Сборник

— Гэвин, — шепнул ласковый голос на ухо. — Гэ-э-эви-и-ин. Гэвин дернул головой и замычал в попытке послать мешающего спать козла нахер. Язык не слушался и ощущался во рту инородным куском мяса, который ни с места не сдвинуть, не выплюнуть. — Рад, что ты проснулся, Гэвин, — в голосе послышалась такая теплая улыбка, что невольно захотелось улыбнуться в ответ. Рид сел рывком и тут же зажмурился, пережидая приступ головокружения и тошноты. Тело ломило от холода и боли, словно его с лестницы столкнули, этажей этак 10 подряд, да так и оставили валяться на несколько часов. Осторожно открыв глаза, Гэвин осмотрелся, точнее, попытался, но тьма вокруг оказалась настолько плотной, что в первое мгновение накрыло паникой. Руки тряслись и не слушались, но все же отыскали в кармане телефон. Свет резанул по глазам до боли, но он же и позволил облегченно выдохнуть сквозь судорожно стиснутые зубы — он не ослеп. — Думаю, ты уже осмотрелся и успел осознать основные детали своего положения, — мурлыкнул знакомый уже голос в ухо, а точнее, во вставленную в ухо гарнитуру. Телефон не ловил сеть, а значит, гарнитура работала от другого устройства, что вызывало все больше и больше вопросов. — Ты кто такой, черт возьми? — просипел Гэвин невидимому собеседнику. Он-то хотел грозно зарычать, так чтобы обделался от страха и сразу выдал все свои планы, но не вышло. — Ну как же, — преувеличенно удивился голос. — Ты же детектив, я был лучшего мнения о твоих дедуктивных способностях. Подумай, Гэвин. Не разочаровывай меня так скоро. Гэвин поежился, почувствовав явную угрозу, скрытую за притворно ласковыми и добрыми интонациями. Кто бы с ним ни разговаривал, он совершенно точно был чертовым психом. Осознание продрало холодом вдоль позвоночника, оставив после себя лишь один вариант. Дело о пропавших без вести людях завели три месяца назад, и с тех пор оно ни на шаг не сдвинулось с мертвой точки. Сколько бы Гэвин ни рыл носом землю, сколько бы ни тряс всех, до кого только мог дотянуться, включая Ричарда со всеми его наворотами, у него не было ровным счетом ничего. Люди просто пропадали, растворялись в воздухе, не оставляя ни следов, ни подсказок. В таких случаях обычно списывали на спонтанные желания уехать и кардинально поменять жизнь, такое часто случалось, но Гэвин чувствовал, что в этот раз дело было в другом. Да и обстоятельства личной жизни пропавших прямо-таки кричало о благополучии и счастье. С другой стороны, ну кому придет в голову похищать кого-то, кого совершенно точно хватятся сразу и точно поднимут шум? Только специально рассчитывающему на это психу. — Черт, — слетело с губ раньше, чем Гэвин успел прикусить язык. И тут же поморщился от довольного смеха. Ублюдок радовался, наслаждался безнаказанностью и вседозволенностью, только вот зря он связался с копом. Зачем он это сделал? Хотел чтобы его поймали? Или проверял свои возможности? Гэвин нашарил нетвердой рукой стену и медленно встал. Голова тут же закружилась, а виски обожгло болью. Скорее всего, преступник вырубил его ударом по голове, наградив сотрясением за беспечность, а может, и накачал еще чем-то до комплекта. Слишком уж херово Гэвин себя чувствовал для простого сотрясения. Посветив себе фонариком на телефоне, Гэвин понял, что находится в совсем крохотной комнатке без окон, практически бетонной коробке, абсолютно пустой, с одной лишь дверью в одной из стен. — Почему я все еще жив? — о причинах Гэвин уже и так догадывался, спрашивал только для того, чтобы разговорить преступника, которому такой вопрос не мог не понравиться. Эти ублюдки обожали трепаться о своих мотивах, смачно расписывая планы на жертву. Грех было не воспользоваться. — Мы поиграем с тобой в игру, — незамедлительно отозвался голос, не заподозрив, похоже, подвоха. Или же не считал Гэвина опасным для себя. — Мне наскучили люди, которых так легко сломать, их страх и отчаяние уже не приносят удовольствия. С полицией играть тоже оказалось совсем не так увлекательно, как я ожидал. — Ну так подкинул бы нам парочку улик, повысил ставки. — Я думал об этом, — псих коротко хихикнул. Странно и жутко. — Но играть в поддавки не очень интересно, согласись? — Не знаю, это же тебе адреналина не хватает, не мне. Гэвин старался говорить спокойно, незаинтересованно даже, не пуская бьющую тело дрожь в голос. Боль мешалась с тьмой и неизвестностью, переплеталась с этим чертовым голосом, пробирающимся, казалось, напрямую в мозг, ветвилась, плодилась и потихоньку начинала сводить с ума. Это нужно было остановить прямо сейчас. — Ты обманываешь меня или себя? — снова ласково спросил голос. — Но сейчас не об этом. Нет, Гэвин, это было бы неинтересно, да и нечестно по отношению к тебе, ведь ты так усердно искал меня. — Откуда ты вообще все это знаешь? — вспылил Гэвин. — Ты один из наших, да? От одной только мысли, что преступником мог оказаться кто-то из своих, предатель, накрыло таким приступом тошноты, что Гэвин едва удержался: сполз обратно на пол, с которого с таким трудом поднялся, и зажал себе рот ладонью. Перед глазами заплясали цветные пятна, то и дело превращавшиеся в лица коллег. Кто из них? Или все ложь, часть игры? — Не торопи события, Гэвин, — цокнули в ухо, заставив поморщиться от резкой боли в висках. — Давай по порядку. Ты мне понравился, и я решил дать тебе шанс поймать меня. Один-единственный шанс, Гэвин: либо ты, либо я. Если сможешь выбраться отсюда, то на выходе тебя будет ждать доказательство всех моих преступлений. Доберешься до него и победишь. Если же я найду тебя раньше, то ты тоже узнаешь, кто я, но, к сожалению, тогда же и умрешь. — Да ладно, — усмехнулся Гэвин чисто из вредности. Чувствовал он себя как говно, конечно, но это не мешало набить морду одному ублюдку, возомнившему себя непобедимым. — Я знал, что ты меня не разочаруешь, — псих тяжело выдохнул в гарнитуру, словно у него дыхание перехватило, словно его возбуждало такое развитие событий. — Можешь попробовать найти меня сам, так еще никто не делал. Возможно, я даже придумаю для тебя какую-нибудь фору. Гэвин запретил себе злиться. То, что противник его недооценивал, было только на руку, и он совершенно точно не собирался ни в чем его разубеждать. Не когда на кону стояла его собственная жизнь и жизни будущих жертв в случае, если Гэвин проиграет. — Окей, я выберусь отсюда и в процессе разобью тебе лицо, — сказал Гэвин как можно более самодовольно. — Еще что-нибудь, что я должен знать? — Удачи, Гэвин, — мурлыкнула гарнитура напоследок и затихла. Гэвин вытащил ее из уха, внимательно осмотрел под светом фонарика, но не обнаружил ничего полезного или интересного. Вставил обратно на всякий случай, понадеявшись на то, что у преступника очередной словесный понос откроется, и он чем-нибудь себя выдаст. Дверь отворилась с протяжным скрипом заржавевших петель, от которого даже на жопе волосы дыбом встали. Уж что-что, а атмосферные местечки ублюдок умел подбирать. Надежда на то, что темно было только в комнате без окон, не оправдалась. Гэвин осветил тянувшийся в обе стороны коридор, совершенно непримечательный, с редкими островками строительного мусора на полу, кусками обвалившейся штукатурки, справа вдалеке виднелся сломанный деревянный стул, каких не делали уже более полувека, слева к стене прилегали прогнившие доски, бывшие когда-то полом. Гэвин мешкал, выбирая, в какую сторону ему пойти, чувствуя, что от его выбора зависит многое, если не вообще все. Сменившийся на цифру 17 индикатор батареи на телефоне совсем не помогал ему с выбором. О том, что будет, когда телефон разрядится, Гэвин запретил себе даже думать. Он успеет раньше, обязательно успеет. Двигаться было сложно, ноги едва шевелились и ощущались тяжелыми и чужими. Так, наверное, чувствовал себя андроид, которому подключили не подходящие модели конечности. Если такое вообще можно провернуть чисто технически. Гэвин вот не был уверен и никогда не интересовался, а ведь мог спросить у Ричарда, тот бы обязательно ответил. Гэвин присел возле сломанного стула, держась за стену, боясь упасть без опоры под ладонью, потому что действительность кружилась вокруг него, словно чертова карусель, и подобрал добротную с виду ножку. Получить такой в табло будет малоприятным, а с оружием в руках, пусть даже и с таким, Гэвину становилось как-то спокойнее. Глубоко вдохнув, словно перед нырком, Гэвин медленно поднялся во весь рост. В глазах ожидаемо потемнело, затмив даже свет фонарика, накрыв ненадолго иррациональной паникой. Быстро смытой злостью, такой привычной, придающей сил вне зависимости от обстоятельств. Вот и сейчас Гэвин ухмыльнулся, прогнав тьму перед глазами, поудобнее перехватил палку, так чтобы можно было держать ее в ладони и держаться при этом за стену, и шагнул вперед. — Жди меня, ублюдок, — очень тихо, почти беззвучно шепнул он. Не потому что боялся похитившего его психопата, просто не желая разрушать царившую вокруг плотную тишину.