***
Они шли уже десять дней, избегая населённых пунктов. Питались выловленной в реке рыбой и ягодами. Вечером прятались в лесу или пещере, разводили костёр. Старик смазывал раны Мэй, прокладывал дальнейший маршрут и утром они вновь, до самой поздней ночи, шли. Если им всё же кто-то попадался на пути, Мэй, по совету старика, горбилась и прятала лицо под капюшоном. Со стороны казалось будто старик путешествует с молодым парнишкой. Однажды, когда солнце нещадно припекало сквозь редкие верхушки лиственных деревьев, Мэй и старик проходили небольшой лесок и их нагнал всадник. Остановившись рядом с ним, перекрыв дорогу, он удерживал фыркающую лошадь, закусившую удила, и нетерпеливо перебирающую ногами, копытами взбивая сухую пыть. Высокий, подтянутый всадник, облачённый в дорогую одежду, огладил небольшую бородку, осмотрел хрупкую фигуру завёрнутую в плащ и обратился к старику: — Сколько за парнишку? — Господин, болезный он, чахоточный. Мэй, словно подтверждая слова старика зашлась в кашле. Всадник фыркнул в точности как его лошадь, вонзил ей в бока каблуки высоких сапог, вынуждая её подняться на дыбы и галопом рвануть вперёд. Путников окружило клубами пыли и старик, взяв девушку за локоть, отвёл подальше от дороги. Сев на траву они некоторое время сидели молча. Мэй стянула с головы капюшон и, улыбаясь сухими потрескавшимися губами, подставила бледное лицо солнечным лучам. — Хорошая погода. А то всё дожди, дожди, — старик порылся в снятой с плеч сумке. — Есть хочешь? Мэй покачала головой.***
Спустя тринадцать дней они вошли в лес с высокими деревьями. Толстые стволы были покрыты синим мхом. Их верхушки уходили высоко в небо, а по стволам носились шустрые белочки. Дорога через лес была выложена камнем и Мэй едва передвигала по ней ногами, покрытыми кровавыми мозолями из-за больших сапог, которые ей пришлось обуть. Она не поднимала взгляд от дороги, которая, казалось, плясала извилистыми волнами. — Тебе у нас понравится, — отвлекал её разговорами старик. — Деревня маленькая, народ спокойный, да и море рядом. Голодать не будешь, рыбы много. Рыбачить-то поди не умеешь? Мэй неопределенно пожала плечами. — Не помнишь. Ты потерпи, девка, — слегка нахмурился он видя как Мэй болезненно морщится почти при каждом шаге. — Путь-то не близкий, так бы я тебя на руках унёс. Прикройся, скачет кто-то. Мэй накинула капюшон и спрятала под одежду руки. Мимо проскакали три лошади с всадниками, не удостоившими путников и мимолётным взглядом. Когда они скрылись за поворотом, старик предупредил: — Не раскрывайся, за поворотом дом. Через сотню шагов они свернули, так же как и всадники до них, и справа возникла небольшая деревня в десять или тринадцать домов, а по правую сторону раскинулось море. Недалеко от берега в небольшой лодке сидел бородатый мужик и перебирал рыболовную сеть. Время от времени он поворачивал голову к берегу и зычным голосом звал кого-то. На четвёртый раз бородач с размаху бросил сеть себе под ноги и встав в лодке, отчего она покачнулась, снова крикнул. Мэй увидела как из стайки ребят, неподвижно склонившихся около одного из домов, что-то рассматривая, отчего Мэй вначале приняла из-за камни, поднялся мальчишка. Он подбежал к морю, зайдя почти по колено в воду, и о чём-то переговаривался с бородачом. А старик заметно повеселел и уже не прятался, а вошёл в деревню, приветливо здороваясь со всеми. — Это моя деревня, — пояснил он Мэй, кивая толстяку, ведущему на верёвке козу. Она расставила ноги, копытцами упираясь в пыльную дорогу, упрямо отказываясь следовать за толстяком. — Здесь мы будем жить. Но пока не открывай лица, и здесь есть подлюки, жадные до денег. Мэй кивнула и не смогла сдержать смех, когда коза внезапно подпрыгнула на месте и, подскочив к хозяину, боднула его в живот, сорвалась с верёвки и умчалась в чей-то двор под хохот мальчишек. Толстяк выругался и торопливо перебирая короткими ногами, поспешил за своей козой. Старик же подвёл Мэй к дому на краю деревни. Небольшой одноэтажный, обмазанный глиной он косился на них пустыми тёмными глазами окон без занавесок. Старик открыл калитку и крикнул: — Сейго? Ты дома, брат? — На его зов никто не ответил и старик подмигнул Мэй, поманив за собой. — Пойдём, обустроимся, пока его нет дома. Мэй перешагнула порог дома и в нерешительности остановилась. В доме была одна комната. Две кровати, застеленные двумя серыми одеялами, у окна стоял стол. У стены напротив прикорнула небольшая печка. Рядом стоял ещё один стол с грязной посудой. Два окна из которых было видно море. Старик вытащил из-под стола табуретку и смахнув с неё не желающего покидать место жирного кота, похлопал по ней рукой. — Садись. Мэй прошла в дом и села на табурет. Прыгнувшего к ней на колени кота старик тут же скинул обратно на пол. — Куда лезешь?! А ты снимай сапоги, лечить ноги будем. Скоро брат придёт, ты его не пугайся. Он с виду только строгий. Он стянул с девушки сапоги и отбросил их к порогу. Осмотрев ноги он покачал головой. Вытащив из сумки небольшую миску, он развязал верёвку и стянул с неё тряпку. Комнату наполнил приятный аромат. Зачерпнув пальцами серо-зелёную массу старик смазал Мэй ступни и завернул их в чистую тряпку, обвязав тонкими полосками ткани, чтобы тряпки держались. Мэй засмотрелась на кота, лежащего на кровати и щурившегося на неё жёлтыми глазами, и в последний момент краем глаза заметила движение за окном. Она вцепилась руками за края табуретки и подобралась. На пороге появился высокий седовласый старик. Внешне он походил на первого старика, но был более крепкого телосложения и смотрел на Мэй твёрдым взглядом. — Сейго, брат, вернулся. А у нас гостья, — старик снова подмигнул Мэй. — Вижу, — твёрдым голосом произнёс он после некоторого молчания, впиваясь взглядом в Мэй, рассматривая каждую её черту. — Ей придётся уйти. — Брат, не ворчи. Мы столько не виделись, давай обнимемся, — старик подошёл к Сейго раскинув руки. — Сангу, брат, рад видеть тебя живым и здоровым, — Сейго скинул на пол большую суму, которую не было видно за его широкой спиной. И обнял брата, похлопав его по спине. — Живой. — Конечно живой, — рассмеялся Сангу. — Что мне, старому, сделается?! — Где нашёл её? — Не смотря на девушку спросил Сейго. — На пиратском корабле. Кому рассказать — не поверят. — Я поверю. Голодный? Сейчас на стол соберу. Сейго подхватил суму и вышел из дома. Сангу весело прищурившись оглянулся на Мэй. Она молча смотрела на него всё так же вцепившись в табурет. — Это мой единокровный брат, звать Сейго. Так и зови нас, Сейго и Сангу. Не слушай его, ты останешься с нами. Поживёшь пока здесь. А там решим. Так, — он потёр руки. — Что у нас к обеду? Он заглянул в печь и вытащил на стол два чугунка. Отыскав на столе чистые приборы, он поставил всё к столу у окна, предварительно смахнув с него сор. Мэй, не вымолвив ни слова, наблюдала за ним. Вошёл Сейго и поставил на стол запотевший кувшин. Кинув проницательный взгляд на девушку он собрал приборы, взял три глиняные миски и вышел, чтобы вернуться через несколько минут с вымытой посудой. Сангу вытащил из-под стола ещё два табурета. Сейго остановился перед Мэй. — Что с ногами? — Тринадцать дней ходом в моих сапогах, — пояснил Сангу. — Не мог других сапог достать? — Нет, — весело рассмеялся Сангу, накладывая из чугунка на тарелку кашу. Сейго, к легкому испугу Мэй, подхватил её вместе с табуретом и опустил рядом со столом. Перед ней опустилась тарелка с дымящейся кашей, ломоть хлеба, на кашу положили рыбу, поставили стакан с холодным мутным напитком. Сейго и Сангу сели за стол, также с наполненными тарелками едой и молча принялись за еду. Мэй поёрзала на стуле и перевела взгляд с Сейго на Сангу. Потом потупила взор и неуверенно взялась за ложку. Вздохнула. — Не нравится еда простых работяг? — Спросил Сейго. — Молочного ягнёнка хочешь под грибным соусом? Приборы серебряные? — Кот, — пробормотала Мэй. — Что? — Ложка выпала из пальцев изумлённого Сейго на стол. — Вы… едите котов? — Кот, — повторила Мэй, отчего-то всхлипнув, — голодный. — Голодный, — повторил за ней Сейго под смех Сангу, и взялся за ложку. — Он сам себе еду добывает. Ест только тот, кто работает и он это знает. Мэй вздохнула и, зачерпнув кашу, отправила в рот. Проглотив еду, она выдохнула и, придвинув тарелку ближе, с аппетитом накинулась на еду, подкидывая сидевшему у её ног коту кусочки рыбы. Сейго и Сангу усмехнулись, переглянувшись, и продолжили молча есть, наблюдая за девушкой, которая ела так, будто эта каша была самой вкусной из всего, что ей приходилось есть. Что было не далеко от истины, ведь Мэй почти месяц питалась только варёной рыбой, ягодами и три раза Сангу добывал хлеб и сыр. После обеда Сейго и Сангу убрали посуду и вновь сели за стол. Некоторое время они молча смотрели друг на друга. Сейго серьёзно, а Сангу с усмешкой на губах. Мэй похлопала по коленке, призывая кота. Тот долго не решался запрыгнуть, щурясь на девушку и иногда мурча. Наконец он искоса посмотрел на Сангу, и потянувшись, выгнувшись в спине, с самым величавым видом запрыгнул к девушке на коленки и свернулся клубком. Мэй гладила короткошёрстного мурлыкающего зверя, не поднимая глаз на стариков. — Не женился, пока меня не было? — Спросил Сангу. — Не меняй тему, — раздражённо сдвинув седые кустистые брови отмахнулся Сейго. — Кто она? — Санву Мэй. Может быть. — Может быть? Брат, куда ты ещё ввязался? — Брат, честно… — Сейго постучал пальцем по столу и Сангу коротко рассмеялся. — Хорошо, нашёл её на пиратском корабле. — Ты опять за старое взялся? — Сейго вздохнул с укоризной посмотрев на брата. — Нет, брат, чем хочешь поклянусь. Мёртвые они уже были, мёртвые. А она, — Сангу кивнул на Мэй, вздрогнувшей от этих воспоминаний, — среди них одна жива живёхонька. Сидит, что-то мычит. Не оставлять же её там. Они над ней измывались, брат. Даже я такого никогда не видел, чтобы девку, да так… — Сангу покосился на Мэй. — Живого места не было. И ведь выжила. — Она их? — Сейго кивнул на девушку. — Не знаю. Она едва дышала. И оружия при ней не было. Их на куски покромсали. Думаешь девка так могла бы? — Тебе лучше знать, — со злостью выплюнул Сейго. — Ты ведь с пиратами дела имеешь! — Имел, брат, имел. — Хорошо если так. Что не так с её именем? — Говорит не помнит ничего, — пожал плечами Сангу и взял кувшин, чтобы налить себе ещё холодного напитка. — Тебя Санву Мэй зовут? Мэй вздрогнула, поняв, что вопрос задали ей. Она кивнула, потом покачала головой и пожала плечами. Кот выпустил когти и зацепился за штаны девушки. Она отцепила его когти и продолжила гладить кота, приоткрывшего один глаз, чтобы наблюдать за ней. Сейго потёр руки. — Куда ты денешь её? — С нами останется, — Сангу откинулся спиной к стене. — Некуда ей идти. — Это не вариант, — отрезал Сейго. — Она здесь не останется. Брат, ты понимаешь, на что мы идём, не сказав о ней хозяину? — Я не говорил, что мы не скажем о ней, — усмехнулся Сангу. — Не будь ребёнком, Сангу! — Сейго встал и принялся ходить по комнате. — Если он о ней узнает, то затребует себе. Ты пойдёшь наперекор хозяину, Сангу? — Так же как и ты, — пожав плечами ответил Сангу. — Не место ей здесь, — Сейго сел за стол и сцепив пальцы в замок смотрел на девушку немигающим взглядом. — Совсем ничего не помнишь? — Нет, — едва слышно ответила Мэй. Ей было тепло, она была сыта и гладила мурлыкающего кота. Ноги уже не болели. И почему-то совсем перестала волновать её дальнейшая судьба. Она зевнула и потёрла кулачком глаза. Перед глазами начало всё расплываться. Голоса звучали всё тише. — Она не создана для такой жизни. Уверен готовить она не умеет, даже сама одеться не сможет, не говоря о другом. Таких как она с малолетства окружают слуги. Всё за них делают, разве что кашу не пережёвывают. Что молчишь? — Пока мы шли, она ни разу не пожаловалась, хоть и ноги стёрла до крови. Молчит и идёт. — Ты меня не уговоришь, брат. — Хорошо, — согласился Сангу. — Завтра расскажу о ней хозяину. Сколько думаешь он за неё золота отсыпет? Девка-то краше не придумаешь. Сейго не ответил. Он оценивающе смотрел на девушку. Долго смотрел ни произнося ни слова, пока она не сомкнула глаза и не стала клониться на стол.