Эксклюзивная версия

      Позже с дядей мы все обсудили. Я все ещё не была уверена, что потяну такой масштабный проект, такую группу. Но дяде сказала, что мы с Джуном хорошо подумали и точно уверены в успехе всей этой затеи. Дядя дал мне три года на подготовку и дебют группы. Я понимала, что скорее умру от переутомления и недосыпа, чем эта идея действительно принесёт агентству финансовую выгоду. Также я вложила в развитие группы все свои заработанные от продажи песен сбережения. Джуну пришлось перебраться в Сеул и перевестись в местную школу. Я переехала в общежитие при агентстве. Добираться было ближе и работать с Намджуном проще. По выходным мы все вместе с дядей приезжали на ужин к Мэй. Я любила свою комнату, но пока пришлось её поменять на комнату в общежитии ради продуктивной работы. Мне было не привыкать.       Первый мембер оказался в группе случайно. Я была в университете на парах и увидела его. Он выделялся своей нереальной красотой. Я никогда не испытывала комплексы в общении и поэтому подошла к нему.       — Привет. Меня зовут Ким Оксэн.       — Эм, привет. Я — Ким Сокджин, — в растерянности ответил он.       — Прости, что так внезапно подошла к тебе. Я из персонала компании БигХит. — Я показала свой пропуск-удостоверение. — Компания набирает мемберов для нового проекта. Не хотел бы ты принять участие в нем? Как певец и вижуал группы.       — Это очень неожиданное предложение, — сказал он. — Я… Мне нужно подумать над этим. Я только поступил в университет и мне нужно хорошо учиться.       — Давай обменяемся телефонами, Сокджин. Я действительно хочу, чтобы ты присоединился к группе.       Он всё с таким же полным непонимания лицом дал мне свой номер и записал мой. На следующий день после пар я позвонила ему. Сокджин оказался не занят и согласился приехать на прослушивание. Судя по выражению лица, Джун был не очень рад присутствию незнакомого красавчика в студии, но я с таким энтузиазмом говорила, что этот парень мог бы стать вижуалом группы, что Намджун согласился послушать его.       Когда Джин пел, было понятно, что они с Джуном споются. У Джина был мелодичный, лёгкий, романтичный голос. Из них бы вышел отличный дуэт.       Сокджин познакомился с Джуном и дал добро на участие в группе. Я провела ему экскурсию по агентству и показала комнаты в общежитии, где жили на тот момент только я с Джуном. Через пару дней он переехал, и мы начали уже втроём работать над песнями, что сочинили с Намджуном.       Каждый вечер после университета мы возвращались с Сокджином в общежитие и я тренировала его. Если с вокалом все было неплохо, то танцевал он ужасно. Хуже него в танцах был только Намджун. Я называла Джуна в шутку — «чудо танцев».       Каждый свободный вечер после учёбы мы с мальчишками проводили в танцевальном зале. Джина я отпускала спать раньше. Намджун пахал вместе со мной до седьмого пота и каждый вечер говорил, как он ненавидит танцевать.       Однажды по возвращении с учёбы в общежитие парни затащили меня в студию и включили мне совместный трек — очень горячий и сексуальный*. Не думала, что у них уже наступил тот самый возраст, чтобы думать о таком, но этот трек был достоин выпуска из студии на записи. Дядя тоже одобрил их песню, и она стала первым треком будущих участников группы БТС, попавшим в айтюнс, не считая сольных композиций Намджуна.       Проживая под одной крышей, сложно было не заметить, что Джин чаще стал заводить со мной разговоры во время тренировок, спрашивать о моих интересах и предлагать делать задания по учебе вместе. Готовить завтрак по утрам для всех и дожидаться меня с учёбы. Звать меня на прогулки и смотреть на меня долгим взглядом.       Это продолжалось до тех пор, пока однажды не случилась ситуация, которая надолго выбила меня из колеи и сделала наши взаимоотношения с Намджуном ближе. В очередной раз выходя из душа поздно ночью после репетиций, я шла к себе. Уже вытирая мокрые волосы полотенцем в своей комнате перед зеркалом, я почувствовала возбуждение. Настолько сильное, что растерялась от этого. Раньше я никогда такого не испытывала, и сейчас ясно понимала, что это не мои эмоции. Черт, было отвратительно и одновременно приятно. Против своей воли я вторгалась в чужую личную жизнь, и на этот раз это были не просто яркие эмоции, а физические ощущения. Через какое-то время я испытала оргазм. Его оргазм, но так ощутимо и ярко, будто это у меня случился первый секс в жизни, но физически не со мной. Я была потрясена, только сейчас поняв, о чем Мэй и Намджун говорили в палате в Лос-Анджелесе. Половое взросление и наша с ним связь. Неужели и у него со мной будут такие же ощущения?       Наутро мне было ужасно стыдно смотреть ему в глаза, потому что мы оба понимали, что произошло. Мы оба понимали, что это нельзя было не почувствовать. Я быстро съела свой завтрак и, чтобы не встретиться с ним случайно, убежала в студию хореографии пораньше, так как занятий у меня в университете в этот день не было.       После занятий с Джином в студии я, чтоб попытаться не думать о прошлой ночи, позвала его пообедать в кафе. Намджун в этот день был на учёбе.       — Намджун скоро должен подойти, я написал ему где мы и позвал обедать, — сказал Джин.       — Окей, — ответила я на автомате, все ещё пребывая в прострации.       — Мммм, Окс… — начал нерешительно Джин.       — Да?       — Вы с Намджуном очень близко общаетесь. Порой мне кажется, что между вами…       — Прекрати, Джини. Ты же знаешь, что мы с Джуном дружим уже несколько лет.       — А я думал….       — Мы лучшие друзья, и это все, — улыбнулась я.       — Если так, то, может, ты согласишься пойти со мной на свидание? — спросил Джин, видимо, обрадованный моими словами.       Вот же черт, служебного романа мне ещё не хватало. Сокджин очень красив, конечно, по корейским меркам и к тому же старше меня на три года, ему уже восемнадцать. Он вкусно готовил и был очень заботлив не только ко мне, но вот шуточки его просто «убивали».       — Джин, понимаешь… — Я вспомнила прошлую ночь и поняла, что в моих отношениях с кем бы то ни было всегда будет присутствовать Намджун. — Это сложно объяснить. Между мной и Намджуном существует связь. Эмоциональная и в некотором роде физическая.       — Так между вами все-таки что-то есть?       — Нет, ты не так понял. Он чувствует все, что я ощущаю — мое счастье, мой страх, любой всплеск эмоций и физическую боль, так же, как и я его. В моих отношениях с кем-либо Намджун всегда будет третьим. И от осознания этого мне становится не по себе, если честно. Поэтому я не могу встречаться ни с тобой, ни с кем-то другим.       — Окси, я бы понял, если бы ты сказала, что я тебе не нравлюсь, что тебе еще рано думать о серьезных отношениях, или что служебные романы будут мешать продуктивной работе. Но это? Зачем придумывать такое?       Я чертыхнулась. Конечно, он в это не поверил. Никто в это не поверил бы. Это не просто необычно, а вообще из разряда сверхъестественного. Сокджин перевел взгляд с моего лица на дверь у меня за спиной. Я обернулась — Намджун стоял в проходе и осматривал столики в поисках нас. Мне не хотелось, чтобы Джин думал, будто я вру, тем более что нам предстояло еще долго вместе работать и жить в соседних комнатах.       — Ладно, смотри на реакцию Намджуна, — сказала я быстро и со всей силы стукнула указательный палец об стол так, чтоб Джун этого не видел. Черт, это больно, доказывать кому-то, что ты не лжешь. После удара я сразу же обернулась на Джуна и также, как и Джин, заметила, что он схватился за указательный палец левой руки и сказал что-то похожее на «Фак».       — Окс, что ты творишь? — сказал он, подходя к нам. — Больно же. Сумасшедшая.       — Охренеть, — сказал Сокджин с округлившимися глазами, смотря на нас с недоверием. — Ты не лгала, это действительно происходит.       — Что происходит? — спросил Намджун, пытаясь замять ситуацию. Мы обычно никому не говорили об этой связи, знали только его родители и дядя с Мэй. Остальным знать было не обязательно.       — Я доказывала Джину, что между нами существует связь.       — Зачем, Окси? Мы же говорили об этом, и ты знаешь, почему нам нельзя это афишировать.       — Прости, Намджун. Просто я не хотела, чтобы Сокджин считал меня лгуньей.       — Да зачем вообще было что-то объяснять? — не понял Намджун.       — Я хотел пригласить ее на свидание, — сказал все еще находящийся под впечатлением Джин. — А она мне отказала, ссылаясь на связь между вами. Я не хочу быть третьим в таких обстоятельствах.       Намджун посмотрел на Джина, приподнимая одну бровь. Он был удивлён таким поворотом. Затем перевёл взгляд на меня, будто изучая мою реакцию на предложение Джина. Я понимала, нас ждал серьезный разговор о прошлой ночи, но при Сокджине он не будет поднимать эту тему, поэтому мы молча принялись за обед. Время поджимало и нужно было возвращаться к тренировкам.       Поздно вечером после тренировок я делала задания по учебе в своей комнате. В дверь постучали. Нет, пожалуйста, нет. Только не сейчас. Лучше вообще никогда.       — Окси, можно? — спросил Намджун.       Я тяжело вздохнула, откладывать в долгий ящик этот разговор не получилось. И сделала музыку тише, под которую любила заниматься.       — Входи. Как сегодня день в школе прошел? — попыталась я перевести тему. Судя по его лицу, ему было также неловко, как и мне. Он подвинул стул поближе к моему рабочему креслу и сел напротив.       — Окс, я знаю, что ты почувствовала то, что было прошлой ночью, не надо говорить, что ничего не произошло, — заранее прервал Джун мои отнекивания. — Нам нужно об этом поговорить. Я же вижу, как ты избегаешь меня весь день, и мне это не нравится. Детка, мне шестнадцать, я взрослый мальчик для того, чтоб быть уже зрелым в половом плане. И мне нужно как-то выпускать пар в связи с этой напряженной работой и тренировками.       — Намджун, мне всего пятнадцать, я знать не знала о физической зрелости ничего до этой ночи. Мне вообще рано о таком думать, не то что чувствовать, — возмутилась я. — У меня будто был секс без секса в прямом его понятии.       — Я понимаю, но с этим придется смириться. И в твоей жизни наступит момент, когда ты поймешь, что пора. И я уверен, что тоже буду чувствовать твое физическое состояние. Нам просто придется жить с этим. Дай нам время, и ты будешь спокойнее реагировать на такие ощущения своего тела, а я перестану испытывать неловкость. Мне сквозь землю провалиться хочется, честно. Мне жаль, малышка, что тебе пришлось узнать об этом в столь раннем возрасте и физически это прочувствовать.       Он был прав, нам придется жить с этим и стараться спокойно реагировать на подобный отклик тела. Мы связаны, какие у нас еще есть варианты? Он ожидал моего ответа. Я встала со стула, подошла к нему и обняла, услышав его вздох облегчения. Придется с этим смириться и нормально смотреть Джуну в глаза. Иначе будет сложно работать вместе дальше**.       Через какое-то время я поняла, что двух парней мало для группы. Хотелось больше разных голосов, да и танцевали парни так себе. Хотя бы Намджун перестал говорить, что ненавидит танцы, даже начал импровизировать на тренировках, и это было убийственно.       — Юнги вчера писал, — сказал в один из дней Намджун. — Спрашивал, как у нас дела и когда собираемся в Ильсан. Соскучился, видимо.       — А с виду такая колючка, — засмеялась я и резко прекратила. Меня осенило. Намджун почувствовал это.       — Что опять происходит в твоей голове?       — Юнги и Хосок, — прошептала я. — Юнги и Хосок, точно! Нам не хватает парней в команду, талантливых парней. Почему я о них раньше не вспомнила? Намджун, мы едем в гости. Надо только тебя в школе с занятий отпросить и меня в универе.       — Я думаю, с ними мы отлично сработаемся, — улыбнулся он.       На следующий день мы поехали в Ильсан. Семья Джуна была счастлива, что впервые за месяц мы приехали домой. За обедом расспрашивали, как у нас продвигается работа, все ли мы успеваем по учебе, и смеялись над «дикими» танцами Джуна. Сокджин называл их «душевнобольными».       Вечером предстояли серьезные переговоры. И когда парни согласились, на следующий день предстояло обсудить это с их родителями. Юнги и Хосок не были еще совершеннолетними и требовалось разрешение родителей на то, чтобы забрать их в Сеул, перевести в местную школу. Творчество — творчеством, а учебу никто не отменял. Также мы с Джуном объясняли, к чему стоит быть готовыми, говорили, что легко не будет, придется тренироваться все свободное от школы и уроков время.       В расписание мемберов входили занятия танцами и вокалом, занятия в тренажерном зале и в свободное время написание песен. Это отнимало очень много времени и сил, спали парни всего по пять-шесть часов в сутки. А я итого меньше из-за индивидуальных занятий с каждым.       С Джином ребята подружились почти сразу, только Юнги свободное время проводил один в своей комнате. Ему требовалось больше времени наедине с собой, чем остальным. Вокруг постоянно был кто-то из стаффа, я проводила с ними очень много времени, тренируя парней. Один на один с собой они оставались крайне редко и то, наверное, только на время сна. Юнги использовал любую возможность, чтоб поспать, и во время перерывов на обед умудрялся заснуть в считанные минуты. Будить его никто не любил — ни стафф, ни парни. Приходилось мне. Так мы и подружились на фоне моего терпеливого отношения к его бурчанию по поводу отсутствия возможностей нормально вздремнуть.       Парни поддерживали меня во всем, хоть я и была для каждого из них макнэ. Они видели, сколько сил и времени я вкладывала в каждого, и за это уважали меня. Я работала наравне с ними, хоть и была девчонкой.       Мы понимали, что в команду нужны исключительно талантливые люди. В такое редкое свободное время мы все вместе или по два-три человека ходили на разные вокальные конкурсы. Но только как зрители. Мы слышали много талантливых мальчишек, но все они были не теми, кого я бы хотела видеть в команде.       Так, находясь на очередном прослушивании, я услышала макнэ — малыша Чонгука. Он был крайне стеснителен и зажат, но его голос покорил меня.       — Ребята, это он — ещё один участник группы, — сказала я, не отрывая глаз от него.       — Оксэн, ты спятила? Он ведь ещё совсем ребёнок, — ответил Юнги-хён. — Он не выдержит работы в таком сумасшедшем режиме.       — У нас достаточно времени на подготовку. За три года он подрастёт и многому научится. Вы сможете научить парня всему, что знаете сами. Он как раз в том возрасте, когда на нем сказывается влияние окружающих.       После прослушивания мы с Намджуном вдвоём подошли к пареньку. Ребята остались ждать в стороне, чтобы не напугать мальчишку нечаянно. Мы разговаривали с ним об участии в группе, о его дальнейших планах, а неподалеку стояла его мама и ждала его. Энтузиазма у меня было хоть отбавляй в разговоре с ним, и Намджун улыбался, глядя на меня. Позже, когда мы с его мамой обсудили все условия и фронт работы, обязательное проживание в общежитии с парнями и со мной и перевод в школу Сеула, малыш Чонгук присоединился к нам. Помимо меня, ещё шесть агентств предлагали ему сотрудничество, но Чонгук выбрал нас с Джуном, потому что лидер впечатлил его своими способностями, и я обещала его маме заботиться о нем.       Поначалу макнэ чувствовал себя неловко. Парни были старше его, тренировались уже несколько месяцев и писали песни сами. Он больше проводил времени со мной, так как я была младше парней и потому, что я обещала его маме во всем ему помогать и не давать в обиду. Ему на тот момент было всего тринадцать лет. Его подселили к Хосоку, так как свободных комнат больше не было, остальные парни жили в комнатах по одному. Хосок помогал макнэ делать уроки после школы.       Кроме меня заботу о Чонгуке и остальных членах группы взял на себя и Джин, как старший хён. Мы вдвоём вставали на час раньше, чтобы приготовить завтрак для всех, будили парней по утрам в школу. Малыша Гука мы с Джином лично сопровождали в школу по очереди, когда у нас не было занятий в университете и забирали обратно. Я часто проводила с ним индивидуальные занятия, так как он был очень талантлив, но об этом пока никто не догадывался, включая его самого. Малыш редко звал меня по имени, все больше я была для него «нуна».       Однажды я закончила с учёбой в универе пораньше и поехала забирать его из школы. Мы сидели на заднем сиденье, впереди, как всегда, водитель. Мы все были ещё слишком малы, чтоб водить машину самостоятельно. Только Джин имел водительские права и увозил остальных хенов в школу с утра, ему для этих целей была выделена отдельная корпоративная машина.       — Нуна, давай заедем пообедать куда-нибудь, — протянул жалостливо макнэ.       — Чон Чонгук, ты кушал час назад в школе и уже проголодался?       — Да, сильно есть хочется, — виновато опустил он голову. — А ты когда кушала последний раз, нуна?       — Утром, вместе со всеми, — жёстко ответила я, но водителя все-таки попросила остановиться возле ближайшего кафе. Я в принципе ни с кем из парней не сюсюкала. Только с Намджуном у нас были близкие взаимоотношения, но на работе это не сильно отражалось. Мы работали жёстко, без каких-либо поблажек. Парни часто пытались разжалобить меня и выбить лишний часок отдыха. Я понимала, что им невыносимо тяжело так много работать, при этом успевать хорошо учиться и так мало спать. Я понимала их, но не делала поблажек потому, что сама хоть и выглядела сильной, жёсткой и собранной все время, от переутомления и мне хотелось сдохнуть. Я единственная не говорила об этом вслух и только Намджун время от времени отправлял меня насильно отдохнуть или закрывал в комнате, когда они с хёнами могли и без меня справиться в студии записи. Он чувствовал мою переутомленность и пытался с ней бороться своими методами, из-за чего я дулась на него, но недолго — мягкая кровать и уставший организм были сильнее.       — Нуна, ты слишком жёсткая, и не только по отношению к хёнам, — сказал Гука уже сидя в кафе и ожидая свой заказ.       — Не только с хёнами? — хмыкнула я. — С кем ещё? С тобой, со стаффом, со всеми, кто меня в принципе окружает? — сарказм из меня так шёл.       — Нет, нуна. По отношению к себе ты жёсткая. Ты себя не любишь и не бережешь совсем. Я же вижу, ты за нас переживаешь, кормишь обязательно завтраком. Вот и сейчас кормишь меня, когда мы уже десять минут как должны заниматься вокалом. Ты кажешься колючей, но на самом деле ты очень заботлива по отношению к окружающим и их потребностям. Только не по отношению к себе. И другим не позволяешь заботиться о тебе, только немного Намджун-хёну. Нуна, принимать помощь и заботу окружающих — это не слабость. Ты от этого не будешь казаться слабее, просто делай сама себе иногда поблажки. Береги себя, нуна, и дай нам это делать для тебя тоже.       Малыш Чонгука, когда ты стал таким мудрым, ты ведь совсем ещё мальчишка? Его слова смягчили меня. Он был прав, я берегла их и лишний раз старалась дать возможность отдохнуть. Но себе самой я такого не позволяла — понимала, что их успех зависит от того, насколько я для них полностью выложусь.       — Спасибо, мой золотой мальчик, — я тепло улыбнулась и потрепала его по волосам. — А теперь быстренько кушаем и поехали в агентство. Да и уроки тебя ещё ожидают вечером. И никому не говори об этом разговоре, — заговорщицки прошептала я, улыбаясь.