Витраж

Об этом сложат легенды, клянусь я, песни, об этом в аккордов узел сплетутся перстни. Девочка в белой рубахе встречает утро, хочется быть Брунхильдой, а может, Гудрун. Хочется косы медовые, лябрис, бусы, хочется не комаров, а волков укусы. Замок из камня да над студеным морем, пена где белая скалы волною кроет. Крылья лопатки венчали короной чтобы и на воде чтобы плотно стояли стопы. Дел бы по горло, но чтоб не изба и куры, чтобы драконы, пещеры и с прахом урны, чтобы друзья, погибая, навек оставались в сердце, чтобы на бой спустился б сам громовержец. Девочка ложки скоблит, вытирает лужи, брату с друзьями подносит хмельные кружки. Вот бы не пиво — а эль и созвездий млеко… Надо же было родиться такой калекой. Девочка станет кому-то женой и другом, будут у тела изгибы, круги и дуги, будут звенеть браслеты, блестеть сережки, будут начищены дО блеску вилки-ложки. Битва придёт из лесу лисой и волком, в плаче и тряпках не будет и капли толка. Меч ледяной пепелищем ладонь опалит, горло забьется пеплом, а может, гарью. Выйдешь вперед, закрывая собою дочку, в жизни своей проведешь и черту, и точку. «Ведьма проклятая!» — слышать ты будешь звоном, будешь тени ловить ты в стекле оконном: убежала ль дочка, цела ведь, вроде — ты с ухмылкой ловишь кинжал под ребра. Пепел и пламя, трещащий остов и крики, и куда, ну куда уплывают иконы-лики, только вот златом блестит, серебром и кровью, кто-то тебя за рукав здесь упрямо ловит. Ты открываешь глаза, принимаешь латы. Знаешь ли ты, что за чертог преладный? В руки без дрожи кладут — рукоять и лябрис. Видишь ты девушки рядом могучей абрис… Путь твой, избрАнная, будет и прям, и краток: косы медовые, щит и сестер десяток; копья-колонны, щиты, молоко в кристаллах… Стала валькирией девочка, как мечтала.