Глава 23. Удерживание
Конрад иногда… Уходил в отрыв. В отрыв от спокойствия, от логики, от Джунхвана. Не признавать возросший разрыв между ними было не совсем разумно но… Джунхван не хотел его терять из-за этого. А терял периодически на дни. Недели. Конрад уходил в бой, в битву. Перед национальными вдруг даже обошёлся грубо. Джунхван испугаться не успел, драться с ним, с Конрадом, он не хотел тем более, но синяк на боку, полученный в результате, болел очень долго. Конрад извинялся. Извинялся за то, что толкнул, что уронил, что не согласился с тем, что вот сейчас Джунхван не настроен на секс. Целовал ушибленное место, за руку держал, едва не плакал. А потом Джунхвану это – произошедшее так быстро, так внезапно, так и не понятно до конца, чем бывшее, – показалось иллюзорным. Это всё нервы, напряжение, стресс. У Конрада противников – слава богу что не Патрик Чан – но шансы на олипийскую сборную так неосязаемы. Это Джунхван первый в своей стране. Это Джунхвану, честно говоря, позволено оступиться на национальном. Конраду нужно быть в два, а лучше в три раза лучше обычного. Выше себя на голову, на две. Лучше себя. Джунхван его обнимает и целует, успокаивает. Самого трясёт. Самого… пугает. Когда Амелия возвращается домой, Конрад уже спит, тревожно подёргивая пальцами во сне, и Джунхван, здороваясь и прощаясь, вдруг замечает, что глаза у девушки как-то странно блестят. Воображение? Это всё нервы. Всё нервы. Конрад ревновал. Ревновал Джунхвана ко всему. К катанию, к проектам, к Корее, к Ицуки. Джунхван садится на скамейку у остановки и ждёт свой автобус, набирая сообщение. Иногда ему хочется поделиться накопившимся в его голове. В самом начале было проще. На рубеже дружбы, секса по дружбе и “ты мой я твой”. Иногда даже, в последнее время, Джунхвану приходило в голову что Конрад очень… боится не выдержать конкуренции. Он как-то особенно остро воспринимал разницу в уровнях. И словно навязывал это восприятие окружению. Когда начинали – были вровень, всё было так замечательно! А потом Джунхван начал медали привозить не только из Кореи и с Челленджеров. Конраду было жизненно необходимо утвердить свой статус. Выступлением на Олимпиаде. Джунхвану было не важно, он просто хотел, чтобы его милый Конрад был счастлив. Что ещё могло быть нужно? Просто чтобы было больше солнечных дней, только и всего. Они бывали. Бывали, конечно. Когда казалось, что остального мира не существует вовсе. Есть только они и их любовь. Когда они валялись на диване и смотрели фильмы, кидаясь друг в друга попкорном и смеясь. Когда она дурачились в парке, валя друг друга на землю и потом выбирая сухие, нагретые солнцем, листья и травинки из волос друг друга. Когда разбегались и прыгали в озеро. Когда Джунхван приходил в крикетскую раздевалку и видел в своём шкафчике маленький букетик первых весенних цветочков. А в особо солнечный зимний день до покраснения носов швырялись друг в друга снегом и носились вокруг Крикета, словно не провели каждый по паре часов на льду, в холодном помещении. Джунхван хотел бы, чтобы таких дней попросту было больше, но он не имел ни малейшего представления о том, как этого добиться. Только плакал тихонько, когда Конрад “уходил в отрыв”. Он всегда говорил: «Чёрт возьми, Джунхван, я просто пытаюсь стать ЛУЧШЕ», – и тот извинялся. У каждого есть право тренероваться в своём стиле, в своём стиле форсировать, верно? Вон, взять хёна. Он тоже начисто закрывал все контакты, когда нужно было все физические и ментальные силы бросить на тренировку. Конрад по-своему фанател от хёна, так что ничего удивительно, что так происходит. «Что так квело?» «Как?» «Вяло, невнятно, расхлябано, не уверено, без энтузиазма» «А.» «Просто думаю о своей жизни.» «Опасная затея» «Если слишком увлечься, говорят, можно запутаться и свихнуться» «А ты, Ицуки, никогда не думаешь о своей жизни?» «Я о ней постоянно думаю, поэтому знаю, о чём говорю» «Совсем не думать тоже плохо» «Не могу поспорить» Джунхван прислонился лбом к стеклу и наблюдал за проносящимся мимо городом, воткнувшись в наушники. Шёл снег с дождём: самая прегадкая погода. Самая противная и унылая. Джунхван поёжился, хохлясь и теплее зарываясь в своё гигантское пальто. Очень хотелось сейчас горячего шоколада и обьятий любимого человека, мамы или парня, но максимум, на что он мог расчитывать – мама. – И вы вновь поссорились. – Мам, мы не ссоримся, просто иногда происходят… вещи. – А, да, конечно. Я всё понимаю. Один вопрос. – Какой? – Когда этот Конрад перестанет трезвонить на весь мир о том, что якобы вы пара? Она раздражённо вытерла руки о фартук и накрыла кастрюлю крышкой. Джунхван отхлебнул какао. – Все воспринимают это как шутку… всего лишь. – Ох, до поры. А однажды кого-то это начнёт напрягать. Меня уже напрягает то, что он представляет вашу дружбу в таком свете. Это же омерзительно даже для шутки. Так что поговори с ним. – Хорошо, поговорю. Джунхван посмотрел в окно на торонтский ноябрь и подумал о том, что он очень-очень устал. Очень-очень. И, на самом деле, не хочет ни о чём разговаривать сейчас с Конрадом.***
«Зашибись.» Это был первый раз, когда Джунхван перешёл черту. Он перешёл черту их беспрестрастной, лишённой сообщений или вопросов о личной жизни, беседы с Ицуки. Портить “репутацию” Конрада в Крикете он не хотел, хотя тот же Джейсон всенепременно бы его понял и обнял, а друзья в Корее даже не были в курсе, что Джунхван с кем-то встречается. Как-то само получилось. Джунхван открыл Лайн и увидел диалог с Ицуки. «Можно, я тебе выговорюсь?» – написал он. Его удивил ответ «Можно». Можно, значит… можно. Ещё позавчера Конрад извинялся перед ним, а вчера ляпнул в сториз, что они спят. И вдруг как прорвало. Такое началось. Джунхван же тоже задолбался, верно? Да, он может позволить себе степ-аут на национальных, ну и что с того, если ему нужно быть лучше всех не только на них? Внутренний отбор не щадил спортсменов, Джунхван не видел дома, не видел матери, не видел Конрада. Он старался поспеть за программой университета, но всё валилось из рук, стоило ухватиться. Ноги не держали, федерация гнала в три возжи, неужели он не заслужил немного понимания и, если не поддержки, то хотя бы спокойствия? Зачем было? Вот зачем только? Что теперь ему сказать? Ничего? Ему тоже не просто! На него давит не меньше его стремление, но неужели это повод? Неужели? «Зашибись.» «Хочешь, я ему морду набью, если отберётся на Олимпиаду?» «Хах, спасибо… Но не нужно, хорошо?» «Как скажешь» «А ты приедешь на Игры?» «Да. С Каори-чан.» Джунхван всегда забывал, что у Ицуки есть девушка. Он, в отличии от, не ссылался на неё всякий удобный случай (Джунхван же любил говорить о Конраде). Странное ощущение. Но, может, Ицуки такой человек. «Увидимся?» «Если придётся» «Хорошо!» – Он улыбнулся, перевернувшись на бок и обняв подушку. Снова одолели мысли о словах Конрада. Обо всём. Может, ну его к чёртовой матери, взять хиатус? Просто отдохнуть? И, чёрт возьми, поспать? Ну почему его мучает такая бессонница? Конрад спит плохо, ему снятся кошмары, Джунхван же вообще по три-четыре часа тупит в чёрно-серый потолок комнаты и пытается хоть что-то в нём увидеть. Как же так? Он опять не сможет быстро заснуть сегодня. Опять. Опять, опять, опять…***
Конрад обнимает нежно, привлекает к себе и целует в макушку. Джунхван закрывает глаза. Его руки лежат на коленях, любимый человек стоит сзади и можно услышать биение его сердца. Дышать ровно, дышать правильно. Рассредоточиться. Забыть. Успокоиться. Бывает. Со всеми бывает. Обидно – потерять каскад. К тому же, на Олимпиаде. Но нужно отпустить этот прокат. Иначе они вообще никуда не уедут. Тут вопрос успеха ребром стоит. Джунхван должен быть умелее самого себя, чтобы отыграть этот разрыв. Он задирает голову наверх, тыкаясь макушкой в живот Конрада, и тот верно понимает жест и целует его в пустой раздевалке в пухлые губы. Верно. Пусть только эта Олимпиада пройдёт. Пусть только пройдёт и всё у них будет хорошо. Солнечные дни обязательно вернутся. И их будет много. Намного больше, чем раньше.