Цирк мертвецов

      Городок был хорош в своей простоте и в искренности людей, которые в большинстве своём с восторгом отреагировали на въехавшие в его пределы фургоны. Те, запряженные сильными вороными лошадьми, не могли не привлечь к себе внимание. Ранним утром на фоне нервно сигналящих машин они смотрелись вызывающе, но ничуть не настораживающе. Наоборот, у остановившихся прохожих создавалось ощущение внезапно нагрянувшего праздника. Многие из них невольно забывали про свои дела и шли вслед за переливчатым цокотом копыт, и даже некоторые водители переставали спешить, не помня, где они и что здесь делают, но наваждение спадало сразу же, как только необычный транспорт миновал мост.       Что-то намечалось.       К вечеру, когда на приличных размеров островке, окруженном речными рукавами, вырос огромный шатёр, стало понятно, что в город прибыл цирк. Несмотря на отсутствие рекламы в СМИ и афиш, весть о предстоящем событии быстро разнеслась по городу. Многие приходили поглазеть на яркий лимонно-желтый купол, заслоняющий собой парковую зону, расположенную на острове. Но даже самые любопытные не смели переходить больше половины моста. Со стороны это могло бы показаться соблюдением банальных приличий, но на деле каждый прохожий ощущал тревогу, приближаясь к шатру. Чувство могло бы пугать, но оно полностью проходило, стоило только отойти на пару шагов назад.       Старики сетовали, что вряд ли кто-то захочет прийти на сомнительное шоу в такую глушь. Молоденькие мамочки причитали, утверждая, что теперь они не могут пройти в парк, и режим их драгоценных детей безвозвратно нарушен. Подростки с сомнением поглядывали на эту «древность» и пасущихся неподалёку животных. А скептики всех возрастов были уверены, что из этой затеи ничего не выйдет, так как недостаток вложений в рекламу и банальных объявлений скажется на мероприятии и ударит по бюджету неоправданно экономичных хозяев «балагана». Но никто из проходящих даже не задумывался о том, что в их городке только и делают, что говорят о предстоящем цирке.       К вечеру округа кипела от количества прибывших людей. Они сходились на мелодичные звуки колокольчиков и флейт. Слетались как мотыльки на свет фонариков, развешанных таким образом, что даже человек с самой скупой фантазией мог увидеть путь, освещённый именно для него. Стоило только последнему лучу солнца растаять в надвигающейся тьме, как барьер, чем бы они ни был, исчез. И все зеваки, толпившиеся до этого на дальней половине мостовой и тротуарах, хлынули вперёд. Без всякой толкотни и паники. В округе витало ощущение спокойствия и правильности происходящего.       Ароматы сладкой ваты и попкорна наполняли округу ощущением праздника, а после, разносимые ветром, вились по мостовой, в сторону путаных улочек городка, зазывая тех, кто ещё не успел прийти. А те, кто успели, вели себя вполне по-человечески. Они фотографировались на фоне невозмутимых коней, рядом с шатром и замысловатыми лампами. Казалось, что внутри стеклянных шаров последних роились настоящие светлячки. Это завораживало, но не настолько, чтобы люди прервали свой путь.       Впрочем, внутри шатёр оказался освещён такими же шарами, только размером побольше. Висящие у стен и потолка они давали рассмотреть шелковую поверхность купола, который внутри оказался фиолетовым. Кто-то из гостей цирка с важным видом вещал о разнообразии светодиодных источников питания и о великолепии их форм, но эта информация мало кого интересовала. Люди покупали билеты у невзрачного продавца, а после набирали хрустящий попкорн, сладкую вату всех цветов и большие стаканы с соком у другого прилавка и шагали к своим местам. Если кто-то посмотрел бы на происходящее со стороны, то обязательно бы ужаснулся — слишком уж зачарованными выглядели собравшиеся. Но взглядов извне быть попросту не могло — не существовало в этом времени человека, способного противиться древней и могущественной силе.       А потом наваждение спало. Так же резко, как проходит сонливость, стоит только с приторной теплоты выйти на колючий утренний холод. Вот только даже теперь люди не могли особо что-то изменить в своём положении. Точнее… им попросту не хотелось ничего менять. Большинство из них уже много лет не было в цирке, а кто-то из них и в детстве не познал подобных прелестей, поэтому теперь им всем выпала удивительная возможность наверстать упущенное. Со сладостями на руках и томным ожиданием, замершим в сердце, они жаждали начала представления.              Воншик с удивлением уставился в тёмный экран давно разрядившегося планшета. На экране лежал цветастый листочек-билет, вещающий ему об удивительной красоты шоу, за которое, судя по указанной цене, он уже отдал немаленькую сумму. О том, что он находится в цирке, сомневаться не приходилось. Все эти запахи и звуки, а также галдящая в нетерпении толпа, были ему прекрасно знакомы. Он, не найдя себе постоянного заработка, брался за любые поручения. В том числе пару раз соглашался на продажу сладкой ваты и различных безделиц во время такого рода мероприятий.       Вот только в этот раз он ни к кому в работники не просился. Сейчас у Воншика была на удивление стабильная работа в кафе, что с его-то непостоянностью было весьма удивительно. Но за перемещения между столиками с дежурной улыбкой неплохо платили. Наверное, именно поэтому он уже около месяца был паинькой: не опаздывал и не сбегал с работы раньше положенного часа. Вот и этим вечером. Он возвращался из кафе, по привычке уткнувшись в очередную книгу, скачанную из интернета и, таким образом, погрузившись в невероятный мир, полный волшебства, грозных драконов и прекрасных принцесс.       Воншику уже исполнилось двадцать пять и он был уверен, что прекрасно прожигает свои лучшие годы.       Только вот теперь он обнаруживал себя не там, где хотелось бы, и от того невольно задумывался над причитаниями старшей сестры, которая утверждала, что он слишком много времени проводит в мирах, отличных от реального. Теперь он был почти согласен с этим утверждением, потому что не мог подобрать нормального объяснения такой дезориентации в знакомой местности городка. Вытащив ставшие бесполезными наушники, он огляделся по сторонам, думая, как бы покинуть зал и, что более важно, постараться вернуть деньги за шоу, на которое он вроде как не подписывался. Но вокруг сидело слишком много людей, а Воншик был чрезмерно вежливым, чтобы тревожить их так просто.       Полившаяся из ниоткуда музыка, заставила вздрогнуть, но очень быстро, с проворством змеи она вползла в разум, успокаивая и завораживая. Под звучащие восточные мотивы погас свет, а в самом центре высоченного купола зажглась лазурная россыпь. Искусственные звёзды можно было собрать в созвездия или увидеть млечный путь, но всё это не требовалось делать, когда вспыхивали прожекторы, освещая серебряный диск месяца. На металлической поблескивающей конструкции, изображающей ночной светило, изящно восседала тёмноволосая красавица в полупрозрачных шароварах, совсем не скрывающих стройных ног. Её руки были увиты золотыми браслетами и даже в тёмных как ночь локонах поблескивали драгоценные нити, но не это Воншик замечал в первую очередь, а тёмную повязку, прячущую от зрителей глаза воздушной гимнастки.              Наверняка подобный приём был использован только для повышения зрелищности номера, и на деле выступающая всё прекрасно видела. Но даже без этой хитрости её выступление смотрелось завораживающе. Все позы, которые она занимала, выглядели чарующе, а от того, как гимнастка сигала вниз, чтобы повиснуть над сомнительного вида полотнах, подвешенных под месяцем, невольно сердце замирало даже у Воншика, скептично смотревшего на подобные представления прежде. До тех самых пор пока не прозвучал последний аккорд, он не отводил взгляда от купола, под которым творила своё волшебство таинственная незнакомка с повязкой. Он надеялся, что в конце лоскут ткани окажется сброшен, но тот так и остался на своём месте, даже в момент, когда гимнастка, спустившись с небес на землю скрылась за плотным занавесом.        И если собирался Воншик уйти после первого же номера, то момент был безвозвратно утерян. Ему уже было интересно, что случиться дальше и он ждал, встречая с восторгом каждый новый номер. Бесстрашный канатоходец, пара нереально сильных парней, плетущих корзинки из вполне себе нормальной арматуры, иллюзионист, вынимающий из ниоткуда настоящих светлячков. Последний поразил Воншика в особенности. Даже не столько он сам, сколько его невозмутимый помощник, который лёг в предложенный ему ящик и дал себя проткнуть десятком мечей, смотревшихся весьма настоящими. Конечно же, Воншик понимал, что за каждым фокусом кроется разгадка, но всё равно переживал как маленький. Ему хотелось, чтобы этот безмолвный мужчина в тёмном фраке выбрался из сомнительного ящика целым и невредимым. И он вылез. Вот только теперь на ткани его наряда виднелись ровные прорези, будто бы оставленные острыми лезвиями. Воншик даже похлопал вместе с остальными такой продуманности и тому, что позволил себя одурачить так ловко.       А прежде чем уйти из зала ассистент мага, скрывающего лицо во тьме капюшона, посмотрел в зал. И Воншику показалось, что этот взгляд был предназначен именно ему. Этот человек не просто встретился с ним глазами, он пронзил его насквозь своим пристальным вниманием. Впрочем, чуть позже Ким списал всё на собственную впечатлительность. Ему просто требовалось немного проветриться вдали от душного помещения. Выступающие на сцене ловко жонглировали горящими шарами, и это тоже было эффектно, но Воншик всё ещё ощущал потребность в глотке вечерней прохлады. Извиняясь перед потревоженными зрителями, он двигался в сторону выхода.       Его никто не остановил. Более того, никто почти не обратил внимание на его медвежью грацию и попытки осторожно пробиться к проходу. От этого ощущение чужой зачарованности происходящим только усиливалось, и это было не очень хорошо. Тревоги прибавила и тяжелая материя, отгораживающая манеж и зрительный зал от остального мира. Она не хотела отодвигаться в сторону сразу, отчего у Воншика создалось впечатление, что выхода тут и вовсе не предполагается. Но в момент, когда он уже готов был упасть на колени и выползти прочь, в лицо всё-таки ударил порыв прохлады.       Он шагнул на поляну, поражаясь тому, как стемнело вокруг. Фонари, установленные кем-то из цирковых, конечно, давали немного света, но дальше пары метров сгущался мрак. Это значило только одно — ранний вечер давно перешел в глубокую ночь, а Воншик даже не успел заметить, когда именно это случилось. Он безрезультатно попытался включить планшет, прикидывая как именно ему после добираться по тёмным улочкам. Конечно, большая часть дороги до спального района была освещена фонарями, и такая темень стояла только в парке, на освещение которого местное управление так и не выделило средств. Вот только Воншик привык добираться по дворам. Так было быстрее, но… без какого-либо фонарика делать это было не самой удачной идеей. Бездомные собаки, коварные лужи и пакеты с мусором, об которые можно было споткнуться и запросто сломать шею, были немалым препятствием. Воншик уже предвкушал, как будут ныть его ноги, если он проделает весь путь целиком, не срезав его привычным образом, но его нерадостные мысли прервали голоса, раздавшиеся неподалёку.       — Группа небольшая, мы сможем убить их прежде, чем Джехван допоёт, — заверил один голос и от такого заявления у Воншика по спине прошелся холодок. — Никто ничего и не заподозрит. Разве что в газете опять напишут о подозрительных пятнах крови, но спишут всё на потасовку каких-нибудь псин.       — Не знаю, — второй голос был менее эмоционален, он звучал ровно и спокойною —Ты уверен, что они появятся так скоро? Джехван сказал…       — Джехван не умеет предсказывать! — яростно возразил первый говоривший и фыркнул, должно быть не одобряя чужие сомнения. — Мы собрали достаточно людей, и ты сам это чувствуешь, что всё должно получиться. Это всегда срабатывает.       Пытаясь вникнуть в суть того, что ему явно не предназначалось, Воншик уже в десятый, наверное, раз пожалел, что его гаджет так невовремя разрядился. Он бы мог записать этот разговор! Речь шла об убийстве, а значит любая информация могла бы помочь полиции и… Наверное, не стоило об этом размышлять так близко к говорившим. Вдруг их голоса смолкли, а шаги начали приближаться. Воншик попытался скользнуть обратно в шатёр, но проход, издеваясь над ним, снова исчез.       В момент, когда двое говоривших незнакомцев появились в поле его зрения, Воншик всё ещё продолжал скрестись об отвратительно-желтую ткань. Ким замер, с ужасом узнавая в говоривших иллюзиониста и его мрачноватого ассистента. Вот только теперь первый не скрывал своё лицо за капюшоном, а потому Воншик мог рассмотреть тёмную повязку, прячущую его глаза. Тем не менее, иллюзионист не выглядел слепым. Он смотрел прямо на Воншика и, очевидно, недоумевал вместе со своим помощником.       — Какого чёрта? — зашипел высокий мужчина-ассистент, ни к кому вроде бы не обращаясь, но при этом не отрывая темнеющего и явно злого взгляда от Воншика.       А тот, подозревая, что его застали за подслушиванием, уже не пытался найти вход в шатёр. Он бросился бежать прочь, облегчённо выдыхая при виде светлых камней мостовой, наконец-то попавших в поле его зрения. Он собирался позже подумать о том, что, возможно, всё не так понял и эти фразы были чем-то вроде цирковой аббревиатуры, понятной только бродячим артистам. Ох, да, он бы с радостью подумал об этом, но только находясь вдалеке от этих колких взглядов. Желательно у себя дома. Желательно в безопасности.       Нагрянувшая паранойя подгоняла его, заставляла двигаться быстрее и не оборачиваться, и он подчинялся ей. И только когда лёгкие вместо воздуха стали наполняться огнём и необходимость отдышаться стала жизненно необходимой, он позволил себе замедлиться и зайти в ближайший мини-маркет.       Людей внутри практически не было. Сонная продавщица, сомнительного вида старичок, замерший в раздумьях у полок с алкоголем, и группка подростков, явно размышлявших, насколько они смелы, чтобы совершить мелкую кражу. Но даже такая компания сейчас была Воншику в радость. Он даже поздоровался с продавщицей, чем заработал весьма недоуменный взгляд, и уже это было отлично. Его видели, но при этом не смотрели на него так, словно пытались сжечь взглядом дотла.       Бросив в корзину пару бутылок с соком и несколько шоколадных батончиков, Воншик даже как-то приободрился. Пройдёт всего пара недель, а он уже забудет об этом жутком и случайно подслушанном разговоре, а вот удивительное представление им не забудется никогда. Теперь, вдали от мрачной атмосферы парка, думать об этом было не так уж странно. И уже сейчас воспоминания об увиденных номерах вызывали улыбку. Кем бы ни были эти люди, но толк в эффектных представлениях они определённо знали.       Несмотря на странное начало этого вечера, Воншик был уверен, что провёл его не так уж и плохо. По крайней мере до того момента, когда он вдруг поддался эмоциям и рванул прочь, как какой-нибудь трусливый мальчишка. Положительных эмоций добавляло и осознание, что денег в кошельке было столько же, сколько до выхода с работы. Ким обнаружил это расплачиваясь за покупки, а оттого ещё раз поразился, что такие талантливые люди, получается, работали задаром.       А потом, уже приближаясь к двери, он увидел мелькнувшую на улице тень, и сердце его упало куда-то в пятки. Ощущение испуга вернулось также мгновенно, как и ушло. Нет, ничего не было хорошо. Он услышал то, что для него предназначено не было и понадеялся, что убежит на своих двоих, скроется на пустынных ночных улочках, но всё оказалось не так-то просто.       Снаружи кто-то был. Воншик не видел его, наблюдая за спящим городом через широкие витрины, но чувствовал, что за ним следят. И дело совершенно точно было не в продавщице, нашедшей его промедление странным и таращившейся теперь на него, как на психа. Казалось, ещё мгновение и она начнёт подробно объяснять где находится выход, но Ким, обречённо вздохнув, уже шагнул на улицу.       Если и был ночной воздух до этого таким ледяным, то Воншик не сумел заметить этого прежде. Теперь же он ёжился, пряча руки в карманы и по возможности втягивая шею в воротник абсолютно негреющей кофты. Идти так было крайне неудобно — на каждом шаге его бил по ноге пакет с планшетом и накупленной провизией, но этот раздражающий фактор хотя бы немного помогал задерживаться в реальности, не срываясь в неуправляемую панику.       Хлоп. Хлоп. Хлоп.       Воншику этот звук удара казался до ужаса громким. Оглушающим. Но он уже не мог сменить выбранную позу, предпочитая шевелить только ногами, и крайне желая побыстрее добраться домой.       Хлоп. Хлоп.       В сотый раз получая болезненный тычок крышечкой бутылки под колено, он обещал себе, что наконец-то найдёт время и деньги для покупки простейшего рюкзака, или с чем там ходят взрослые и независимые парни.       Хлоп.       Сорваться на бег мешал только здравый смысл, который подсказывал, что если Воншик побежит ещё раз, то загонит себя до полусмерти, пока не доберётся до нужной квартиры. Или пока не угодит под колёса машины. И ему нужно было смеяться над собственными страхами, но ощущение преследования никуда не делось. Оно усилилось и…       — Привет.       Воншик едва не заорал, когда хаотичную череду его мыслей прервал чей-то голос. Незнакомый. Непохожий на голоса тех парней, что встретились ему у цирка. Это определённо успокаивало. Тем более, обернувшись на звук, Воншик увидел одного из подростков, которые встретились ему в мини-маркете. И всё-таки даже это обстоятельство не особо добавляло спокойствия Киму.       — Тебе что-то нужно? Просто я немного тороплюсь и…       — Ну, это я и так понял, — улыбнулся парнишка. — Ты так резво выбегал из магазина, что даже не заметил, что обронил бумажник. Вот, держи…       И Воншик, сетуя на свою рассеянность, на автомате шагнул ближе, потянулся было за поданным ему куском тёмной кожи, но своевременно остановился, осознавая, что его настоящий бумажник лежит сейчас во внутреннем кармане.       — Я, пожалуй, пойду…       Но Кима уже не слушали, парень схватил его за замершую на полпути кисть. Вот только незнакомец уже мало напоминал человека — выпавший из его рук кусок чёрной кожи на деле оказался гибким крысиным хвостом, да и заострившаяся морда существа совсем не напоминала человеческое лицо. Воншик вывернулся из крепкой хватки, наверняка ошеломляя противника своей проворностью. Его силы и ловкость держались на едином испуге, и его не могло хватить надолго. Вновь убегающий Воншик очнулся, только когда понял, что перепутал поворот и оказался в тупике. Рычание, преследовавшее его последние секунд пять, теперь доносилось отовсюду и принадлежало явно более чем паре существ. И этот мерзковатый звук совершенно точно приближался. Воншик протяжно застонал, понимая, что ночной кошмар начинает выходить из-под контроля, а у него совершенно нет сил на ещё одну пробежку.       К моменту, когда он смог разогнуться и начать дышать более или менее нормально, существа приблизились настолько, что Воншик уже мог чувствовать их запах. Грязный. Тошнотворный. Это был запах помойки и крыс, обитающих в ней. Наверное, безобразные морды можно было уже увидеть неподалёку, если бы в этом тупике было хоть немного светлее.       И вдруг, словно бы по его безмолвной просьбе, в воздухе стали распускаться крохотные огоньки. Воншик не верил своим глазам, но это были светлячки. Снова. Они заполняли округу плавно, но вместе с тем стремительно, давая различить очертания приближающейся стаи. Гигантские крысы. Подумать только, Воншик засмеял бы любого, кто попытался бы рассказать ему подобную историю прежде. Но теперь он сам влип в неё и вынужден был признать, что желание света было не самой удачной мыслью. Ему нужно было подумать о чём-то ином. Паре крыл, огнестрельном оружии или просто о доме, в конце концов, если уж это действительно работало.       Он же захотел осветить то место, от которого теперь спешно отворачивался к стене, не желая видеть подробностей о внешности своих преследователей. Но вместо холодного камня, он утыкался лицом в чьё-то плечо, пахнущее пылью и сушеными травами. Подняв взгляд, он встретился глазами… с злосчастной тёмной повязкой, которая шокировала его уже третий раз за сегодня. И это было его пределом. Воншик почувствовал, что его сознание капитулирует перед творящейся в округе чертовщиной и прикрыл глаза.