***
— Лиззка, блять, почему ты не брала трубки, когда я тебе целую неделю названивал?! , — проорал своим сиплым прокуренным голосом Юра, активно жестикулируя своими бледными руками. Казалось, что вот-вот он будет готов вырвать прядь волос на голове от того, как нервничает, а на висках уже появились голубоватые венки, что пульсировали. Еще молодой и стройный, жизнерадостный и веселый Юра — такой, каким его все знают и запомнят навсегда. — Юра, иногда у меня ощущение, что ты мне не лучший друг, а старший брат! Почему я должна отчитываться перед тобой о том, где я была, чувак?! , — Неред сидела, скрестив руки на груди, с недовольным лицом смотрела куда-то за покрасневшую голову Юры, утопая в своих мыслях. От нее пахло чем-то спиртным, вроде коньяка, длинные волосы были растрепаны, а на серой клетчатой рубашке красовался след от красной жидкости, предположительно вина. Лиза пропала и не появлялась в школе, не отвечала на звонки, чем и обеспокоила бедного Хованского, который уже сошел с ума от того, как волновался за свою подругу. Нет, он никогда не любил, и, скорее всего, не полюбит ее как девушку. Она ему, по-сути, как сестра. Единственная, кто была с ним рядом с самого детства, общалась и ближе друг друга, не считая родственников, у них никого не было. А у Неред так вообще, никого кроме Юры-то и не было. — Какой нахуй брат?! Что ты, блять, несешь?! , — тяжело вздохнув, с рукой на лице, что скрывала гнев, продолжил парень — Я не говорил, что ты должна перед кем-то отчитываться. Дело твое, но ты хоть понимаешь, что тебя в школе неделю не было?! Твоему БРАТУ позвонят и вам двоим вставят пизды! У тебя даже справки или записки, блять епта, нет! О чем ты думала, когда не ходила туда ЦЕЛУЮ неделю, блять?! Ты думаешь, что твоему брату есть дело до тебя?! Он днями напролет пропадает на работе! Ты подойди к нему, спроси: «Андрюх, ты помнишь когда у меня день рождения?», знаешь, что он ответит?! «Я не помню!», — он ответит! Потому что, блять, ему похуй! — Даже если и так, то тебе какое дело? , — она еще не понимает, что Хованский реально чуть не умер от болей в сердце из-за переживаний. Она узнает это спустя много-много лет и будет ненавидеть себя за этот поступок. Будет жалеть, что родилась на свет и что когда-то смогла так поступить с Юрой. — Какое мне дело? , — тон голоса повысился и казалось, что бедный Юра вот-вот взорвется от злости. — Я, блять, епта, единственный человек, которому не похуй на тебя, Лиза! У меня нет никакого другого близкого человека, кроме тебя! Есть лучшие друзья какие-то, но мы с ними не знакомы так давно и они, как ты не пекутся обо мне! Думаешь твоим подружкам есть дело до тебя? Ты им лишь собутыльница! Меня чуть инфаркт, блять, не схватил, пока тебя не было! Вот где ты была? , — глаза русоволосой опустились в пол и она действительно почувствовала тот самый настоящий стыд за себя и свои поступки. Нет, не тот стыд, когда неловкая ситуация, а тот стыд, что был сравним с пожаром в голове. Когда ты рассыпаешься на мелкие щепки и кто-то сжигает их одну за другой, наслаждаясь процессом. — Я у Милены ночевала неделю. У нее день рождения был, мы отпраздновали немного… — Немного?! Немного?! , — переспрашивал Юра, все больше повышая голос и тяжело дыша. — А то, что я сейчас внес за тебя залог в ментовку, это, блять, немного?! Посмотри на себя: ты вся пропащая, пропитая и потрепанная! От тебя перегаром на всю комнату несет и на вас чуть уголовку не завели! Ты как вообще собралась-то сейчас домой идти?! Тебе всего 15 лет, а тебя уже на учет поставили! Ладно, я был тупым распиздяем, но ты-то куда?! Я считал тебя одной из самых умных людей в своем окружении! У меня сердце до сих пор болит от того, когда мне позвонили из участка! Гулять пьяной, в компании каких-то тупых крашеных телок, что тебе и в подметки не годятся, в 3 часа ночи по ДЫБЕНКО и творить хуйню?! Посмотрю я на тебя, когда у тебя появится дорогой тебе человек и поступит также: исчезнет из твоей жизни на неделю, нет, даже на месяц! Просто возьмет и уйдет, или перестанет с тобой общаться и отвечать тебе! Рано или поздно ты меня поймешь… А пока иди прими душ и поешь нормальной еды! Ты можешь и дальше общаться с Чижовой, Зарыковской, Дейдример и бухать с ними, но тем самым ты потеряешь себя. Ты уже не будешь той Лиззкой, что была раньше. Я не запрещаю тебе пить — я сам бухаю, как последняя скотина, но уж лучше пить в одиночестве, чем с такими уёбками!***
— Привет, Лиза! , — улыбчиво произнес блондин, делая отчетливый акцент на последнем слове. Юлик был рад видеть улыбку на лице своей подруги и наконец-то был чему то рад за это время. Наконец-то он хотел жить и радоваться, хотел улыбаться и что-то делать, ощутил, что выбрался из плена своих эмоций. Кажется, что если слишком много эмоций — плохо, слишком мало — тоже плохо. Как тогда быть? Найти ту самую середину и не позволять эмоциям решать что-то за вас без вашего ведома — вот это, пожалуй, лучшее и верное решение. — Я так рада, что ты наконец вышел из депрессии и сейчас разговариваешь со мной. Я так боялась за тебя, ты просто не представляешь… Ты стал умирать на моих глазах, а я даже ничего не могла с этим поделать! , — «Какой же я все-таки был ебанат! Ну нахуя?!» — М… да… Столько всего произошло за этот месяц… Прости меня, честно. Я много думал о своей жизни, о том, кем я стал и как теперь живу. Мне, если честно, самому не по себе от этого. Я потерялся и не знал как выйти из этого. Мой образ жизни… Я стал слишком много пить. Слишком. И мне это не нравится., — Юлий пытался собрать свои мысли как пазлы и уйти от тех раздумий насчет того, что он сделал. Что было, то сделано — теперь к этому никак не вернуться. Это останется в его книге автобиографии навсегда и никакими делами не сотрется, даже самыми добрыми и искренними. — Никогда бы не подумала, что ты, Онешко, станешь о таком задумываться! Где тот самый веселый парень, что громко смеется и скромно улыбается, а? Вот же он, чел! — на лице выступила широкая улыбка, из-под которой виднелись брекеты с цветными резинками. — Ты брекеты поставила?! , — Удивительно, если мы захотим, то и вся жизнь пройдет мимо нас, не так ли? Кашин даже проснулся от такого удивленного крика Онешко и стал потирать глаза. На него никто не обратил внимания и тот подошел к окну, чтобы подышать свежим воздухом. Голова невыносимо болела будто кто-то ударил по ней. Шторы раздвинулись и скрип пластикового белого окна и свежий воздух наконец заполняет гостиную, выветривая эту отвратительную смесь запахов алкоголя. Небо было хоть и бледным с облаками, но сквозь него довольно ярко светило солнце и на полу даже виднелись лучи, а температура была чуть выше нуля, от чего снег на асфальте в некоторых местах подтаял и стал похож на мокрый сахар. Ветра на улице не было, но где-то внутри всех их буйствовал самый настоящий шторм от того, что все они сделали за последнее время. Если хорошенько прищуриться, то можно рассмотреть какие-то темные, уже давно засохшие разводы, что красовались в самой середине белого потолка. Вероятно, кто-то неудачно открыл алкоголь… На полу валялось конфетти, которое блестело и переливалось от света, иногда покачиваясь возле открытого окна. Уборка предстояла немалая и долгая, требующая много времени. — Где же тебя черти носили месяц, дурак! , — засмеялась девушка и кинула подушку от дивана в Юлика. Парень же понял, что лучом света в его жизни была Неред. Она заставляла его улыбаться и смеяться по-настоящему, искренне, так, как никто бы не смог, поддерживала и переживала, дорожила их дружбой. Вот оно: лучшее лекарство от депрессии — лучшие и упертые друзья. Все наладилось, но ненадолго, ведь все сложности жизни не кончились, так может лишь показаться. Сложности будут с нами всегда и будут преследовать, как в самых страшных снах и фантазиях. Онешко все стоял и со скромной своей улыбкой смотрел в окно, размышляя уже теперь насчет Руслана. Что будет с ними двоими дальше? В голове опять всплыли воспоминания о ней, об их отношениях и… Опять о том проклятом поцелуе с Лариным, который перевернул взгляд на некоторые вещи Юликом. Почему-то, в голове Онешко всегда были мысли, но иногда не по-делу. Конечно, блондин хотел бы научиться следить за этим потоком ненужного, но что-то как-то не получалось.***
— И как давно ты здесь? , — загадочно спросил Онешко как детектив. Яркий и резкий свет настольной маленькой лампы, которая была единственным источником освещения, показывала металлический, с огромным множеством царапин и потертостей стол для хирургических инструментов, за которым друг напротив друга сидели два человека. Окна закрыты жалюзями серого мрачного оттенка, растения мутно-зеленого цвета покачивались возле приоткрытого окна, стены и потолок, что будто давили на посетителей своим бледно-голубым цветом, погружали собой куда-то вглубь сознания — все это делало мрачную атмосферу. Снег шел очень крупный и на улицах уже образовались маленькие сугробики на тротуарах, а дальше света тусклого уличного фонаря ничего нельзя было различить, только блестящий брильянтовый снег на карнизе. Сама обстановка создавала какую-то неуютность и тревогу на душе и заставляла неуверенного Онешко еще больше нервничать и перебирать пальцами скользкий материал своей куртки. Ларин же вальяжно сидел, скрестив свои ноги и откинувшись на спинку кресла внимательно слушал речь Юлия, наблюдая своими маленькими глазками через толщи линз за этой паникой на лице Онешко, за бегающим и часто моргающим взглядом, покусыванием влажных уже алых губ. — В больнице? , — съехидничал Дима, хоть и прекрасно знал о чем вопрос. Он не хотел лишний раз показывать, что настроен серьезно к разговору, о котором, откуда-то, знал заранее. Знал, что к нему придет этот парень, знал что он спросит и как будет сидеть. Эта самодовольная улыбка выглядела немного страшно в тени. Он посмотрел на свои часы и сказал: — Уже как 11 часов я здесь. — Нет, в Питере., — «Я хотел серьезно с ним поговорить, а он дурачка включает! Охх» — Около полугода. Зачем ты пришел сюда? По тебе видно, что ты довольно серьезен и хочешь поговорить явно не о моем переезде в северную столицу, Юлий! , — Дмитрий сказал это с особой саркастичной интонацией и сжал кулак, показывая куда-то вверх. — Мне все не дает покоя твой последний поступок, Дима. Просто ушел и будто захотел, чтобы я забыл об этом, но нет. Мне не давало это покоя много времени. Я ходил из угла в угол и вообще не знал, что мне делать, как быть. Зачем и для чего ты это сделал — мне неизвестно. Возможно, у тебя были какие-то чувства ко мне, а может, это было алкогольное отравление — хер его знает. Но ты бы и представить не мог, как долго я собирался придти сюда и спросить это. Задать главный вопрос: зачем ты поцеловал меня? — Хах, я и не сомневался, что ты спросишь именно это… Я был молод, ты еще моложе и я был глуп. Совратил бедного мальчишку, поцеловав его… Я действительно влюбился в тебя: в такого невинного, начитанного паренька, бедного и несчастного, брошенного на произвол судьбе в холодном и огромном Питере. Думал: вдруг, получится, был дерзким и уверенным в себе. Оказалось, что я не такой человек. Вернее, не тот, кем хотел быть. Испугался того, что ты мне скажешь и кем посчитаешь потому и свалил из города. — Да? И кем же я тебя, по-твоему, считаю? , — более уверенно спросил Юлий, придвинув стул ближе к столу, за которым ровно напротив него и сидел патологоанатом. Теперь будто заразившись от своего знакомого, он натянул такую же ухмылку на лицо. — Больным ублюдком-геем, который чуть не совратил тебя и имел ненормальное пристрастие к чтению? — Бывшим лучшим другом. И… никто меня не совращал, я, может, сам этого захотел! , — он смущается, видно по лицу и эта едва уловимая улыбка создавала ощущение, что тот случай с Димой был для Юлика скорее ностальгией, чем нечто неприятное или плохое. Щеки даже покраснели и разбавили эту тусклость, что витала вокруг. — Бывших лучших друзей не бывает, Юлий. Ровно также и не бывает бывших девушек, наркоманов, проституток. Все бывшие лежат на кладбище, они когда-то бывали на белом свете. Либо ты лучший друг, либо никто, либо наркоман, либо порядочный гражданин — простая истина, которую я успел понять за время работы патологоанатомом., — деловито поправил Ларин своего собеседника и, поправив свои очки, отпил из своей чашки какую-то вкусно пахнущую кофе жидкость. — Ну, тогда ты тот самый человек, с кем я когда-то дружил, а теперь, получается, мы никто друг другу? , — вопросительно встрепенулся парень. Зачем он сюда пришел? Чтобы пообщаться с Лариным и просто вспомнить прошлое? Возможно, но нет. Он пришел сюда лишь за тем, чтобы все-таки разобраться в себе и своей ориентации. — Тоже нет, я не являюсь тебе никем., — Ларин чувствовал себя как-то грозно, пока произносил эту фразу. Это было видно по тому, как он нахмурил свои брови и будто приготовился ответить что-то грандиозное. — Так, кто ж ты, наконец? — Я — часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо. А для тебя я просто старый добрый товарищ. — И что же ты имеешь ввиду? — Скоро узнаешь, я уверен. А пока, наслаждайся настоящим. Знаешь, мне вот что интересно: зачем ты явился сюда? — Я хочу разобраться в себе… Есть один человек, который… Вроде как мне нравится, но я не уверен в этом. А вернее сказать, не уверен в том, что я могу быть с человеком своего пола… — Наслаждаешься ли ты присутствием этого человека, его поведением и каждой его фразой? Если ты готов принять его таким, какой он есть: с вредными привычками, внешностью, характером и умом, то это твой человек, Юлий. Твой и все тут. Не вздумай отпускать его и терять!***
— Аве всем! , — воодушевленно крикнул Гридин, как вошел в гостиную и рассеял дым мыслей Юлия. На его щеке все еще красовалась красная вмятина от бутылки, а на голове было «воронье гнездо». Он выпил вчера не меньше, чем остальные, потому его тоже беспокоило сильнейшее похмелье. Гридин деловито прошел в гостиную, осматривая весь тот беспорядок, что они все навели вчера и присел на диван, рядом с Лиззкой. Она же сидела и с грустной улыбкой молча приветствовала Никиту, который и так с ней уже поздоровался. Вся его кофта пахла свежей зеленью, будто он только что вернулся с огорода, пока дергал петрушку. — Привет, Никит! , — радость. Радость с его лица не сойдет, как ему кажется, до конца жизни. Но так не бывает. Бывает лишь так, что печаль не сходит с чьего-либо лица до конца жизни. — Ну чё, прошла депрессия? , — наигранно спросил Кузьма, потирая свои виски пальцами. — Ахах, да… Прости меня, Кузьма. Я честно не хотел, чтобы так вышло и мне бы стоило сказать вам всем о своей депрессии. Хотя бы намекнуть, но это такое ужасное эмоциональное состояние, что я умер. Умер морально и закопал самого себя под землю, надолго и, скорее всего, как я думал, навсегда. Опять. Мне не хотелось жить, не хотелось существовать, я потерял ту самую ниточку смысла, за которую цеплялся раньше. У меня были родители, но они остались там, в Ульяновске, их нет со мной, здесь. Я ведь даже не знаю, что с ними… Родственников у меня нет, нет девушки. Есть только вы — единственные кто поддерживали меня столько лет, общались и просто были со мной. Так что… простите меня, еще раз! , — сколько бы ты раз не просил прощенья, все равно мил не останешься. — Да мы тебя еще вчера вечером простили. , — тот самый басовый голос, что идеально бы слушался на волнах радио, стал еще ниже и теперь в нем ощущалось некое хрипение, что немного пугало остальных, кто находился в комнате. — Да? Я вообще ничего не помню… Когда мы искали тебя и Лизу в клубе, вместе с Русланом, то мне что-то подсыпал его знакомый в стаканчик, а Руслан сам не знает зачем тот так сделал. Какой-то мудак, в общем., — Онешко очень неуверенно и как-то смазано сказал им об этом будто вообще не хотел говорить. Но что если с ним все же что-то случится от этой дряни? Ведь никто тогда даже не будет знать точную причину. — Чего?! , — ошарашенно спросила Неред, которую чуть не перекосило от сказанных слов. Она сразу же стала винить себя в том, что они с Никитой тогда действительно вышли из клуба. Но ушли они до ларька, чтобы купить сигарет. Эффект бабочки. Если бы они не вышли, то Юлик бы не встретился с Денисом, он бы не словил бэд-трип и так далее, далее, далее. Возможно, это привело бы к тому, что они сейчас могли быть все мертвы, а могли бы и не страдать от похмелья — кто знает? — Пиздец бля… А мы-то думали, что ты просто бухой в хлам., — наконец сказал Данила, что боле не проронил ни слова. Только наблюдал, словно смотрит интересный фильм. Он был по жизни наблюдателем, не всегда конечно, но в большинстве своем таковым Кашин и являлся. Кашин улыбался и загадочно переводил свои маленькие глазки то от Лиззки к Юлику, то обратно на Кузьму. — Ты в порядке?! , — теперь она поняла, что переживает за Юлика, как за родного. Юры больше нет и остается цепляться лишь за Никиту, Юлика и Даню — тех, кто остался с ней. — Я в норме, но у меня так все болело, это было что-то ужасное и неприятное. Я бы никогда не подумал, что это настолько… мерзко, ужасно. Вы не представляете себе. Мои зрачки становились кошачьими, которые бывают при смерти. Меня бросало то в жар, то в холод, а все мои органы жутко резали внутри… Мое сознание захватила эта хуйня! , — на лице проскочил ужас и по спине даже пробежали мурашки от тех ужасных воспоминаний. — Юлик, привет! , — весело крикнула голубоволосая девушка, с блестками на глазах и щеках, одетая в одежду Юлика, прервав рассказ Онешко. «Блять, вот и настал тот день, когда я должен подавиться чаинками прошлого в сладком стакане янтарного напитка…». Она стояла и хлопала своими длинными ресничками, которые то показывали, то скрывали ярко-розовые тени на глазах. В комнату ворвалась очередная струя воздуха, которая была сильнее остальных и раздула шторы до небывалых размеров. За окном что-то упало на карниз, что-то тяжелое и больших размеров, а Кашин подавился пивом, которое только-только отхлебнул из банки. Даже солнце, что так ярко светило резко скрылось и комната перестала быть такой яркой, а с лиц друзей исчезли прежние улыбки. Все было испорчено в одно мгновенье. — Привет, Даш… — неохотно промолвил Онешко, пытаясь скрыть свою неприязнь к этому человеку. Но была ли это настоящая неприязнь? Настоящая неприязнь к человеку заключается не в том, что вы не хотите о нем думать или быть с ним, а в том, что вы осуждаете его поступки, действия, самые обыденные. Вам неприятно то, что он делает и говорит. Вот это и есть — неприязнь к человеку. Юлик же банально не хотел вспоминать о прошлом, которое отдавалось больными осколками в сердце. — Че ты грустный такой? Не опохмелился что ли? , — звонко рассмеялась над собственной шуткой девушка и хлопнула Онешко по плечу. — Да нет, просто он ведет себя со ВСЕМИ своими друзьями и знакомыми как мразь. А так, ничего необычного, Даша., — с обиженной интонацией проговорил Руслан, скрестив руки на груди. «Ой, да ладно! Обиделся, что тебе не дали, надо же!» Никто и не заметил, как он вошел в комнату и стоял прямо за Каплан. Он обиделся, как девчонка: им опять поигрались и оставили. Тушенцов и представить себе не мог, что Онешко такой тип: трусливый и боязливый до такой степени. Парень испугался собственных чувств, пусть даже к парню, что в этом такого? И пусть это была бы минутная симпатия, но каждое мгновенье, каждая прожитая нами минута — это и есть жизнь. Лучше провести эту минуты приятно и потом ни о чем не жалеть. И если вы беззаботно тратите свое время впустую и прожигаете его тем, что лениво валяетесь на диване — вы не живете, а лишь существуете. Так целый месяц существовал Юлик. Он считал, что занят размышлениями над жизнью и поисками себя, но на деле же он прожигал время, задумывался местами над этим, но не нашел ответы на все свои вопросы. Не развивался морально, а лишь разлагался, оказался посередине самой пропасти, что вела ко дну. Еще бы немного и он бы туда упал, увы, безвозвратно, как в большинстве случаев. — Юлик, это кто? , — удивилась Лиззка. Она слышала рассказы про Дашу, но ведь даже не знала, как она выглядит. Вообще, она знала почти все о Юлике, как считала до этого момента. Но, видно, что далеко не все, лишь то, что хотел рассказывать Юлик. Некрасиво, конечно, спрашивать при самом человеке, кто он такой, но сейчас, вежливость была не к месту никому. — О, он вам не рассказывал? Я Даша — подруга детства. Недавно я встретилась с его знакомой и вот… — Ты всегда умеешь делать неожиданности… , — кратко обронил Онешко, смущенно посматривая в глаза Руслана. Теперь они оба испытывали неприязнь друг к другу. Так странно: даже одно решение может изменить нам линию судьбы. — А ты Юлик всегда умеешь делать дела не до конца и убегать от разговора., — саркастично подчеркнул Руслан и затянулся вейпом, небрежно «кинув» пар в лицо Онешко. «Что он несет?!», — подумал про себя Онешко, ощущая теперь уже какой-то горький запах вейпа, не такой сладкий, как был до этого. Вся обстановка накалилась еще больше, когда он увидел, что за окном пошел снег. — Может пойдем, прогуляемся? , — Юлий нервничал и все, кто там сидел это заметили. О чем так переживает этот парень? Неизвестно. Скорее всего о том, что сейчас ляпнул Руслан, ведь он не хотел сообщать друзьям раньше времени о своей ориентации, да и навряд ли хотел. Разве им это так важно знать? — Да, давай… , — сказано от безысходности. От безысходности с Русланом и от безвыходности ситуации. Какие могут быть прогулки в такой снегопад? — Ну, и мне, как говорится, пора. Пока, Лиз, Никита! — наигранно «пропел» Тушенцов и повернулся в сторону коридора, собираясь покинуть квартиру вместе с Юликом и Дашей. — Хотя… может мне вам помочь прибраться, а Лиз? — Да, давай, Руслан., — вежливо и удивленно сказала Неред, не веря своим словам. — Пока! , — как ни в чем не бывало произнес Юлик. Все то время, пока он «подозрительно долго обувался», Лиза размышляла по поводу того, что это произошло с Юликом при виде «внезапно приехавшей» Каплан. — Ну всё, с нами Бог, там, тудым-сюдым. Если доебется кто на улице, скажи, что сейчас братву позовешь. С левой, с правой уебешь! «А этот Руслан интересный типчик… Со странностями.» , — подумала Дарья. — Пока, Юлиус! , — Крикнул Даня, что было не к месту и Тушенцов сначала посмотрел на друга исподтишка, а потом залился своим ненормальным громким смехом будто недавно сбежал из психушки и сорвал смирительную рубашку.***
— Ну так, что, рассказывай: давно переехала? , — наигранно заинтересованно протянул Онешко будто пробуя свои собственные слова на вкус. На ее нежно-голубые волосы падал снег и таял, так как был мокрым. Это выглядело очень красиво и будь там где-то неподалеку фотограф он бы точно попытался сделать такой уникальный кадр. — Ну, как сказать… год назад… , — неуверенно ответила Даша и все время проводила своими тоненькими белесыми ручками по воротнику этой хлопковой грубой рубашки, что небрежно вырывалась из-под куртки. Она приехала сегодня, не потому, что ей что-то надо, а просто потому, что ее любопытство узнать, как живет ее друг детства сейчас взяло верх над бедной девушкой. — Учишься, работаешь? , — без особого интереса, как работник поликлиники, спросил Онешко желая поскорее закончить этот разговор и уйти оттуда. Телом он был развернут немного вбок, что означало о его безразличности, чего не скажешь о Каплан. Она стояла и смотрела прямо на Юлика, всматриваясь в каждый его сантиметр и вспоминала, что в нем поменялось. — Да, учусь потихоньку на врача, прохожу практики, как и мечтала. А ты на кого, хоть? , — улыбалась девушка. Но в ее улыбке явно улавливались эти тонкие нотки фальши, которая исходила от нее. Вроде все вокруг было настоящим: эти дома, деревья, ватные рваные края облаков, что также легко неслись по небу. Настоящими казались даже волосы неестественного цвета, а улыбку ее будто кто-то стер и нарисовал новую, но допустил ошибки. — На экономиста., — его ответ сух и краток, а пальцы так и крутятся вокруг носа и рта. Парень просто хотел будто закрыться от этого пристального взгляда. — У тебя прикольные друзья… У меня, кстати, парень есть. Думаю вас познакомить как-нибудь… Он чем-то отдаленно напоминает Руслана по фразочкам… — Странно как-то, что ты только сейчас приехала ко мне, спустя столько времени. — Да мне не так давно повезло встретиться с одной… девушкой, она представилась твоей знакомой, ну и сказала адрес. Я ведь даже не знала до этого дня, куда ты мог уехать. Я думала, гадала, чуть ли не сходила с ума… Мне было больно и тяжело, Юлик. Мы продружили с тобой пару лет, но я так привязалась к тебе, ты не представляешь. У меня не было до тебя ни одного друга, никто не хотел дружить со мной из-за моей полноты. А ты полюбил меня. Но когда ты уехал — я возненавидела тебя всем сердцем, не понимала зачем ты так сделал, один вопрос: зачем? Но поняла, что у тебя там не было никаких перспектив на учебу, профессию, жизнь. Но ты бы мог просто сказать… — «Что это за «знакомая» такая?! Интересно…» — Прости меня, Даша, мне было невыносимо больно смотреть, как ты была счастлива с тем парнем. Было невыносимо тоскливо и обидно, что ты не смогла меня полюбить. Конечно, я не виню тебя, но больно было мне, ты оставила меня без ответа. — Ты думаешь мне было легко? Легко смотреть на тебя, как ты умирал на моих глазах, как ненавидел моего парня и чуть ли не каждый день хотел избить его собственными руками? Было легко чувствовать руками твои шрамы от побоев? Знаешь, как я плакала от того, как мне было тебя жалко? , — Голос дрожал, а из глаз уже катились тяжелые слезы, стекая до подбородка и падали на винную рубашку. Дышать уже было тяжело и Онешко просто молчал, сжимая зубы и покусывая щеки, он бы вот-вот заплакал. — Я не хотел остаться один, без друзей, без врагов, без всех. Я делал все возможное, чтобы не остаться одиноким., — на этом моменте парень сделал глубокую паузу, что была к месту и потерянным взглядом продолжал всматриваться в эти разочарованные глаза напротив. Теперь центром его внимания стала именно Каплан. Пожалуй потому, что с ее лица пропала нотка фальши, а появилось что-то искреннее и настоящее в губах. Многие говорят, что правды нет в губах. Как же они не правы… Чертовски не правы. Вся правда человека только в его глазах и губах, нигде боле., — Но остался один, пока не встретил Лизу, Юру и Никиту и кое-кого еще уже не так давно. У меня стало много друзей, знакомых. Но совсем недавно я почувствовал себя одиноким, знаешь… Я вдруг стал понимать, что сколько бы родных, близких и самых-самых дорогих людей у тебя бы не было, ты все равно одинок. Одинок во вселенной, на планете, в душе. Эти люди не могут быть всегда и везде рядом, у них есть своя жизнь. Мы не можем привязывать себя поводками «дружбы» и «любви», как бы того не хотелось. Мы лишь можем любить и надеяться на что-то… Если больно было и тебе, то значит, мне было вдвойне больно., — парень стоял и, задрав голову, смотрел на небо, как оттуда кто-то всевышний высыпал эти хлопья. «Снежинки не знали, а просто падали на землю и несчастно гибли.»***
— Русь, а что это у вас с Юликом произошло такого? , — поинтересовался Кузьма, который точно подметил их поведение, ровно как и Лиза. Он понимал, что что-то не так, а что именно не знал. — Да ничего… — сказал Руслан, неестественно изображая недоумение и пытаясь скрыть свои бегающие зрачки. — Да ну, рассказывай давай, все свои! , — сказал Кузьма, одобрительно улыбнувшись. — Поссорились просто. Он мудак, Никит. Юлик так поступил с вами, просто не разговаривал с человеком, с которым жил в одной квартире, это ж пиздец какой-то… — оправдался Тушенцов, но Неред уловила эту интонацию и поняла, что кто-то опять нагло врет. Конечно же, Руслан сейчас думал не о том, какой Онешко мудак, а об их поцелуе, как это было приятно. Тушенцов хотел бы сейчас хоть на еще пару секундочек ощутить это тепло от парня, что сидел у него на коленях, так же испугать его в книжном и также шлепнуть по заднице «ради шутки». Самое время, наверное, признаться уже себе, что он гей. У него было целое море девушек: девственных красивых нежных тел, сладкие тоненькие голоски, молодые и юные, но они настолько уже надоели Тушенцову своей неискренностью и искусственностью, что парень и не знал как еще извратиться в постели со всеми. Он с каждой хотел пробовать что-то большее и новое, что-то необычное, искушая их на что-то большее, на что-то, что переступает их рамки дозволенного. Сколько же было разбитых женских сердец и сколько же лишенных невинности и юности навечно. Все надоело и он решил начать жизнь заново. Но, как бы мы того не хотели, это невозможно. Мы лишь можем решать, как ее продолжить. — Да ладно, он всегда такой странный был, даже когда мы встречались, подобно вел. Иногда мог исчезнуть на день, на два. Но потом все же перестал, а теперь это… — как бы «невзначай» сказала Неред, с легкой интонацией. Она будто собиралась что-то сказать, но все никак не могла заставить себя это сделать. Спустя какое-то время из ее уст наконец вырвалось: — Руслан, что произошло вчера в клубе, когда вы нас искали? , — грозно спросила Лиза, пока собирала все пустые бутылки и кидала их в тележку. Она строго посмотрела на Кузьму, чтобы дать ему понять, что и Гридину не помешало бы поинтересоваться у Тушенцова обстоятельствами вечера. Но тот парень был все погружен в свои думы: ему опять снился этот странный сон с Юрой. «Хован мне стал часто сниться. Интересно, к чему бы это? Не помню, чтобы мне кто-то в принципе так часто снился, пусть даже из мертвых… Ну, дядя Ваня раза два снился, наверное, а тут Юра и четыре раза!» — В клубе?! Да ничего там не случилось, с чего ты взяла вообще? , — иронично, печальным голосом спросил Руслан, рассматривая на свету бутылку из-под виски, что когда-то была янтарной и содержала в себе опьяняющую жидкость. Наверное, когда-то и Тушенцов был такой бутылкой, а теперь его кто-то опустошил и оставил наедине с его раздумьями и один на один с жизнью, с той самой жестокой и несправедливой. Если раньше он был мастером вранья, то теперь его ответы походили на ответы провинившегося второклассника, который никогда раньше не врал. — Да? А нам Юлик сказал, что твой знакомый накачал его наркотой… Как-то странно, не находишь? , — вмешался Кузьма, скрестив руки на груди и перестав подметать, вопросительно поднял бровь, глядя прямо на бледнолицего. В тот момент, когда Никита уже начал возмущаться за окном послышался какой-то громкий стук, на который он даже не обратил внимание, но это добавило Гридину большего эффекта того, что он грозный и сердитый. — Это мой старый знакомый — Денис. Долбоеб тот еще. Хуй его знает, честно говоря, зачем он так сделал… , — вырвалось у парня. Он явно хотел сказать не это, а что-то другое, но понимал, что если произнесет это, то будет не совсем правильно с его стороны разглашать об этом «недо-поцелуе» с Онешко. Да и зачем оно надо? Неужели, всем так нужно знать об этом? — Что блять?! Пиздееец, Руслан! Ну ты и еблан! Ты дружил с ЭТИМ ДЕНИСОМ?! Ебанулся? Ты умереть, блять, хотел? , — крикнул Кашин и подошел к Тушенцову. Данила был похож на злобную собаку, которая была готова перегрызть от голода глотку. Никогда прежде Руслан еще не видел Кашина таким злым и чтобы тот так переживал за друга. Оказывается, что переживал и еще как. Когда он узнал о первом бэд-трипе Руслана, то чуть ли не сошел с ума, так как испугался за него. Но то, что творилось сейчас… — Так, что тут происходит?! , — встряла Лиза и встала между ними, разводя руками, не допуская драки. Оба парня были уже разозлены чем-то… — Когда я был пиздюком, лет шестнадцати, начал закидываться некоторыми веществами, которыми торговал Ден. Я был молод и глуп. Сейчас максимум пару косячков скурю и все… — стыдливо оправдался Руслан, виновато смотря на подругу. — И ты, Даня, типа не знал? , — саркастично и уже с некой «улыбкой облегчения» подметила Лиза. — Знал, но, блять, этот ДЕН, СУКА, ШМАЛЬЦ, торговал смертью! В прямом смысле! У нас пол района скукожилось в подворотнях от его дерьма! Ты думаешь, зачем это он сюда уехал? Скрывается от копов! , — жестикулируя своими большими и мощными руками кричал Данил, которого Неред кое-как смогла успокоить. — Да что ты говоришь! Ахах, ты наверное еще забыл добавить «как мы с Русланом.», — засмеялся Тушенцов и начал пристально наблюдать за реакцией Лиззки, которая стояла с серьезнейшим выражением лица и непонимающе смотрела на Кашина. — А вот с этого момента поподробнее, пожалуйста! , — серьезно спросил Кузьма, выпучив свои глаза и от удивления прикрывал рот. Он примерно мог представить о чем мог говорить Руслан, но это не складывалось в одну общую картинку. — В прямом, блять! Мы с Даней уехали из Ачинска в Москву, чтобы там заниматься кражей личных данных. Мы вступили в компьютерный клуб и зарабатывали тем, что взламывали всяких знаменитостей: сливали их фотки, контакты, продавали всяким озабоченным извращенцам. Видеоблогерами тоже занимались, иногда… В Ачинске еще делали это, но там не было заказчиков особо и денег почти не платили, да и оборудования нормального не было. В Москве же люди профессионально на жизнь этим зарабатывали. Не вечно же этим заниматься, надо поступить в институт. Поступили и нам на курсе встретился один чувак, очень серьезный. Заказал крупного дядю, мы с Даней только начали, нас вычислили и угрожали убить. Весь клуб расформировали и один чел помог нам бежать оттуда, остальных повязали, блять. Если бы не он, мы бы сейчас на зоне уже срок отматывали. Вот поэтому мы в Питере. , — он не хотел это рассказывать, но его эмоции, как ни странно, взяли верх и Руслан назло Дане рассказал Лизе. А ведь Кашин не хотел, чтобы она знала. Не хотел показаться плохим и боялся, что от него отвернутся. — И зачем вы это сделали? Как вообще получилось, что вы стали «хакерами»? — Мы были детьми и хотели заработать на мечту, правда, вышло не совсем честно… Стали хакерами потому, что ходили там в один клуб сначала компьютерный, играли в кс, а потом… понеслась… — Знаете, как-то обидно, что все самое плохое мы пробуем и видим в столь юном возрасте. Ведь все это «гормоны в голове играют». А потом мы сильно жалеем о прошлом, которое никак, увы, не исправить., — подвел черту Кузьма.***
Вот уже вечер, опять. Крыши домов дрожат где-то вдалеке под тяжестью дней, а Юлик лежит в своей комнате, размышляя о том, что будет с ним и что будет с Русланом. Тушенцов обиделся, но первый, конечно же, никогда не подойдет к Онешко и не будет просить прощенья, нет. Он слишком горд и слишком любит себя. Это ощущение бесконечной сдавленности: избавился от одних проблем, появляются другие. Руслан уже давно ушел домой и лежит на полу своей комнаты, на темном ковре и все также размышляет о сегодняшнем дне: он рассказал Лизе и Кузьме о своем темном прошлом, теперь о его судьбе знает еще больше людей, что не есть хорошо для самого Тушенцова, который так хотел, чтобы о нем никто не знал слишком много. Хотел забыть это и жить по-другому в Питере. Сейчас ему даже не хотелось скурить косячок или сигарету, не хотелось выпить чего-то. Он устал бежать от своей судьбы, от своего прошлого и, в конце концов, от самого себя бежать тоже устал. Тушенцов понимал, что вечно ему скрываться не получится, но не ожидал, что все так быстро выйдет из-под контроля. Жизнь оказалась той еще несправедливой сукой и мразотой, как предвиделось парню. Но он думал сейчас не только об этом, а о чем-то еще очень важном. И в этом очень важном есть Настя, которая там играла важную роль. Их отношения, как и можно было ожидать, зашли в тупик При чем, это самые долгие из всех, что когда-либо были у Руслана. Они перестали видеться вне института с появлением в жизни парня его теперешних друзей и та страсть и то желание, что были у бледнолицего просто растворились, как дешевый кофе из банки. Именно сегодня он почему-то надумал сказать ей об этом, но уже слишком поздний час и не хотелось будит ее своим телефонным звонком, разрушая эти детские розовые сны розоволосой. Руслан попользовался ей для воплощения своих извращенных фантазий и поигрался как с игрушкой, ему надоело. Теперь он хочет стать каким-то живым и настоящим, ему надоело притворяться, что он кого-то любит, парень хочет любить, как самый настоящий человек. Хочет любить Юлика. В комнате блондина царила тишина, спокойствие. Юлик все обдумывал и вспоминал ту встречу с Лариным, при которой тот сказал, как же разглядеть «твоего» человека. Да, Юлику нравились эти игры в «мисс недотрогу» в их первые дни недо-знакомства. Но сейчас Онешко уже знает слишком много, да что уж там, общие друзья знают еще больше. Да, Тушенцов, как человек, нравился Юлику, но тот не мог понять до конца нравится ли ему этот Руслан, который может выражать, хоть и с большим трудом, эмоции, может кричать и злиться, может любить кого-то. Не стоит торопить события с этим, есть дела гораздо важнее этого. Например, дело о загадочной смерти Юры. На том моменте, когда Онешко стал задумываться о его последней встрече с Хованским, рука сама по себе стала рыться под подушкой, пытаясь там что-то найти. Холодная хлопковая ткань постельного белья, гладкая, иногда со складками, как вдруг… Что-то картонное и мятое, что-то глянцевое и шуршащее рядом. Ладонь резко отпрянула и вынула за собой картонную смятую пачку сигарет. В темноте плохо видно, поэтому Онешко зажег лампу и чуть не крикнул на всю квартиру от шока, который он испытал. Это же та самая пачка сигарет, которую они находили в вещах Юры и такие же сигареты курила та самая девушка с красными волосами. Это казалось лишь странным совпадением, но Юлик понимал, что здесь что-то не так, явно. Может, кто-то специально ходит и всем их подкидывает? Возможно, но нет. «Бля, точно! А я никак не мог вспомнить, где мог видеть эту пачку! В вещах Юры такая же была!», — подумал Онешко и ринулся в стороны комнаты Лизы, пройдя через вычищенную до блеска гостиную. Сейчас его переполняло чувство какой-то ясности и все будто бы сложилось в единое целое. Онешко почувствовал радость и в то же время беспокойство — самое необычное сочетание чувств, которые были как ананас с рыбой.