Girl Violence

      Обожаю запах старых книг. Что-то затхлое и кислое. Те, что прячутся на темных полках в библиотеках. Преступное блаженство, вроде запаха бензина или клея. Лучший всего — зажать нос между страницами какой-нибудь старой книги и вдохнуть пожелтевшие страницы, как-будто от этого зависит ваша жизнь.       Это лучшее, что может быть.       Вообще.       Я слышу шаги позади себя, за которыми следует резкий вдох.       — Что ты делаешь?       Мисс Финн, владелец книжного магазина, смотрит на меня так, что кажется, будто она поймала меня за нюханием наркотиков. В каком-то смысле она права. Это похоже на наркотики. На самом деле, это даже лучше.       — Нюхаешь книгу? — Я засунула нос между страницами и снова вдохнула.       — Пахнет просто потрясающе.       Она смотрит отвращенным взглядом, и я удивлена, что она не согласна со мной. Она выводит сурового библиотекаря на другой уровень. Стереотипно, на самом деле. Она завязала черные волосы в мучительный узел, пара веснушек красовались на её носу. Я жду, что крылья мотылька вырвутся из ее коричневой блузы в любую минуту, чтобы защитить ее любимые книги, вопя в ночи.       Она подходит и выхватывает книгу из моих рук.       — Не дай мне поймать тебя снова за этим занятием. Ты оставляешь свои микробы на страницах, Жозетт.       Я закатываю глаза и прислоняюсь к полке, скрестив руки на груди.       — Я уверена, что в книгах для взрослых больше бактерий, чем просто сопли на обложках. Возможно, там есть несколько липких страниц?       — Вернись к работе, — огрызается она, очевидно, не имея чувства юмора. Ее глаза сужаются, когда я не двигаюсь. — Не заставляй меня жалеть, что я дала тебе эту работу.       Она уже говорила о том, что жалеет, но не прошло и двух дней. Старая летучая мышь убедилась в том, что она делает одолжение моему отцу, предоставляя мне работу, напоминая, что это наказание, а не праздник.       После того, как она улетела, я продолжаю разбирать коробку книг, которую принес пожилой мужчина, подчеркивая, что здоровье его дорогой жены находится под угрозой из-за сумасшедшей книжной одержимости. Это должно быть я.       Я продолжаю вешать таблички и протирать полки, от пыли у меня болит голова. Я напоминаю себе поблагодарить папу за это позже. Он считает, что работать в старом книжном магазине — отличная идея. Более продуктивный способ провести лето, чем-то, как я проводила его до этого.       Три вещи.       Алкоголь, краска и полицейская машина.       Я все еще верю, что попадание в неприятности не было полностью моей виной. Дженна виновата в этом. Моя лучшая подруга — человек с нереальным количеством идей, который разнообразил один скучный, летний день.       Мы выпили слишком много водки. Бутылка была у каждой, если быть точным, которую она украла у родителей — заначку. Затем мы провели день, бесцельно гуляя по городу, топя наши печали из-за плохих мальчиков и плохих выборов. Затем, из ниоткуда, мы заметили полицейскую машину, небрежно припаркованную возле склада. Она была пуста, и одна из дверей была оставлена открытой, как будто офицер вышел, чтобы преследовать преступника и оставил машину там.       Я не знаю, как Дженне вообще пришла в голову эта идея. Я бы никогда не подумала об этом. Прямо рядом с полицейской машиной и складом была большая ванна с розовой краской на дне, которая рисовала граффити на стенах. Лампочка включилась в голове, и она подмигнула Дженне зеленым цветом. Не успела я опомниться, как села в полицейскую машину и заговорила в рупорт от том, как она решила заполучить Арти.       Несколько дней спустя, фотография, которую мы сделали, позируя рядом с ее красивой розовой машиной, таинственным образом оказалась в интернете, и нас поймали.       Папа просто взорвался. Благодаря Дженне, мое имя было нацарапано на криминальном досье в сладком шестнадцатилетнем возрасте за вандализм. Я никогда не видела его таким злым раньше, и бьюсь об заклад, он понятия не имел, что одинокое воспитание будет таким трудным.       В то время как папа терял голову и обсуждал с полицией способы помешать мне отправиться в центр содержания под стражей для несовершеннолетних, Дженна была сослана в школу — интернат на лето, потому что ее родители высшего класса стыдились и хотели держать ее подальше от меня.       Я не знала, что интернаты существуют. Я видела их только в тех жутких фильмах ужасов. Но, видимо, они реальны, и в мгновение ока подруга исчезла.       Потом случилось это. Мое наказание. Меня отправили в книжный магазин работать под строгим присмотром Мисс Финн на общественные работы до начала колледжа. Хотя, перемены не так уж плохи, и я едва вижу или разговариваю с кем-либо, я тупо теряю лето.       Я еще раз поблагодарю Дженну, позже.       Остальная смена работы скучная, но после того, как я сделала все, что мне нужно, я свободна. Я добираюсь до автобусной остановки, чтобы вернуться домой. После короткой поездки, я выхожу из автобуса и иду через парк — единственный способ добраться до моего дома. В этот момент, небеса решают открыться. Холодный дождь брызгает на меня сверху, пропитывая мою кожу под белой рабочей блузкой, тонюсенькими джинсами и шлепанцами.       Отлично. Просто замечательно.       Когда я, наконец, добираюсь до своей улицы, продрогшей и влажной, первое, что я замечаю, это белый фургон, припаркованный возле моего дома. Первая мысль, которая появляется в моей голове, заключается в том, что папа поддался давлению одинокого отцовства и решил убежать. Но я расслабляюсь, когда женщина выходит из соседнего дома, который пустовал пять лет.       — Осторожнее. Там же мой фарфор! — она плача, бежит к мужчине, который держит коробку и таращится на нее, как на сумасшедшею.       Мои глаза прищуриваются. Я ее знаю. Ну, или я должна ее знать.       — Не могли бы вы остановиться, — я слышу глубокий, мужской голос, который доносится криком из дверей дома. Парень прислонился к косяку двери, его татуированные руки сложены на груди.       Я моргаю раз. Два.       Мне это снится. Это не может быть тот, о ком я думаю, не так ли?       Такое чувство, будто теннисный мяч стоит в горле, мое сердце набирает темп, чем ближе я подхожу. Не верю. Этого не может быть. Это не он. Когда я достаточно близко, я изучаю его внешний вид, и моя челюсть отвисает.       Это он.       Это Джастин Бибер.       Мое детство вдруг промелькнуло перед глазами. Я вспоминаю последний раз, когда видела Джастина Бибера. Мне было тринадцать, а ему пятнадцать. Он стоял прямо там, где он сейчас, а я стояла перед ним, слушая, как он прощается со мной. Он был моим лучшим другом детства и тайной любовью, прежде чем он переехал в Лондон после того, как его отец получил новую работу. Он обещал поддерживать связь, но так и не сделал этого.       Теперь он вернулся в свой старый дом. Дом, который они, должно быть, сохранили, потому что он никогда не выставлялся на продажу после их ухода.       Я медленно выдыхаю воздух. Он выглядит иначе. Почти неузнаваемо, если бы ты не потратил годы, запоминая все о его лице, что я и сделала. Если присмотреться, то можно его узнать.       Он вдруг повернул голову в мою сторону и заметил меня. Я напрягаюсь, чувствуя, как дождь бьет по плечам, пропитывая мои волосы и одежду. Но когда его глаза встречаются с моими, я забываю о погоде. Он совсем взрослый, в его глазах глубокий оттенок плохого парня. Он смотрит прямо сквозь меня, искра, которую я любила, исчезла.       Мое сердце разрывается. Он узнал меня?       — Не могли бы вы перестать дуться и помочь этому бедняге разгрузить фургон, — кричит на него Диана.       Он отворачивается от меня и возвращается в дом. Огонь, горящий внутри меня, гаснет, и я испускаю короткий вздох разочарования.       Думаю, не узнал.       — Простите, — говорит Диана мужчине, когда я прохожу мимо них, опустив голову, чтобы она не увидела меня. — Он не хотел возвращаться сюда.       Пролетев в свой дом, я захлопнула и дверь и упала на пол, громко выдыхая…