Пророчество не лжёт

Мелькнув последний раз, фиолетовые вспышки погасли, а бывшая леди ситх осталась неподвижно лежать на полу, не подавая признаков жизни, едва вспомнив свой давний сон и увидев молящие глаза сына, женщина явственно ощутила, как треснула и упала вниз тёмная броня с её сердца. Упала, открывая миру истинную суть её души, тонкую и хрупко-ранимую, пока ещё очень чувствительно реагировавшую на раздражители. И вместе с этим взглядом, полным слез, этими глазами, точной копией её собственных, тогрута как никогда явственно ощутила как внутри неё окончательно пала Тьма. Дарт Малум отныне навек прекратила существование и она снова стала самой собой, Асокой Тано-Скайуокер, той, которую она много лет ненавидела и связь с которой усиленно отторгала, отвечая на все вопросы о её судьбе лишь одной фразой: «Я её убила». Тем самым убеждая саму себя, что Асоки больше нет, а она сама не имеет к ней ни малейшего отношения. И даже её брак с Сидиусом, этим безжалостным чудовищем, не любившим никого и ничего, готовым переступить через близких, чтобы добиться своего, был на самом деле не более, чем протестом против самой себя. Себя настоящей, которая была для всех мертва. И потому, позволяя второму мужу вытворять со своим телом такое, чего никогда бы не позволила первому, женщина при этом словно бы лишний раз подчеркивала свою отличность от себя прежней. «Вот, видите все, что я делаю?» - мысленно произносила она, закусывая губы от страсти, яростно прыгая на ситхе - «Смотрите и знайте. Асока так никогда не делала, а я делаю! Вот, видите, я не Асока. Вообще. Ни с какой стороны!» Потом она накупила себе разных роскошных и пошлых нарядов, которые никогда бы не надела на себя скромная, воспитанная в Ордене Тано. Обвесилась драгоценностями, которые та не признавала. Сделалась настоящей правительницей, не щадившей никого и ничего, а всё потому только, чтобы никто и никогда не узнал, что на самом деле творится в её душе. Чтобы как можно реже вспоминать прошлую жизнь. Своего отца. Учителя. Энакина. Сына, которого считала мёртвым, а он оказался жив, а его отец и джедаи невиновны. А она мстила им, долгие годы мстила ни за что. Вся жизнь её стала ужасным обманом, в который она позволила себя вовлечь. И это было хуже всего, даже осознание этого всё равно не вернёт всё обратно. Не оживит тех, кто уже убит. Не сотрёт память о себе нынешней у тех, кто смог выжить. Но ей подарили искупление, возможность хотя бы отчасти смыть с себя эту скверну отнятых ранее жизней. «Спасибо тебе, сын» - подумала Асока замирающим сознанием - «Спасибо, что позволил мне тебя спасти». Молнии Силы Императора пронзили её насквозь, расплавив синтетические нервы и искусственные ткани организма, всё то, без чего становилась невозможной её жизнь. И теперь она умирала, чувствуя, что ещё немного и Великая Сила примет её в свои последние объятия, но примет как джедая и это хотя бы отчасти смягчало боль. Ощущения уже притупились, зрение и слух затуманились, но всё равно Асока смогла различить фигуру юноши, опускавшуюся перед ней на колени, позднее опустив на них её голову. Элайджа приблизился к своей матери, стремясь наконец-то к тому, чего был лишён все эти годы по вине подлых интриг - увидеть её, прикоснуться, сказать о своей любви. Он ни в чем не обвинял её, женщину, давшую ему жизнь, даже узнав, кто она такая, он её просто ждал и вот наконец пришло это время. Тогрута была ещё жива, но находилась уже на последнем издыхании, дыша хрипло и прерывисто. Глаза смотрели серьёзно и грустно. Глаза... Они утратили янтарный цвет и вновь сделались голубыми, как от рождение. Такими же, как у него, Элайджи. Юноша устроил её поудобней и снял с её лица кожаную маску, желая увидеть родное лицо самого близкого существа в мире. И увидел, бледное, с посеревшей кожей, бескровными губами, покрытое старыми шрамами и свежими ожогами. Чёрный комбинезон был местами порван, открывая вид на обоженную молниями карамельную кожу. Элайджа в порыве нерастраченной родственной любви и нежности провел рукой по щеке матери, ощущая тепло её кожи и первая, одинокая слеза тут же коснулась его ладони. Асока подняла правую руку, хотя она уже плохо повиновалась ей, и положив поверх ладони сына, из последних сил проговорила, не узнавая своего голоса, таким нежным и любящим он не был уже много лет: - Ты был прав... Насчёт меня... Передай сестре... И отцу... Что ты был прав... Я... Я люблю... Всех... Вас... Голос прервался, дыхание остановилось, а глаза начали закрываться. Нет, невозможно, только не сейчас, когда спасение так близко. Когда всё ещё только началось. - Мама, нет! - выкрикнул в полном отчаянии Элайджа, не в силах поверить в только, что увиденное, а так же сдерживать себя и слова полились наружу, вместе со слезами - Я ждал тебя. Ждал много лет. В детстве и потом, всю жизнь. Я думал о тебе, представлял. Ждал нашу встречу. Я всегда, когда меня спрашивали о том, чего я хочу в подарок, отвечал одно, то, о чем отчаянно молил Силу - позволить мне увидеть маму. Встретиться с ней, обнять. Пусть на день, на час, на несколько минут. Но увидеть и прикоснуться, к живой, настоящей. Чтобы хоть ненадолго поверить и сказать самому себе - у меня есть мама. Настоящая. И я люблю её. Люблю свою маму! Слезы уже вовсю катились по щекам Элайджи, теряясь в его рубашке и капая на лицо матери. Безжизненное лицо матери, застывшее навеки. Она больше не ответит ему, но как же нелегко это принять и признать как факт. А ведь между тем станция, где они находились, до этого ещё секунды назад стоявшая непоколебимой громадиной, сейчас вдруг заходила ходуном, а по стенам уже кое-где виделись трещины. Звезда смерти доживала последние минуты и если хочешь спастись, нужно немедленно скрываться. Спастись и спасти. Осторожно подняв Асоку на руки, так, словно она была хрупкой и могла рассыпается, Элайджа встал и направился к ангару, где остался его истребитель. Там он устроил тогруту на сидении, а после спешно вылетел со Звезды. И вовремя, ведь прошло лишь несколько секунд и станция, полыхнув ослепительно жёлтым светом, взорвалась на тысячи мелких обломков, растворившихся в ночном небе Эндора. Элайджа отлетел на безопасное расстояние и посадив корабль где-то в поле, вновь обернулся к Асоке, она по-прежнему не подавала признаков жизни, и кажется больше уже не подаст. Новая волна боли прошлась по сердцу юноши, точно такой же, как и от молний ситха, только природа иная, та, что идёт от сердца. И потому невозможно переживать её в одиночку, так хотелось опять прижаться душой к родному человеку, разделить с ним своё горе. Но не было больше таких, всех забрала Сила... И плохо понимая, что делает и зачем, движимый одним только инстинктом убитого горем сына, Элайджа достал коммуникатор и ткнул палец в номер одного контакта, не набираемый им долгие годы, скорее всего навсегда замолчавший, ибо его владелец давно уже был мёртв. Однако почему-то совсем не удивился, когда после буквально третьего гудка, услышал знакомое и родное: - Слушаю. - Папа! - закричал юноша, не слыша сам себя - Папа! Прилетай скорее, я нашёл её! Я нашёл маму! - Я скоро буду, сынок, ни о чем не волнуйся. Ты только знай, пророчество не лжёт - отозвался в ответ Энакин и даже не спросил координаты сына, вылетел ему навстречу. Вот уже больше трех лет они не виделись. Просто не могли, вернее, не мог он сам. После битвы на Малакоре, когда Дарт Малум уже почти нанесла ему смертельный удар с двух сторон и Энакин понял, что смерть неминуема, внезапно случилось невероятное - его тело вдруг оторвалось от земли и исчезло, заставив мечи ситха ударить по воздуху. Он же сам как будто перестал на время существовать, вернувшись в свое тело в каком-то особом месте. Вокруг было темно и лишь только узкие белые полоски по низу давали слабый свет, Энакин стоял на одной из таких, а напротив, держа его за плечо стояла молодая женщина, одетая в длинное бежевое платье, высокая, с длинными светлыми волосами, зелёные глаза её смотрели приветливо и кротко. - Где я нахожусь? - только и смог спросить Энакин,не веря, что остался жив. - В мире между мирами - спокойно ответила женщина - Я открыла его уже давно, как только приняла культ служения Силе. Моя задача отныне помогать тем, кто должен остаться здесь, чьё время ещё не вышло. Твое нет, поэтому я пришла на помощь. Тебе надлежит помочь пророчеству, Избранный вернётся к Свету как только исполнит его, твоя задача позволить ему самому понять это и потом быть с ним, как воплощение его раскаяния. Но прежде ты должен понять сам себя и пройти новое обучение, познав тайны Силы. Для этого тебе предстоит пожертвовать возможностью видеть близких, вернувшись к ним когда придёт время. Ты к этому готов? Энакин ответил, что должен так поступить, что пойдёт на это, лишь бы спасти душу той, кого продолжал любить, даже если ради этого придётся на время умереть для всех. Далее странная женщина, назвавшая себя Изгнанница, указала ему на окно в портале и велела пройти в него. Так мужчина оказался на Мортисе, в древней алтарной, населённой духами хранителей Силы. И долгих три года Скайуокер прожил среди них, пока сегодня не получил сигнал к возвращению. Так он отправился на Эндор, ровно в секунду, когда повстанцы уничтожили генератор, а другая их группа подорвала Звезду. И сейчас летел на встречу со своим прошлым и настоящим. Он знал, где находится сын, так как служители показывали ему картины из жизни близких. Он прилетел и выйдя из корабля, направился к истребителю сына, не думая ни о чем другом, даже о повстанцах, бывших поблизости. Они уже сделали свое дело, которое могло бы пойти гладко, ибо являясь невидимыми, ребята были недосягаемы для штурмовиков, если бы одна молодая особа не свалилась в ямку с водой, отчего мыло потеряло свойства и Лорену стало видно. Штурмовик, прятавшийся в кустах, тотчас среагировал, заметив чужака и выстрелил. Лори не ожидала подобного и потому не успела вовремя увернуться, и ей по касательной задело левое плечо. Она вскрикнула и зажала рану второй рукой, это привлекло внимание Никса, заставив его подойти и отстать от других. Он отвел девушку в сторону и усадив под кустом, преодолевая сопротивление, осмотрел ей руку. Всё оказалось несерьёзно и она настояла на том, чтобы они шли дальше. Но Олдман не мог позволить этого лично ей, ведь Лорена была видимой и это было опасно. - Иди с ними, я тебя дождусь - сказала Лори, отстраняясь от него. - Нет, я не могу, теперь не могу - тотчас добавил Никс и окунулся в ближайшую канаву, смывая мыло и с себя тоже. Лори теперь ничего не осталось, кроме как позволить ему перевязать себе руку и вместе ждать, что будет дальше. - Я очень волнуюсь, Никс, я переживаю за Элайджу. Как он там, один, против двоих ситхов - сказала она вдруг, едва сдержав слезы. Никс нашёл этой тревоге своё объяснение: - Скажи мне, а ты его любишь? - спросил он непривычно серьёзным тоном. - Да, очень люблю, совсем не так, как тебя - ответила Лорена без тени улыбки, не сводя с Никса серьёзного, строгого взгляда. - Ну, что же, - тоном, не предвещавшим ничего хорошего ответил Никс, слегка отодвигаясь от Лори - Будь по-твоему. Как только всё это закончится, я сразу же исчезну. Не стану мешать вашему счастью. - Постой - сказала Лорена испуганным голосом и даже схватила его за рукав здоровой рукой - Это совсем не то, о чем ты думаешь. Он мой брат. Старший брат по линии отца. Твоя шутка оказалась верной. И девушка рассказала ему свой сон-видение, где её родная мама рассказала ей про то, как она родилась. Влюбленные снова объединились и их первый за долгое время поцелуй произошел под грохот взорванной Звезды смерти. - И кстати - шепнула она ему на ухо - Я попросила Ротту оставить мне тот наряд, в качестве компенсации. И дальше началось нечто невообразимое, вызванное охватившим всех всеобщим ликованием. Оно прошлось от Эндора по всей галактике, каждая планета выражала свой восторг и безмерную радость, освободившись от тирании Империи. Сиявшие огни Корусанта виднелись далеко вокруг, а снесенные статуи императора с громким криком выбрасывались со всех планет в открытый космос. Татуин просто тонул в алкогольно-развлекательном изобилии, предоставленном для всех жителей обоими хаттами, даже тускены, позабыв былую враждебность, начали лихо отплясывать с джаввами. Про Эндор нечего и говорить, все поля и леса тут же превратились в площадку для бесконечного веселья. - Ура! Победа Альянса! - слышалось отовсюду и взлетало в небо. Не касаясь только троих, которым было сейчас совсем не до веселья.