Не верю.

После той встречи с сестрой прошло всего-то несколько дней. За все эти дни Старскрим ничего не делал. Даже на работу отказывался выходить. Уж сколько Элита не уговаривала, а все было бестолку. Старскрим отказывался что-либо делать или вообще говорить. Лишь одна мысль и то, редко сказанная в слух, была. — За что? И так постоянно. Элита пыталась поговорить с любимым, пробовала разговорить, даже садилась на колени. Всё бесполезно. Старскрим молчал, смотрел в потолок и ни на что не реагировал. Однако все же были движения, были короткие ответы, но не более того. Переживая за своего мужа, Элита вызвала на дом Рэтчета. Но и это принесло мало чего. Весь распрос Старскрим молчал, и только иногда был дан тот или иной ответ. Рэтчет лишь покачал головой, тяжело вздохнул и, повернувшись к Элите, начал говорить ей. Та отрицательно мотая головой, всхлипывала. — У него депрессия, — на одном дыхании сказал Рэтчет. — Как давно? — Две недели, как, — мрачнея, ответила Элита, всхлипывая. Рэтчет запричитал, и ругал долго Элиту. Та, опуская голову, пытаясь не захлебнуться слезами, пыталась что-то отвечать, но ком, застрявший в горле, не давал спокойно сказать хоть что-то. — Элита, любимая? — слабо зашептал сидящий и не подававший голос, Старскрим попробовал встать. И тут же упал обратно на диван. Элита, вздрогнув, кинулась к любимому и, заплакав, крепко обняла. Старскрим растерялся, не зная, что и сказать, обнял Элиту, хоть это и получилось слабо. Рэтчет только цокал языком и, выдыхая, записывал что-то. Элита, расплакавшись, обняла любимого, чувствуя на щеках слезы. Старскрим не понимая, что происходит, попытался было выяснить, но, то ли нарочно, то ли специально его голос не слушался, а мысли то и дело путались. Нет, он отчётливо помнил лицо Элис, а дальше пусто. Словно то, что случилось дальше больше и не было. Но он помнил, как Элис, сорвавшись ни с того ни с сего, начала на него орать, а дальше. — Я тут это, прописал вам лекарство от вашей депрессии, Старскрим, — нарушил тишину Рэтчет. — Пожалуйста, принимайте этот припарат, и не... — мельком глянув на Элиту и, повернув голову обратно, выдохнул. —...и не доводите свою жену. И как-то быстро исчез. Элита, расплакавшись, крепче прижала мужа к себе, пытаясь связать пару фраз, но все было бесполезно: ком в горле не давал нормально ничего сказать. Старскрим тоже молчал, раздумывая над словами Рэтчета, и, ойкнув, поняв, что его руки были на животе любимой. Ребёнок поняв, что с ним давно не играли, начал активно требовать игр. — С...старскрим... — продолжала плакать розоволосая, наконец проглатив ком в горле. — Н...не пуг...гай м...меня б...больше т....так....и...иначе... Она еще что-то хотела сказать, но ей не дали. Светловолосый впился в губы любимой в отчаянном и сладком поцелуе, чувствуя слезы. Он все ещё был молчалив, но при этом ощущал нужду любимой, и её опаску потерять. Прижав любимую к себе ещё требовательней, чем раньше, Старскрим всхлипнул, и вяло улыбнулся, поймав себя на одной мысли, что его любимая и есть лекарство от депрессии... Продолжение следует...