«Да и нет — не говорите, чёрно-бело — не берите»
Бывали дни, когда тоска, накрывавшая Дом своим пыльным покрывалом, становилась невыносимой. И тогда все усилия жителей бросались на то, чтобы раскрасить своё унылое существование. Особенно остро эти приступы удушающей реальности наваливались в те дни и месяцы, когда сама природа то ли спала, то ли умирала. Поздняя осень и ранняя весна — вот два самых нестерпимых времени Серого Дома. И все средства были хороши. Кто занёс эту заразу в Дом уже не докопаться. Одно помнили точно: случилось это после очередного курса бесед с мозгоправом. Время от времени в Дом присылали очередную комиссию с каким-нибудь фееричным исследованием. И тогда либо наступали тёмные дни для воспитателей и администрации, изводивших тонны бумаг на отчётность, за каждый вздох и стон своих подопечных, либо все стаи от Фазанов до Псов подвергались «унизительным процедурам» — в терминологии Табаки. Правила игры были просты и незамысловаты. И, на удивление, в неё включились все: и вечно «правильные» Фазаны, и траурные Птицы, и сам хозяин Дома — Слепой. А самое удивительное было — участие в этой игре воспитателей. Играли серьёзно, скрупулезно соблюдая правила. Так, что даже монохромные Птицы во главе со своим вожаком вынуждены были разнообразить свой похоронный стиль. Все обитатели Дома денно и нощно изощрялись в искусстве хитросплетения слов, дабы не произнести запретных — да и нет. Но время от времени кто-нибудь проговаривался и тогда… О, тогда в стае, что одерживала победу, наступал весёлый разнузданный час рабовладения. Проигравший вынужден был выполнять все пожелания поймавшего его соперника. А фантазии жителям Дома было не занимать. Но был в Доме и тот, кто не проиграл ни одной битвы в войне «цветов и слов» — несокрушимый монолит, глыба — Чёрный Ральф. Он появлялся ниоткуда, и глас его, подобно трубе иерихонской, гремел над головой несчастного, вводя жертву в священный ступор, из которого можно было дать только один из двух ответ: либо да, либо нет. Благодаря этому в коридорах дома царила чистота, в спальнях — относительный порядок, а посещаемость на уроках была стопроцентная. В стайном сообществе тоже были свои мастера игры. Шакал Табаки, заплетающий из любого созвучия нескончаемую череду слов. И Слепой, который просто умел избегать ненужных встреч. В этот вечер наказание отбывали Лорд и Стервятник — неисправимые картёжники. Они сидели в общем коридоре, а напротив, в клубящейся тени, как курящийся дымом Везувий накануне гибели развратной Помпеи, высился прокурор, судья и судебный исполнитель триединый эР Первый. Осужденные читали вслух статью «О вреде алкоголя для подростков». А Ральф мысленно ставил галочки в отчёт: «О вреде курения — пыхтел Лавр; о венерических заболеваниях — на прошлой неделе, бледнея и вздыхая, вещали Рыжий и Курильщик», а сегодня услаждали слух первый красавец и главный монстр Дома. Неотработанными оставались наркомания, гомосексуализм и веротерпимость. Время от времени Ральф подстегивал воспитываемых окриком: « Громче! Чётче!», если они пытались пропустить какой-нибудь абзац или невнятно его промямлить. «Следует более детально рассмотреть, как метаболиты этилового спирта воздействуют на неокрепшие внутренние системы», — нудно читал Лорд и тихо ненавидел Р Первого. Больше всего ему хотелось швырнуть эту мерзкую брошюрку в воспитателя, заодно послав его на три буквы. Может, он бы так и сделал, но, каждый раз опуская глаза, Лорд видел носок ботинка Ральфа и очень ярко представлял, как тот врезается ему в колено. Но желание взорваться было нестерпимым. «Ты охренел?! — уголком рта прошипел Стервятник, сидящий рядом на стуле, словно прима-балерина с прямой спиной в роскошном парчовом жилете. — Читай, блять». Задумавшись, Ральф не сразу уловил некую неправильность в происходящем. Лорд смотрел на него исподлобья, кусая губы, вожак Птиц светски улыбался. — Закончили? — Закончили, — кивнула Птица. — Замри, — гавкнул Ральф крохотной помойной крысе, гонимой вечным голодом, которая пыталась незаметно проползти вдоль плинтуса за спинами докладчиков. — Куда? — В столовую, на ужин, — попискивал Гибрид. — Руки мыл? — Мыл, — держала оборону маленькая крыса, так и стоя боком у стенки. — Когда? — пытал Ральф. — Сегодня, — не сдавалась серая тварь. — Врёшь, как дышишь. — Да чё сразу врёшь-то?! — крепость пала, не сумев оказать серьезного сопротивления. Стервятник закатил подведённые синим карандашом глаза — чёрный цвет запрещён, но из образа выпадать нельзя. У Лорда на лице алой лампочкой мигало литературное слово про собачью маму. Что поделаешь, в Сером Доме не так много развлечений, а нынешний интеллектуальный уровень коллег оставляет желать лучшего. Поэтому каждый резвится как может. В сумрачных глазах Ральфа мелькнуло мрачное удовлетворение. Р Первый посмотрел на Лорда и Стервятника и решил покуражиться ещё немного, в конце концов, он никому не позволял безнаказанно оскорблять себя, даже мысленно. — А вы хорошо смотритесь вместе, — усмехнулся Чёрный Ральф, нашаривая в кармане брюк зажигалку. — Прямо как красавица и чудовище, инь и ян, я бы даже сказал, воплощённый третий закон Гегеля. Лорд моментально покраснел, чем сразу испортил великолепную внешность. — Вам никто ещё не говорил об этом? — Нет, — полыхнул Лорд, выплёскивая в этот крик своё напряжение и злость. — А вам не кажется, — начал и тут же осёкся, понимая, что попался на провокацию, как до него Гибрид. — Я начинаю скучать, — со вздохом сообщил Ральф пространству над головами воспитанников. — Свободны, — отпустил он три истомившиеся души.***
Крыса быстро семенила в сторону чарующих ароматов. А Лорд, резко откативший свою коляску подальше от воспитателя, ждал, когда Стервятник нагонит его. Какое-то время они молча идут и едут рядом. Но потом Лорд разразился ругательствами: «Сука, гнида какая! Ты слышал, что он про нас сказал?!» — Я слышал, как ты ответил, — в голосе Стервятника звенели кубики льда. У самой столовой их нагнал Табаки и, пристраиваясь к колесу Лорда, начал верещать: «Лорд, душа моя, так нельзя! Кто же так читает, где паузы, выражение, интонации, в конце концов! Такая животрепещущая тема! А последний абзац — я его вообще не расслышал, ты его прочёл или нет? А я, между прочим, всю лекцию пролежал на полу в коридоре, затаив дыхание и рискуя заболеть». — Отвали, Шакал, — бросил Лорд и побыстрее вкатился в зал, чтобы избежать дальнейших шакалиных расспросов и наставлений. — У тебя будет шанс послушать ещё раз, — сказал Стервятник. — Лорд опять попался Ральфу. — Опять, — в ужасе ахнул Табаки и начал нервно дергать молнии своих жилеточных карманов. — И Ральф начинает скучать, — задумчиво сообщил Стервятник. — О, это плохо, очень плохо, — остановился Табаки. Потому что если Чёрный Ральф скучает, он звереет. — Надо что-то делать. «Надо что-то делать», — эхом подхватили Сфинкс со Слепым, подошедшие сзади. — Надо — выпить, — кривозубо усмехнулся Птица. — Приглашаю и угощаю. И убрёл в сторону своего стола, где непривычно цветные птички, от которых рябит в глазах и болит голова, с кислыми физиономиями томились в ожидании Папы.