27 октября 21:43.
«То, что случилось со мной тринадцатого октября этого года, кардинально поменяло мои взгляды на окружающий меня обыденный привычный мир, в котором я существовал с самого младенчества… Думаю, сначала стоит рассказать о моей размеренной жизни в карантинной зоне, при воспоминании которой сразу накатывает тошнота. Это место прогнило до самого основания за десятки лет своего существования. Сколько себя помню, оно всегда вызывало море необъяснимого отвращения. Порой в голову приходили мысли покинуть его. Оставить семью и умчаться за стену, в абсолютно неограниченный правилами мир. Но, увы, я так и не решился этого сделать, вспоминая рассказы и кадры из документальных фильмов об оживших мертвецах, готовых тебя сожрать в любую минуту. Наверное, только это меня тогда и удерживало в этом лживом и ничтожном месте. Правительство карантина переходило все рамки дозволенного, вмешиваясь в повседневную жизнь людей. Они сделали их подопытными кроликами, измываясь как только можно над ещё неокрепшим разумом юного поколения. Это были не люди — клоуны, только так их можно назвать. На тот момент мне казалось, что только я один вижу весь этот ужас, происходящий вокруг. Я ежедневно видел выбеленные макияжем лица людей, что по цвету были даже белее листа бумаги; ярко выкрашенные в кислотные тона волосы окружающих резали глаза каждый раз, как попадали на солнце. Правда, скажу, что и я не стал исключением, выкрасив свою тёмную копну в бледно-розовый. Всё окружающее меня общество напоминало крыс, которые бегут на звуки флейты крысолова. Я не мог этого видеть и осознавать, что с моими родными происходит то же, а у меня нет совсем никаких сил, чтобы это исправить. Возненавидев всех вокруг, я стал считать себя выше и умнее. Мне хотелось сократить контакт с обществом до минимума, поэтому, как только закончил школу, выпорхнул из родительского гнёздышка, где меня никто не мог понять, и умчался как можно дальше от центра. Мне хотелось быть хотя бы мысленно ближе к стенам карантина, за которыми простиралась опасная, но такая опьяняющая свобода. Я поступил в институт, который сотрудничал с учёными, работающими в подземных лабораториях. Хотел стать одним из них. Хотел внести хоть что-то, что может помочь прозябающему миру, но судьба решила сама. На тот момент меня жутко привлекла кафедра биологии, но ближе всего стала селекция. Я хотел выводить новые сорта растений, которые могли подойти для выращивания их за стенами. Я мечтал стать тем, кто первый выйдет наружу после устранения вируса и сможет участвовать в восстановлении старого мира. Я был так поглощён мечтой, что даже не заметил, как постепенно становлюсь нелюдимым и всё больше и больше отстраняюсь от мира. Наверное, именно тогда у меня появилась склонность к мизантропии и аутизму. Благо, в моей жизни появился такой человек, как Чон Хосок. Молодой учёный, он был всего на два года старше, но уже работал в лаборатории вместе с теми самыми учёными, которыми я восхищался. Именно Хосок мне помог тогда пробиться и сделать самые тяжёлые шаги к мечте. Правда, к пути селекционера пришлось пройти через лабораторию органической химии, где тогда работал Чон, и ему как раз нужен был помощник. Но спустя несколько лет упорной и слишком кропотливой работы я всё-таки пробился в своё родное отделение. Мне тогда выделили личную лабораторию, от чего я как-то сильно загордился собственными успехами. Всё давалось слишком легко, я стал одним из лучших сотрудников, даже сравнялся с Хосоком. Ещё немного времени, и точно в считанные недели вывел бы нужный сорт пшеницы, что подходил почве за стенами карантина. Но в один день все мои труды провалились, как казалось тогда, в бездонную пропасть… Это произошло в мой двадцать четвертый день рожденья. Не самый лучший день в году. Я никогда не любил этот праздник. Считал его попросту бесполезным предвестником старения, которого так боялся. В тот день мне не хотелось возвращаться в пустующий холодный дом, поэтому задержался до поздней ночи в лаборатории. Хотел изучить, как в итоге оказалось, очередной бесполезный препарат, который мог ускорить процесс. Я не смотрел на часы. Знал, ещё немного, и день подойдёт к концу, и через какой-то час я снова буду ждать год до очередной круглой даты и подарка от Хоби-хёна, один из таких, к слову, сейчас лежит на рабочем столе, ещё упакованный в подарочную обертку. Я не хотел его открывать до прибытия домой. А жаль, я ведь так и не узнал, что там находилось, но, по словам самого Хосока, который, узнав это, обиделся, мне бы это понравилось. До полуночи оставалось катастрофически мало времени. Я ничего не успевал закончить, а ещё нужно было изучить химический состав почвы, что лежала под замком в самом дальнем ящике новенького светло-коричневого шкафа. Буквально недавно посчастливилось заполучить немного земли вне стен карантина, от чего я был безмерно счастлив! Ни для кого не было секретом, что, помимо меня, этот материал хотела прибрать к рукам добрая половина селекционеров и не только. Мне нужно было закончить все дела в ближайшие сорок минут, иначе выход из лабораторий закрылся бы до следующего утра. Я бы, конечно, остался здесь на ночь, продолжая работу, но, увы, все помещения, включая коридоры, каждую ночь проходили стерилизацию, которая неблагополучно сказывалась на организме человека. Собственно, из-за этого пришлось ускориться и с головой уйти в дело, только бы успеть закончить. Будучи погружённым в работу, не сразу услышал раздражающий звук сирены. Я помню, как впервые за несколько лет растерялся настолько, что даже не представлял, что нужно было делать. Такое случилось впервые на моей памяти. Все лаборатории настолько охраняемы, что сюда не смогло бы пролететь и самое маленькое насекомое. Но сейчас, когда по ушам бил оглушающий вой, сообщая о вторжении в помещения немного выше, я сорвался с места, собирая все плоды упорной работы в железный кейс. Никто не должен был вынести это отсюда. Только не сейчас, когда я так близок к успеху! Мне хотелось скорее выбежать наружу. Впервые я так яро ощущал желание оказаться наверху, укрытый стенами этого ужасного места. Прижимая к груди кейс, словно он был для меня самым дорогим сокровищем, разблокировал дверь, собираясь мчаться по знакомым чистым коридорам, но вместо этого будто прирос к полу, видя наставленное на меня чёрное, точно смоль, ружьё. Кстати, одно из последних моделей, над которыми работали наши конструкторы. Впереди стоял парень, головы на полторы выше. Он смотрел орлиными глазами в упор на моё побледневшее лицо. Сердце заколотилось где-то в горле, а картинка перед глазами постепенно становилась нечёткой. Я буквально чувствовал устрашающую ауру, исходящую от этого человека. Его невозможно не боятся, хотя на вид парень был немногим старше меня. За его спиной стояло ещё, кажется, четыре или три человека. Все также вооружены, но ни один не вселял такого ужаса, как тот, что стоял передо мной. Я совершенно не ожидал услышать его глубокий, но, как ни странно, довольно приятный голос: — Свяжите его. Это тот, о ком говорил Хосок»..Personal Records.
23 декабря 2018 г. в 18:02
Из дневника Чимина:
Примечания:
Вот я и вернулся с новой работой хд