Obsession

Впервые Чонгук заметил его на этом проклятом пикнике, куда его вытащил этот проклятый Пак Чимин, с которым они дружили с самого детства, поговаривая, что это важное мероприятие для сплочения коллектива и, вообще — отличный повод напиться. Именно тогда, смотря на замызганного кетчупом Тэхёна, Чонгук пожалел, что натянул на себя рваные скинни, которые вовсю выдавали его заинтересованность тем, как один из коренных газетных писак объедался мясом, а соус стекал по его пухлым губам, заставляя Чонгука облизываться и хотеть слизать его с этих изумительных уст, вовлечь господина Кима во французский поцелуй или просто отодрать его в соседней беседке. Чимин же, зараза противная, слащаво хихикал и улюлюкал, прекрасно видя состояние Чонгука, но тут же заткнулся, стоило ему словить на себе испепеляющий взгляд Чона, по совместительству являющегося его начальником. — Подружись с ним и рассказывай всё — чем дышит, живёт, что ест на обед и ужин, что он любит и что ненавидит, — в понедельник, после перечисления планов на день, заявил он Чимину, нервно постукивая ручкой по лакированному коричневому деревянному столу в собственном кабинете. — И чтобы он ничего не заподозрил, — добавил тот в итоге, откидываясь назад и прикрывая глаза ладонями. — Он мой одноклассник, — прыснул Чимин в ответ на чужую просьбу. И как же Чонгук удивился, когда Чимин громко расхохотался, но резко замолк и ускакал из кабинета прочь. А уже на следующем перекуре возле Чона в курилке стоял тот самый Ким Тэхён, нерадиво обхватывал фильтр своими невероятными губами, заставляя Гука задерживать дыхание, и позорно закашливался, выдавая себя с потрохами. — Он, что, не курит? Какого хрена тогда давится дымом? Что ты за одноклассник такой, если позволяешь ему травить себя? — спустя пятнадцать минут спросил Чимина Чонгук, прижимая руки по сторонам от перепуганного помощника, не позволяя ему встать с кресла, и только боязливо кусать губы в надежде не нарваться на гнев шефа. — Да он попёрся туда, потому что… — Чимин запнулся, явно не желая выдать ничего лишнего, — проспорил, и я сам сказал ему идти курить и… ну ты же хотел его увидеть, чего кричишь? — непонимающе и немного обиженно возмутился Пак. С того времени, по стечению невероятных обстоятельств (Чонгук подозревал, кто руководит этими самыми обстоятельствами своими короткими пухленькими пальчиками), он видел Тэхёна каждый божий день. И так нещадно залипал на его губы и странноватую, квадратную улыбку, что мог только кивать на все вопросы своих коллег и выдавливать из себя подобие усмешки на все шутки, которые откалывали местные остряки. А когда наткнулся взглядом на него на общем собрании — чуть было не подавился кофе и не залепил себе оплеуху, потому что забыл, что собрание из-за того и «общее», что для всех. Вот единого не понимал — почему раньше не замечал этого странного, но невероятно красивого парня. Он сидел, наблюдая, как губы Тэхёна нервно обхватывали кончик карандаша. Подумав, что сильно рискует, Чон вытащил свою заправленную рубашку из штанов, пытаясь прикрыть своё возбуждение и совершенно некстати ловя насмешливый взгляд Чимина. Он старался изо всех сил не смотреть на него, даже не дышать в его сторону, чтобы ненароком не сорваться и не скинуть все канцелярские принадлежности со стола и не распять его прямо перед своими коллегами. И всё это из желания проверить, так ли мягки его губы, какими кажутся на первый взгляд. Чимин неизменно хихикал и глупо улыбался, доводя Чонгука до состояния белых пятен перед глазами. — Если ты его изнасилуешь, то есть надежда, что он не напишет на тебя заявление, а даже добровольно раздвинет ножки, — спустя три месяца мучений, на одной из пятничных пьянок случайно проронил уже поддатый Пак, заставляя Чонгука полностью протрезветь и даже направиться в офис. Он разбудил сонного охранника и, благодаря своему пропуску, пробрался в отдел кадров, тут же выискивая информацию о Ким Тэхёне. Когда распечатанная биография Кима оказалась в руках, Чонгук поблагодарил всех известных богов за то, что кретины из отдела кадров даже не ставят пароли на свои компьютеры, оставляя кладези драгоценной информации незащищенными. Самым ценным был адрес и графа «семейное положение», потому что Чимин, бог его знает почему, всегда отнекивался на эти вопросы, говоря, что понятия малейшего не имеет, заимел ли Тэхён до двадцати пяти жёнушку. Кольца на пальце не было, но чёрт знает эти новомодные традиции молодожёнов. Чонгук припадочно листал, читал и анализировал информацию, пока ехал в такси по указанному на первой странице адресу. Когда он добрался до тихого, совершенно непримечательного трёхэтажного домика, то обошёл его с задней стороны и спрятался в тени дерева. Не медля, парень тут же стал выискивать хотя бы намёк на присутствие здесь Тэхёна. И — о боги! Удача улыбнулась ему, и спустя десять минут, в одном из окон показался, до боли знакомый силуэт. Чонгук тут же подкрался ближе, но по какой-то причине замер, а его рука инстинктивно скользнула в карман. Он навёл дрожащими пальцами камеру на полуголого Тэхёна, который, наверняка, только-только вышел из душа и не спешил одеваться. Чонгук щёлкал камерой, боязливо оглядываясь по бокам, будто бы сейчас же на него выскочат два мужика со скрытыми камерами и все родственники, поздравляя с проёбом. Когда полотенце скользнуло вниз, а Тэ подошёл к окну, открывая его, у Чонгука выпал телефон, а сам он чуть не подавился своей слюной, пытаясь понять, что это за благословение такое! Он сжал свой, уже давно напряжённый член, сквозь плотную ткань джинсов и едва слышно простонал, будучи не в силах отвести взгляд от его личного божества. Сверкающая медовая кожа в свете мягкой августовской луны заставила его, тяжело сглатывая, расстегнуть ремень и, резко вцепившись в свой пульсирующий половой орган, сбивчиво дышать и рвано водить ладонью. Ему хватило только два раза толкнуться в собственный кулак, чтобы обильно излиться на землю и закатить глаза, теряясь в экстазе. Чонгук ещё никогда не чувствовал себя настолько грязным, он никогда раньше не занимался подглядыванием и не кончал только от вида ниспадающих влажных волос и этой кожи, которая достойна только самых изысканных шелков. Чонгук сбежал. Поднял свой телефон с земли, застегнул брюки дрожащими руками и пошагал, чувствуя себя недостойным больше смотреть на Тэхёна. И только дома, смотря на сделанные фото и любуясь своим мальчиком, он позволял себе снова и снова окунаться в реки того невиданного блаженства.

***

— Он хорошо ест? — иногда позволял себе спрашивать Чонгук. — Он бы хотел, чтобы его накормили чем-то другим, — пошло подмигивал Чимин и толкался языком себе за щёку. — Тэтэ говорил, что у тебя красивые ноги, может, — он наклонился совсем близко, — уже подкатишь к нему? Ну ей-богу, господин начальник, уже хрен знает сколько времени прошло, как ты вляпался в жвачку по имени Ким Тэ, а ты до сих пор боишься смотреть в её сторону, будто тебе комфортно игнорировать её на своей заднице. — Не лезь, — устало отвечал Чонгук, зарываясь пальцами в волосы и оттягивая их.

***

— Кстати, секретарь Мегеры просил тебя зайти, — в один из дождливых ноябрьских понедельников к утреннему отчёту добавил Чимин. — Там планируется что-то вроде благотворительного вечера, и Джин, её милый секретарь, намекнул, что она хочет, чтобы ты огласил какую-то речь. Вечер будут освещать в газете, а у тебя возьмут интервью. — Кто будет брать интервью? — тут же замер Чонгук, пытаясь не сорваться с места и не тряхнуть Чимином, чтобы тот говорил побыстрее и не растягивал слова, мяукая их в своей привычной манере. — Ещё не знаю, Мегера не выбрала пока достойного кандидата, но желающих будет много, — уверенно сказал Пак, почёсывая нос своей любимой ручкой с крошечным кукамоном на конце. — Сделай так, — Чонгук тяжело сглотнул, — чтобы им оказался Тэхён. — Тогда позовёшь его на свидание? — испытующе поднял бровь Чимин. — Позову.

***

Чонгук говорил свою речь словно в тумане. Рот выговаривал заученные слова, а сам он пытался не смотреть в сторону Тэхёна, не выдать себя и свою нервозность. Он боялся, у него жутко тряслись руки и сердце угрожало выпрыгнуть и скрыться в закате, сбежав к чертям от такого неосторожного владельца, который постоянно заставляет волноваться и прыгать, как сумасшедшее. Чонгук смотрел в зал, видел десятки разодетых барышень и господ, чьи наряды стоили намного дороже его собственного костюма, но они, всё же, внимательно слушали его и громко аплодировали, когда он закончил и низко поклонился. Чонгук сбежал со сцены, как только смог, и краем уха услышал, как конферансье уже начал оглашать список тех, кто сделал пожертвования для различных благих дел. Но его тут же словила одна из дочерей мэра, и он, чувствуя, как в её хрупких ручонках может разрушиться его карьера, принял от неё бокал шампанского и сделал вид, что слушает её болтовню о том, как он прекрасно выступил. Они направлялись к задней части зала, когда Чонгук вдруг почувствовал грубый толчок в спину и чуть не упал, выпуская из рук хрустальный бокал, полный нетронутого игристого вина. — Чёрт, — едва слышно пробормотал Чонгук, оглядывая свой испорченный костюм. Но больше всего он испугался за знакомую макушку, чей обладатель растянулся на полу, не шевелясь. — Вы в порядке? — парень подошёл к попытавшемуся встать Тэхёну и подал ему руку, пытаясь не запищать от теплоты и нежности его ладони. У Тэхёна глаза бегали, и был такой вид, будто бы он вот-вот разрыдается. — Извините, прошу, я вас не заметил, — Ким вырвал у подбежавшего официанта салфетки и грохнулся на колени, принявшись тереть пятно на брюках Чонгука. У Чона прорвало все заслонки. Его член болезненно дёрнулся, а сам он забыл, как дышать. Стоящий перед ним на коленях Тэхён — настоящее искусство, Тэхён, берущий его член в рот — картина, покруче «Джоконды» да Винчи. Он уже даже почувствовал тепло и узость его рта, но опомнился и дёрнул Кима за руки вверх, пытаясь не сойти с ума от того, как Тэхён нервно облизывал свои губы и покусывал их. — Не нужно, я сам виноват, — кое-как, осипшим голосом, ответил Чонгук, но тут же попытался взять себя в руки и прочистил горло, чувствуя, что ещё чуть-чуть и его возбуждение прорвёт брюки, а на нижнем белье уже не одна влажная капля смазки. — Идёмте, — вдруг глаза Тэхёна стали размером в две большие монеты, и он ухватился за пиджак Чонгука, таща его в сторону уборной. Чон позволил ему затащить себя в туалет и уставился на то, как Ким суетливо подбежал к раковине, суетясь там. Теперь и сейчас, или никогда. Либо его отвергнут, либо примут. Два варианта, колотящееся сердце… и его руки медленно закрыли дверь на замок. Чонгук стал потихоньку пробираться вглубь шикарно отделанной в золотых тонах уборной, шагал неслышно, будто бы боялся спугнуть свою жертву. Он уставился на Тэхёна, и, когда тот поднял свою голову, то посмотрел на него со всеми имеющимися в арсенале похотью и желанием. Он заметил, как Тэхён рвано выдохнул и опустил глаза, упираясь ладонями в раковину. И Чонгук успел заметить блеск в его глазах. Мальчик не против, чтобы его отодрали прямо здесь, на этом сверкающем полу. Чонгук подошёл ближе и положил свою широкую ладонь на его тонкую шею, немного надавив. Он почувствовал мурашки, что табуном прошлись по нежной коже Тэ. — Такой плохой мальчик, — прохрипел Чонгук и прижался грудью к его спине, тут же положил ладонь на его ширинку и прижался своим пахом к манящей заднице, отговаривая себя от желания толкнуться вперёд, дать Киму почувствовать всю силу своего возбуждения. Он почувствовал, как сильно Тэ задрожал и отчего-то заливисто рассмеялся, будто бы насмехаясь над своими прежними страхами. Он боялся, что Ким отвергнет его, а оказалось, что тот действительно не против раздвинуть перед Чонгуком свои стройные ножки. И, вдруг, Чонгука охватила злость — Тэхён даже не намекнул, что Чонгук ему нравится, а быть иначе не могло, потому что он так сильно плавился от его прикосновений, что Чона аж дёргало от желания наказать его, заставить почувствовать то отчаяние, с которым он целых полгода пускал на него слюни. Чонгук резко стянул с него штаны и шлёпнул по сочной попке, наслаждаясь её упругостью и растерянностью Кима. — Господин Ч-чон? — пропищал Тэхён, заставляя член Чонгука набухнуть ещё больше, хотя, куда ещё больше.  — Ты должен был взять у меня интервью, — вложив в голос всю строгость, сказал Чонгук, и ударил сильнее, чувствуя какое-то садистское удовольствие. — Д-да, — плаксиво ответил Тэхён, заставляя сердце Чонгука сжаться от тоненького голоска и столь милой запинки. — Прогнись, выпяти свою очаровательную попку, — прошептал Гук, нагнувшись прямо к ушку Тэхёна. Он резко шлёпнул его. — Ты испачкал мой любимый костюм, — враньё. Но Тэхёна хотелось отругать, заставить ползать на коленях и вымаливать прощение, попутно трахая его на всех возможных и невозможных поверхностях. Голый Ким в его постели. Чонгук чуть не зарычал, чувствуя, что последние барьеры трезвости пали. — Разворачивайся, — вдруг выплюнул Гук, заставляя Тэ поёжиться, — на колени, — тут же добавил он, надавливая на плечи парня. Так же великолепно, как он и представлял. Он чуть не завыл от того, как Ким вцепился непослушными пальчиками в ремень брюк и терпеливо подождал, пока Тэхён стянул их вниз, тут же припадая своим грязным ротиком к скрытой тканью эрекции. Дыхание Чонгука моментально сбилось, и он вцепился в волосы Тэхёна, пытаясь не кончить от того, как тот провёл языком по его возбуждению и опустился немного вниз, тут же легонько прикусывая нежную кожицу на бедре. Чонгук застонал. А когда Тэ провёл своим языком вниз до коленной чашечки — Чон сдурел. Он одним движением стянул свои боксёры и схватил Тэхёна за волосы, тут же толкаясь в его губы, чувствуя обволакивающее его тепло. Это не первый минет Гука, но только в этот раз он не понимал, что происходит, боялся, что потеряет сознание от количества нахлынувших чувств и едва не рычал, насаживая Тэхёна глубже, чувствуя его нежные губки на своём стволе, юркий язык, что проходился по вздутым венам и играл с уретрой, размазывая смазку, дразня уздечку. Чону ещё никогда так не сосали: самоотверженно, принимая его в себя полностью, и он толкался до конца, рычал, когда Тэхён сжимал его глоткой, заставляя медленно, но верно сходить с ума. — И посмеешь только не проглотить, — едва вразумительно прошептал Чон, чувствуя, что это последняя точка, перед тем, как он или вырубится, или женится на этом парне, — выебу так, что сидеть вообще не сможешь. Он увидел, как Тэхён поднял на него свои заволоченные поволокой глаза и кончил от одного его растраханного вида, от этих пухлых, красных губ. Но, к сожалению, не в податливый ротик, а на пол. И тут же услышал то, что заставило его ухмыльнуться и принять вызов.  — Ну попробуй, Чон Чонгук. Выеби меня.

***

Чонгук не понимал, как ему хватило терпения попрощаться со всеми, но он вёл себя достаточно адекватно и рассудительно, в то время, как Тэхён практически выл, ожидая его в холле здания, в котором проходил вечер. Когда Чон спустился к выходу, он тут же, без раздумий, схватил Кима за руку и потащил его на улицу, останавливая первое попавшееся такси. Тэхён назвал свой адрес охрипшим голосом, а Чонгук прикусил губу, чтобы не застонать, когда почувствовал его твёрдую хватку на своём вновь вставшем члене. Он не понимал, как дотерпел до квартиры Кима и не раздел его прямо на улице. Не понимал, почему был таким мудаком и не развернул эту конфетку раньше, все время чего-то боясь. Не понимал, как оказался прижатым спиной к холодному полу, а Тэхён сидел на нём, ёрзая на его члене, дразня и распаляя ещё больше. Он резко поменял их местами и стянул с себя пиджак, бросив его на пол. Тэ ухватился за ворот его рубашки и резко рванул, тяжело дыша под аккомпанемент рассыпавшихся по паркету пуговиц. Чонгук удивлённо фыркнул и проделал то же самое с рубашкой Тэхёна, тут же жалея о поспешном оголении. Его кожа манила, заставляла облизываться, сгорать от желания припасть к ней. Гук был не в том состоянии, чтобы сопротивляться, потому сразу же размашисто провёл языком по одному из сосков, в следующую секунду всасывая его и слыша самый чистый, мелодичный и бархатный стон в своей жизни. Именно с этим стоном остатки его терпения улетучились, и он сдёрнул с Тэхёна штаны, даже не расстёгивая их. Он опустился немного ниже, позволяя Тэхёну закинуть ножки себе на плечи и провёл губами мокрую дорожку по его мягкому животику, спускаясь к твёрдому члену и высвобождая его из тисков белья. Чонгук провёл языком по небольшому, но аккуратному органу, а после смочил свой указательный палец и взглянул на притихшего Тэхёна, который смотрел на него немного испуганно. — Не бойся, — прохрипел Чонгук и резко всосал головку, осторожно нащупывая колечко мышц. Он попытался вставить одну фалангу, но понял, что так дело не пойдёт и резко выпустил член изо рта с причмокивающим звуком. — Смазка есть? — вопросительно взглянул на моментально покрывшегося румянцем Тэ. Тот немного стыдливо кивнул и тут же вылез из-под Чона, направляясь в комнату, теряя по дороге своё бельё и стаскивая с плеч порванную рубашку. Чонгук засмотрелся на его задницу, поднялся следом и пошёл за Тэхёном, не имея сил оторвать взгляд от его красивой спины и талии, что так плавно переходила в изумительные округлости ягодиц. Когда они оказались в небольшой комнатке с двуспальной кроватью, Чонгук без колебаний принял из рук Тэ небольшой тюбик смазки и тут же протянул ему руку, видя в глазах парня намёк на ожидание. Тэхён вложил свою ладошку в руку Чонгука и позволил отвести себя к кровати, стыдливо прикрывая самое интересное ладошкой. — Ты красивый, — неожиданно прохрипел Чонгук. — Залезай на кровать, встань на колени и упрись в неё локтями. Гук видел толику страха в глазах парня, но облегчённо вздохнул, когда тот беспрекословно подчинился и исполнил просьбу. Чон уставился на его изгибы, освещённые уличным фонарём и светом луны и удержал себя от мысли войти в него неподготовленного, натянуть на себя до упора и поскорее кончить. Нет. Нужно, чтобы его мальчику было хорошо, чтобы он стонал и извивался, а потом умолял повторить. Чонгук выдавил на пальцы немного липкой жидкости, приторно пахнущей жвачкой (какая ирония, Чон Чонгук) и согрел её своим дыханием, тут же проводя указательным и средним по ложбинке, заставляя Тэхёна резко дёрнуться и утробно застонать. — Не бойся, хён, — сорванным голосом прошептал Гук, — я не причиню тебе боль. Он аккуратно, по миллиметру, стараясь не причинить ни капли боли вставил указательный палец, чувствуя узость и жар, и то, как собственный член уже был полностью в природной смазке, снося крышу к чёрту. Добавил второй, медленно и осторожно разрабатывая вход и потирая чувствительную головку, заставляя Тэхёна скулить и вилять бёдрами. Когда уже три пальца спокойно входили в податливое нутро, а Тэ насаживался сам, Чонгук больше не смог. Он резко стянул с себя остатки одежды и встал позади Тэхёна, приставляя к влажному входу головку. Он легонько толкнулся и, когда увидел звёзды перед глазами от его узости и нежности — сжал бока Тэхёна, пытаясь не сорваться на бешеный ритм, не порвать его и не причинить боль. Он стал осторожно двигаться, с каждым разом продвигаясь на сантиметр вперёд. Услышав тихий всхлип, Гук прижался губами к его спине и толкнулся до упора. — Стой! — взвизгнул Тэхён, пытаясь соскользнуть с члена, отодвинуться и уйти от боли. — Нет, — прохрипел Чонгук и надавил на его поясницу, заставляя прогнуться. Он ухватился за волосы Кима и сильно натянул его на себя, тут же слыша сорвавшийся с его губ едва различимый стон удовольствия. Чон, пытаясь вспомнить все наставления при первом половом акте, вдруг ухватил валявшуюся рядом подушку и подложил её Тэхёну под живот, заставляя лечь на постель. Он толкнулся до конца. Звонкий, слишком сладкий стон наполнил пространство, и Чонгук зашипел, чувствуя, что так его надолго не хватит. Он стал вбиваться резче, жёстче, сильнее. Вцепился в волосы Тэхёна и стал нещадно тянуть за них, с каждым разом слыша всё более безумные и громкие звуки, издаваемые его мальчиком. — Чонгук-ах, — простонал Тэхён, будучи уже практически на грани. — Малыш, — уже не контролируя себя, прохрипел Гук и излился прямо в него, резко переворачивая его на спину и отшвыривая подушку в сторону. Он закинул ноги Тэхёна на свои плечи и вставил всё ещё твёрдый член до упора, делая несколько резких движений рукой по его члену. Тэхён слабо вскрикнул и обмяк, в бреду повторяя чужое имя, которое тайно стонал вот уже как на протяжении полугода. Вот только теперь он понял различие между купленными фотографиями и настоящим тёплым Чонгуком.