Под полыхающим Сьоном

Джен
PG-13
Завершён
7
автор
Пэйринг и персонажи:
Размер:
7 страниц, 1 часть
Описание:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
7 Нравится 12 Отзывы 3 В сборник Скачать

Часть 1

Настройки текста
      Сегодня снова должна была пролиться кровь. Кровь бывших друзей.       Берн был предателем, безусловно, но от него этого следовало ожидать. Опьянённый успехами, достигнутыми вместе со своими новыми соратниками, Коби слишком многое возомнил о себе и стремился расширить свои владения. Вот что получается, когда даёшь диким городам и селениям свободу, которую они не заслужили. Под властью королей Арелата и даже князей Церингенов он был куда покладистей и сговорчивей. И всё же Берн был хорошим другом Савойе, хоть и не брал его с собой на охоту на медведя, а это в его понимании как высшая степень признания. Но они не раз воевали вместе, как Берн укрывал его от стрел за щитом, а следом Савойя быстрой атакой сражал подступавших врагов. Где те времена, когда они сидели летним вечером где-то на опушке леса и, жаря сыр на костре, смотрели на звёзды, а после Коби начинал травить смешные и не очень байки?       Впрочем, то была глупая лирика. Редко Раймунд замечал за собой подобное состояние, оно было свойственно Бургундии, любителю даже наивно идеализировать и приукрашивать свою жизнь. Савойя был не такой, Савойя понимал, что к любым жизненным трудностям надо быть готовым, цинично ожидая неприятного подарка в виде холодной стали в боку от какого-нибудь знакомого. И всё равно эта война застала его врасплох, оттого он был ещё более зол, только непонятно, на кого — на врагов или всё же на себя.       Прошлой осенью гонец из Берна доставил Карлу Бургундскому вызов от лица всего Швейцарского союза, а уже на второй день января началась атака на земли Во, имевшего наглость сбежать от своего сюзерена и старшего брата по совместительству в войска Бургундии. А спустя чуть больше двадцати дней пришёл ультиматум. Запретить наёмникам из Италии пересекать земли Савойи, чтобы поступить на службу Бургундии. Такой наглости Дюран снести не мог. "Да кем он себя возомнил?!" — вот и вся его реакция. А потом прибыл дипломат из Бургундии, был заключён союз между Бургундией, Савойей и Миланом, что ещё больше разозлило Берна. Но так ли это было сейчас важно?       Обидно, когда продаёшь дружбу во имя имперских амбиций, которые оплачены твоим врагом, но Берна легко было этим увлечь. И тем обиднее было, что он тащил за собой в Ад неповинную душу.       Швиц познакомился с Савойей через Берна, и, хоть и делал вид, что не придавал этому особого значения, время от времени наблюдал за ним, подмечал что-то, перенимал для себя. Раймунд видел в нём юного себя: резкий, плохо скрывающий свои эмоции, только учился азам дипломатии, пытаясь разрешить споры в Союзе, но, в итоге, сам Дюран и прекращал их, выступая посредником. Быстро взрослеющий Швиц, который не так давно стал называть себя Швейцарией, действительно приглянулся ему, он правда думал, что из него выйдет толк и неплохой союзник.       А потом началась эта война. Война, что поставила большой кровавый крест на их приятельстве. И роль врагов пришлась им очень даже по вкусу. Они не раз торжественно клялись убить друг друга, но каждый раз, в самый ненужный момент, стычка заканчивалась, и неудовлетворённое желание только усиливалось, особенно под напором постоянно накапливавшихся претензий. Во многом похожие, разве что каждый в свою сторону.       Для Швейцарии борьба с Савойей стала делом принципа, ведь он союзник его врага, чья агрессивная внешняя политика угрожала Союзу, за который он нёс ответственность. Ударить бы его да посильнее, а после скинуть с ущелья на острые скалы. Бывало, что Башу это даже снилось. Жаль, что убить его не получится, но уж хотя бы Вале, который уже обзавёлся кое-какими связями с Берном, нужно захватить. Не только стратегически важно держать под своим контролем путь в Италию, чтобы никто не смотрел на тебя свысока, как на взбунтовавшегося пастушка, да и просто хочется ощутить, наконец, в своих руках настоящую силу, чтобы тягаться на равных с остальными. Кому не хочется стать сильным? Кто не хочет удовлетворить своё тщеславие?       Для Раймунда же было делом чести отстоять свои территории, покупаемые швейцарскими властями, которые, в свою очередь, до того были куплены королём Франции. Сейчас он единственный союзник Бургундии, они же родня, он не может его подвести. В конце концов, разве может кучка крестьян что-то сделать с прекрасно обученными армиями двух герцогов? Уже было не до дележа территории, можно было всё Карлу Бургундскому отдать, лишь бы только дали сомкнуть ему руки на горле проклятого северного соседа и медленно душить. А потом самолично пытать на каком-нибудь орудии пыток, любезно одолженном у Папства, Флоренции или ещё у кого.       В такие моменты невольно задаёшься вопросом — что может быть прекраснее, чем закадычный враг? Два упрямца никогда не признаются, что сражаться друг с другом — одно удовольствие, когда уже плевать на собственных людей, лишь бы только махнуть мечом возле уха, или ударить прикладом аркебузы в живот, да побольнее, заставить противника согнуться пополам от боли. А потом повалить на землю и попытаться убить, одно только плохо — скинут, и придётся всё заново начинать. Впрочем, сам процесс от этого только интереснее и становится. Такая борьба опьяняла не хуже вина.       Проблема была в одном. Союз не собирался так просто не то что сдаваться, и вовсе проигрывать хотя бы одно сражение. Будет сложно. За прошедшие месяцы Савойя одним за другим терял города и крепости. Берн и Швейцария, его юный лидер, не собирались проигрывать, пока не убедятся в хладности его трупа. Тем более, что их поддержал Вале, сбежавший ещё два месяца назад, его также требовалось наказать. А также Фрибур, давно спутавшуюся с Берном и состоявшую с ним в самых непонятных отношениях. Будет очень сложно.       — Принцесса, вам не обязательно лезть в самое пекло битвы! — в очередной раз заявил Раймунд, стараясь отгородить регентшу от сражения.       — Ты слишком обо мне заботишься, — отмахнулась Иоланда. — Если уж не мой сын, то я буду воевать.       — Ему всего-то десять лет, какой воевать… — пробурчал тот, но его никто не услышал.       Женева, глядя на их короткую перепалку, лишь невесело усмехнулся и поскакал к архиепископу. Вале поднял восстание, ему помогал Берн, а им предстояло вернуть всё на свои места и, если получится, ослабить опасного врага. Но, в отличие от Рудольфа, Раймунд расценивал это как нечто более личное, и даже не только оскорбление. Это как сигнал, что долгожданная возможность побить любимого врага наконец-то наступила. Сложно сдержать радость, но нужно. Всё-таки это война, всё-таки немало его сёл пострадало от нашествия швейцарцев. Самое время отомстить, заставить его бежать под градом стрел, а потом свалить и всё-таки задушить. Не место такой сволочи не только в мире, но и в качестве соседа.       Войска дошли до речки Морге. Уж десять тысяч хорошо организованных солдат должны усмирить взбунтовавшихся. Их оплот — город Сьон — ставился как цель, чтобы, взяв город, заставить противника отступить обратно, а лучше, по возможности, догнать и добить. Но на том берегу, чуть в отдалении, их уже поджидали. Но как Савойя не вглядывался, но не увидел ни знамён Союза, ни самого Баша. «Струсил? Какой стыд!» — пробормотал он про себя, не скрывая разочарования. Но тем же лучше, будет, что ему предъявить. А потом смотреть на его гнев, смеяться прямо ему в лицо, а там всё-таки вонзить меч в его непропорциональное тело.       — Ты в порядке? — с опаской поинтересовался Женева, глядя, как лицо его брата исказил безумный оскал.       — В полном!       Прозвучало слишком громко. Регентша малолетнего герцога обернулась и с удивлением уставилась на них. Словно чувствуя, что ситуация выходит из-под его контроля, он быстро забрал свои длинные русые волосы в небрежный хвост и опустился на одно колено перед Иоландой.       — Прикажете их атаковать?       Принцесса переглянулась с архиепископом Жаном Луи и кивнула.       — Да, раньше начнём — раньше закончим.       — Женева! — обратился он к Рудольфу. — Мы с архиепископом пойдём вперёд. Поручаю тебе жизнь Иоланды.       — Понял, — кивнул тот и отступил к регентше.       Форсирование реки заняло достаточно немного времени, от основных сил отделилась небольшая группа, бросившаяся сжигать ближайшие деревни. Савойя, одним из первых оказавшихся на том берегу, внимательно следил за войском неприятеля, но те стояли, не шелохнувшись. «Там только бунтовщики да сам Вале. Их точно кинули!» — пронеслось у него в голове. Солдаты построились в боевой порядок, архиепископ махнул рукой. Атака! Противник явно не ожидал, что всё произойдёт так скоро, но продолжали оказывать яростное сопротивление, хотя ноги скользили по промёрзшей земле, да и численное меньшинство нисколько не помогало. Раймунд заметил в смешавшихся рядах бойцов брата и бросился к нему, занеся меч над головой, но Морисо отразил удар, второй, третий. Но что-либо поделать с отступающими людьми он не мог.       — Неужто мы их тесним? — удивлённо воскликнул Раймунд.       Нет, здесь явно было что-то не то, или же у него после стольких веков жизни развилась паранойя. И снова взмах мечом, второй, третий, уже далеко не над Вале. Раймунд на несколько секунд замер, чтобы отереть пот со лба и оценить обстановку. Кажется, победа останется за ними, нужно ещё немного поднажать, он смогут это сделать. Рука сама собой занесла меч над стоявшим напротив него противником, тот инстинктивно закрыл лицо руками, лезвие полоснуло по ним, ногой Савойя опрокинул его и ввязался в бой со следующим. Не прошло и получаса, как разбитые войска Вале бежали в сторону Сьона. Архиепископ направил свою армию, ведомую разгорячённым Савойей, в погоню, которая продлилась недолго. Когда до города оставалось всего ничего, неприятель был остановлен гораздо меньшим отрядом савойцев, что отделились ещё у реки, но за их спинами полыхали нестройные ряды домов — они пожгли сёла вокруг города, недвусмысленно намекая, что ждёт и город за неповиновение.       Им некуда отступать. Им никто не поможет.       — Готовься к наказанию, мой непослушный младший брат! — прокричал Савойя.       Но Морисо не намерен был склонять перед ним голову, само сражение перекочевало в Сьон. Бои в городе не были сильной стороной Раймунда, а посему надо было выгнать неприятеля, а сам город, после победы и поимки главарей, предать разграблению и сжечь в качестве наказания. Ему это не сильно нравилось, всё-таки Сьон, стоявший на берегу Роны, был важной стратегической точкой. Но нельзя допустить, чтобы Союз до него добрался и захватил себе. Жители города, взяв самое необходимое, в спешке бежали к северу, в горы, гнаться за ними не имело смысла. Запах гари чувствовался за много километров, сами беглецы буквально пропитались им.       Неправильно разорять собственные территории, неправильно пытаться покалечить собственного брата до полусмерти. Но он предал их, приняв сторону врага, такое преступление должно сурово караться.       "Умрите! Умрите!" На мгновение Савойе показалось, что он закричал, что начало раздирать его сознание. Всё, что ни творилось в его пределах, отражалось на его психике, нарастало, как снежный ком. И с он ужасом понимал, что ждёт своего врага, чтобы отбросить всё и с головой нырнуть в сражение. Не только его союзник — они все такие были. Немного чокнутые, ищущие спасения в битвах от своих кошмаров наяву, что застилают разум и убивают внимание, заставляя терять связь с реальностью. Показалось, что Женева ему что-то прокричал, но его голос затерялся в гуще криков и лязге оружия, словно их разделяла непреодолимая стена. Словно с головой погрузился в воду и опускался всё глубже, теряя связь с реальностью. Он не заметил, сколько прошло времени, но, судя по тому, как всполошились его солдаты, прилично. Они быстро пытались сгруппироваться, чтобы оказать сопротивление подоспевшему противнику в городе. Раймунд бросился к архиепископу, но, бросив мимолётный взгляд на его лицо, понял, кто к ним спешил.       — Женева! — рявкнул он приказным тоном как можно громче. — Хватай Иоланду и отступай куда подальше!       Наконец-то пришла их добыча. Или швейцарцы шли за своей. Ясно было одно — живыми выберутся немногие, а потому властительницу надо было защитить. Рудольф хотел было возразить, но, взглянув в буквально обезумевшие карие глаза брата, лишь печально вздохнул и повёл за собой регентшу прочь из города. До Савойи сейчас не докричаться, его мысли были заняты лишь тем юнцом, даже сейчас, пока оба войска переводили дух перед новой фазой сражения. Со стороны валезанцев доносились крики — кажется, кого-то из отловленных дезертиров прилюдно казнили. Бесчеловечно даже по меркам стран. Но кровь едва ли не кипела, разум был затуманен самыми низменными, животными мыслями, чуждыми хорошим Божьим детям. Но время затишья истекло. Обе армии двинулись навстречу друг другу.       Раймунд до сих пор не осознал, как их выбили из города, но это было неприятно. Отходить до ближайшего города — как это унизительно, даже если, чтобы найти более подходящее место для боя. А юный Баш проглядывался в самом центре строя, бросая грозные взгляды, словно прикидывая, куда ударить, да так, чтобы с первого раза, чтобы не встал. Даже обидно, что он не хочет вновь и вновь повторять те сражения, их личную и почти что любимую... забаву? С большой натяжкой это можно назвать и так. Быстро перестроиться и встретить новую атаку врага лицом к лицу. Без боя не уйдёт никто. Сейчас решится всё.       Савойя слишком много времени общался с Союзом, Савойя знал знамёна швейцарских земель практически наизусть: справа войска Золотурна, самого близкого друга Берна, войска последнего были в центре, Баш и Коби как раз в их рядах, дальше Фрибур, давно пытавшейся выйти из его сферы влияния, но своей миниатюрной младшей сестры он в их рядах так и не разглядел. А рядом с ними скромно примостились и солдаты Вале, трясущиеся от страха после публичной резни и усталости. Да и сами савойские войска тоже не особо готовы к свежему подкреплению у противника, оставалось полагаться только на численное преимущество. Карл Бургундский проиграл, потому что у него было меньше людей под Эрикуром. Иоланда Савойская и Жан Луи ди Савойя, архиепископ Женевы, с гордостью восполнят этот пробел во имя победы над общим врагом.       Швейцария не знал, ненавидит ли он Савойю, но знал, что он враг, от которого должен обезопасить себя и свой Союз отныне и вовеки веков. Хотя его самого пугала эта смесь чувств, балансирующая на грани между практически ненавистью и желанием увидеть вновь и сойтись в сражении, стремясь разрубить напополам голову. Но не в этот раз. Борьба за Вале слишком затянулась, а союзники ждут их помощи к северу от гор, в осаждённом Нанси. Из-под глубин его души вырывалась почти что унизительная для него жажда славы и наживы. Он чувствовал в себе силу, способную расправиться со всеми опасностями, что его окружают. Ходить на медведя под присмотром Берна уже больше напоминало лёгкую прогулку на фоне всего, с чем ему уже пришлось столкнуться. Когда-то Баш считал войну необходимостью только для защиты, но не для атаки, теперь же всё было наоборот. А в голове, как назло, ворох разных мыслей пытался захватить его.       Но надо отбросить всё лишнее в сторону. Война. Савойя. Численное меньшинство. Савойя. Разрушенный Сьон. Савойя. Не отвлекаться.       Левый фланг савойских войск едва мог сдерживать мощную, буквально разрушительную атаку союзников, солдат продолжали теснить, и уже немногим спустя им пришлось отступить на запад. Теперь же настало время фронтальной атаки. Это всегда был тяжёлый удар для любой армии, потому что, несмотря на более слабое вооружение, они брали физической силой и недюжинным упрямством и храбростью, граничившей с безрассудством. Почти как Великий герцог Запада. Надежда на численный перевес растаяла в один момент, их продолжали яростно теснить. Войска в панике, надо их воодушевить. Савойя решил взять эту трудную задачу на себя и, буквально прорубив себе проход через двух бернцев, вырвался в самый перед войск. В этот момент к нему, растолкав всех и даже Берна, едва не потерявшего равновесие, вышел Баш.       Во многом похожи внутренне, но внешне совершенно разные. Высокий, стройный, с длинными русыми волосами и светло-карими глазами, Савойя говорил немного нараспев и двигался во всём изящно, словно на светском приёме. И его противник, широкоплечий, но с детскими чертами лица, во всём грубый, резкий, порывистый. Однако оба превосходно держали в руках меч и не желали проигрывать. Оба упрямы до мозга костей. Оба хотят защитить то, что считают по праву своим. Оба пытаются повести свою семью в лучший мир. Оба пытаются выжить, уничтожив противника.       Звон ударяющихся друг о друга лезвий, в паре сантиметров от лица Баш чудом заметил острие меча и отклонил голову назад, отступил на шаг и выставил свой меч вперёд, готовясь к контратаке. Но в этот раз не удалось, Савойя первым занёс очередной удар, на этот раз над головой противника, как тот сам любил. Удар, ещё один, третий, четвёртый... Всё было отбито. Теперь, воспользовавшись короткой передышкой врага, атаковал Швейцария, стараясь нанести удар и по голове, и по плечам, и в живот, но Раймунд вовремя блокировал тяжёлые удары. Всё происходило быстро, рывками, нервно, не как обычно, никакого удовольствия, в груди даже кольнуло от обиды. Однако Савойя, бросив взгляд в сторону, быстро позабыл обо всём этом, словно вынырнув из воды и осознав себя в реальности.       Сложно сдерживать крепких упрямых вояк, даже с более лучшим вооружением: архиепископ, оценив ситуацию, отдал приказ об отступлении в Контей. Сейчас никто не думал об убитых, важно было сохранить оставшуюся армию, если союзники в скором времени вновь решатся на сражение. Но вместо централизованного отступления войска обратились в паническое бегство, которое сложно было пресечь, а людей организовать. Пришлось бросить обоз, который мог в разы замедлить передвижение, а там были лошади, шесть повозок с доспехами, а что самое главное — знамёна, самое унизительное. Войска противника разделилась: часть, под предводительством Берна, который поддерживал Вале, осталась возле захваченных трофеев, остальные бросились в погоню. Баш был среди них, изрядно запыхавшийся, с кровоточащей царапиной на тыльной стороне левой ладони, полученной от одного из савойцев, который не захотел отступать. Чёрт с ней, лишь бы догнать и добить. Вот он, совсем рядом!..       В дело вмешалось время: на горы медленно, но верно спустились сумерки. До города оставалось всего ничего, но продолжать путь в темноте было очень опасно, особенно на узких обледенелых дорогах вдоль крутых обрывов. Швейцария замер и внимательно посмотрел на отступающую армию Савойи, пока не пересёкся взглядом со стоявшим напротив него чуть поодаль самим Савойей. Эти карие глаза уже не полыхали той ненавистью, что и какое-то время назад, нет, в них читались вполне осмысленные гнев и разочарование. Не хотелось прерывать долгожданную встречу, столько всего нужно было сказать, а лучше прокричать, и затем вновь сойтись в опьяняющем сражении под торжественный лязг мечей, позабыв обо всём на свете. Ни с чем не сравнимое чувство. Но надо было его отпустить до следующей встречи.       — Уходим, здесь нам больше делать нечего! — приказал Баш войскам.       Он сохранил столь захватывающему и уже новоявленному заклятому врагу жизнь вполне осознанно. Союзники с явной неохотой повернули обратно к остальным, уже облюбовавшим содержимое обоза. Баш немного отстал, а вскоре и вовсе замер, уставившись на окружавший его пейзаж. Сердце замерло от немого восторга. Величественные серо-белые горные вершины на фоне ярко-алого закатного неба, местами прорезаемого сиреневыми полосками облаков. На горизонте показалась тёмно-синяя полоса, готовая в любой момент погрузить всё вокруг в темноту, сравнимую с чернотой людских душ. Баш помотал головой и бросился догонять солдат.       Раймунд не понимал, почему Баш сохранил ему жизнь, но знал одно — в следующий раз Дюран обязательно поблагодарит его за это. А потом неожиданным быстрым ударом отрубит ему голову, окрасив всё вокруг в алый цвет, подобный сегодняшнему закату, подобный цвету его флага, а крест на его могиле он лично выкрасит в белый, чтобы все знали, кто его убил. Карл Бургундский будет недоволен, что не ослабили врага. Плевать. Вале уже в скором времени будет окончательно утрачен, а вместе с ним, возможно, и Во. Чёрт с ним! Дюран в последний раз оглянулся, провожая взглядом Баша, с головы до ног покрытого кровавыми пятнами, чувствуя приливающее к груди чувство, схожее с удовлетворением. Из него определённо выйдет толк, жаль, что его взял в оборот Франция, он сделает из него монстра. И тогда его точно придётся убить. Тяжело вздохнув, Раймунд бросился в сторону Контея, как ему навстречу подъехал Женева.       — Где я велел тебе быть? — прорычал Савойя вместо приветствия.       — Иоланда с Жаном Луи, — заявил Рудольф. — Мы оба за тебя волновались, так что я прибыл тебя проведать. Ты ранен?       — Нисколько! И никакая опека мне не нужна!       — Ты сам на себя не похож. Что случилось? — Женева не намерен был от него отставать.       Но вместо ответа Раймунд лишь медленно поехал в сторону города, наблюдая, как горы, днём так величественно переливаясь бело-серым цветом, окрашивались в из оранжевого в кроваво-алый, а следом и вовсе погружались в темноту. Совсем как заблудшая душа юного Швица, втянутого без лишних разговоров и объяснений в конфликт, опутанный мерзкой паутиной западного паука.
По желанию автора, комментировать могут только зарегистрированные пользователи.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.