***
Юнги ненавидел наличие свободного времени. Терпеть не мог, когда руки оказывались незанятыми, а мысли уносили в бесконечные ночи в тесноте объятий. Он не смотрел ни на кого, стараясь лишний раз не поднимать взгляд выше пола, потому что везде видел отголоски Намджуна. Все, что не могло принадлежать ему, так и кричало его имя: украдкой замеченные длинные пальцы, потрясший внезапностью чужой голос, пылающее жаром случайное прикосновение. Юнги бежал, но все никак не мог убежать. И даже сейчас, на мгновение оторвав взгляд от собственного белого полотна, он впился взглядом в то, на котором постепенно разливалось переливающееся холодными оттенками небо. Прямо как у Намджуна… Мин зажмурился, растирая кожу лица до боли. Если задену ногтем и останется царапина, то можно ли назвать ее боевой? Мне ведь приходится вести их изо дня в день. — Эй! — обратился парень к хозяйке рисунка грозным шепотом. Девушка медленно повернула голову, наконец одаривая Юнги взглядом. — Нечего больше рисовать что ли? Оглянись вокруг, включи фантазию. Сделай что-нибудь! Она поджала губы и фыркнула, осмотрев его «работу». — Моя фантазия еще как-то работает в отличие от некоторых. — Девушка явно не собиралась повиноваться. — А для чего ты посещаешь кружок рисования, если не рисуешь? — вмешалась в перепалку другая девушка. На ее полотне тоже красовалось небо. Оно занимало не все пространство, но также сильно заставляло колоть в груди. — Тебе здесь кто-то понравился, да? Парень узнал в ней девушку из подсобки, листавшую книгу по геометрии, ту которая «элементарная». Хмыкнул в ответ, удивляясь абсурдной избирательности памяти. Не собираясь продолжать разговор, парень отвернулся, занёс руку над бумагой, сжимая карандаш, и замер. Закусил губу, сдерживая колкие слова. — Он здесь — ради меня, — Тэхен подкрепил слова фирменной улыбкой. Юнги не мог разобрать, что конкретно парень хотел нарисовать. Но это хоть не было похоже на небо, к счастью. — Ага, — с лёгкостью согласился Мин, пересекая лист незамысловатой кривой линией. Позволил себе лёгкую улыбку и наклонил голову вбок, подумывая, что можно добавить и что можно получить в итоге. Отчасти Тэхен был прав, но только лишь — отчасти. Юнги было плевать какой внеклассной деятельностью он будет занят, ведь ему важен лишь факт занятости, а Тэхен между словом удачно упомянул о кружке рисования и описал его в ярких красках. Не забыл упомянуть о том, что кружок был в шаге от расформирования, ведь ему не хватает лишь пару человек. Осмотревшись, Юнги насчитал больше десяти. Может, Тэхен и им на уши присел и принялся выбивать остатки жалости? — Не знала, что ты на такое способен. — Ага, — повторил он на автомате. Периферическим зрением он заметил, как перекосило симпатичное личико девушки. — От Юнги можно ожидать любые сюрпризы, — из уст «девушки с занимательной геометрией» это звучало как комплимент. Он успешно пролетел мимо ушей. Мин, где уверенно, а где колеблясь; выводя прямые и заполняя пустые места штриховкой, ужаснулся итогу. — Кого-то он мне напоминает, — задумчиво протянул Ким, заставляя парня нервно вздрогнуть. — Кто это? Нежелательное внимание обратили девушки, которые с интересом изучали черты лица незнакомого им человека. — Не знаю, просто набросал быстро, — как можно спокойнее ответил он. — Удивлен, что ты смог узнать кого-то в этой посредственности. — А! Точно! Это же… — от недоброго взгляда Юнги Тэхен сомкнул губы и отвёл глаза. — Хотя нет, просто показалось. — И кто же показался? — не отставала девушка. — Имя тебе ничего не даст, — отрезал Юнги, убирая подальше от чужих глаз доказательство собственной слабости в рюкзак. Уверенно направился в сторону двери. — Может я знаю его. — Очень надеюсь, что — нет. — Юнги замер лишь на мгновение, обдумывая ответ, но пожалел о нем сразу же. Лучше бы промолчал. Сдержал бы слова зубами, губами, лишая девчонку лишних мыслей. Она же подловит где-нибудь внезапно, начнёт выпытывать информацию, капать на мозги… Если нет, то будет трепать об этом без умолку, что дойдёт до ушей коротышки-старосты, а та найдет к чему прицепиться да причём насмерть. — Юнги! Время еще не закончилось. Куда ты? — Не получив ответа «девчонка с геометрией», шумно выдохнула и, повысив тон, добавила: — Только не гуляй по школе, не создавай лишних проблем. «Одной больше, одной меньше. Какая теперь разница?», — думал парень, все же покидая злосчастные стены. Мин спешил на подработку — надо было брать откуда-то деньги на еду, автобус, мелкие расходы. Телефон зашелся вибрацией, отчего Юнги дернулся, остановился, навлекая на себя гнев случайных прохожих, и после секунды раздумий принял звонок. Только один человек мог дозвониться до него. И это определённо не его мать. — Юнги… ты вернёшься домой? — К себе? — хмыкнул парень. Пару чёрных прядей уже давно лезут в глаза, намекая на то, что пора бы сходить в парикмахерскую или вооружиться ножницами. Не было ни времени, ни свободных денег, ни желания. И Юнги их только сдувает, зная, что они вернутся вновь. — Юнги, — осуждающе протянули по ту сторону. — Сколько тебя не было? Две недели? Больше? Намджун себе место не находит и мне каждый день нервы трепет. — Это не мои проблемы, — отрезал он, продолжая путь, и услышал вновь жалкое завывание Тэхена. — Намджун знает о существовании других чувств, помимо уверенности и похоти? Словно я обязан раздвинуть перед ним ноги, благодаря только за его существование. — Не знаю, что между вами произошло… — Надо было меньше пить с Чонгуком, знал бы. — Сколько ты будешь напоминать об этом? Ты ведь так и не спросил у него про имя? Сам страдаешь и мне того же желаешь?— Он замолчал — и лучше бы он молчал, прикусил губы, придержал язык. Но Тэ не отличался от Юнги в подобных делах. — Ты завидуешь. — Что? — Мин не сдержал прерывистый смех. — Завидуешь тем, кто может не стесняться своих чувств, не скрываться. Завидуешь тем, кто может быть настоящим, любить открыто. Боишься, что если расскажешь Чонгуку обо мне, то он примет меня, может и не сразу, но примет. Не сможешь смотреть на нас без зависти. Если бы они стояли сейчас друг напротив друга, то Тэхен не остался бы с целым лицом. У Юнги зачесались кулаки. Некоторые люди проходящие мимо недоуменно оборачивались, изучая напряжённое лицо парня. Мин не жадничал, одаривая их сполна тем, что накопилось во взгляде за время разговора. — Закончил? Так вот, отъебись. Все, что ты сделал, — стал похожим на меня: нахватал проблем, плохих оценок, пропустил уроки, сбежал от матери, влю… — он вовремя заткнулся и мысленно отчитал себя. — Мне нечему завидовать. Если уж так обо мне думаешь, то разбирайся с Чонгуком сам. Тебе же с ним отношения строить, все-таки, не мне. Закончив разговор, Юнги ощутил, как нерастраченный гнев переходит в тяжёлый осадок. Взгляд упал на телефон, который он сам не замечал, как сжимал до боли. Выдохнул, спрятал его в карман. Телефон он купил дешевенький, чтобы затраты несильно ударили по карману. Без него было так пусто в кармане, не приходило миллион уведомлений, не нужно было отвечать на приходящие сообщения, ни звонков, ни будильников. Хотя, если честно сейчас мало что осталось из перечисленного: только ненавистный сигнал будильника, уведомления о бесполезных постах и звонки, но только от Тэхена. Но и тот теперь вряд ли позвонит. В осадок добавились обида, горечь и сожаление, что мешали свободно дышать. Юнги опаздывал на подработку.***
Деньги нужно было выкладывать еще за квадратные метры личного пространства. Платить за них в специальных заведениях оказалось дороговато, поэтому Юнги пользовался друзьями, знакомыми и их имеющимся. Бесплатно его долго терпеть не стали бы, а умеренная плата способствовала терпению и сглаживала углы. Из Юнги вышел отличный сосед: тихий, за пределы выделенной ему территории почти не выходит, в холодильнике не хозяйничает. В силу последнего факта и скудных приёмов пищи кажется, что конечности стали еще тоньше, а сил — меньше. Он невольно убеждается в этом каждый раз, когда разглядывает их, тонкие как спички, стоит лишь остаться одному. Но ненависть или какая-то особая форма любви не успевает просыпаться — парень спешит начать подготовку к экзаменам. Да, на домашнюю работу ему все еще плевать, но если он не сдаст экзамены, второй шанс ему никто не даст. Прийти, написать, распрощаться… И куда идти потом? Юнги откладывал вопрос с поступлением до самого конца. Учителя смотрят на него то с осуждением, то с сожалением, дают советы, приглашают поговорить по душам. На что они надеются? Что я, не сумевший найти свое место в жизни, добьюсь этого за один разговор? Признаться честно, Мин уже провел много разговоров со школьным психологом. После того раза Юнги твердо решил проверить психолога на прочность, задавая неловкие вопросы, поднимая в разговоре неоднозначные темы. На удивление мужчина оказался стойким — сохранял серьёзность и спокойствие. Но при этом его было очень трудно отыскать в школьных стенах. А если уж и получалось заметить широкие плечи в общей массе, то уговорить психолога на беседу оказывалось все сложней с каждым разом. Находились «неотложные дела крайней важности». Парень, вспомнив о неловкости взрослого человека, когда тот не мог придумать вескую причину для отказа, мялся и отводил глаза, отвлёкся от учебника и улыбнулся. Ким Сокджин приносил облегчение, давал советы, которые Юнги только слушал и анализировал, но не собирался претворять в жизнь; не ждал от него чего-то и не критиковал. Теперь мы поменялись ролями. Убегать приходится не мне, а взрослому дядьке, получившему лицензию. И уважать его проще, здороваться с ним легко, а смотреть прямо в глаза не вызывает затруднений. «Юнги, тебе же определённо нравится какой-нибудь предмет. Может, занимаешься чем-нибудь увлекательным? Как насчёт спорта? Мальчишки ведь обожают спорт». Нет, не настолько, чтобы связывать с этим свою жизнь. «Поговори со сверстниками. Спроси: куда они собираются поступать». Мне ничего не дадут их ответы. У них свои причины и цели, неведомые мне. Мы разные. «Поинтересуйся у родителей. Как они думали в твоём в возрасте?». Отец далеко, пусть там и останется. Не хочу стать похожим на маму. Не хочу пропадать в командировках; чтобы близкие забывали черты моего лица, переживали и невольно осуждали. Не хочу жить ради работы. «Ты можешь найти учреждение по душе в интернете. Огромный выбор! В любом уголке Земли! Сейчас столько возможностей, а вот в мое время такого не было». А в мое время это не особо помогает. Если бы ответ можно было найти в интернете, думаете, я бы сидел перед вами с отсутствующим взглядом? «Господи, Юнги, да напиши уже что-нибудь. Мне нужно сдать отчёт до обеда. Все определились и написали, один ты сидишь. У тебя еще есть время подумать над этим потом». С этого стоило начинать. Сразу бы сказали, что вам важна бумажка, а не мой ответ. Скопировал бы ответ одноклассника, не терял бы ваше драгоценное время. Мин покачал головой, отгоняя нахлынувшие мысли. Им не место в его голове, особенно сейчас, когда учебник математики требует внимания. Но он так и не получит его. Сегодня. Юнги расстелет на полу постельное бельё, выключит свет, залезет под одеяло, прячась от холода, и будет ждать сон. Ожидание убивает, потому что — мысли: о том что произошло и — нет, обыденные и абсурдные, заставляющие время лететь и не терпящие отдыха. Прошло четыре дня и ночи на новом месте. Долго. Стоит ожидать знакомые реплики, призывающие покинуть пригретый уголок. Причин много: возвращается отец, мать, девушка или кот домой, и никто из них не хочет видеть Юнги по возвращению; он создает проблемы одним своим существованием, лишняя пара ушей и глаз. Причин много, но корень у них один — на долгосрочной основе даже за деньги Мин Юнги никому не сдался.***
Уходить он старался первым, дабы избежать неудобных разговоров. Тихо и не оставляя после себя ничего. В лучшем случае мог оставить записку с парой сухих предложений, что он не испарился и с ним все в порядке. Насколько это вообще возможно. В школу он собирался опоздать урока на два. Нужно было проведать кота. Да, Юнги оставил его в квартире Намджуна. И ему сложно далось это решение, а пожирающий глазами Коньяк ни разу не помогал. Все же с котом в рюкзаке сложнее выживать: не каждый согласится впустить животное (аллергия, неприязнь, особенности поведения), кот — лишний рот и источник разнообразных биологических веществ. Да и парень не смог бы таскать его за собой весь день. Остается надеяться, что еще не выкинули кота на улицу вслед за его хозяином. Юнги замотался и даже не придал значение тому — поладили ли они. Копаясь в памяти, он не может найти ни одного существенного воспоминания об их взаимодействиях. Ничего. С другой стороны, Мин избегал Намджуна всяческими способами. Неудивительно, что он чего-то не заметил, а чего-то не увидел. В итоге все играет против меня. Даже то, в чем я вижу спасение. Ключи он стащил у Тэхена, пока тот вырисовывал нечто на бумаге. Он мог бы их попросить, но не хотел, чтобы об этом узнал старший Ким. Он хотел позвонить и сказать Тэ, что он не по собственной рассеянности потерял ключи. Хотел еще до их перепалки. Уже не хочет. Пусть перевернет полквартиры в поисках да хорошенько голову поломает. Заслужил. Юнги не сразу открыл дверь. Не мог долго прислушаться из-за сердца, которое билось так громко, что стук отдавался в ушах. Ему казалось, что это Намджун вышагивает за стеной: ритмично и с силой. На звук открывающейся двери выглянул из спальни кот, протяжно мяукнул и подбежал к хозяину, кружа под ногами. — Еще не забыл меня, а? — Юнги присел и взял кота на руки, тот упёрся лапой в его щеку и отвернулся. — Я тоже рад тебя видеть. Парень прижал животное к груди, отчего-то завопило в знак протеста, вырвалось из объятий и, мягко спрыгнув пол, убежало обратно в спальню. В квартире стояла тишина: Тэхен — в школе, а Намджун — черт знает где. Парень пришел не только ради кота. Он не мог отыскать несколько тетрадей и надеялся, что те завалялись в здешних неприметных уголках, ожидая своего часа. Они еще с первых месяцев учёбы, когда Юнги был способен черкнуть пару предложений о пройденной теме. Это могло бы помочь в подготовке к экзамену. Спальню он оставил напоследок. Не хотел вообще туда заходить. Пришлось. Потому что логично, что ни в кухне, ни в ванной тетрадкам быть негде. Был шанс на гостиную, но и та подвела. Встретило Мина злосчастное небо. Лучше бы встретило только оно, а не пара осуждающих глаз. Юнги замер, впиваясь в них в ответ. Жаль, что придется сдаться и отвести взгляд первым, — рисунок на стене в силу своей безжизненности не уступил бы. С Юнджи он не пересекался давно. Кажется, прошла вечность с того позорного момента на кухне. Он и скучал по ней, ее друзьям и возможностям, но также и боялся, что временной промежуток создаст контраст. Такой, что не захочется возвращаться. Юнджи не нужно в школу, готовиться к экзаменам и много волноваться. У Юнджи нет семьи, но есть друзья. Есть отношения, но нет проблем. — Ты видишь ее такой? — озвучил вслух парень приходящую в голову мысль. Провел по нарисованным зелёным волосам. — Даже когда вижу ее в зеркале или на фотографиях, не могу дать адекватную оценку. Какой ты ее считаешь? Красивой? Миленькой? Острой на язык и показывающей зубки? Легкодоступной? Облегающая рубашка, пиджак, короткая юбка, колготки в сетку, ботинки — она такая, как в их первую встречу: уставшая от внимания, ищущая спасение в незнакомце. Пальцы прошлись по шее и тонком платке на ней, ограничивающим мир от правды. Намджун посмел оставить отметины, которые долго не проходили. Даже когда они сошли с кожи, Юнги не перестал их чувствовать, словно они появлялись вновь, словно он вгрызался в беззащитную плоть раз за разом, желая избавиться от клейма. Мин бы оценил по достоинству чужую добродетель, если бы не перспектива получить новую отметину на месте старой. Юнджи получилась выше Юнги, тот дотягивал ей до плеч. Намджуну из-за его роста, наверное, было проще нарисовать её именно такой, но Мин уже принялся накручивать себя. По привычке. Она — выше. Во всех смыслах. Видит больше с высоты, знает каждый шаг наперед, оттого и такая уверенная. Юнджи получила то, что хотела. То, что я вынужден сейчас переживать, — результат её действий. Нет места ничему случайному. Кот с урчанием боднул головой ногу парня, привлекая внимание. Юнги пришел сюда не за этим. Самоедством он еще успеет заняться. — Хочешь вернуться домой? — обратился парень к коту. Животное продолжило крутиться у ног, не реагируя на его слова. — Хотя… — он вздохнул и замолчал. Кто там о тебе позаботится? Мама? Она вообще дома? Я не готов туда вернуться. Парень направился в коридор, натянул обувь. Взгляд вновь упал на кота, который с интересом выглядывал из спальни. Как встретил, так и провожаешь? Если я заберу тебя, то покажу Намджуну, что вернулся. Он придумает свою причину. Загорится сильней, надеясь на ложные мысли. Может, подкупили жалобные глаза. А может, Юнги искал повод. Он схватил кота и, пока тот не опомнился, посадил его в рюкзак, готовя в путешествие домой. Всего на некоторое время. Пару дней. Я найду нам новое место. Так приятно было использовать местоимение "нам". Мы. Не он один. Он устал быть один. — Как думаешь, найду ли я тетрадки дома? — поинтересовался парень у кота, который в ответ лишь смиренно молчал. Скорее всего, Коньяк был недоволен тому, что его забирают из только-только обжитого места. Он любит быть недовольным. Весь в хозяина. Да, Юнги не готов возвращаться. Он и не называл это «возвращением», лишь — «временной передышкой». Парень моргнуть не успеет, как снова пустится по чужим квартирам. Мин не признавал и не отрицал, что скучает: по собственной комнате, где каждая вещь лежит там, куда его рука положила; по уюту и тишине; по маме, которая бы предпочла спокойный разговор громкой ссоре. Мин Юнги скучал по маме из своих редких воспоминаний, в которых она много смеялась, не жалела на него времени и искала в нем утешение. Все верно, Юнги сокрушался и не хотел отпускать воспоминания, которые грозятся остаться воспоминаниями.