POV Автор
В следующий миг Гарри обнаружил, что лежит в теплой и удобной постели и смотрит на лампу, отбрасывающую на темный потолок круг золотистого света. Он с трудом приподнял голову. Слева от него лежал кто-то очень знакомый — веснушчатый и рыжий, а на табурете рядом сидела Гермиона. Гриффиндорец попытался сесть, но не тут-то было. Голова казалась странно тяжелой, Гарри поднял к ней руку и нащупал тюрбан из бинтов, заодно понял, что нос заклеен. — Что со мной? — Трещина в черепе, и нос сломан, — ответила мадам Помфри, быстро приблизившись к нему и легким толчком, заставив снова откинуться на подушки. — Ничего страшного, я ее быстро залатала, однако ночь вам придется провести здесь. В ближайшие несколько часов вы не должны перенапрягаться. — Да не хочу я торчать здесь всю ночь, — сердито заявил Гарри, садясь и отбрасывая одеяло. — Мне нужно найти Маклаггена и отправить его на тот свет. — Боюсь, как раз это и означает «перенапрягаться», — сообщила мадам Помфри, твердой на сей раз, рукой возвращая Гарри в постель и угрожающе взмахивая волшебной палочкой. — Вы останетесь здесь, Поттер, пока я вас не выпишу, в противном случае вызову сюда директора. — И она скорым шагом удалилась в свой кабинет, а Гарри, гневно пыхтя, снова откинулся на подушки. Гермиона обеспокоенно посмотрела на брата. — Ну, и с каким счётом мы продули, учитывая то, что я не поймал снитч? - Триста двадцать — шестьдесят, — ответила Гермиона. — Блеск! — свирепея, воскликнул Гарри. — Просто блеск! Ну, попадись мне Маклагген в руки! — Он стоит за дверью, — сказала девушка, — поговорить хочет. — Отлично, я весь во внимании! — пока мадам Помфри здесь не было, в палату зашёл Кормак с недовольным лицом. — Ну? — Поттер, ты специально полетел ко мне, чтобы попасть под удар? — Кормак, ты… — но Гарри остановил сестру. — Ты вообще страх потерял, да? — усмехнулся Гарри. — Ты хоть понимаешь, что из-за твоей самоуверенности я попал в крыло? — Ты по своей вине здесь! — Как же я люблю права капитана команды, Маклагген… — Какие? — Запретить гриффиндорцу когда-нибудь участвовать в соревнованиях. Я лучше сам стану на ворота, чем буду терпеть твои выходки. Выметайся, и не забудь форму Рона на место положить. — Но… — ВОН, Я СКАЗАЛ! — грубее ответил Гарри. Макклаген покинул крыло в ужасном настроении, что-то бурча себе под нос. — Гарри, тебе нужно успокоиться, — сказала Гермиона, — раны могут открыться. Тебе ведь большая трещина в черепе не нужна? — Нет, конечно. — Кстати, Джинни заходила. — Зачем? — Как зачем? — удивилась Гермиона. — Тебя проведать. Она ведь тоже беспокоится за тебя.***
Всё-таки ночь боли не была напрасной. Выяснилось, что Драко Малфой куда-то периодически исчезает, об этом узнали Эмма и Дадли, случайно став свидетелями разговора Паркинсон и Булстроуд со Слизерина. Гермиона и Рон, конечно, были шокированы, так как не ожидали, что домыслы Гарри окажутся правдивыми. Однако помимо всего этого оставался ещё один вопрос, не терпящий отлагательств. — Блин, Гарри, отвали! — возмущалась Гермиона, когда брат снова завёл свою шарманку. Они с Дадли как раз были в библиотеке, когда Гарри с Роном пришли. — Я же сказала — там ничего особенного нет! — Ты даже не дала МНЕ взглянуть, — огрызнулся Гарри, обиженный на поступок сестры, — вдруг там что-то важное? — У меня может быть личная жизнь?! — остановившись прямо перед братом, возмутилась Гермиона. Рон, которого уже отпустили из госпиталя, Гарри и Дадли встали, как вкопанные. Они не ожидали от девушки такой реакции, учитывая то, что на такие вопросы раньше Гермиона быстро отвечала. — С кем? — Не ваше дело, — и пошла дальше. Теперь не мог успокоиться Рон. Он быстро пошёл следом. — Парень появился? — быстро спросил рыжий. — Рональд, иди, делай свой доклад. — Герми! — он остановил её и повернул к себе. — Скажи, что было в том письме. — И ты туда же? Зачем тебе? — Надо. Рон хоть и был всего лишь другом, но Гарри прекрасно видел, что с ним сестра более откровенна. Почему? Должно быть, после той ссоры между двойняшками возник некий барьер. Естественно, Гермиона простила брата, ведь злиться долго нельзя, нервов тогда не хватит, но препятствия все, же какие-то есть. Дадли и Гарри увидели, как Гермиона достаёт из кармана мантии конверт и отдаёт Рону. Тот сразу же открывает его и читает:«Прости меня»
Рон начал крутить листок в разные стороны. Осмотрел его как следует, но так ничего и не нашёл. Гермиона спокойно выбирала учебник, в то время, как друзья смотрели на неё вопросительными взглядами. День, конечно, был очень удачным, учитывая то, что занятия были быстрыми, много не спрашивали. Даже Снейп не нагружал домашним заданием. После занятий, как раз когда ребята возвращались в гостиную, Невилл отдал двойняшкам конверт. Гермиона сразу же развернула его, и увидела три слова: «Сегодня в шесть часов». Послание от Дамблдора. Если честно, брат с сестрой не видели смысла в этом визите, так как задание всё равно не выполнили. — И насколько вы сегодня? — спросил Дадли. — Без понятия, — пожал плечами Гарри, накидывая кофту на плечи, — каждый раз по-разному. К назначенному времени двойняшки направились к кабинету директора школы. Торчавшая у винтовой лестницы горгулья отпрыгнула в сторону, едва услышав о шоколадных эклерах, и Гарри с Гермионой, перескакивая через ступеньки, взлетели наверх, после чего Гарри постучал в дверь. Часы в кабинете как раз начали отзванивать восемь. — Войдите, — отозвался Дамблдор. Гарри уже протянул руку, чтобы толкнуть дверь, но тут кто-то рывком открыл ее изнутри. За дверью стояла профессор Трелони. Гарри с сестрой чуть не охнули от неожиданности, так как это было очень резко и спонтанно. Лицо у Трелони было мрачным, недовольным, а глаза были на мокром месте. Что-то, кинув несусветное директору, профессор прорицаний покинула кабинет. Гермиона и Гарри посмотрели ей вслед. — Закройте дверь, — послышался голос директора. Гарри, зашедший последним, быстро захлопнул за собой дверь и повернул ключ. Гермиона в это время уже подошла к креслу у стола директора и села туда, Гарри же приземлился рядом. Лицо у Дамблдора было обеспокоенным и слегка уставшим, видимо, профессор Трелони довела его до белого каления. Директор тяжело вздохнул и сел в свое кресло. — Профессор Трелони все еще не признает Флоренца в качестве учителя? — с некой иронией спрашивает Гермиона. — Да, — кивнул Дамблдор, — не думал, что это обернется мне такими проблемами, однако нам нужно обсудить более важные темы. Но прежде всего, справились ли вы с заданием, которое я дал на прошлом уроке? — Ну… — вымолвил Гарри и замолчал. Уроки трансгрессии, квиддич, отравление Рона, его собственный треснувший череп и стремление выяснить, чем занят Драко Малфой…. За всеми забота¬ми он почти забыл о воспоминании, которое Дамблдор попросил его вытянуть из Слизнорта. Тем более попытка его получить не увенчалась успехом. — Видимо, вы за всеми проблемами забыли о воспоминании? — спокойно спрашивает Дамблдор. — Простите, — сказала Гермиона, — просто помимо наших занятий ещё куча домашних и всего такого. — Понятно. Вам не удалось заполучить воспоминания. Так? — Не удалось. — И вы считаете, что сделали всё, что могли? Что использовали всю свою изобретательность? Что в стараниях раздобыть это воспоминание исчерпали всё своё хитроумие? — Единственная попытка получить от Слизнорта воспоминание вдруг показалась им попросту жалкой. — В тот день, когда Рон по ошибке проглотил приворотное зелье, мы отвели его к профессору Слизнорту. И подумали тогда, что, если удастся привести профессора Слизнорта в благодушное настроение… — Вам это удалось? — перебил его Дамблдор. — К сожалению, мы даже не успели попробовать, — сказала Гермиона, — как раз, когда Гарри собирался это сделать, Рон отравился и… — И это, естественно, заставило вас забыть о любых попытках добыть воспоминание. Когда лучший друг в опасности, ничего другого я ожидать и не мог. — Профессор, я хотела задать вам вопрос! — сказала Гермиона, когда Дамблдор встал из-за стола. — Какой?***
Занятие с Дамблдором ничего не дало, разве что закончили раньше обычного. Почему? Потому что двойняшкам не удалось добыть нужные воспоминания. Они ничего не могли поделать с тем, что Слизнорт им не доверяет. Конечно, директор не ругал их за это, да и смысл, но по взгляду брат с сестрой понимали, что он расстроен, а хуже этого была лишь новость об их участии в Турнире Трех Волшебников. Январь… Февраль… Все начали странно суетиться. Прошел слушок об убийствах студентов из американской школы чародейства и волшебства. Эмма получила письмо от директора с просьбой быть аккуратнее. Из газет, которые ей выслали друзья, Эмма узнала о зверских убийствах, даже о растерзании оборотнем малолетнего мальчика. — Мальчика? — удивился Дадли, как раз, сидящий за обедом рядом с Эммой. Девушка была обескуражена такими новостями. — А что в школе с обстановкой? — Икинг пишет, что студенты в панике. Почти 50% младших курсов вернулись домой. — Не удивительно, — с набитым ртом заговорил Рон, — в такой обстановке невозможно чувствовать себя в безопасности… Герми, а что там твой поклонник? С момента последнего письма «Прости меня», прошла неделя. Странно, что больше писем или каких-то записок, девушка не находила у себя в вещах. Конечно, Гермиона подозревала, или даже знала, кто отправляет эти письма, но говорить Рону или Дадли не хотелось, а вот Гарри всё без слов вообще понимал. Ему даже в голову к сестре заглядывать не нужно было. — Сегодня кто на трансгрессию идет? — спрашивает Дадли. — Плохо получается у меня и Рона, думаю, что мы, — сказала Эмма, не отрывая взгляда от тарелки. Гарри и Гермиона с Роном не совсем понимали, что происходит между Эммой и Дадли. В начале сентября они ссорились, даже до драк доходило. Вспомните, хотя бы, случай в доме Сириуса. Сейчас же сложно сказать что-то определенное. С одной стороны троица видела, что Дадли Эмме небезразличен, она сама призналась ему в этом, а с другой стороны она старается быть подальше от него. Вероятно, память о Мэри не позволяет им сблизиться в полной мере. Гермиона часто видела, как общение Дадли и Эммы сводится лишь к деловым, хотя порой можно было увидеть, что они просто разговаривают в «Трех метлах». Урок Зельеварения не принес особых знаний, хотя Гарри очень старался не отставать от пришедших четырех учеников. Гермиона активно изучала учебник, а вот Малфой как-то слишком странно себя вел, даже весьма подозрительно. Дадли, Рон и Эмма, которые сдавали экзамен по трансгрессии, вернулись после звонка, с ними двойняшки встретились в вестибюле. Оказывается, Рону нескольких баллов не хватило, а вот Дадли и Эмма сдали на «отлично». Большую часть ужина друзья, на пару с Роном, ругали экзаменатора по трансгрессии, и, когда они направились в гриффиндорскую гостиную, попутно обсуждая неотвязную проблему Слизнорта и его памяти, Рон хоть немного повеселел. — Вы собираетесь использовать «Феликс Фелицис»? — удивился парень. — Другого варианта вообще нет, — с грустью ответила Гермиона, — чтобы всё сработало, нужно, чтобы мы с Гарри приняли его вместе. — То есть, несколько глотков тебе, несколько ему? — спросил Дадли. — Да, — кивнула Гермиона, — будем надеяться, что это сработает. Поскольку они всего минуту назад видели входившего в Большой зал Слизнорта и знали, что за ужином он любит засиживаться подолгу, ребята помедлили немного в гостиной. План их состоял в том, что Гарри и Гермион должны будут отправиться в кабинет Слизнорта ко времени возвращения туда профессора. Когда солнце коснулось верхушек деревьев в Запретном лесу, они решили, что нужный миг настал, и, убедившись, что Невилл, Дин и Симус не собираются покидать гостиную, проскользнули в спальню мальчиков. Гарри вытащил со дна своего чемодана комок носков и извлек из него крошечный, поблескивающий флакончик. — Ну, поехали, — сказал он, поднеся флакончик к губам и сделав тщательно отмеренный глоток, затем это же проделала и Гермиона. — Что ты чувствуете? — прошептала Эмма, обращаясь к двойняшкам. Те ответили не сразу. В них медленно, но верно начинало прокрадываться ощущение бесконечных возможностей, казалось, что они могут справиться со всем на свете… А уж овладеть памятью Слизнорта вдруг представилось делом не только возможным, но и предельно простым. Гермиона, несвойственно для неё, вскочила на ноги, а потом и брат. Он улыбался, до краев наполненный уверенностью в себе. — Ладно, мы к Хагриду! — Куда? — ошеломленно воскликнули в один го¬лос Рон, Дадли и Эмма. — Вам же нужно повидаться со Слизнортом! — сказал Дадли. — Нет, — оперировала Гермиона. — Мы идем к Хагриду, это самое лучшее, я чувствую.POV Гермиона
Одного глотка хватило, чтобы я оказалась на седьмом небе. Трудно описать это чувство, мне даже сравнить его не с чем. Это эйфория, экстаз… Господи, я реально не знаю, как объяснить это чувство. Если честно, в момент глотка я даже мысли брата не слышала, хотя готова поклясться, что с ним происходило то же самое, что и со мной. Ещё странным было то, что именно поход к Хагриду пришел нам с Гарри одновременно в голову. Мы здраво сейчас соображать не могли, поэтому доверились внутреннему чутью, и смело двинулись в сторону хижины Хагрида. Однако по дороге им нам же посчастливилось повстречать Помону Стебль, которая сказала, куда направился Слизнорт — как раз к Хагриду. Все выглядело так, точно зелье удачи освещает перед нами путь на несколько шагов сразу. Единственное, что я ощущала — непреодолимое желание встретиться с Хагридом, судя по эмоциям и состоянию брата, он тоже этого хотел. Одновременно нам в голову пришла мысль, что лучше всего пройти к Хагриду огородами. Дорога была не самой близкой, но мы точно знали, что должны исполнить эту прихоть.Конец POV Гермиона
POV Гарри
Мы направились прямиком к огороду, где с удовольствием, но без особого удивления мы с сестрой обнаружили профессора Слизнорта. Он о чем-то мило беседовал с Хагридом, который также был воодушевлен этим разговором. — Да вы что, друг мой! — восклицал через каждые два слова Слизнорт. — Неужели от старости? — Да… — вытирая слезы размером со скатерть, ответил Хагрид. — Он был моим лучшим другом. Через огонь и воду прошли, столько вынесли. Он ведь даже мухи не обидит. Ага, вот точно ДАЖЕ МУХИ. Вероятно, мы куда противнее мух, ведь при первой же встрече Арагог пытался натравить на нас с Гермионой своё потомство. Интересно, попытается ли Волан-Де-Морт переметнуть их на свою сторону? Рядом стояла моя сестра, которая завораживающе смотрела на разговор Хагрида и Слизнорта. Я всем нутром чувствовал, как у неё внутри рождается буря, и что у неё зреет план, КАК убедить профессора зелий поделиться подлинными воспоминаниями. — Гарри, я… — но я прервал её. — Рассказывай.Конец POV Гарри
POV Автор
Наконец, когда Хагрид перестал рыдать, а Слизнорт согласился сделать Арагогу достойные проводы, двойняшки могли подойти ближе. Великан был счастлив увидеть их, а вот судя по выражению лица зельевара, он не очень-то был рад встрече с учениками. Во-первых, они покинули замок поздно, во-вторых, предыдущий неприятный разговор оставил горькое послевкусие. Действие зелья удачи не будет вечным, поэтому Гарри и Гермионе нужно действовать не просто быстро, но и весьма осторожно. Хагрид сделал себе траурную повязку, сильно походившую на пропитанную сапожной ваксой тряпицу, покрасневшие глаза его отекли и припухли. Гарри, стоявший ближе к великану, в знак утешения погладил Хагрида по локтю — достать выше ему все равно не удалось бы. — Где мы его похороним? — спросил он. — В Лесу? — Ну, уж нет, — ответил Хагрид, утирая слезы полой рубашки. — После его смерти другие пауки меня к своим паутинам близко не подпустят. — Честным ответом на этот вопрос было бы «да». Гарри с содроганием вспомнил, как он вместе с Гермионой столкнулись с акромантулами лицом к лицу, — оба отчетливо поняли тогда, что один только Арагог и мешает паукам сожрать Хагрида. — Значит, мы его здесь похороним, Хагрид, в твоем огороде? — спросила Гермиона, указывая взглядом на небольшой огород у дома. — Прям за тыквенными грядками, так я надумал, — сдавленным голосом ответил Хагрид. — Я уж и эту выкопал, как ее, могилку. Думал, скажем, над ней несколько слов… счастливые воспоминания, ну, сами понимаете… — Голос его дрогнул и надломился. Все четверо вышли в разбитый за хижиной огород. Бледная луна поблескивала в ветвях деревьев, ее свет, смешиваясь со светом из окошка хижины, озарял тело Арагога, лежавшее на краю огромной ямы рядом с холмом сырой земли высотой футов десять. — Величественное зрелище, — заметил Слизнорт, подступая к голове паука. Восемь пустых молочно-белых глаз таращились в небо, два огромных неподвижных жвала тускло блестели в лунном свете. Когда Слизнорт склонился над ними, желая, видимо, получше рассмотреть гигантскую волосатую голову, Гарри и Гермионе почудилось, что до него донеслось звяканье склянок. — Не всякий может оценить их красоту, — сказал в спину Слизнорту Хагрид; он морщился, из уголков глаз капали слезы. — Вот уж не знал, что вам интересны существа вроде Арагога, Гораций. — Интересны? Хагрид, дорогой, я просто преклоняюсь перед ними, — отступая от тела, сказал Слизнорт. Гермиона обратила внимание на то, как блеснул, исчезая под его мантией, один из пузырьков, впрочем, Хагрид, в который раз промокавший глаза, ничего не заметил. — Ну что ж, приступим к погребению? Хагрид кивнул, шагнул вперед. Он поднял гига¬нтского паука на руки и, оглушительно крякнув, перекатил его с них в темную яму. Паук с жутким хрустом ударился о ее дно. Хагрид снова расплакался. «Должно быть, — думал Гарри, — он выкачал из Арагога немало яда, и очень хорошего качества». «Гораций — зельевар. Для него любое живое существо, словно подопытный экспонат», — ответила Гермиона. Довольная улыбка никак не желала сойти с лица Слизнорта, он приблизился к краю могилы и произнес медленно и внушительно: — Прощай, Арагог, царь арахнидов! Все, кто тебя знал, никогда не забудут твою долгую и преданную дружбу! И хоть тело твое истлеет, дух так и останется жить в тихих, окутанных паутиной уголках твоего родного Леса. И пусть твое многоглазое потомство процветает вовек, а люди, что дружили с тобой, да смогут утешиться и пережить эту утрату. — Это… это было прекрасно! — взвыл Хагрид и, зарыдав пуще прежнего, повалился на кучу компоста. — Ну, будет, будет, — сказал Слизнорт. Гермиона в это время, чтобы не прерывать эту идиллию, взмахнула волшебной палочкой — огромная груда земли поднялась в воздух и с глухим стуком упала на мертвого паука, образовав гладкий холмик. — Войдем в дом, — сказала девушка, подходя к Хагриду. — Да, — кивнул Гарри, — выпьем. — Поддержите его с другого бока, Гарри… — сказал Слизнорт. — Вот так пойдемте, Хагрид… вы молодец… Они сгрузили Хагрида в кресло у стола. Клык, угрюмо просидевший все похороны в своей корзине, теперь подошел к ним, мягко ступая, и, как обычно, положил тяжелую голову на колени Гарри. Слизнорт откупорил одну из принесенных им бутылок с вином. Гермиона уже встала, чтобы взять бутылку, но Слизнорт, будто прочитав её мысли, сказал: — После того, что стряслось с вашим бедным другом Рупертом, я заставил домовика перепробовать их все до единой! Это для Гарри, — сказал Слизнорт, поровну разливая вторую бутылку в три кружки, — это мисс Поттер, — сказал Слизнорт, давая это Гермионе, — а это мне. — он поднял свою кружку повыше, — за Арагога. — За Арагога, — в один голос повторили Хагрид, Гермиона и Гарри. И Слизнорт, и Хагрид основательно приложились к кружкам. Двойняшек же, чей путь по-прежнему озарял «Феликс Фелицис». Естественно, пить брат с сестрой не стали, поэтому сделали вид, будто сделали глоток, а после опустили кружки на стол. — Знаете, он ведь у меня из яйца вылупился, — сумрачно начал Хагрид. — Такой махонький был. С собачку примерно, с пекинеса. — Как мило, — сказал Слизнорт. — В школе его держал, в чулане, пока… — Лицо Хагрида потемнело, и Гарри с сестрой знал почему. Они не могли не помнить воспоминаний, которые увидели в найденном на втором курсе дневнике. Тогда Том Реддл подстроил все так, что Хагрида обвинили в том, что он открыл Тайную комнату, и прогнали из школы. Слизнорт, похоже, Хагрида не слушал, он смотрел на потолок, с которого во множестве свисали медные кастрюли, а среди них — длинный моток шелковистых, ослепительно белых волос. — Это, случаем, не волосы единорога, Хагрид? — Ну да, — равнодушно откликнулся Хагрид. — Из хвостов их, они в Лесу за кусты зацепляются, их там полным-полно… — Но, дорогой мой друг, известно ли вам, сколько они стоят? — это был, чуть ли не единственный раз, когда Гермиона скривилась от его слов. В этот момент он напомнил самодовольного Локонса, который вел у них когда-то Защиту от Темных искусств. Неужели в такой момент у зельевара хватает наглости заводить разговор о деньгах? — Да я из них повязки делаю, если какая тварь покалечится, — пожал плечами Хагрид. — Здорово помогает, такое, понимаете, сильное средство. Слизнорт еще раз глотнул из кружки, теперь взгляд его обшаривал хижину с куда большим вниманием, отыскивая, насколько уже понимал Гарри, новые сокровища, которые можно было бы превратить в обильные запасы выдержанной в дубовых бочках медовухи, засахаренных ананасов и бархатных до¬машних курток. Затем он пополнил кружку Хагрида и свою собственную и принялся расспрашивать лесничего о существах, обитающих в Лесу, о том, как ему удается за всеми присматривать. Хагрид, на которого подействовало и вино, и лестное любопытство Слизнорта, перестал вытирать глаза и разговорился, с удовольствием описав особенности разведения лукотрусов. Внезапно двойняшки одновременно почувствовали, как «Феликс Фелицис» словно отвесил подзатыльник. Гарри, благодаря сестре став достаточно внимательным, заметил, что принесенное Слизнортом вино быстро убывает. В учебнике, который использовал для тренировки ОД, Гарри наткнулся на одно ОЧЕНЬ полезное заклятье Подзаправки. Точного ответа на вопрос: «Что за подзарядка?» Гарри так и не получил, значит, и действие невозможно было предугадать. Конечно, теперь для Гарри была хорошая возможность им воспользоваться. Внутри всё перемешалось, но сама мысль, что сегодня это у них не получится, была просто смехотворной. И точно — Гарри лишь ухмыльнулся, что встревожило сестру, когда тот, незаметно для Слизнорта с Хагридом, наставив под столом волшебную палочку на пустеющие бутылки, увидел, что они тут же начали пополняться вином. «Ты решил споить их?» — возмутилась девушка. «Ой, они и так уже пьяные», — недовольно отозвался Гарри. Через час Хагрид со Слизнортом затеяли произносить пышные тосты — за Хогвартс, за Дамблдора, за эльфийское вино и за… — За Гарри и Гермиону Поттеров! — взревел Хагрид и осушил едва ли не четырнадцатую по счету кружку, залив вином и бороду. — Правильно! — воскликнул Слизнорт, у которого уже начинал заплетаться язык. — За Парри Пермигону Гроттеров, Избранных, Которые… короче, что-то в этом роде. — И тоже осушил свою кружку. Хагрид вновь прослезился и заставил Слизнорта принять от него целый единорожий хвост. Вскоре Хагрид со Слизнортом уже сидели бок о бок, обнявшись. — Эх-х-х, до чего ж оно хорошо — молодым помереть, — пробормотал вдруг Хагрид, припадая к столу. Глаза его немного косили. Слизнорт между тем продолжал выводить припев. — И папа мой до срока, того… да и ваши, ребята, мама с папой. — В уголках прищуренных глаз Хагрида снова накапливались крупные слезы, он вцепился в правую руку Гарри и левую руку Гермионы, потряс ее. — Самые что ни на есть лучшие молодые волшебник с волшебницей, каких я знал… ужасное дело… ужасное… — Это и вправду было ужасно, — сказал Слизнорт, уловив суть разговора, — ужасно… ужасно… — Походило на то, что ему никак не удается найти хоть какие-то слова, и потому он снова пополнил кружки, свою и Гарри, а Гермиона вежливо отказалась. — Вы, наверное, не помните этого? — неуклюже поинтересовался он. — Нет, — сказал Гарри, — когда они погибли, нам с сестрой был всего год, — глядя на пламя свечи, подрагивавшее от тяжелого храпа Хагрида. — Это да, но… — Гермиона облокотилась на тумбочку позади. — С тех пор мы немало об этом узнали. Папа умер первым, — Слизнорт поперхнулся вином. Вот! Гермиона умела надавить, и Гарри это увидел. Хоть Феликс и затуманивал немного разум, но ведь сейчас всё иначе. — Вам это известно? — Нет, — глухо ответил Слизнорт. — Волан-де-Морт убил его, а потом переступил через труп, подступая к маме, — продолжил вместо сестры Гарри. Слизнорт задрожал всем телом, но оторвать полный ужаса взгляд от лица Гарри был не в силах. Он изредка переводил взгляд с юноши на его сестру и обратно. Её лицо, когда брат рассказывал это, было бледным, как стена — эмоции лезли наружу. — Он велел маме убраться с дороги, — безжалостно продолжал Гарри. — Он сам говорил, что ей не было нужды умирать. Ему нужны были мы. Она могла бы спастись, убежать. — Великий Мерлин, — выдохнул Слизнорт. — Так она могла… она не должна была… какой кошмар… — Да, — продолжила Гермиона голосом, почти неотличимым от шепота. — И все же мама не сдвинулась с места. Папа был мертв, но она не хотела, чтобы мы с братом погибли. Она умоляла Волан-Де-Морта, но тот лишь расхохотался… — Хватит! — воскликнул вдруг Слизнорт, поднимая перед собой трясущуюся ладонь. — Я старый человек… я не хочу слышать… не хочу слышать… — Герми, ты помнишь, что профессор говорил, что якобы любил нашу маму? — с долей иронии спросил Гарри, которого вел за собой «Феликс Фелицис». — Любил? — переспросил Слизнорт, и глаза его до краев наполнились слезами. — Я и вообразить себе не могу человека, который знал бы ее и не любил. Такая храбрая, такая веселая… Ничего ужаснее… — он перевел взгляд на Гермиону. — Каждый раз, смотря на вас, мисс Поттер, я вижу… — Видите не просто Лили Поттер, а ребёнка, которого не защитили много лет назад, — ещё никогда голос сестры не был таким металлическим. — Она отдала нам свою жизнь, а вы не хотите отдать даже воспоминание! — громче сказал Гарри. Он неотрывно смотрел в полные слез глаза Слизнорта. И казалось, что преподаватель зельеварения уже не способен был отвести взгляд в сторону. — Если бы это вам помогло, то конечно же… Но ведь они никакой службы сослужить не могут. — Ошибаетесь, — сказала Гермиона уже мягче и подошла к профессору, — вы не представляете, ЧТО могут сделать ваши ПОДЛИННЫЕ воспоминания. — Не только Дамблдору нужно знать, но и НАМ С СЕСТРОЙ. Никто кроме нас не сможет убить его. НИКТО. Нам нужна ваша память. — Слизнорт побледнел сильнее, покрытый потом лоб его блестел. — Вы просите, по сути дела, чтобы я помог вам уничтожить… — Разве вы не хотите избавиться от волшебника, убившего Лили Эванс? — спросил Гарри. — Гарри, Гарри, конечно, хочу, однако… — Вы боитесь, что он узнает о том, как вы нам помогли? — Слизнорт не ответил, он выглядел перепуганным до смерти. — Смотря в зеркало, я вижу свою мать, которая погибла, спасая жизнь мне и горячо любимому мною брату. Я виню себя в её смерти, однако она поступила храбро. Если бы я оказалась на её месте, то поступила бы точно также. Будьте таким же храбрым, как она, профессор… Слизнорт поднял пухлую ладонь, прижал дрожащие пальцы к губам — на какой-то миг он обрел сходство с младенцем-переростком. Молчание длилось долго, но «Феликс Фелицис» говорил, что прерывать не следует, следует ждать. Затем Слизнорт очень медленно погрузил руку в карман и извлек оттуда волшебную палочку. Он сунул другую руку под мантию, вытащил маленький пустой пузырек. Все еще глядя то Гарри, то Гермионе в глаза, Слизнорт коснулся кончиком палочки своего виска и отдернул ее, вытянув наружу длинную, прилипшую к палочке серебристую нить воспоминаний. Нить тянулась и тянулась, пока не оборвалась и не повисла, поблескивая серебром, на кончике палочки. Слизнорт опустил ее в пузырек, где нить сначала улеглась витками, а потом расширилась, взвихрившись, точно газ. Дрожащей рукой Слизнорт вставил в горлышко пузырька пробку и через стол протянул его Гарри. — Берите, — прошептал профессор, — они ваши. — Спасибо, профессор, — сказала Гермиона, и взяла пузырёк в руки, — мы… — Я присмотрю за Хагридом, — оборвал её Слизнорт, — я полагаю, что вас ждет Альбус? — Да, — кивает Гарри. — Когда увидите то, что нужно, не судите меня строго. Поверьте, я не знал, что он уже тогда был ТАКИМ.***
Выйдя из хижины Хагрида, Гермиона и Гарри вздохнули с облегчением. Слова, которые каждый из них боялся сказать вслух, разговор о родителях, который они отказывались обсуждать, вылился благодаря Феликсу. Только сейчас двойняшки поняли, ЗАЧЕМ феликс сказал им высказаться. Гарри и Гермиона сказали Слизнорту то, что не могли сказать друг другу, теперь же всё изменится. Пузырёк, который Гермиона держала в руке, поблескивал в лучах луны, но они с братом понимали, что сейчас нужно быстрее найти Дамблдора.