Под обсидиановым небом

Один мудрый маггловский писатель однажды сказал, что мы ответственны за тех, кого приручили. Перефразирую для себя: мы всегда несем ответственность за наш выбор, каким бы он ни был и какими бы причинами ни был бы вызван. Любое решение, правильное или нет, верное или в корне ошибочное, всегда бумерангом бьет по нам самим. Руки мерзнут. Но я люблю это место — с открытой площадки башни, продуваемой всеми возможными ветрами, гуляющими по миру, видны звезды. Яркие мотыльки на обсидиановом небе. Они придают уверенности. Нет, не так, они несут надежду. На что? На то, что больше не будет ночи. На то, что больше не будет смерти. Я смеюсь и кидаю вниз пустую бутылку, слышу еле различимый звон разбившегося стекла. Я не боюсь смотреть на небо, не боюсь слушать раскаты грома, не боюсь сметающих с ног ураганных порывов, но руки начинают немного подрагивать от одной мысли, что через несколько часов я должен буду смотреть ему в глаза, прекрасные зеленые глаза цвета вечной разлуки. Все вернулось к началу. Наверное, это великая природная закономерность, не зря же феникс всегда был символом жизненного круга. Если так, то мне его жаль, потому что это очень больно — жить. Глаза плавятся под горящими веками от избытка слез. На прикушенной губе — капелька крови. Улыбаюсь, болезненно, истерически. Вдохновленное абсентом, где-то внутри просыпается полузадушенное чувство справедливости. Нет, усни, во имя всех, кого я потерял. Абсолютная власть, по сути, не столь плоха, если подчиненные искренне верят в ее легитимность. И если она не идет по трупам — что ж, в таком случае, можно сказать, что мы живем в идеальном государстве. Наш правитель жесток, но милосерден, а главное, его обожают, пусть это обожание и смешано, порой, со страхом. Разум саркастически ухмыляется, сердце тупо повторяет сакраментальное «Он в своем праве», а душа… Давно умерла, растоптанная чувством вины. «Не бери на себя слишком много, мой мальчик» — подсказывает память столь приятные сейчас слова давно умершего человека. Почему у сильных людей такие яркие глаза? Голубые, красные… Зеленые. Надеюсь, и они когда-нибудь закроются, но на этот раз — без моей помощи. Над Хогвартсом занимался холодный рассвет. А я спускался по узкой лестнице в постель к своему мужу, Председателю Визенгамота, Почетному Куратору Аврората, Главному Советнику Министра, Директору Школы Чародейства и Волшебства Хогвартс, который навеки останется на славных страницах истории, как герой, победивший Темного Лорда Волдеморта, судья, искоренивший преступную пожирательскую заразу в Англии и лидер, сплотивший все европейское магическое общество.