Пророчество не лжёт

Как только грохот немного стих, Баррис решилась приблизиться к обломкам. Из них не раздавалось ни единого звука, камни лежали мертвой тяжестью, лишь только серая пыль взвивалась над ними. Выжить, придавленным ими было почти невозможно, нет, даже скорее просто невозможно, без почти. Баррис это понимала, но отчего-то не верила в происходящее, возможно потому, что впервые за всю жизнь в Ордене, она воочию видела смерть товарища, пускай нелюбимого и не слишком хорошего для неё, а может и потому, что к своим тринадцати годам научилась хорошо ощущать в Силе жизнь живых существ. Да ещё и тогрутские дети, испуганно жавшиеся к ней, дергали Оффи за платье и поминутно кричали: — Они ещё живы! Давайте посмотрим! Баррис и сама хотела, чтобы это было так, но тяжесть камней и большое их нагромождение медленно, но верно сводило эту надежду на нет. А ведь ещё предстояло сказать Магистру Пло, что его ученица, которую он любил как дочь, скорее всего, погибла. Велев детям, оставаться на расстоянии нескольких метров, Баррис решила прежде сама убедиться в своих предположениях и осторожно приблизилась к развалинам пещеры. После она опустилась возле них в медитативную позу и прижавшись спиной к горячим камням, отринув с души волнение, попыталась сконцентрироваться. Минут через пять, среди густой темноты перед закрытыми глазами, Оффи смогла рассмотреть две небольшие светло-желтые точки-огонька, говорившие о наличии жизни, хотя очень слабой и почти уже угасшей. Следом, когда она всмотрелась более внимательно, то смогла услышать даже глухие стоны и почувствовать саднящую боль во всем теле. Сомнений больше не оставалось. Асока и мальчик были живы, пока ещё живы... Баррис стала и чуть склонившись над завалом, попробовала при помощи Силы поднять один из камней, самый большой и тяжёлый. Это удалось не сразу. С трудом он поднялся и на секунду зависнув в воздухе, упал чуть дальше. Следом она точно также подняла и ещё один. Потом опять. И где-то камне на пятом Баррис заметила, что ей помогают. Камни будто бы сами собой начали подниматься и откидываться. Правда пока не слишком активно. Оффи обрадовалась этому, ведь сие значило, что она права и те двое живы, а Баррис смогла справиться без помощи Магистров. Но это было не совсем так, если узнать, что в это время происходило под завалами. Когда своды пещеры только начали обрушаться, Асока и мальчик, которого она непроизвольно прижала к себе, стремительно полетели прямо под камни. Тогрута взмахнула свободной рукой, чтобы откинуть в сторону хотя бы часть и заметила, что мальчик сделал то же самое, от чего оба они отлетели сами, причём в сторону, где располагалась небольшая ниша, достаточная, чтобы принять двоих подростков. Туда-то и попали несчастные, на которых посыпалась известь и обломки камней. Впрочем, тот факт, что они оказались закрыты хотя бы частично, сохранило им жизнь и отчасти здоровье. Обвал ревел на все голоса и детям пришлось тесно прижаться друг к другу, чтобы услышать то, что они говорили. — Ты не бойся, как только станет потише, я отправлю сигнал моему учителю, он поможет нам — сказала Асока, откашлявшись от очередной порции извести, всё так же продолжая держать мальчишку. — Прости, это я виноват — прошептал он ей, пытаясь повернуться — Когда я подрался с Этьеном, то ненароком взмахнул руками и камни пошатнулись. У меня бывает такое. Редко, но бывает. Мама сказала, что это редкий дар, но пока мне от него одни проблемы. Асока внезапно поняла о чем он сказал, что-то до боли знакомое увиделось девочке в этом рассказе и уже зная ответ, она спросила: — А когда у тебя это началось? И почему у тебя проблемы от этого дара? — Понимаешь, мы с мамой живем в бедном посёлке, где все тогруты, а я мало того, что человек, так ещё и такой неловкий. Всё время руками машу и при этом что-то роняю. И на меня все ругаются. Только мама и защищает — горестно вздохнул мальчик и осмотрелся вокруг. — Ты знаешь, а ведь не везде и не все думают так. Кто-то наоборот считает, что этот дар — не проклятие, а напротив, большая честь — Асока попыталась приободрить своего товарища. — Ты говоришь об Ордене джедаев? — спросил мальчик и глаза его неожиданно загорелись — Мне мама рассказывала о нем, ведь мой папа был братом одного из них и оба они геройски погибли, когда защищали мирную планету от нашествия мородеров. — Подожди — остановила его Асока, что-то припоминая — А твоего дядю звали не Эдгард? — Да, верно, а моего папу Эрион. Такова особенность моего рода, всех мужчин мы называем на Э — с готовностью пояснил мальчик — Меня тоже зовут так. Мама назвала меня Энакин. — Правда? Не думала, что когда-нибудь увижу потомка великого Скайуокера — Асока была очень рада встрече с родственником легенды — Портрет твоего дяди висит у нас в Храме, в Галерее почетных джедаев. — А ты разве тоже джедай? — спросил Энакин, сумев наконец выпрямиться — Я не думал, что они вспомнят о нас. — Не совсем — ответила Асока, с радостью отмечая, что обвал закончился и можно было попробовать связаться с наставником — Я пока ещё только ученица, но уже через несколько лет, если повезёт, я стану Рыцарем. — Я тоже хотел бы с вами, вот только мама, наверно, будет против, она же останется совсем одна, ведь папы больше нет — произнёс Энакин с сожалением в голосе, а Асока заметила, что камни начали двигаться и поняла отчего это может быть. В голову ей мигом пришла интересная идея, позволявшая так же проверить насколько её собеседник был правдив, сказав о своей чувствительности к Силе. — Смотри, нас уже спасают, давай поможем им — предложила она тут же ему — Давай попробуем поднять несколько камней, так они быстрее увидят, что мы живы. Энакин оказался понятливым и с удовольствием ухватился за предложение. Ведь до сих пор от его дара были одни проблемы, сейчас же появилась возможность доказать себе и другим, что может быть и иначе. Они с Асокой уже смогли расцепиться и теперь сидели на краю ниши и пытались сдвинуть камни. — Вытяни руку вперёд и попробуй представить себе, что из неё вылетает невидимый трос, которым ты подхватываешь камень и с каждым движение руки, он перемешается. При этом сконцентрируйся и все свои мысли направь в положение руки — объясняла ему Тано, подкрепляя слова действием. Она говорила и при этом сдвигала с места первый из камней. — Вот так? — серьёзно спросил Энакин, вытянув руку и попробовав ей взмахнуть, отчего камень сорвался со своей точки и резко взлетев, ударился о другой, выбив из него известковую завесу. — Почти — сказала тогрута с удовлетворением — Вот только не надо так резко, во-первых, во-вторых, старайся не кинуть камень, а сдвинуть его. Вскоре дело пошло на лад и проход, хотя и небольшой, был расчищен. — Отлично, теперь попробуем вылезти, я первая, а ты за мной — сказала Асока своему спутнику и встав на камни, словно на лесенку, через минуту высунулась из проема и после помогла Энакину, замешкавшемуся на середине. Снаружи их давно уже ждали, Баррис и дети бросились к ним и начали обнимать, забыв обо всех правилах. — Я знала, что вы живы! Я знала! — в совершенно не свойственной ей манере почти кричала Баррис, а про детей и говорить было нечего, впервые в жизни у них на глазах происходило такое, будет теперь о чем рассказать родителям. А им сейчас были очень нужны хорошие новости, ведь пока они сидели в холодном подземелье, под охраной мерзкого пирата с серьгой в носу и сальными патлами, висевшими по обоим сторонам лица. Он поминутно поглядывал на своих пленников, не забывая отвесить затрещину любому, кто осмелиться плакать или оскорблять его или его хозяев. Впрочем, большинство держалось более менее стойко, одна только Селина продолжала всхлипывать, вспоминая своего сынишку. Ведь с недавних пор он был единственным, что у неё осталось, особенно после смерти мужа и его брата, которых она потеряла несколько лет назад. Они жили в посёлке на окраине города, вернее, даже в бедной деревне, где никто не мешал тихой спокойной жизни их маленького семейства. Ещё совсем юной девушкой Селина вышла замуж за молодого крестьянина, прилетевшего на Шили, чтобы найти работу, он остановился в той же деревне, где жила Селина и познакомившись они полюбили друг друг. Вскоре родился Энакин, который, на удивление всем, унаследовал от всего дяди чувствительность к Силе, которой он сам пока ещё не понял, а лишь с удивлением отмечал, что иной раз может больше, чем его приятели. Уже потом, когда его сильно заругали за то, что однажды Энакин перевернул мусорное ведро на голову бригадира фермеров, за то, что он кричал на Селину, та пояснила ему о том, каким великим даром он обладает. О том, что не нужно его стыдиться, а напротив, следует гордиться тем, что Великая Сила отметила его своим знаком. — Послушай, сынок — говорила Энакину Селина — Твой дядя, родной брат нашего папы, был очень хорошим человеком, хранителем мира и справедливости, Джедаем. Ты, если захочешь, можешь стать таким же, но для этого нужно много и упорно работать, чтобы не посрамить знаменитое имя Скайуокеров. Энакин внимательно слушал мать и каждый вечер стал просить её рассказывать ему про Орден, как другие матери рассказывают детям сказки. И с каждым последующим рассказом в мальчике росла и крепла уверенность в необходимости следовать именно этим путём. — Если у меня будет наставник — сказал он однажды — То я бы хотел, чтобы он был похож на тебя или на папу, ведь лучше вас нет никого в целом свете. Селина только вздыхала, представляя, сколько преград возникнет на пути её сына к своей цели. Ведь кому, как ни ей, было знать, насколько трудно добиться принятия в Орден. Сколько таких же ребят, способных и талантливых, отвергли члены Совета, заметив в нем неправильную направленность мыслей и склонность к Темной стороне. Она очень хотела и искренне верила, что придёт тот день и её сын получит то, о чем мечтает, а она останется здесь и будет ждать его. Но сейчас дождалась только освобождения из заключения, которое обеспечили двое Магистров Ордена, сорвавшись замок с подземелья. — Вы можете быть свободны, пираты больше не тронут вас — сказала Мастер Ундулли — Им ещё долго не придётся ни на кого нападать, ведь из камеры предварительного заключения сделать это будет крайне затруднительно. — А где наши дети? Вы нашли их? — спросили сразу несколько молодых женщин, едва выйдя на свободу. — Этим занялись наши ученики, но до сих пор от них не было сигнала — ответил Магистр Пло и начал набирать контакт Асоки, но не успел он нажать на дозвон, как уже услышал из динамика: — Магистр Пло! Мы уже на подходе! — Асока! Это ты мне звонишь или я тебе? — искренне удивился Магистр, не понимая как могло так получиться. — Это я набрала ваш контакт, а вы приняли вызов до того, как прозвучал звонок. Мы справились. Мы отыскали детей. И скоро вас ждёт один сюрприз — загадочно произнесла Асока и не дав Магистру догадаться, нажала Отбой. Она часто так делала, желая сохранить интригу. Впрочем сейчас было недолго ждать ответа на таинственные слова. Не прошло и десяти минут, как пёстрая толпа детей показалась со стороны поля. — Эни! — закричала Селина, бросаясь им навстречу. — Мама! — воскликнул и Энакин, упав в её объятия. Примерно такая же сцена повторилась и с другими детьми и их родителями. Мастера бросились к падаванам и когда те наперебой рассказали про обвал в пещере, тотчас же кинулись ощупывать их и расспрашивать, как они себя чувствуют. Асока ощущала себя неплохо, разве, что получила несколько синяков и царапин, и один раз ударилась головой, отчего на затылке виднелась довольно заметная шишка. — Если бы не Энакин, мы с Баррис провозились бы дольше — сказала она, потерев эту самую шишку. — Я вижу прогресс — тут же отметил учитель — Раньше ты говорила я и Баррис. — Просто она не знала, что акулы не трогают тогрут, за то, как выяснилось, обожают полакомиться мириаланами — лукаво улыбнулась Тано — А я не знала, что найду здесь отмеченного Силой и буду сейчас отстаивать его право на присутствие в Ордене, как вы однажды отстояли моё. — Возможно и не придётся ничего отстаивать, одно то, что ты рассказала уже достойно рассмотрения, пойдём же скорее к его матери, пусть она знает, что её сын — достойный наследник своей фамилии — ответил ей Магистр Пло и они вместе отправились к Селине, продолжавшей обнимать своего сынишку. Он был под неменьшим впечатлением от этой встречи и ему не терпелось рассказать обо всем матери. Встреча оказалась значимой для каждого из четверых, но для кого-то имела особое значение, которое в дальнейшем только упрочиться и семена, посаженные в этот день в будущем дадут неоднозначные всходы.