем здесь нахрен, не май месяц всё же. Нехотя выпустив из своих объятий любимого человека, Чимин поднялся вслед за Юнги и молча взял того за руку, переплетая пальцы. Остановившись у двери, ведущей на лестницу, Мин снова притянул парня к себе и, коротко поцеловав вновь обомлевшего Чимина, с улыбкой объявил: — Ну что, попытаемся жить настоящим? И я бы правда хотел, чтобы у нас с тобой было будущее.Глава 11
27 декабря 2018 г. в 12:45
Начало декабря. Прошло почти три недели с того памятного дня. Рана постепенно заживала, швы уже сняли, и Юнги чувствовал себя физически волне комфортно. А вот морально — нет. Не так просто было принять мысль, что они с Чонгуком теперь лишь друзья. Глупое сердце отчаянно пыталось верить в какой-то призрачный шанс. Вдруг Гук признается этому Ким Тэхену, а тот перестанет с ним общаться, и тогда Юнги вновь сможет сблизиться со «своим солнцем».
Мин замерзал, и виной была вовсе не холодная погода. Мёрзла душа, лишенная любви. Но замыкаться в себе ему не давали парни, а особенно Чимин. Тот, правда, после ночёвки у Чонгука сначала был немного задумчив и непривычно тих, но ребята решили, что это последствия перенесённого стресса, и не лезли с расспросами. Со временем тот стал прежним и с удвоенной заботой стал относиться к Юнги. За что парень был ему благодарен, и даже начал испытывать бóльшую симпатию. Но вызвать чувство хотя бы приближённое к тому, какое он испытывал к Гуку, не выходило. Кокон, свернувшийся в груди в ту злополучную ночь, продолжал давить своим грузом, сжимая всё изнутри. Было тяжело, иногда просто невыносимо. Видеть каждый день любимого человека и не иметь возможности, как раньше, прикоснуться к нему, крепко обнять и, уткнувшись в шею, вдыхать такой притягательный запах его тела.
Неизвестно, как бы он вообще это пережил, если бы Чон полностью отдалился от него и прекратил общение. А так Чонгук держал своё обещание: он, как прежде, был рядом, пусть немного в другой роли, но оставаясь тем же близким другом, всегда готовым прийти на помощь. И это помогало Юнги в борьбе с самим собой. Он мучительно, но всё же постепенно свыкался со своим положением, внушая себе, что быть просто другом не так уж и плохо. Хотя психолог из него выходил так себе, так как на один довод в пользу их расставания память тут же подкидывала несколько доводов «против». Борьба с самим собой морально истощала, что никак не помогало приблизиться к цели: если не избавиться, то хотя бы уменьшить свою привязанность-зависимость к Чонгуку.
Ещё и отчим окончательно съехал с катушек. Мин уже дни считал до своего совершеннолетия, чтобы съехать из дома и забыть о своей семье навсегда.
Сегодня опять мать в ночной смене, а значит, снова будут разборки с этим «уродом». Парень тяжело вздохнул. Домой идти совсем не хотелось, но выхода не было. Он, конечно, мог переночевать у Чонгука или кого-то другого из их компании, но грузить своими проблемами никого не хотел. Гордость не позволяла каждый раз просить о помощи, тем более, зная характер того же Гука, ни к чему хорошему это не приведёт. Чон уже не раз предлагал поговорить с его отчимом по-мужски, но Юнги отказывался, зная, каким скользким типом тот был. Всё бы обернулось против самих парней и закончилось нервотрёпкой в полиции.
Как и предвидел парень, до вечера всё было относительно спокойно, пока не ушла мать. Юнги сидел в своей комнате, когда уже подвыпивший мужчина начал настойчиво стучать ему в дверь. Можно было бы и не открывать, но тот ни за что не успокоится, это уже было проверено. Парень нехотя встал и подошёл к двери.
— Иди спать, ты достал уже стучаться, — всё же попробовал он уговорить отчима.
— Открывай, сучка. Хватит от меня бегать, всё равно рано или поздно под меня ляжешь! — дверь сотряс сильный удар.
Юнги поджал губы: ночевать сегодня дома ему не светит. Он быстро закинул в сумку необходимые вещи и спрятал её за дверь. Сам он был одет и обут, приходилось всегда быть наготове из-за этого придурка. Рывком открыв дверь, он отступил на несколько шагов назад, освобождая себе место для манёвра. Отчим зашёл в комнату нетвёрдой походкой и довольно осклабился:
— Давно бы так. Хватит играть в недотрогу, сладкий. Я же всё про тебя знаю, не такой ты и невинный, как кажешься.
— Тебе, сука, всё равно не обломится! — зло выплюнул Юнги. — Что в тебе мать нашла, до сих пор не понимаю. С тобой даже за деньги самая последняя шлюха не согласиться лечь.
Отчим недобро прищурился и двинулся на парня, сжимая кулаки:
— Ты, шлюха, и без денег под меня ляжешь. И стонать будешь, и просить, чтобы снова тебя трахнул. И поверь, я тебя иметь буду долго, и никуда ты от меня не денешься. Ты у меня станешь послушной девочкой.
На этих словах он неожиданно размахнулся и нанёс удар. Юнги в последнюю секунду сумел увернуться и поднырнуть под руку мужчины, развернуться и со всей силы ударить по почкам в ответ. Тот охнул, схватившись за бок, но быстро пришёл в себя и ударом в грудь впечатал парня в дверь. Юнги с силой ударился об угол открытой двери. Разница в массе была приличная, досталось хорошо. Скривившись от боли (синяк будет приличный), он всё же смог удержатся на ногах. «Главное не упасть, — билось в голове, — иначе конец». Выждав, когда отчим вновь пойдёт в наступление, он сумел, используя удары по болевым точкам, сбить того с ног. Но мужчина зацепил при падении и его, и они вместе повалились на пол. Повезло, что Мин оказался сверху. Вложив всю злость, он со всей дури ударил своей головой в лицо противнику. Брызнула кровь из разбитого носа отчима, а у самого парня от боли голова пошла кругом. Собрав остатки сил, он смог освободиться из захвата оглушённого отчима и, схватив припрятанную сумку, быстро выскочил на из дома на улицу.
Добравшись до знакомого заброшенного дома, он привычно скользнул в проём разбитого окна и пробрался на чердак. Однажды, так же сбежав из дома, он наткнулся на это убежище и постепенно обустроил себе здесь место для вполне нормального ночлега. Утром, перед приходом матери с работы, Юнги сможет вернуться домой, приведёт себя в порядок и отправится в школу, как ни в чём не бывало. Обработав ссадину на лице, он осмотрел бок. Синяк уже начал проявляться, расплываясь неприятным синюшным пятном по телу. «Хорошо, что не со стороны недавней раны», — промелькнуло в голове Юнги. Обработав и его мазью, он завалился на диван, прикрылся пледом и заснул.