Girl Violence

      — Джо, это ты? — я слышу как папа кричит из кабинета, который прямо за гостинной.       — Нет, это Анджелина Джоли, — кричу я в ответ.       — Хотелось бы, — слышу его хихиканье.       Улыбаясь, я пробираюсь в комнату, где сидит он, и прислоняюсь к двери, скрестив руки. Он не поднимает глаз от своего ноутбука, как будто его глаза приклеены к экрану. Он выглядит уставшим, как всегда. Темные круги под глазами, и он снова забыл побриться.       Я уже привыкла к этому, наверное.       Его босс-мудак и нагружает кучей работы все время, даже в его выходные, и я начинаю подозревать, что он берется за нее, потому что, ну, в этом доме не так много времени для «отца и дочери.»       На это нет времени. Больше нет.       Как обычно, приходит неудобная, но знакомая извива в животе. Некоторые топят свои печали бутылкой Джека. Папа задыхается от работы и забывает обо всем остальном.       — Хороший денек? — он спрашивает, отрывая меня от мыслей. Ну, он забывает некоторые вещи. Конечно, не мое наказание, которое, как он знает, было неплохим.       — Нет, он был жутко скучным. Мисс Финн су…       — Жозетт, — он обрывает, смотрит на меня хмурым взглядом. — Сандра делает очень доброе дело для тебя. Ты знаешь, что люди говорят о ней с тех пор, как она наняла тебя?       Я пожимаю плечами.       — Она сама виновата, что наняла меня, если так беспокоится о том, что думают люди. И она очень обеспокоена. Она практически каждый час вспоминает, как делает тебе одолжение.       Папа улыбается.       — Она всегда была немного драматичной.       — Немного? — я поднимаю бровь. — Попробуй себя в роли королевы драмы.       — Ты имеешь в виду себя? — он поворачивается, а я хмурюсь. Я совсем на нее не похожа. — Ну, это твоя собственная вина. Ты не должна была делать то, что сделала. Это не весело. Так что ты либо справляешься с этим, либо проводишь время в следственном изоляторе с шайкой людей, обсуждающих твои проблемы.       Я вздыхаю тяжело. Почему все думают, что я под впечатлением, что это было легко или весело?       Но я содрогаюсь при мысли об этих неловких групповых чатах и решаю, что он прав. Несмотря на то, что я раздражена, это лучше, чем когда кто-то пытается заставить меня поговорить о том, почему я сошла с рельсов прошлым летом.       — Угадай, кто вернулся? — я сменила тему разговора.       — Кто?       — Биберы. Помнишь их? Они переехали пять лет назад и уже вернулись.       — Да, да, — смущение пересекает его лицо. — Я помню их. Интересно, почему они вернулись.       Джастин не выглядел счастливым, вернувшись. Но в том-то и дело. Он совсем не выглядел счастливым.       — Может быть, трава была не слишком зеленой в Лондоне, — говорю я, и он кивает в знак согласия. — Я собираюсь принять душ. Что у нас сегодня на ужин?       — Готовая еда.       — Круто, — почему я вообще спрашиваю?       Я поворачиваюсь и направляюсь к лестнице. Когда захожу в свою комнату, я снимаю влажную рубашку и бросаю ее в корзину для стирки. После того, как включила музыку, я направляюсь в ванную комнату, находящейся у меня. Я блаженно улыбаюсь, когда снимаю остальную одежду и ступаю под горячие струйки душа.       После мытья и сушки я одеваюсь в черные леггинсы и длинный топ. Пока я расчесываю волосы, звонит дверной звонок. Зная, что папа не откроет, я спешу вниз и открываю дверь, ожидая увидеть стопку коробок пиццы, удерживаемых нашим прыщавым курьером.       Только это не он. Это Диана.       — Привет, — говорит она с улыбкой. Она отличается от той женщины, что я помню. Хотя она все еще очень красива, с вьющимися темно-каштановыми волосами и голубыми глазами, она выглядит вымотанной. Уставшей. — Простите за беспокойство.       — Кто это, Джо? — я поворачиваюсь, видя, как папа выходит из кабинета. Он останавливается, когда видит Диану, стоящую у нашей двери, и гримасничает.       Я понимаю, почему она смеется, когда смотрю вниз и вижу огромное пятно от кофе, посередине его футболки. Мало того, он носит пару спортивных костюмов — таких, которые вы захотели бы сжечь к чертям, — вместе с парой худших тапочек на планете.       — Привет, Эван.       — Диана, вау. Прошло уже много времени, — он проходит мимо меня и тянется вперед, пожимая ей руку. — С возвращением.       — Хорошо, что мы вернулись, — она смотрит на меня и улыбается. — Это не может быть Жозетт, не так ли? Ты так выросла и стала такой красивой.       Я съеживаюсь и натягиваю улыбку.       — Эм, спасибо.       — Что привело тебя обратно? — Папа спрашивает, и она выглядит на мгновение смущенной, но скрывает это быстро.       — Моя мама очень больна. За ней нужно присматривать, — говорит она ему. — Я пришла спросить тебя кое о чем. Если это не слишком грубо, могу я одолжить чайный пакетик? Я еще не ходила по магазинам и только что нашла чайник. Я мечтаю о чашке чая.       — Ох., да, конечно. Заходи, я тебе принесу, — говорит он, приглашая ее внутрь.       Они оставляют меня стоять у двери, и тогда, краем глаза, я замечаю, что кто-то идет по пути. Думая, что это, наконец, курьер, я поворачиваюсь, но застываю, когда вижу, что это не пицца с курьером.       Это он.       Вот дерьмо.        Моя грудь сжимается, и каждое ругательное слово, известное человеку, мчится через мой разум в исступлении. Какого черта он пришел ко мне домой? Он помнит, что делал это каждый день, когда мы были детьми?       Он не мог этого забыть, верно?       Он останавливается на полпути, когда видит меня, и единственное, чего я хочу, чтобы мои волосы не были влажными, и у меня был макияж. Ненавижу стесняться, но ничего не могу поделать. Это Джастин. Этого парня я знала с пяти лет и плакала целый месяц после его переезда.       Поднимаю глаза и слегка задыхаюсь. Ближе он выглядит намного симпатичнее. Темные волосы проносятся по его лбу, руки покрыты черно-белыми татуировками. Они новые. У него прямой нос, сильная челюсть и полные губы. Тип губ, на которые можно смотреть целую вечность. Целовать вечность.       И я поцеловала их. Однажды.       На нем приталенная черная футболка и темно-серые джинсы. Я могу только представить, какое тело у него под одеждой. Очевидно, что он больше не мальчик.       — Моя мама там? — он спрашивает, тепло поглощает тело с головы до ног, насколько глубок и хриплый его голос сейчас.       — Да, — я проглатываю сухость в горле. — Она попросила чайные пакетики.       Он подходит немного ближе и складывает руки на груди. Мои глаза падают на его татуировки, в основном это картинки странных вещей, но они выглядят аккуратно и профессионально. Мой желудок снова трепещет. Почему он молчит?       Я чувствую удар где-то глубоко. Он действительно не помнит меня. Неловкое молчание. Мы никогда не были такими неуклюжими.       К счастью, его мама и мой папа вернулись с кухни. Они смеются над чем-то, и это, вероятно, первая искренняя улыбка, которую я видела на лице отца за последние месяцы.       — О, Джастин! — весело говорит Диана. — Помнишь Эвана и твою старую подругу, Жозетт?       Винс смотрит на меня, и нет ничего хуже, когда небольшая улыбка расплывается на его лице.       — Да, я хорошо помню.       — Приятно видеть тебя снова, Джастин, — говорит папа, но он не отвечает и отводит взгляд.       — Во всяком случае, — Диана нарушает неловкое приветствие, немного толкая своего сына по пути. — Еще раз спасибо за чайные пакетики, Эван. Пока, Жозетт. Приятно видеть вас снова.       Я машу им рукой и папа говорит:       — Если тебе что-то еще нужно, не бойся прийти.       Я слишком занята, наблюдая, как Диана и Джастин ссорятся между собой, сразу после того, как они уходят. Как только я собираюсь закрыть дверь, я замечаю, что он поворачивается, чтобы посмотреть на меня. Наши глаза встречаются, и мы смотрим друг на друга на мгновение или около этого. Я не могу пошевелиться, несмотря на то, что хочу захлопнуть дверь перед его лицом за грубость.       В конце концов, он хмурится и отворачивается. Я испускаю дыхание, которое держала в себе в течение всего времени.