Эксклюзивная версия

      На очередных прослушиваниях в нашей компании мы сидели за разными столами в агентстве, так как было очень много народу и пришлось разделиться на несколько комиссий. Всех претендентов записывали на камеры, чтобы для нас с командой никого не упустить.       Когда прослушивания были окончены, мы сидели уже вечером большой компанией на диванах перед большим телевизором и жевали попкорн и чипсы за просмотром записей. Прошло много времени, тысячи претендентов на место в группе и сотни разных видеозаписей. Слипались глаза, я дремала под звуки голосов в комнате и песен на плече Джуна. Он гладил меня по волосам, и я уже почти совсем заснула, когда услышала вопль Чонгука:       — Нуна, смотри. Нуна, проснись же. Смотри, какой милый парень. Ким Тэхен, — прочитал он запись данных по журналу. Пришлось взбодриться и обратить внимание на парня на видео. — О, он твой одногодка, нуна.       — Ммммм, — протянула я сонно, — а поёт он действительно неплохо и очень мило выглядит. Голос у него ниже почему-то, чем ожидается на первый взгляд. Это интересно. Что думаете, парни? — спросила я у команды.       — Давайте устроим ему завтра прослушивание, ну, пожалуйста, хёны, — умолял макнэ.       — Успокойся, Чонгука, — осадил макнэ Хосок. — Мне нравится этот парень, Окси. Нам как раз не хватает голосов, чтоб разбавить нашу рэп-лайн.       Я называла Хосока, Юнги и Намджуна — рэп-лайн. Так было проще, когда они работали втроём, чем звать каждого по имени. Так и привязалось к ним это определение их направления творчества.       — Окей, завтра приглашу его на прослушивания. Во сколько вам всем будет удобно?       Тэхена заметно нервничал, увидев столь большую комиссию — пять парней, девушку примерно его возраста или младше и несколько человек стаффа. Я просила Тэ петь те или иные песни, октавой выше или ниже, и подпевала ему дуэтом, чтоб он чувствовал себя уверенно. Его голос оказался поистине удивителен — он умел отлично петь не только верхние тона, но и на нижних его голос был настолько сильным и твёрдым, что все удивились. Такого чуть грубоватого сильного звучания от маленького хрупкого парня никто не ожидал. Положительный ответ был дан незамедлительно и единогласно. После обсуждения всех условий и правил, через некоторое время Тэ заселился к Джуну. А в нашей группе стало шесть парней.       Два года парни пахали из последних сил. Кроме тренировок для меня важно было, чтобы все хорошо учились, нормально закончили школу и поступили в университет — образование имело огромное значение в жизни, даже если у парней навсегда карьера будет связана с музыкой.       За эти пару лет ребята сильно повзрослели, и я с ними. Макнэ уже не были такими малышами, как раньше. Все мальчишки были минимум на голову меня выше, даже милый зайчик Чонгука. О Джуне и говорить не приходилось, он выделялся ростом среди всех. За два года трейни Намджун и Хосок успели окончить школу, при этом оба получили аттестаты с хорошими оценками, а Джун набрал самое большое количество баллов IQ в стране.       Юнги же не только окончил школу, но и уже поступил в университет. Когда он стал студентом, мы все тяжело вздохнули — предстояло ещё несколько лет помогать ему с учёбой, потому что его девизом была фраза «есть, работать, спать». А так как на учёбе нельзя было ни есть, ни работать — он спал на последней парте, из-за чего многое пропускал, а мы с Джином потом помогали ему с уроками и готовили к тестам. Юнги редко выражал благодарность словами и ещё реже говорил о своём теплом, дружеском отношении ко всем, но его действия все говорили за него. Когда Тэхен первый раз заболел простудой, я дала всем ребятам несколько дней отдыха и, в то время, когда не было учёбы, Юнги не отходил от него и настаивал, чтобы макнэ не вставал с кровати без нужды.       Изредка я давала им два-три дня отдыха, когда видела, что они засыпали на ходу от переутомления. Они не сознавались, что силы у них на исходе, но я внимательно следила за их состоянием и настроением. В такие дни отдыха они могли ходить в кино, на аттракционы, гулять, спать до обеда — в общем, жить как нормальные парни их возраста.       В такие дни я отдыхала от них, уезжала пожить на несколько дней в свой дом. Мэй несказанно радовалась таким моим вылазкам из студии — она очень скучала по мне и по нескольку раз в неделю приезжала навестить меня. Парни влюбились в выпечку Мэй и её способность ставить меня в неловкие положения перед всеми.       Намджун обычно уезжал из общежития вместе со мной и редко случалось, что он не делал этого. В моем доме была и для него комната, обставленная исключительно по его вкусу. Мэй и по нему скучала тоже. Она беспокоилась о нас и за нас, учитывая нашу связь. В дни отдыха мы с Джуном валялись на огромном диване в гостиной и смотрели по полдня фильмы, спали подолгу. Гуляли, ходили по магазинам и часто ездили на пляж к реке в солнечные дни. Там мы черпали силы и вдохновение.       Иногда я заранее предупреждала родителей Джуна о планирующемся отдыхе и они приезжали проведать его и погостить у нас. Я любила такие редкие теплые семейные вечера.       Время от времени я также приглашала парней к себе в гости, где мы играли в разные игры, арендовали иногда приставку для игр (телевизор у меня был огромный), купались в бассейне, жарили мясо на заднем дворе или выбирались в караоке. За время трейни мы сблизились. Я перестала относиться к ним исключительно как к стажерам. Они стали моими друзьями, научили меня по-настоящему смеяться, веселиться, дурачиться — тому, чего у меня в детстве не было.       Однажды очередной отдых выдался из-за моральной усталости парней. Первым начал впадать в депрессию Джун. Он, также, как и все, был не железный. При этом на его плечах лежала ответственность за группу как лидера. Это была тяжёлая ноша, он сомневался в себе, очень много думал об этом. Я почувствовала, что мир теряет краски. Чем глубже он уходил в себя в своих мыслях, тем темнее становился мир вокруг него. Это были первые признаки депрессии. Я очень испугалась, когда первый раз столкнулась с этим его миром.       Ребята позвали меня свободным вечером поиграть с ними в настольный теннис. Не было только Юнги, он отдыхал в своей комнате от всех, и Джуна. И тут я почувствовала, как моя сосредоточенность на игре и веселое настроение сменяется депрессией и беспокойством, которые затягивают в пучину сомнений. Я сказала ребятам, что мне нужно ненадолго отойти и кинулась искать Намджуна. После того, как я обошла места, где он мог быть — его комнату, студию для записи, комнату отдыха — я выглянула с балкона во двор. Джун сидел в пластиковом кресле перед бассейном. Я спустилась к нему, подошла со спины и обняла его. Уткнувшись носом ему в волосы, я вдохнула. Мне нравилось чувствовать его запах. Он положил руку мне на плечо, как бы приветствуя меня, и снова убрал её на ручку кресла.       На улице было лето, и Джун сидел в светлой майке, шортах-бермудах и босиком на самом краю бассейна. Мой наряд не особо отличался — распущенные волосы рассыпались по плечам, ноги были босыми, так как шлепки я скинула, подходя к нему, короткие джинсовые шорты и свободная рубашка с рукавами ¾ в черно-красную клетку.       Я обошла кресло и присела между ним и бассейном на корточки, заглядывая в глаза своего друга:       — Намджун, о чем ты думаешь? Из-за чего твои мысли такие мрачные?       — Прости, малышка, не хотел тебя отвлекать от игры. Просто я… — он замялся.       — Что? Расскажи мне, пожалуйста, — я взяла его руки в свои. — Какие между нами могут быть тайны?       — Мне кажется, я не справляюсь. Я смотрю на тебя и вижу, каким лидер должен быть: сильным, заботливым, неутомимым, с твёрдой рукой. Я стараюсь быть похожим на тебя, но все равно я не такой. Что, если после дебюта я не справлюсь? Это огромная ответственность отвечать не только за себя, но и за команду.       — Джун, послушай меня. Ты отличный лидер. Ты справляешься лучше, чем кто бы то ни был. Даже самый старший хён Джин не смог бы заменить тебя. В твоих сомнениях твоя сила. Если ты не будешь сомневаться в себе, ты перестанешь работать над собой и, соответственно, развиваться и двигаться вперёд.       После этих слов я резко, неожиданно для него и себя, потянула его за лямки майки на себя, и мы оба нырнули в бассейн. Я выплыла первая, так как в отличие от Джуна плюхнулась неглубоко в воду, и потянула его за руку на поверхность. Он всплыл и, вытерев воду с лица рукой, смотрел ошеломленно на меня. Не дав ему начать возмущаться, я продолжила:       — Сомневаться в себе — это нормально. Только не тони в этом, не уходи так глубоко в свои сомнения. — Одной рукой я держалась за его плечо, так как для меня бассейн был глубоким и я не доставала ногами до дна. Второй рукой я пыталась уложить его волосы во что-то, похожее на причёску. — Будь у меня шанс вернуться назад и выбрать лидера группы снова из всех хёнов, это снова был бы ты. — Я чувствовала, как моя уверенность в нем растёт все больше и больше и надеялась, что он тоже чувствует это. — Я никогда не передумаю, ясно? Я верю в тебя, и ребята верят. Мы справимся, мы с тобой. Ты самый лучший лидер, РэпМон.       Я впервые назвала его сценическим именем за пределами студии. Он пристально смотрел мне в глаза. Я чувствовала, как его темные мысли отступили и на смену им пришла уверенность. Джун улыбнулся, и в глазах его была искорка смеха… и тёмный огонь. Я нервно сглотнула и опустила взгляд на его губы. Улыбка на его лице пропала, а вместе с ней и я. Я закрыла глаза и почувствовала лёгкое прикосновение его губ к моим. Его губы были такими мягкими и желанными, как глоток воды. Я не сдержалась и провела языком по его верхней губе. Он застонал и углубил поцелуй. Поцелуи стали настойчивее, он притянул меня к себе и закинул мои ноги себе на талию — находясь в бассейне, это было достаточно легко сделать. Одну руку Джун держал у меня на скуле, а вторую запустил под рубашку чуть выше линии шорт и стал двигать ей плавно вверх. Казалось, его руки на моем теле оставляли следы ожогов, которые никогда не исчезнут. Я чувствовала его и своё возбуждение одновременно. Мне нравился контраст между прохладой воды и разгоряченной кожей Джуна. Я запустила руки ему под майку и гладила его плечи, волосы на затылке. Мы стонали в унисон от горячих прикосновений друг друга. Нас не волновало в тот момент, что нас могли увидеть, что мы находимся в бассейне в мокрой одежде, что с волос течёт вода по лицу, попадая на наши губы.       Джун нехотя разорвал поцелуй.       — Окси, полегче, — сказал он шёпотом, выдыхая мне в губы, — мои лидерские качества и самообладание отказываются работать в твоём присутствии. И связь между нами только усугубляет все — твоё возбуждение вместе с моим просто сводят с ума. Я удивлён, что смог остановиться, — улыбнулся он и легко чмокнул меня в губы напоследок.       Я все ещё пребывала в прострации после того, что только что произошло. Боже, я впервые целовалась в своей жизни, да ещё как. Милым и невинным это нельзя было назвать точно. Не знала, что вообще на такое способна. Я опустила ноги обратно вниз, только плечо Джуна не отпускала. Мы оба тяжело и прерывисто дышали, будто пробежали марафон и молча смотрели друг на друга.       — Уху, ночные купания, — воскликнул макнэ, выбегая к бассейну и с разбегу прыгнул к нам.       Мы расцепили руки и бросились с Джуном в разные стороны, хохоча. Позже к нам присоединились остальные ребята. Даже Юнги спустился посмотреть, что там за шум на улице. Наблюдая с края бассейна за весельем, брызгами и играми, Юнги и Джин перекинулись парой фраз типа «дети малые» и «лидеры умеют веселиться?» и смеялись вместе с нами. Позже и их удалось затащить в бассейн. Не сильно получается противостоять банде макнэ — Тэ, Гуку и мне.       С тех пор у нас не было возможности обсудить произошедшее между нами. Приходилось много работать, и дебют был не за горами. Директор Бан дал мне три года на подготовку мемберов, и два из них истекли. Мы усиленно работали над вокалом с макнэ-лайн и старшим хёном, сочиняли песни для дебюта, распределяли очередность в песнях. Рэп-лайн работали очень много вместе со мной над написанием песен. У нас не было времени с Намджуном оставаться наедине, и мы просто на какое-то время замяли случившееся между нами, но я все чаще ловила себя на мысли, что смотрю на его губы и такие нежные, длинные пальцы. И он ощущал это. Приходилось делать над собой усилие, чтобы думать о чем-то другом и не чувствовать желания.       Юнги все чаще становился мрачным, неразговорчивым, замкнутым. Меня это безумно волновало. Я паниковала, когда парни переживали из-за чего-либо. Вот и в этот вечер с тренировками мы закончили поздно, а ещё нужно было помочь Юнги с учебными заданиями и выполнить свои. Мы договорились с Джином, что я помогаю Юнги с учёбой сама и даю Джину лечь спать пораньше, а он с утра один готовит завтрак и дает мне поспать на полчаса подольше. Я постучала в дверь, и за час до этого мы договорились о выполнении заданий. Юнги не любил, когда к нему врывались без предупреждения.       — Входи, Окс, — услышала я спокойный голос из-за двери. Я подвинула стул к столу и разложила свои принадлежности. Мы разобрали его задания и, пока он писал решение, я делала свою работу. От написания моего эссе меня все время отвлекали мысли о Намджуне.       — Окс, ты уже несколько минут залипаешь в страницу, что-то не так? — сказал Юнги, обращая моё внимание на это.       — Эм, нет, все в норме. А с тобой что? — вопросом на вопрос ответила я. — Я же заметила, что ты не просто хмурый как всегда, но и потерянный последнее время. Ты стал апатичным, даже к своей музыке. Я волнуюсь за тебя, Юнги, — сказала я, с беспокойством глядя ему в глаза. — Единственное, чего я не хочу, чтобы ты был несчастлив.       — Со мной все в норме, — буркнул он, заканчивая писать задание и приступая к другому.       Я собралась с мыслями и быстро дописала эссе. Я знала, что нам может помочь. Мне, правда, ещё рановато это делать, но один раз можно — до своей комнаты же рукой подать. Кинув короткое «сейчас вернусь», я пошла на кухню. Старшим хенам уже можно было пить алкоголь, поэтому в холодильнике стояло пару бутылок соджу. Я схватила одну, захватила две стопки, апельсин со стола и опрометью бросилась обратно, пока никто меня не увидел, или кому-нибудь не приспичило устроить ночной набег на холодильник. Я быстро забежала в комнату и закрыла плотно дверь. Все равно к Юнги без веского повода никто не заходил, так что можно было не опасаться, что кто-то увидит или узнает, если мы сами не накосячим. Он увидел бутылку в моей руке и стопки.       — Окс, ты спятила? — возмутился хён. — Тебе ещё нельзя.       — Серьёзно? А я и забыла совсем, — с сарказмом сказала я. — Ты закончил с домашкой?       — Да, — в полной растерянности сказал он.       — Отлично, наливай. Нам надо расслабиться, — сказала я уверенно. — Ты же не позволишь мне пить в одиночестве.       Последний аргумент был веским — вдруг я напьюсь и натворю глупостей без присмотра? Он посмотрел на меня с опаской, но подчинился. Налил пару полных стопок, пока я чистила апельсин, и передал одну мне. Мы молча чокнулись и выпили. В отличие от Юнги, я соджу пила впервые, поэтому делила стопку на три части, чтоб не склеиться раньше времени. После третьей стопки Юнги нарушил наше молчаливое времяпрепровождение.       — Ну, и почему мы пьём? — мрачно спросил он.       — Потому что у тебя проблемы, — просто ответила я. Я считала, что на тот момент у меня проблем не было, но, оказалось, ошиблась.       Выпив полбутылки, я стала расспрашивать захмелевшего и расслабленного хёна о его тревогах. О том, что его волнует, и почему он такой мрачный последнее время. Юнги сначала слабо сопротивлялся, а затем рассказал про депрессию. Незаметно за разговором и я начала делиться своими проблемами и даже рассказала про сцену в бассейне до появления парней. На этот моменте у нас закончилась соджу, и Юнги пошёл за второй, потому что я отказывалась говорить о том, что думаю по поводу сложившихся обстоятельств, и что намерена делать. Вернувшись со второй бутылкой, он сел напротив меня, наливая нам ещё по стопке:       — Ты же понимаешь, что так не может продолжаться? Ты же не сможешь избегать Намджуна вечно? Об этом придется поговорить с ним рано или поздно, — сказал настойчиво Юнги. — Окси, вам еще работать вместе черт знает сколько.       — Я знаю, хённим, я знаю, — сказала я обреченно и стукнула своей стопкой о его, следом выпивая ее.       Так мы изливали друг другу душу, два не самых близких, но понимающих человека. Пойти с этими проблемами к психологу, конечно, можно было, но мы справлялись своими методами.       — Ты любишь его, Окси? — внезапно спросил хён.       — Я не знаю, я ведь никогда не любила. Мне лет маловато, да и времени не было вообще на парней как на парней смотреть, — воскликнула я.        — Мне ты можешь соврать, но не ври себе, детка. Подумай над этим, и тогда все станет проще, — улыбнулся он хмельной улыбкой. Мы выпили по последней стопке, так и не прикончив бутылку, и я, попрощавшись с Юнги, пошла к себе, стараясь не шуметь, чтоб никто меня не увидел в таком состоянии.       Улегшись в постель и выпив на ночь сорбента, чтобы с утра наверняка не мучило похмелье, я лежала и думала о нашем разговоре. Намджун был со мной во все тяжелые времена вот уже шесть лет. Я привыкла к этому, воспринимала его заботу обо мне как должное, и только сейчас осознала, как он мне нужен. Я могла пережить смерть бабушки, даже смерть родителей тяжело, но пережила потому, что Джун был со мной. Его уход же сломал бы меня наверняка. Я без него была никем, без него не было смысла добиваться чего-то в этой жизни. Все, что я делала раньше, было для него и с ним. Я не могла его потерять.