Печати из золота и серебра

Джейн узнаёт о смерти Тора из тех же новостей, где говорят, что мир спасён. На следующий день к ней приходит сам Тони Старк и выражает соболезнования. - Мы… мы уже не были вместе, - выдавливает из себя Джейн, пряча глаза. - Но от этого не становится легче, ведь правда? – говорит Тони как-то ободряюще и задевает её рукой по плечу, будто хотел похлопать по спине или сжать плечо, но не решился. Тони прав. Нет, не становится. Он прокашливается. - Джейн… если что-нибудь будет нужно… вся команда к твоим услугам. Поможем, чем сможем. - Спасибо, мистер Старк. - Тони. Просто Тони. - Тони, - говорит Джейн. – Спасибо, что пришли. - Я думаю, ты единственная на всей Земле знала Тора по-настоящему… кроме… кроме нас. Да и мы-то не особо, если честно… - Я не знала его по-настоящему, - откликается Джейн. – Это только казалось, что он весь нараспашку. Он полнейшая загадка для меня… был загадкой, мистер Старк… Тони. - Как и все, кто уходят, - бормочет Тони в ответ. *** Джейн берёт выходной. Пьёт горячий шоколад, замотавшись в одеяло; так и перемещается по квартире, пухлявое создание с торчащей из складок одеяла рукой, в которой опасно пристроена кружка. Шоколад кончается, и Джейн переходит на ромашковый чай. Помогает ли? Не очень. У неё нет полных прав на траур. Зато есть все посылы к тому, чтобы сожалеть, сожалеть и ещё раз сожалеть. Об упущенных возможностях. О недомолвках. О всём важном, о чём она так и не спросила. Не по её ли вине они разбежались? Она могла бы проявлять больше энтузиазма. Могла бы не быть такой занудой. Могла бы… Могла бы перестать бояться того, что недостойна Тора. И это, пожалуй, главное. Она так и не дала их отношениям развиться, потому что просто не могла понять, чем заинтересовала его. Она не дала им даже шанса, если вдуматься. Потому что не верила, что у них есть будущее. Ну кто она, и кто он? Вы вообще видели? Она плохо старалась, потому что зачем бежать наперегонки с падающей звездой, зачем пытаться перегнать комету? Все равно не успеешь. Проще сдаться и упасть на месте. Отношения, строящиеся на таком зыбучем песке, долго не продержатся. Когда звонят в дверь, Джейн думает, что это либо Дарси, либо снова кто-то из Мстителей. Шли бы они со своим сочувствием. Они думают, её надо жалеть – а это она во всём виновата. И Джейн идёт прямо так, в одеяле и с чаем. Опасно высвобождает вторую руку, чтобы открыть дверь. На пороге стоит Локи. Длинный, узкий, в чёрном костюме. Бледнее обычного, как ей кажется. Ненормально бледный. Восковой какой-то. Джейн только и может, что тихонько пискнуть. Виснет пауза. Локи принюхивается. Запах ромашки явно ему не по душе. Он глубоко втягивает воздух, будто набирает кислорода для того, чтобы больше и не дышать, пока ромашковый дух наполняет воздух. Или это его способ показать, что терпение его на исходе? Локи медленно выдыхает. Асгардская техника по управлению вспышками гнева? - Не беспокойся, Джейн Фостер, - наконец произносит он. – Я не причиню тебе вреда. Я здесь по воле Тора. - Тора… но… как же… - Незадолго до смерти он оставил мне инструкции, что делать в случае, если он падёт. Я согласился. Поэтому сегодня я, король Асгарда, выступаю в роли простого посыльного. Я передаю тебе письмо, написанное богом грома Тором в далёком космосе, запечатанное златом и серебром Нидавеллира – и написанное для тебя. Спасибо за пояснения. А то она и забыла, насколько она ничтожнее Тора во всех отношениях. Письмо? Письмо от Тора? До неё доходит не сразу. Но что он мог написать ей? С каким чувством мог вспоминать её в этом самом далёком космосе? Сердце непрошено колотится. Она и не думала, что Тор вспоминал её в последние дни. В Войну Бесконечности. У него там хватало проблем и без неё. Локи не торопится отдавать письмо. Он оглядывает её одеяльный наряд сверху донизу. Джейн выпрямляется, насколько это возможно, и гордо поднимает голову. - Таков траурный наряд Мидгарда? – спрашивает Локи. - Традиционный для Нью-Йорка. – Джейн старается держать марку изо всех сил. – А ты теперь король Асгарда? - Я последний наследник в семье. Мой отец, мать и брат – все пали, Джейн Фостер. У меня не осталось выбора, кроме как занять престол. - Разве не этого ты всегда хотел? - А ты жестокая смертная, Джейн Фостер. Бесспорно, я получил то, чего хотел. Кто усомнится в этом? – складка губ Локи становится жёсткой. – Я не требую от тебя, чтобы ты обращалась ко мне “ваше величество”, ибо ты – не подданная Асгарда. Однако цель моего визита – письмо, и не более того. Локи достаёт из пиджака длинную и тонкую коробку, кажется, из какого-то тёмного металла, похожую на портсигар. На ней и вправду две печати, золотая и серебряная. - Печати под силу разрушить лишь тебе, так что можешь не тревожиться о том, что я прочёл письмо, - с усмешкой говорит Локи. - Я не… - Мне пора, Джейн Фостер. Ты возьмёшь письмо? Джейн, бросив в сторону взгляд, призывающий на помощь, – она не знает, кого именно, – протягивает руку за письмом. Это не так-то просто, но Локи вкладывает коробочку ей в ладонь, чтобы она её не уронила, и при том мимолётно касается её своими пальцами. Они холодные, очень холодные. - Спасибо, - неуверенно говорит Джейн. - До встречи, Джейн Фостер. Он разворачивается и спускается по ступенькам её мирного крыльца на её мирную лужайку. И, конечно же, исчезает в радужном сиянии, в вертикальном потоке света, оставив узорный круг на её невинной заиндевевшей траве. “До встречи”? До какой ещё встречи? Он что, думает, что у них будут ещё поводы пообщаться? *** Дорогая Джейн, как же на Нидавеллире холодно! Пишу тебе, пристроившись на опрокинутой форме для литья, пока Локи с Эйтри отошли, чтобы поспорить. Эйтри должен выковать для Локи оружие, достойное бога. Локи не хочет секиру, как у меня – предпочитает тонкий и длинный кинжал. Эйтри же настаивает на добром, но тяжёлом мече. Они оба упрямые, как козлы из моей старой упряжки. Грядущая битва – последняя. Я это понимаю. Мы должны одолеть Таноса – или этому миру наступит конец. И я хочу попросить кое-что очень важное у тебя, Джейн. Я хочу попросить у тебя понимания. И терпения. Я твёрдо решил, как поступлю. Я с таким трудом вернул Локи после его смерти от рук Таноса. Я больше не позволю брату умирать. Я сделаю всё, чтобы защитить его в битве. Если понадобится, закрою его собой. В конце концов, я прожил светлую и очень счастливую жизнь. А Локи счастья отсыпали меньше. И пусть даже не думает умирать, пока не поживёт по-настоящему. Понимаешь, Джейн? Я вовсе не хочу расставаться с этим миром. И я совсем не хочу навсегда расставаться с тобой. Я бы так хотел вернуться на Землю в вихре Радужного моста и увидеть, как ты изумлённо выбегаешь на крылечко. Как ты меня ругаешь и, может быть, прощаешь. Но если я не приду, ты должна простить меня и за это. Моих приключений хватит на двадцать земных жизней. И я ни о чём не жалею, Джейн. Только о том, что не сожму твою маленькую ручку в своей и не вытру слезу у тебя со щеки. Но и то, что у нас было – сгусток счастья и света, и он сияет ярче, чем у иных людей целая жизнь. Ты очень храбрая, Джейн. Храбрее меня. Потому что какая нужна храбрость, чтобы биться, если ты и так бог грома с разящей секирой? А ты – смертная, и не раз тебе хватало храбрости осудить меня, Локи, всех нас. И поделом. Но ты, пожалуйста, не осуждай меня теперь. Я скучаю, Джейн. И я сделаю всё, чтобы спасти мир, в котором ты живёшь. Сделаю всё, чтобы вернуться к тебе. Но если судьба распорядится иначе – значит, так тому и быть. Я бы так хотел ввалиться к тебе домой вместе с Локи, к твоему ужасу, и показать тебе, как он изменился к лучшему. Но если он придёт один, принося это моё письмо – пожалуйста, не злись на него и постарайся понять его. Если это письмо он передал из своих рук в твои, значит, и он скорбит, Джейн. Больше, чем когда-нибудь покажет тебе или кому-либо ещё. И ты, Джейн – ты храбрее, чем он. Поэтому это ты должна присмотреть за ним, а не наоборот, как он будет думать. Потому что после моей смерти у Локи совсем-совсем никого не останется. И я должен попросить тебя, Джейн. Когда Локи принесёт тебе второе письмо, постарайся быть доброй с ним. Любящий тебя Тор