Всё начиналось просто замечательно.
На следующий день после выпускного Маринетт отправилась в аэропорт. Мечта стать известным дизайнером толкала девушку к принятию решения уехать учиться в Лондон в самый лучший университет дизайна — Royal College of Art. С самого утра девушка была взволнована: ладони потели, кожа иногда покрывалась красными пятнами, уровень неуклюжести повысился. Она то и дело запиналась о свою собственную ногу или просто падала на ровном месте. Родители, привыкшие к неуклюжести своей дочери лишь улыбались, когда та снова оказывалась на полу.
Но время до вылета — не вечно.
Собрав все необходимые вещи, Мари отдала их папе. Тот трудом перенёс три больших чемодана из комнаты дочери в багажник жёлтого автомобиля, именующегося «такси».
В аэропорте девушка встретила своих бывших одноклассников. Среди них был Натаниэль (ну куда же без нашего обожателя Маринетт?), Милен, Ким, Айван, Алекс, Джулека, Роуз, Нино, Алья, но самого желанного из них не было.
Адриан не пришёл.
Впрочем, какое дело известной модели до какой-то там простолюдинки, как выражается Хлоя. На мгновение девушку охватило отчаяние и даже злость: её руки затряслись, челюсти сжались, а по щеке прокатилась одинокая слеза. Это была слеза отчаяния. Как, как он мог так поступить? Он же знал (наверняка знал!), что Маринетт любит его, но нет, он не соизволил даже отправить сообщение с тёплыми словами, ну или хотя бы банальное "Удачного полёта", не то что прийти! Было больно, ужасно больно.
Через мгновение Мари поняла, что на неё смотрят все. ВСЕ. Она, выдохнув, сморгнула слезу и довольно быстро приняла отстраненный вид, стараясь всем и каждому показать, что прощаться ни с кем не желает. Ребята кинулись обнимать её. Девочки обнимали нежно, шепча на ушко пожелания удачного полёта. Парни же сжимали бедную Маринетт чуть ли не до хруста костей. От их объятий становилось не по себе. Но самыми пылкими были объятия Альи. Девушка не хотела отпускать подругу на такой долгий срок — 2 года. Маринетт боялась даже представить, что сейчас чувствует подруга.
Вылет через полчаса.
Девушка уже собралась идти на самолёт, но к ней подбежал парень, обнял, а затем легонько чмокнул в губы.
Этим наглецом оказался Кот Нуар.
Быстро справившись с оцепенением, он всучил девушке розу и прошептал: «Удачного полёта. Я буду скучать.»
От его горячего дыхания становилось не по себе. Странное чувство — хотелось кружиться в танце до потери пульса и слушать этот голос вечно.
Но нужно было вылетать.
Махнув на прощание всем рукой, девушка уже было направилась к самолёту, как ухватила Нуара за хвост, притянула к себе и прошептала: «Я тоже буду скучать», — и быстро пошла на посадку.
Она
не видела, что от её слов у Кота подкосились ноги. Но удивлённые возгласы в толпе она всё—же уловила.
Несколько часов и Мари уже в Лондоне.
Она без проблем поступила на дизайнерский факультет, но с подругами дело обстояло хуже. Либо все кандидатки в друзья были напыщенными фифами, думающими только о моде и парнях, либо серыми мышками, не желающими заводить знакомства. Ни одни, ни другие Маринетт не подходили.
Но одна подруга у неё всё—же имелась.
Несколько месяцев.
Её звали Адели Бенуа. Она была не столь напыщена, как остальные девушки. Их дружба была, не сказать что крепкой, несколько неопределённой. То они лучшие подруги, то делают вид, что не знают друг друга.
Однажды им выпало задание — вместе нарисовать эскиз необычного платья и сшить их один-в-один. В первую встречу девушки много повеселились, но эскиз сделали. Во вторую же встречу Маринетт пришла к Адели, но той в общежитии не оказалось, поэтому девушка решила подождать подругу на подоконнике около её комнаты. Как только Мари погрузилась в мир своей книги, принесённой с собой, как её прервали бесцеремонным образом, захлопнув книгу прямо в её руках! Возмутительно! Она даже не успела положить закладку!
Нахалом оказался парень Адели — Жак Гобер. По перегару, доносившемуся из его рта, было понятно, что он пьян. В дальнейшем Жак пытался затащить Мари в постель, так как до него дошли слухи, что в этом деле француженки — самые лучшие. И ему удалось насильно увести Маринетт в комнату, но от туда она вырвалась без повреждений, всадив мужчине в живот коленом.
До Адели же дошли слухи, что Мари переспала с Гобером.
С тех пор их дружба кончилась.
Но и учёба в университете тоже кончается.
Через два года девушка
вернулась на родину.
Быстро выскочив из самолёта, она насладилась ветром. Всё-таки как-никак французский ветер. Родной.
Быстро стряхнув глупую улыбку с лица, Мари прошла в здание аэропорта. Её удивил тот факт, что в нём она не обнаружила ни одного взрослого человека.
Было тихо.
Слишком тихо.
Лишь где-то слышался детский плач.
Это было странно.
Также странно было то, что Маринетт никто не встречал. Ни родители, ни друзья не соизволили явиться в аэропорт, чтобы встретить девушку, хотя она написала всем, до единого. Даже Адриану.
Отбросив дурные мысли, брюнетка вышла из здания. И тут всё тихо. И ни одной машины.
Прождав такси битый час, девушка решила идти пешком. Путь занял бы почти весь день, если бы Маринетт была обычной.
Но она далеко не обычная.
Сказав: «Тикки, пятна*!» она превратилась в супергероиню, исчезнувшую из Парижа два года назад. Ровно в день, когда Маринетт Дюпен-Чен уехала в Лондон.
Благодаря своим суперспособностям она оказалась в Париже уже через два часа. А дома через три. Сняв трансформацию, Маринетт вошла в пекарню. Но родителей тут не было, не ощущался запах выпечки. Это было очень странно, ведь в пекарне «TS» всегда продавались свежайшие булочки и всевозможные сладости.
Сейчас же витрины пустовали. В сердце Маринетт закралась тревога, что-то тут не так!
Поднявшись в гостиную, она еле подавила крик. Вся мебель была перевёрнута, на полу валялись осколки разбитой посуды, по стенам был размазан кондитерский крем, будто кто-то швырялся выпечкой по всей квартире. Маринетт стало плохо. Ноги подкосились, сердце колотилось как бешеное, вот-вот норовясь выпрыгнуть из этого маленького тельца, голова кружилась. Пришла ещё и тошнота, ведь девушка заметила в углу на стенах и полу пятна запёкшейся крови. Сил оставаться на ногах уже не было, и она плашмя упала на пол и зарыдала.
Произошло что-то ужасное, а она в Лондоне прохлаждалась, не зная, что в её родном доме происходят такие кошмары.
Плечи Маринетт содрогались от плача, голос надрывался, сил кричать уже не было.Когда все слёзы были выплаканы, тело будто бы налилось тяжестью. Желания вставать и жить дальше не было. Девушка себе не так представляла возвращение домой.
***
Она выходит из самолёта. Вокруг уже толпятся её шумные друзья, выкрикивая одобряющие возгласы. Спустившись с трапа, на девушку набрасываются куча людей с обнимашками. Поздоровавшись с каждым, Маринетт подходит к родителям, и семья заключает свои крепкие объятия. Но желаннее всего было видеть Адриана. Он
бы подошёл, как в тех дальних мечтах, обнял, прошептал
бы на ухо: «Я так рад, что ты вернулась. И вообще, я люблю тебя и больше никуда не отпущу», — Мари залилась
бы краской и прижалась
бы к парню сильнее. В небе прогремели
бы салюты, словно в самый главный праздник, толпа взорвалась
бы аплодисментами. А затем все они
бы поехали домой к брюнетке и сидели за столом, накрытым всевозможными вкусностями, обсуждая последние новости, а потом Мари перевоплотилась
бы в ЛедиБаг и встретилась с Котом Нуаром, ведь она жутко скучала по нему, пребывая вне дома. Он
бы снова начал шутить, и всё было
бы как раньше.
Все счастливы.
***
Но, увы, это было совершенно не так.
Сердце защемило. Если такие ужасы творятся в гостиной, что же в её комнате?!
Спешно поднявшись по лестнице, брюнетка очутилась в до боли знакомом помещении. К великому облегчению девушки, тут ничего не изменилось: всё те же розовые стены, манекен, старая шляпка на нём, рабочий стол и выход на балкончик. Никакого погрома, никакой крови. Это было хорошо, но… что же за чертовщина творилась в Париже?!
Решив добиться хоть каких-то объяснений, Мари перевоплотилась в ЛедиБаг и умчалась с балкончика прямо к дому Альи.
Она — то должна прояснить ситуацию.
Путь оказался недолгим, но всё равно очень волнующим. Не прибегая два года к способности ЛедиБаг, Маринетт забыла, каково это — лететь над крышами. Видеть чистое небо и прохожих внизу, чувствовать себя свободной и всемогущей, — вот что создавало волшебство перевоплощения.
Но сейчас она не видела ни чистого неба, ни одобрительных возгласов прохожих, потому что людей не было. Лишь где-то иногда едва показывались дети и подростки, которые быстро убегали в проёмы домов. Им явно было страшно. Но отчего?..
Приземлившись на крышу альиного дома, Леди сняла трансформацию и через чердак проникла в здание. На удивление, дверь никто не открыл. Как Маринетт долго не стучалась, в квартире не послышалось ни шороха. Снова чувство тревоги и опасности овладело девушкой. Снова сердце стало выбивать проход наружу своими сильными ударами, адреналин ударил в кровь и в голову.
Она решилась.
Снова приняв образ Божьей Коровки, она помчалась к самому дорогому отелю Парижа.
Приземлившись на крышу, девушка по той же аналогии проникла в здание. Самые верхние этажи — квартира Буржуа. Маринетт прошла к двери. Решившись уже постучаться, она обнаружила, что дверь не заперта. Тихонько толкнув её, брюнетка вошла, не издавая ни звука. Пройдясь по коридору она обнаружила, что все комнаты пусты. Лишь в коридоре около последней комнаты она заметила странную особенность — на пути к ней всё чаще начала попадаться одежда: сначала балетки, затем жёлтый жакет, хлоины очки, её же белые брюки, мужская рубашка… стоп. Мужская рубашка?! Маринетт подошла поближе, пригляделась и тут же отпрянула. Это была рубашка Агреста! Это она могла утверждать точно. Но что рубашка Адриана делает в квартире Буржуа?! Ком в горле становился всё ощутимее. Дойдя до двери в комнату Хлои, девушка остановилась. Она услышала скрип и… вздохи?.. Тихо приоткрыв дверь, Маринетт тут же с шумом её захлопнула. Подумать только! Адриан Агрест кувыркается… да и с кем? С Хлоей!!!
Возмущение переросло в агрессию.
Пулей выскочив из квартиры, девушка сказала: «Пятна!». Её тут же покрыл красный латексный костюм в чёрный горошек. Девушка с размаху прыгнула на крышу другого здания. Домчавшись таким образом до Эйфелевой башни, она сняла трансформацию и уселась на самом краю крыши.
Обняв себя за колени, девушка тихо вздрагивала от разрывающего её плача.
Как такое возможно? Она вернулась на родину, в её любимый Париж. Ожидая тёплый приём что же она получила?
Странную пустоту на улицах, пропажу родителей, кровь в доме и измену Адриана! Хотя, это ведь нельзя считать изменой? Если судить здраво, парень не признавался ей в любви. Он не встречался с ней, а значит и за измену нельзя принимать увиденное. Но почему же так больно?! Сердце буквально распирает от обиды, несправедливости и злости на весь мир!
Просидев так около часа, брюнетка поняла, что уже темно. Часов десять, наверное. Она залюбовалась пейзажем: мрак, окутанный тайной, и лишь прожекторы главной достопримечательности освещают прилегающую к ней территорию. В отражении Сены свет становится более мягким. Это так чудесно, что на миг девушка забыла обо всех своих проблемах. Огромная круглая луна манила загадкой, мягкий свет Эйфелевой баши излучал гордость.
Маринетт всегда любила Париж.
Сзади подкралась бесшумная тень.
От его голоса Мари вздрогнула и чуть не упала с крыши.
Он сказал:
-Здравствуй, Принцесса. Не ожидал тебя здесь увидеть.
***
Маринетт сказала «пятна», потому что это более приемлимо. В разных переводах это слово звучит по-разному, но я решила выбрать именно этот, самый логичный вариант, потому что Нуар призывает «когти».
