Сборник

— Какое же ты бревно, Ричард. Взгляд Гэвина злой и усталый одновременно, разочарованный, и видеть его таким больнее всего. Ричард всегда разочаровывал своих близких, тех, кто ему небезразличен, как бы ни старался, что бы ни делал. Но себя же не изменишь, да, Ричи? Бревно — оно и есть бревно. — Гэвин. Ричард протянул руку, но Гэвин шагнул назад, не дал себя коснуться, качнув головой. Он уже все решил, за себя и за Ричарда, потому сил терпеть не осталось, тянуть все на себе одном. Отношения, они для двоих, Ричи. Для двоих людей, а ты — бревно. — Гэвин, не надо. Ричард зажмурился, уже понимая, что все кончено, что Гэвин сейчас развернется и уйдет, забудет все, что между ними было, найдет себе кого-то получше. Его нельзя было отпускать, нужно задержать, сказать что-то, только вот Ричард проходил уже через подобное и каждый раз терпел неудачи. Самым страшным был момент, когда разочарование сменялось на сожаление. О том, что встретил его, потратил драгоценное время и нервы, полюбил. Лучше бы мы не встречались, Ричи. — Лучше бы мы не встречались, — совсем тихо произнес Гэвин и исчез. Ричард застыл на месте, так и не открыв глаз, не увидев, каким взглядом его окинули напоследок. Так должно было быть легче, но не было. Отчаяние полезло из горла омерзительным звериным рыком, который Ричард попытался вдавить обратно сведенными судорогой ладонями, но и тут оказался бессилен. Как всегда. — Почему? — вырвалось болезненное и искаженное, такое же неправильное, как и сам Ричард. Почему каждый раз становилось только больнее? Почему в этот раз это настолько больно? — Ты чего, бля? — заворчали сбоку. Бедра коснулся чужой нос, кожу согрело теплом дыхания. Ричард моргнул, не сразу сообразив, где находится, и согнулся пополам, буквально поддых получив осознанием. Всего лишь сон, дурацкий, реалистичный и такой похожий на правду. Ричард не верил в вещие сны, но именно этот имел слишком много шансов сбыться. Уж он-то знал. — Так что “почему”? — пробурчал Гэвин, сонно завозившись в постели, и душераздирающе зевнул. — Два часа ночи, Рич! Ты любимую рубашку постирать забыл? Приди хоть раз на работу в футболке, порви шаблон. Гарантирую срыв работы ДПД, преступники возликуют. Эй, да что случилось? Ричард снова зажмурился и тряхнул головой. Надо было успокоить Гэвина, чтобы засыпал дальше, не обращал внимания на полуночную придурь, им вставать в шесть утра вообще-то, только слова не шли на язык. Ричард даже пошевелиться не мог, только сдерживал дыхание, которое грозило сорваться в любую секунду, выдав его состояние с головой. — Н-да, это точно не рубашка, — с ехидной трагичностью изрек Гэвин, щелкнув светильником возле кровати. Одеяло с его стороны зашуршало, откинутое в сторону, послышались тяжелые шаги босых ног. Ричард вслушивался в окружающие его звуки, потихоньку возвращая дыхание в норму, заставляя сердце биться чуть реже, и еще, и еще. Он почти преуспел, когда щеки коснулось нечто мокрое и ледяное. Зашипев и рефлекторно открыв глаза, Ричард встретился с широкой и нахальной усмешкой Гэвина. Который тыкал ему в лицо стаканом с ледяной водой и разве что не приговаривал при этом что-нибудь вроде “на, пей, сука!”. Забота в исполнении Гэвина — это было нечто особенное, не поддающееся описанию. — Спасибо. Ричард улыбнулся почти искренне, потому что как бы парадоксально это ни было, но именно эта ухмылка поперек небритой рожи и этот стакан подействовали на него так, как, наверное, и рассчитывал Гэвин. А может, и не рассчитывал, а просто делал, главное, что работало. — Что там тебе такое приснилось? — спросил Гэвин, нырнув обратно под одеяло и опутав Ричарда всеми — ледяными, между прочим! — конечностями. — Зомби? Ядерный взрыв? Лишение квартальной премии? — Все и сразу, — ответил Ричард, который совершенно точно не собирался посвящать Гэвина в свои, казалось давно позабытые, страхи. Сначала он должен был разобраться в себе сам, а потом, может быть… Только бы хватило времени на это “может быть”. — Прикольно, — хмыкнул Гэвин, попытавшийся, судя по интонации хмыка, представить себе лишение премии в условиях ядерного зомби-апокалипсиса. — Наверное, сам ты его и устроил, вот тебя премии и лишили. — Нет, ты устроил, а лишили меня, — сказал Ричард, взяв ладонь Гэвина и принявшись аккуратно растирать и согревать кожу. — Так тебе и надо, — нагло припечатал тот в ответ. — Почему это? — Потому это, — передразнил Гэвин. — Знал с кем связываешься, не жалуйся теперь. Я буду устраивать взрывы, а ты — платить за это штрафы и писать объяснительные. И будем мы жить долго и счастливо, но бедно. Говоривший все более неразборчиво, к концу монолога Гэвин попросту выключился и тихо засопел. Его ладонь в руке Ричарда стала уже почти горячей, остальные конечности тоже успели отогреться до приемлемой температуры. Ничто не мешало закрыть глаза и последовать примеру Гэвина. — И ничего не бедно, — запоздало возмутился он. В новом сне Ричарда Гэвин весело кричал “йиха!” и отстреливал подступающих зомби с двух револьверов. И выглядел при этом самым счастливым человеком в мире, ну, разве что после самого Ричарда.